Никите очень не нравилось такое положение вещей, и однажды он, что называется, учудил. В клубе детдома был танцевальный вечер, стояла великолепная летняя погода - начало июня, и полная луна, ярко высветившая цветущую клумбу перед входом в клуб, подействовала на него как бокал шампанского. Лизхен, как обычно, скромно стояла в уголочке, потому как никто ее не приглашал, хотя танцевала она просто великолепно. Глядя на ее несчастное личико, Никита словно с цепи сорвался. Он выскочил во двор, нарвал с клумбы охапку цветов и вручил их обалдевшей Лизхен. А потом пригласил на танец.
Народ, что называется, выпал в осадок. Музыка играла, но никто не танцевал - все смотрели на пару внутри круга. Под опытным руководством Лизхен Никита выделывал такие па, что сам потом диву давался. С той поры они стали добрыми друзьями, а ледок в отношениях между детдомовцами и Лизхен растаял. Еще бы - сам Нико соизволил дать отмашку на прекращение бойкота.
И все было бы хорошо, но кто-то все-таки заложил Никиту. Ему пришлось выслушать от директора детдома утомительно длинную лекцию на предмет бережного отношения к флоре и фауне, а затем его препроводили в изолятор. Впрочем, этот момент Никиту не сильно огорчил - и для него, и для Олега изолятор был, что называется, родным домом.
- Нико?! - Похоже, до Лизхен только сейчас дошло, кто стоит по другую сторону двери. - Что ж это я… Входи!
Дверь распахнулась, и Никита наконец увидел бывшую жену Олега Колоскова. Увидел - и едва не ахнул от удивления.
Перед ним стояли живые мощи. Лизхен была настолько худа, что, казалось, просвечивала насквозь. Это впечатление еще больше усиливала ее по-прежнему белая кожа. Только теперь из шелковисто-мраморной она стала похожа на мелкую наждачную шкурку на белой текстильной основе.
- Здравствуй, Лиза…
- Здравствуй, Нико…
Никита хотел было поцеловать ее в щеку, да передумал; вдруг такие телячьи нежности ее религия и на дух не приемлет? Но вот глаза у Лизхен остались прежними - два бездонных озерка, в которых светилось голубое небо.
- Проходи… сюда… - Елизавета провела Никиту в гостиную.
Судя по тому, что он увидел, в квартире почти ничего не изменилось с тех времен, как Лизхен и Олег вселились сюда дружной, любящей друг друга парой. Допотопная мебель, тяжелые бархатные портьеры, изрядно потемневшие картины (трудно сказать, подлинники или копии), статуэтки и различные иноземные безделушки (наверное, родители Олега привозили их из заграничных "командировок"), три книжных шкафа, все с подписными изданиями, чешская хрустальная люстра, изрядно потертый ковер на полу… Несмотря на чистоту и порядок, в квартире пахло пылью и кошками. Казалось, время в ней остановилось.
- Ты уже вернулся… с войны? - после некоторой паузы спросила Лизхен.
Она смотрела на Никиту круглыми немигающими глазами - как старая сонная курица.
- Да. Вышел в запас. Я теперь пенсионер.
- Как быстро бежит время…
- Это точно.
- Может, чаю? - оживилась Лизхен. - И потом, у меня где-то есть коньяк…
- Нет-нет, спасибо. Я за рулем.
- Как ты нас нашел?
Нас! Она имела в виду себя и сына. "Не как нашел, а зачем", - подумал Никита. И тут же мысленно пожалел о своем визите в эту юдоль скорби. Что Лизхен может добавить к тем фактам, которыми он располагает? Скорее всего, начнет плакаться в жилетку и рассказывать о своей несчастной судьбе. Но он не исповедник, и отпускать грехи не его миссия.
В этот момент кто-то так сильно цапнул Никиту за ногу, что он даже подскочил на стуле. Глянув вниз, Никита увидел здоровенного котяру черной масти, который смотрел на него с очень нехорошим выражением. Он хотел уже пнуть ногой зверюгу, но тут Лизхен, которая поняла, что привлекло внимание Никиты, строго скомандовала:
- Меф, поди прочь!
Кот с сожалением посмотрел на вторую, не "оприходованную" ногу Никиты и с вызывающей медлительностью пошел в спальню. Уже на пороге он оглянулся, злобно оскалил клыки и тихо прошипел.
"Вот зараза! - подумал ошарашенный Никита. - Такой зверь и загрызть может. Ежели во сне подкрадется. Весу в нем, поди, с пуд. Меф… Уж не Мефистофель ли? Подходящая кличка…"
- Как нашел? Очень просто. Я ведь когда-то у вас гостил. Или ты забыла?
- А… Ну да. Теперь вспомнила.
Снова наступила пауза. Никита не знал, как начать нужный ему разговор, а Лизхен не торопилась помочь ему в этом. Она была неглупой женщиной и поняла, что Никита пришел к ней не просто так, а по какому-то делу. Это он определил по тому, как помрачнели ее глаза - словно небо покрылось тучами.
- А как Жор… как твой Георгий? - наконец спросил Никита, чтобы разрядить неловкое молчание.
Лизхен оживилась.
- Он у меня артист! - сказала она с гордостью.
- Да ну!
Никита и впрямь сильно удивился. О том, что сын Олега избрал себе артистическую карьеру, он услышал впервые.
- Играет в детском театре… на хорошем счету… - Глаза Лизхен очистились и снова засияли первозданной голубизной. - В прошлом году театр выезжал на гастроли в Москву, и там его заприметили. Звонил известный режиссер… забыла фамилию… приглашал в свою труппу.
- Что ж, отлично. Молодец! А где он сейчас?
- На репетиции. Скоро должен быть… - При этих словах в глазах Лизхен мелькнул тревожный огонек, но сразу же и погас.
- Женат?
- Нет! - быстрее чем следовало бы ответила Лизхен. - Для него главное театр, а еще спорт - в школе он занимался акробатикой, а теперь - восточными единоборствами; выступает, между прочим, на первенстве города и области. Сначала Георг хочет состояться как личность.
- Это нормально, - с одобрением кивнул Никита. - Первым делом самолеты, а о девушках - потом.
- Какие самолеты? - удивилась Лизхен.
- Песня такая есть, - ответил Никита.
"Должен ли я сказать ей про завещание? - думал он, искоса посматривая на дверь спальни - не появится ли оттуда злобный Меф, чтобы повторить свою "диверсию". - Нет! Пока не время. А то еще грохнут Лизхен вместе с Жоркой. И тогда их смерть будет на моей совести. Первым делом нужно устранить все угрозы и найти того, кто так искусно водит следствие за нос. Это хитрая и опасная тварь… Да и самому не мешало бы поберечься".
- Вообще-то я к тебе по делу… - наконец решился Никита.
- Я догадалась.
- И как думаешь, по какому именно?
- Неужто что-то связанное с Олегом? - не очень уверенно спросила Лизхен.
Она побледнела еще сильнее, хотя, казалось, куда уж больше.
- Что ж, нужно отдать тебе должное - ты почти угадала. Именно так - связанное. Но запомни: то, что ты сейчас услышишь, не должен знать никто. Слышишь - никто! Это в твоих интересах. Иначе я не дам и ломаного гроша за твою жизнь. И не только за твою, но и за жизнь Георгия.
- Говори, не томи! Я далеко не девочка, поэтому не нужно меня пугать разными страшилками.
- Страшилками, говоришь? Ну-ну… Тебе известно, как погиб Олег?
- Он застрелился.
- И это говоришь ты, женщина, которая знала его куда лучше других? Он что, имел склонность к суициду? Ни в коем случае! Олег был жизнелюб, и тебе это известно не хуже, чем мне. С какой стати ему стреляться? Успешный бизнесмен, денег куры не клюют, вполне здоров, имеет приличный вес в обществе, все его или боятся, или уважают… С какой стати он пустил себе пулю в лоб? Ты таким вопросом не задавалась?
- Нет! - жестко ответила Лизхен. - Для меня он давно умер… когда ушел к этой… - Бранное слово едва не сорвалось с ее уст, но она вовремя сжала свои тонкие сухие губы.
- Однако этот мнимый "покойник" неплохо снабжал и тебя, и своего сына до самой своей смерти, насколько мне известно, - безжалостно сказал Никита.
Казалось, Никиту обожгло холодное как лед, голубое пламя. Лизхен буквально пронзила его взглядом. Ее лицо исказилось, и она вмиг превратилась в бабу-ягу.
- Тебе-то какое дело до моих проблем?! - прошипела она, как потревоженная змея.
- Твои проблемы меня не интересуют, - спокойно ответил Никита. - Просто я хочу знать, кто убил Олега. Для этого мне нужна твоя помощь.
- Олега… убили?! - Лизхен отшатнулась, будто увидела что-то ужасное.
- Именно так.
- Не может быть!
- Доказано.
- Кем?
- Мною.
- Но ведь следователь сказал…
- Следствие велось из рук вон плохо. Следователь не заметил весьма существенные улики.
- А ты… почему ты расследуешь это дело? Ты что, поступил в милицию?
- Милицию уже переименовали в полицию. Нет, я там не работаю. И в уголовном розыске пока ничего не знают про мое открытие. - Никита решил притемнить - лишние знания обременяют человека.
- Тогда я ничего не могу понять… Зачем тебе все это? Или ты, как добрый самаритянин, простил Олегу то, что он увел у тебя невесту?
- Все, что ни есть, к лучшему, - философски ответил Никита. - С годами начинаешь понимать, что жизнь куда как многограннее, нежели думаешь. Полина для меня уже свет отгоревшей звезды.
- Ты не ответил на мой вопрос: зачем тебя потянуло в сыщики? С какой стати? Неужели вспомнил былую дружбу с Олегом и расчувствовался?
- Ни в коей мере. Просто меня наняли. За деньги. У меня, знаешь ли, пенсия не очень… так что подработка как раз кстати. Почему именно я? А кто лучше меня знает… знал Колоскова?
- Кто тебя нанял?
- Извини, но это конфиденциальная информация. Если я проболтаюсь, плакали мои денежки, - соврал Никита для пущей убедительности. - Сама понимаешь, не хочется терять добрый куш.
- Что ж, не хочешь - не говори. Но чем я могу помочь?
- Я хочу задать тебе несколько вопросов.
- Ты считаешь, что я обязана на них отвечать? Я ведь сказала - все, что касается Олега, уже в прошлом. Для меня он давно не существует.
- Пусть так. Не хочешь - не отвечай. - Лицо Никиты стало каменным, а глаза блеснули остро и зло. - Но тогда у меня могут появиться некоторые сомнения и предположения…
- Ты о чем?
- А все о том же, Лизхен. Нежелание помогать следствию можно истолковать по-разному.
- Хочешь сказать…
- Именно так. Кто давно и сильно ненавидел Олега и желал ему смерти? Ты! Могла ли ты нанять киллера? Запросто. Денежки у тебя водились благодаря щедротам Колоскова. Это общеизвестный факт. Так что оплатить заказ у тебя было чем.
- Да как… как ты смеешь?!
- Тихо, тихо… Смею. Частные детективы, знаешь ли, не отличаются излишней щепетильностью. И потом, ты же не хочешь, чтобы я свои предположения выложил ментам - пардон, полицейским? А уж они займутся тобой всерьез. Все нервы поистреплют. Можешь не сомневаться. Это я пришел к тебе как старый добрый друг. Мы ведь с тобой были друзьями, не так ли? Поэтому не нужно становиться в позу и изображать героиню древнегреческой трагедии. Всего несколько вопросов…
Нужно отдать Лизхен должное - она сумела утихомирить обуявшую ее ярость и даже выдавила из себя подобие кривой улыбки.
- Сукин ты сын, Нико, - сказала она тихо. - Вы с Олегом два сапога пара. Для вас главное в жизни цель, а средства для ее достижения сгодятся любые.
Никита промолчал. А что тут скажешь? В чем-то она права.
- Что ты хочешь знать? - спросила Лизхен, после того как состоялся "поединок" взглядами.
- Да, в общем, не так много… Последние месяц-два ты общалась с Олегом?
- С какой стати? Кто он мне? Никто. После развода я с ним не виделась.
- А сын?
- Георг… да, они встречались. Регулярно… - По лицу Лизхен пробежала тень. - Особенно последний год. Поначалу я запрещала Георгу общаться с Олегом, но он вырос… и тут уж я ничего не смогла поделать. - В ее голосе прозвучали горькие нотки.
- То есть Георг сблизился с Олегом. Понимаю, этот вопрос будет тебе неприятен, но я обязан его задать… Скажи мне - только честно! - Георг любил своего отца?
В голосе Лизхен прозвучала неприкрытая ирония:
- Очень…
- Понятно, - сказал Никита и нахмурился. - Георг так и не смог простить отцу, что он вас бросил, но щедрые денежные подачки в какой-то мере примирили его с таким положением вещей. Короче говоря, Георг, натура артистическая, блистательно сыграл роль любящего сына, и Олег ему поверил. Родная кровь, чувство вины, нелады с Полиной и все такое прочее. Как не поверить? Психология в чистом виде.
- Да, сыграл! А почему бы и нет? Я безработная, Георгу платят в театре жалкие гроши, и деньги Олега пришлись очень кстати. Мальчик растет, ему хочется жить не хуже, чем его обеспеченные сверстники… у кого повернется язык винить его в том, что он сошелся с отцом?
"О, женщины! Вы сотканы из противоречий, - подумал Никита. - Минуту назад Лизхен говорила, что была категорически против контактов Георга с отцом, а теперь готова вцепиться мне в глотку, доказывая обратное".
- Согласен, - сказал он, пряча глаза. - Винить Георга не в чем. Но коль уж Олег был с ним столь близок, то не исключен вариант, что он мог рассказать Георгу о своих проблемах… или опасениях. И даже назвать какие-то фамилии. С тобой Георг не делился такими сведениями?
- Нет! Да я бы и не слушала. Я ведь уже говорила, что Олег для меня перестал существовать с той поры, как оставил нашу семью. Спроси у Георга. Может, он что-то знает…
- Мама, это кто?
Сильный, хорошо поставленный голос за спиной заставил Никиту вздрогнуть. Он резко обернулся и увидел невысокого бледного юношу с длинными рыжеватыми волосами. Георг! Юноша был очень похож на Лизхен, только глаза ему достались от отца - темные, глубоко посаженные, с жестким прищуром. Он был одет в джинсовый костюм, светло-голубую рубаху и держал в руках фирменную бейсболку.
- Сынок! - Лизхен вскочила. - Ты вошел так бесшумно…
- Кто это?! - снова повторил свой вопрос юноша. - Или я не предупреждал тебя, чтобы ты никого в квартиру не впускала?
- Предупреждал, предупреждал, а то как же… Только это свой, детдомовский! Это Нико.
- Нико… - Юноша неприязненно смотрел на Никиту. - Ну и что? Наша квартира - не проходной двор для всех твоих детдомовских друзей-товарищей.
Никита решил прийти на помощь Лизхен. Она в этот момент напоминала рыбину, выброшенную на берег, - молча зевала широко открытым ртом, не решаясь возразить своему сыночку, и смотрела на него жалкими глазами, в которых перемешались безграничная материнская любовь, обожание, страх.
- Я тут по делу, Георгий, - строго сказал Никита. - По очень серьезному делу, которое касается и тебя с матерью.
- Да ну? - Георг мрачно улыбнулся. - И каким боком?
- Не боком, а фасадом, - резко ответил Никита, которого уже начала раздражать манера разговора этого пацана.
"Еще молоко на губах не обсохло, а он уже корчит из себя большую цацу! - разозлился Никита. - Вылитый Олег в юности".
- Я расследую убийство твоего отца, - продолжил Никита.
Георг резко отшатнулся назад и побледнел.
- К-как убийство? П-почему убийство? - спросил он, заикаясь от большого волнения. - Он ведь сам!..
- Нет, не сам. Ему помогли. И при этом попытались спрятать концы в воду. Но не получилось. Тебе отец не рассказывал о своих врагах или недоброжелателях?
- Н-не рассказывал… - Юношу все еще трясло. - Он со мной не откровенничал. Кто, кто это сделал?! - вдруг вскричал он, судорожно комкая в руках бейсболку.
- Пока не знаю. Но найду обязательно, - твердо ответил Никита.
- Сыночка, что с тобой?! - возопила Лизхен, бросаясь к Георгу. - На тебе лица нет!
- Отца убили… - продолжал бормотать юноша, глядя куда-то вдаль остановившимся взглядом. - Это невозможно… Я не верю…
- Придется поверить, - сказал Никита.
Неожиданно глаза юноши наполнились слезами, и он, припав к груди матери, зарыдал.
"Эк его торкнуло… - подумал Никита. - А может, он и впрямь отца любил, может, Лизхен выдает желаемое за действительное - что Георг лишь играл роль любящего сына? Ей очень этого хотелось бы…"
- Уходи, уходи! - замахала руками Лизхен. - Разве не видишь - мальчику плохо!
- Понял, понял, ухожу… - кивнул Никита. - Бывайте здоровы…
С этими словами он едва не на цыпочках покинул квартиру Елизаветы. Георг по-прежнему лил слезы, только теперь уже на диване, зарывшись лицом в подушку.
Уже усаживаясь в машину, Никита вдруг застыл на некоторое время, словно в трансе, и наморщил лоб. Ему показалось, что во время разговора с Георгом он упустил некую очень важную и весьма существенную деталь. Но, как Никита ни напрягал свой мозг, выяснить, что она собой представляет, он так и не смог.
Глава 9. ВСЕ ПУЛИ МИМО
"Правильно ли я сделал, что не рассказал Лизхен о завещании Олега? - думал Никита, выруливая на проезжую часть улицы. - Ведь если оно будет признано действительным, бедность семьи Корх останется в прошлом. Что в общем-то вполне справедливо. Олег хоть таким образом искупил свою вину перед бывшей женой, а главное - перед сыном. А как же Настя, второй его ребенок? Почему бы Олегу не разделить имущество и денежки между своими детьми пополам, фифти-фифти? Полина… Все дело в ней и ее связи с Шервинским. Пять миллионов по завещанию - это подачка нищенке. Конечно, денежки, отписанные Олегом дочери, тоже немалые, но… Олег знал, что их хватит только для Насти, привыкшей жить на широкую ногу. Так что мамаше от этого жирного куска вряд ли много обломится…".
Дорогу неожиданно перебежал черный кот, мужик, сидевший за рулем "вольво", которая ехала впереди, резко притормозил, - чтобы кто-то другой первым пересек невидимый на асфальте след животного, - и Никита едва не протаранил задний бампер машины суеверного водилы.
- Ты что творишь, козлина?! - дружно заорали на Никиту водители других машин, в том числе и женщины.
Доказывать, что в мгновенно образовавшейся пробке его вины нет, Никита не стал - бесполезно. Он лишь требовательно просигналил, и "вольво" наконец сдвинулась с места. Хорошо хоть так, облегченно вздохнул Никита. А не то, постой он еще минуту, прибежали бы разбираться с ним при помощи монтировки. Подумаешь, козлом обозвали. Вполне себе благородное животное, из козьего пуха отличные женские шали получаются…
"И все-таки я прав! Открывать свои карты преждевременно… - Никита свернул в тенистую улочку, чтобы сократить путь. - Ведь что получается - заказать Олега могли многие. Во-первых, конкуренты, и здесь пальму первенства держит Шервинский. Во-вторых, какой-нибудь чиновник высокого ранга - за то, что Олег перестал с ним делиться наваром. В-третьих - Полина. С ней-то все более-менее ясно. А также - в-четвертых - Лизхен. Ее ненависть к бывшему муженьку, по-моему, зашкаливает и пережила годы. И у всех были мотивы. Я уже не говорю про некоего "господина Икс", человека со стороны, не местного, о котором никто не знает и которого Олег вполне мог кинуть на какой-нибудь сделке. В общем, дело твое швах, Измайлов. Чтобы найти убийцу Олега, а тем более заказчика, требуется длительная работа целого отдела профессионалов. Тебе ли, дилетанту, одиночке, браться за этот неподъемный груз? Жаль, что мы сильны задним умом… На кой ляд мне все это нужно?! Деньги Олега… Да пропади они пропадом! Жил до этого без них и дальше проживу. Да вот беда - Шервинский перекрыл мне все пути отхода. Может, грохнуть его на хрен? И все дела. Смогу ли? Да запросто! О чем базар…"