Глава 47
Это была скорее ирония судьбы, что именно бегство по сумрачным коридорам туннеля наконец-то пролило свет на ту темень, в которой я пребывал вот уже двадцать четыре часа.
Но прежде я стал свидетелем хладнокровного и абсолютно неожиданного убийства.
– Что, черт возьми, здесь происходит? – услышал я крик Космо. Его голос с трудом перекрикивал вой сирен.
– Они здесь, – ответила Фрида между двумя длинными звуковыми сигналами.
Пронзительные басы звучали, как саундтрек к научно-фантастическому фильму, в котором космическая станция в любой момент готова взлететь на воздух. Не хватало только отрезвляющего женского голоса, который через потолочный громкоговоритель ведет обратный отсчет и рекомендует немедленно покинуть опасную зону.
– Кто идет сюда? Кто они? – хотел знать я.
К моему удивлению, ко мне подошел Фиш и ключом расстегнул наручники.
– Иешуа!
– Кто такой Иешуа? – спросила Фрида. Если только что при встрече она казалась удивительно собранной ( Меня спасли! ), то сейчас во взгляде читалось испуганное недоумение.
– Ты их не обыскал? – Фиш напустился на своего подельника и принялся проверять меня.
Спук рассердился:
– Конечно, обыскал. Ни передающего, ни принимающего радиоустройства. Я думал, мы от них оторвались. Не представляю, как они смогли так быстро нас обнаружить.
– Да? А это что? – Фиш вытащил из моей куртки что-то, напоминающее маленькую батарейку от часов, и показал Спуку.
– Вот дерьмо!
– Еще какое!
– Слушай, мне очень жаль, но…
У Фиша не хватило терпения на извинения.
– Избавь меня от своего лепета, Спук, выясним все позже. А сейчас дай его ему. – Он кивнул в мою сторону.
– Что? – По-моему, Спук не понял.
– Твой пистолет, ну же.
Мне казалось, что шум вокруг становится все громче, потому что эхо, отскакивающее от стен, усиливало звук с каждой секундой.
– Ему-то зачем оружие?! – прокричал парень с дредами, удивленный не меньше меня этому приказу, которому все же подчинился. Неохотно он вытащил из внутреннего кармана своей куртки пистолет и передал его Фишу рукояткой вперед.
Внезапно сирена смолкла, так же резко и неожиданно, как и зазвучала. В первый момент тишина показалась даже более жуткой, чем невыносимый шум.
Фиш передал оружие мне.
– Парни, которые гонятся за вами, ни перед чем не остановятся. Нам предстоит опасный путь. Если мы разминемся, вы должны суметь защитить себя.
– Вы даете мне то, из чего я мог бы вас застрелить? – спросил я его.
Фиш поправил очки.
– Если вы это сделаете, у вас не будет шанса выбраться из этого лабиринта. Или вас найдут люди Иешуа. Или вы навсегда заблудитесь в катакомбах. Пойдемте, у нас больше нет времени.
Пистолет тяжелил мне руку и выглядел настоящим, но то же самое я говорил и о ручной гранате.
– А это не муляж?
– Муляж?
Фиш, который уже сделал несколько шагов, вернулся.
– Вы что-то путаете. С муляжом сегодня утром были другие. Мы не играем краплеными картами. Думаете, у вас в руках игрушка?
С этими словами он снова взял у меня оружие, направил его на Спука, который стоял рядом со мной, – и выстрелил ему в голову.
Глава 48
Спук дернулся еще несколько раз, после того как уже давно осел и со всей силы ударился головой о железобетонный пол. Раздался звук, похожий на тот, который возникает, когда раскалывается посередине деревянный блок, – намного громче, чем выстрел из пистолета с глушителем, из которого Фиш убил своего сообщника.
– Давай, давай, давай, быстрее! – сказал он и как ни в чем не бывало сунул мне обратно пистолет.
– Нет, – прохрипел я. – Вы сумасшедший.
Я дрожал всем телом, кровь колотилась в жилах, словно я сам только что чудом избежал смерти.
– Вы убийца!
– Неверно. Он единственный, кто может уберечь вас от заслуженной смерти.
Я повернулся на голос у меня за спиной. Виола. Она открыла бетонную дверь и, хромая, подошла к нашей небольшой группе, чуть приволакивая правую ногу. Кровь текла у нее из резаной раны на лбу. Она указала на Спука:
– Мерзавец оказался предателем. Это он привел их к нам. Если мы будем сейчас терять время, это может стоить вам всем головы!
Фиш кивнул и, прежде чем двинуться в путь с поразительной ввиду его лишнего веса скоростью, напоследок оглядел Космо, Фриду и меня:
– Виола права. Или вы пойдете за мной, или парни Иешуа убьют вас. Вам решать.
Глава 49
ТОФФИ
"– Спасибо за сотрудничество!
– Не могу сказать, что делал это с удовольствием.
– А я – что считаю вас приятным человеком", – услышал Тоффи себя, отвечавшего любовнику Ким Роде.
Он ткнул в сенсорный экран своего смартфона и остановил запись разговора, которую сделал тайком десять минут назад, когда был в квартире молодого человека.
Любовная интрижка не самое правдоподобное алиби, какое можно предъявить в суде, но в этом случае все выглядело однозначно.
Были счета из отеля, чеки их ресторанов с датой и временем и вполне определенное видео, доказывающее, что в тот вечер, когда пропала Йола, Ким и любовник сношались как кролики.
Тоффи мысленно вычеркнул обоих из списка подозреваемых. В парне хотя и было что-то странное, что-то коварно-хитрое, но знание людей, отточенное в многочисленных процессах и допросах свидетелей, подсказывало ему, что любовник не из тех, кто способен на подобную эффектную инсценировку – с ручными гранатами и исчезающими машинами. В крайнем случае он действовал бы самостоятельно, тихо, тайно, не привлекая внимания – так же, как планировал свои любовные свидания. Одиночка. Не командный игрок, чье участие несомненно требовалось для весьма сложного похищения Йолы.
"Вероятно, он просто бесстыжий, убогий прелюбодей", – подумал Тоффи и уставился на мотор.
Он решил: все-таки повезло, что не получилось сразу дозвониться до Макса. Потому что тогда пришлось бы раскрыть ему имя человека, с которым спит его жена. Как друг, он был бы обязан это сделать. Но потом Тоффи передумал.
У Макса сейчас другие проблемы, похуже, чем любовная жизнь супруги, в этом Тоффи был уверен. Возможно, он испытывает муки ада, и, похоже, нет никого, кто мог бы помочь ему и Йоле.
Ни он, ни полиция и уже тем более ни Ким, которая втайне, возможно, даже желает, чтобы ее муж тронулся умом и сделал что-нибудь с Йолой. Не потому, что она так сильно ненавидит Макса или Йолу. Просто она столько лет малодушничала и не решалась положить конец ненавистному браку, а судьба избавила бы ее сейчас от необходимости принимать такое решение. Ким стала бы свободной – эмоционально и финансово.
Погруженный в эти мрачные мысли, он вводил в навигатор – уже во время движения – адрес дома престарелых, который эсэмэской прислала его секретарша. Вместе с сообщением: "Магдалена Роде лежит в отделении 11, комната 14. Но директор дома престарелых говорит, что это бессмысленно. Мать Макса уже на протяжении нескольких месяцев не произносит ни одного слова".
Глава 50
ЙОЛА
Он истекал кровью.
В довершение всего, черт возьми.
Мало того что у веприцы было молодое потомство (Йола не решалась пошевелиться, чтобы посмотреть, правда ли за деревом лежат пестрые кабанчики, или ее сон сыграл с ней злую шутку), дикий кабан был еще и ранен. И довольно сильно.
Его щетина блестела как масло, крупные капли падали на мох под брюхом. Из тела торчало что-то металлическое, и Йола сначала подумала о ноже, но потом поняла, что это может быть что угодно. Нечто острое, что находилось в хижине и вылетело наружу. Очевидно, киллер и Йола были не единственные, кто пострадал от взрыва.
– Эй, – прохрипела Йола. Голос был сиплым и каким-то чужим. – Я ничего тебе не сделаю, видишь. – Она указала на берцовую кость, проткнувшую штанину. – У меня дела не лучше, чем у тебя!
Зверь отреагировал на слова увещевания чем-то вроде хрюканья и сопения: как будто кто-то настраивал струны огромной гитары и при этом фыркал, как лошадь. В то же время самка кабана мотала головой и угрожающе показывала Йоле свои изогнутые вверх мощные клыки. Запах протухшей смеси пряностей становился интенсивнее.
"Он потеет", – подумала Йола, не зная, что лучше: смотреть зверю в глаза или отвести взгляд.
Черт возьми, как же быть, когда стоишь напротив дикого кабана?
Неправильно – когда, сам истекая кровью, лежишь перед раненым зверем?
Перед кабаном, который, очевидно, мучился от сильной боли. Звуки, которые он издавал, были не только угрожающими, но в первую очередь страдальческими.
Йола судорожно пыталась собрать в самых дальних уголках памяти немногие обрывочные знания, которые отложила там во время уроков биологии. Дикие кабаны обычно не опасны и избегают людей. Проблемы возникают, только если мать вынуждена защищать свое потомство. И если кабан ранен, например, когда охотник неудачно попал в него.
"Ну, поздравляю!" – подумала она. В худшем случае она столкнулась сразу с обеими проблемами. Джекпот! – как сказал бы Штеффен. Он всегда так говорил, если случалось то, что ему не нравилось, например, когда он забывал спортивную форму или у велосипеда спускало шину.
"Блин, папа, где ты? Или мама?"
Она искала в глазах животного что-нибудь человеческое, какое-то тепло и понимание, но в его зрачках отражался лишь ее собственный страх, в сочетании с тем, что было ей свойственно и что ее тренер по карате называл инстинктом киллера: "Абсолютная воля подчинить себе противника".
– Пожалуйста, не делай мне ничего! – прошептала она, когда кабан наклонил голову, как бык, который берет разбег, чтобы проткнуть тореро.
"Это красная тряпка" – так однажды сказал ее папа, Макс, который не был ее родным отцом, но которого она любила больше всего на свете, сколько бы ее из-за этого ни дразнили в классе ублюдком. Она бы все отдала за то, чтобы оказаться сейчас у него на коленях и слушать сумасшедшие истории, которые он постоянно выдумывал. Например, о девочке и злом кабане; о магическом защитном круге, который эта девочка могла начертить вокруг себя и в который дикому животному не войти.
Да, самое то сейчас.
Но папы нет, и он не расскажет никакой истории, и уж тем более не существует никакого магического круга. А что касается границ, скорее это она перешла черту и попала в запретную зону, из которой животное ее сейчас прогонит во что бы то ни стало.
Йола не могла объяснить почему, но она чувствовала, что лежит в запретной зоне. Зверь чуял кровь, чужую кровь, и, наверное, думал, что раненый непрошеный гость виноват и в его собственных мучениях. А может, все это ерунда; может, животные вообще не думают. Возможно, эта металлическая штука в брюхе просто свела его с ума.
Одно Йола знала наверняка: ей нужно убраться отсюда. И как можно быстрее, прежде чем дикий кабан бросится на нее и воткнет клыки ей в лицо.
Осторожно, чтобы не спугнуть готового к атаке зверя резким необдуманным движением, она подтянула к себе здоровую ногу и задумалась, как бы изловчиться и встать, не опираясь на сломанную голень.
Не получится.
Резкие пронзительные крики огласили весь лес и спугнули двух бакланов у Йолы над головой примерно в тот момент, когда кабан раскрыл пасть.
Глава 51
МАКС
Как и обещал Фиш, наш путь пролегал по бесконечному лабиринту узких проходов, неосвещенных туннелей и шахт, где нам частично приходилось ползти, по недействующей вентиляционной системе до решетки стока ливневой канализации – мы прыгнули в воду, которая доходила нам до бедер.
Фиш с Виолой шли впереди, за ними следовали Космо и Фрида, а я был замыкающим. Не будь карманного фонарика, который Фиш сорвал со стены бункера, нам пришлось бы пробираться в кромешной темноте через шахты, воняющие болотом и выгребной ямой.
– У меня агорафобия, – услышал я слова Фриды, когда затопленный водой туннель перешел в еще более узкий проход с изогнутыми стенами из клинкерного кирпича.
– Вы имеете в виду клаустрофобию, – серьезно поправил ее Фиш. – Агорафобия – это боязнь открытых пространств.
– А открытая рана – это то, что ты сейчас схлопочешь, – сказал ему Космо.
У меня тоже чесались пальцы, так мне хотелось треснуть этого говнюка, хотя бы стволом пистолета, который я старался держать как можно выше над водой. Но как и Космо, я знал, что не лучшая идея избивать до потери сознания единственного проводника, который ориентировался здесь внизу. Поэтому мы побороли наше отвращение, наши страхи и нашу злость и в конце концов оказались перед маленькой деревянной дверью с тяжелой железной оковкой черного цвета, которая напоминала вход в какой-то винный погреб.
Наша одиссея завершилась так же странно, как и началась, в самом неожиданном месте – более сильного контраста тому, что мы только что преодолели, сложно придумать – на пляже.
Точнее говоря, на причале для яхт. Дверь, через порог которой мы друг за другом вышли на свободу, открылась прямо под причальным мостиком, в нескольких шагах от воды.
– Оп, оп, оп, – поторапливал нас Фиш, как ворчливый учитель физкультуры, и неуклюже зашлепал по темной, отдающей водорослями воде к маленькой лестнице с алюминиевыми перекладинами, как в бассейне.
Один внутренний голос советовал мне воспользоваться ситуацией и обратиться в бегство вместе с Космо и Фридой. Но интуиция подсказывала, что я не прощу себе, если упущу этого человека, который может привести меня к Йоле.
Кроме того, я слышал лай собак за деревянной дверью, которую Фиш снова запер за нами; поэтому я сунул оружие за пояс и полез – полубеглец, полупреследователь – за убийцей.
Наверху оказалось немного светлее, маленькие фонари тускло освещали причал. Здесь было пришвартовано много судов: весельная шлюпка, два накрытых брезентовыми чехлами парусника и – в дальнем конце пирса, спускающемся к воде, – моторная яхта. Фиш уже отвязал ее причальные тросы и ловким прыжком перемахнул на палубу.
– Быстрее сюда! – крикнул он и исчез из поля нашего зрения.
Лай позади нас стал громче. Собаки были уже в воде. Рычали и лаяли. Фрида, Космо и я переглянулись, потом бросились бежать и запрыгнули на яхту, которая отчалила в ту же секунду.
Под рев моторов мы помчались по глади озера прочь; я, как и все, крепко держался за поперечную перекладину над крышей верхней палубы и только сейчас заметил, что мне в лицо бьет частый дождь.
Фиш стоял у штурвала и направлял лодку, похожую по форме на аэродинамическую трубу, в открытые воды. Я понятия не имел, где мы. С моего неустойчивого места я не мог разглядеть ни одного ориентира. Лишь понимал, что это какой-то большой внутренний водоем. Озера Мюггель, Шармютцель или Ванзе, а может, Тегелер.
Какое-то время мы плыли прямо, потом Фиш сбросил скорость и повернул направо, в маленький естественный канал, для которого яхта длиной как минимум с грузовик была едва ли не велика. Наконец он остановил судно в укромном, заросшем камышом местечке, которое не было видно ни с одного берега озера.
Фиш обратился к Виоле:
– Возьми надувную лодку и проинформируй наших людей о нападении на центральный офис! Проверь, можно ли еще что-то спасти, и устрой все так, чтобы полиция там ничего не нашла! Будь осторожна, поняла?
Он погладил ее по голове с отеческой симпатией.
Виола направилась на корму, где была прикреплена шлюпка, а мы последовали за Фишем вниз в каюту.
Глава 52
Внутри яхта выглядела так, как я всегда представлял себе внутреннюю обстановку роскошного частного самолета: вмонтированные в потолок диодные споты бросали приглушенный свет на нежных тонов ковер, мебель из древесины тропических пород, практичные встроенные шкафы, ящики и двери, которые, видимо, вели в ванную и к спальным местам в носовой части яхты. Пахло новым автомобилем – это белоснежные кожаные чехлы на угловом диванчике, куда мимо стола как раз протискивался Фиш.
– Проклятый психопат! – заорал я на него и выхватил пистолет из-за пояса. Направил ему в голову.
Он задумчиво посмотрел на меня, как на интересный объект изучения.
– Я не знаю, о чем вы говорите.
– Чушь! О Спуке, разумеется. Почему вы его убили?
Он открыл на первый взгляд незаметную крышку в столешнице и достал из встроенного холодильника упаковку сока.
– Виола вам это уже объяснила. Он вел нечестную игру, работал на парней Иешуа. Она уже давно предупреждала меня насчет него, но я поверил, лишь когда нашел приемное радиоустройство в вашей куртке. Его задача была обыскать вас.
Со щелчком он открыл жестяную банку и сделал большой глоток. Приглашающим жестом указал на стоящие посреди стола банки. Космо и Фрида не отреагировали. Они уселись напротив Фиша на прикрученную к стене мягкую скамью, тоже обтянутую белой кожей. Я был единственный, кто еще стоял.
– Но вы же не должны были убивать его из-за этого, – сказал я.
Фиш задумчиво улыбнулся, провел языком по выступающим зубам и коротко взглянул мимо меня в маленький бортовой иллюминатор. Снаружи к стеклу жались тонкие ветки. Яхта стояла спокойно, но я слышал, как ветер шевелил камыш. Фиш снял очки и начал протирать стекла краем своей футболки, внимательно на меня глядя.
– Никогда не утверждал, что я безобидный. Но в отличие от этих фанатиков Иешуа я на правильной стороне.
– И что же это за сторона? Та, где похищают детей, или та, где казнят собственных сотрудников? – первые слова Фриды за все время, почти срывающиеся на крик. Ее волосы торчали в разные стороны, по лицу тянулись черные грязные полосы, как у трубочиста. Огонь в глазах горел еще яростнее, чем пару часов назад, когда я взял Фриду в заложницы в собственном автомобиле и ее паника выразилась в неприкрытой злости.
– Я на стороне свободы, – ответил Фиш, и вот тут я уже рассмеялся:
– Свободы? Гад ты этакий!
Я покачал головой и совершил ошибку: почесал сломанный нос. При каждом касании казалось, что в череп мне забивают кол.
– Если вы ненадолго прекратите оскорблять меня, я вам все доступно объясню.
Мне в голову пришли тысячи возражений, которые я хотел бросить ему в лицо, но промолчал – впрочем, как Космо и Фрида, – однако продолжал целиться в этого мужчину, вероятно уже давно потерявшего рассудок.
Фиш сделал мне знак, чтобы я присел к нему за стол, и глотнул из своей банки. Когда я остался стоять, он пожал плечами и начал свой – как мне показалось – уже не раз проверенный монолог.