– Где она? – спросили они меня. – Где, черт побери, ты спрятал Йолу?
Глава 15
– Я? – Моя голова разрывалась, словно от ударов молний, хотя я кричал не так громко, как хотел бы. – Это вы должны мне сказать! Йолу вытащили из автомобиля.
– Из автомобиля? Какого автомобиля? – спросила Ким, с трудом сдерживаясь. Глаза, губы, лоб, практически каждый мускул на ее лице нервно подергивался.
– Из "жука"! Сразу после аварии!
– После какой аварии? – спросил у меня Тоффи.
У меня отвисла нижняя челюсть. Должно быть, он шутит. Я указал на свою голову:
– Как ты думаешь, почему у меня эта повязка и я лежу в больнице?
– Это нас тоже интересует, – ответил Тоффи и посмотрел на Ким. – А еще больше – что случилось с твоей дочерью.
– Я… я… – . … понятия не имею, что здесь происходит.
Последнее, что я помнил, был нож, разрезающий ремень безопасности Йолы, и руки, вытаскивающие ее из машины.
– Вероятно, у него амнезия, – предположил Тоффи после того, как я некоторое время смотрел на обоих не шевелясь.
– Нет, глупости, нет у меня никакой амнезии. Я помню, мы были на Кёнигсаллее… э-э… служба опеки… полиция…
Где Йола? Мысль, которая, как рулеточный шарик, вертелась в моей раскалывающейся от боли голове, не давала мне сконцентрироваться и говорить полными предложениями.
– Ладно, только спокойно, – обратился Тоффи как ко мне, так и к Ким, которая нервно вертела обручальное кольцо, и казалось, вот-вот набросится на меня.
– Так что последнее ты помнишь, Макс?
– Удар сбоку. – Я закрыл глаза и снова услышал скрежет металла по асфальту. – За нами гналась полиция, но неожиданно они исчезли и… – Вдруг я все вспомнил. – Ты же должен знать, Тоффи. Мы как раз говорили с тобой по телефону.
Мой друг и адвокат кивнул.
– Связь неожиданно оборвалась. Сейчас ты говоришь, что из-за столкновения?
– Конечно. Или ты думаешь, "жук" сам собой перевернулся?
– Понятия не имею, о чем ты. Протокол о какой-либо полицейской операции на Кёнигсаллее отсутствует, а твой автомобиль пока не найден.
Не найден?
– А откуда тогда вы меня вытащили?
– Из одного здания под снос в Моабите .
Что-о-о? Я заморгал, пытаясь в целом осознать слова, которые по отдельности понял акустически, но у меня ничего не получилось.
– Точнее, из какого-то старого полуразрушенного склада у Западного порта. Но пока груша для сноса не раскачивается над головами, в здании устроились берлинские наркоманы.
– Ты несешь какую-то ерунду, – сказал я в слабой надежде, что в следующую секунду раздастся смех, откроется дверь и в палату войдет полицейский и хохочущая Йола с насмешливым "а мы тебя провели". Потом я подумал о беззубой старухе из моего сна, вони и о том, что во сне очень редко чувствуешь запахи.
– Йолы нет? – отважился я спросить немыслимое. Чувство онемения распространилось вниз от моих ушей до плеч, страх за дочь притупил все ощущения, даже боль.
– Нет, ее нет.
– Ни дома, ни у одноклассников, ни на плавании, ни в этом ужасном доме, ее вообще нигде нет, – встряла Ким и всхлипнула. – Она пропала восемнадцать часов назад, все это время ты валялся в отключке в наркотическом опьянении. – Ее голос дрогнул. – Что ты с ней сделал, Макс?
Я с трудом сглотнул, пытаясь побороть слезы.
– Еще раз повторяю, я ничего не сделал. Тем более не принимал наркотики. Я просто увез ее из квартиры…
– Зачем?
– Они были у нас.
– Кто?
– Служба по делам несовершеннолетних.
– Почему? – Вопросы сыпались все быстрее.
– Потому что они хотели забрать Йолу. Ты не поверишь, что они устроили. Пришла Мелани. Принесла с собой документы, заключение какого-то психиатра, якобы родители Йолы ресоциализированы и…
– Глупость, – перебила она меня.
– Да. Я тоже ей так сказал. Такая же глупость, как и то, что мы якобы отменили несколько встреч и не реагировали на письма…
– Чушь! – закричала моя жена, и я понял, что она ставит под сомнение не действия органов опеки, а мои слова.
– Мелани была у нас абсолютно точно не для того, чтобы забрать Йолу.
– Ах нет? Тогда я беседовал с духом или как?
– Понятия не имею, что с тобой. Но ты несешь какой-то бред!
– Я только что позвонил в службу по делам несовершеннолетних, – вмешался Тоффи. – Спросил женщину, чье имя ты назвал мне по телефону.
Я поднял брови и ждал, что он скажет.
– Все так, как говорит Ким. Она там больше не работает.
Что-о-о?
– Мелани Пфайфер уволилась месяц назад. К вам прикрепили другого сотрудника. У них так много работы, что он даже не успел с вами познакомиться.
– Тогда они вовсе не хотели забрать у нас Йолу?
Тоффи помотал головой.
– Вот это и странно в твоей истории, Макс. Не существует ни вчерашнего наряда полиции, ни свидетелей аварии, и даже Мелани Пфайфер больше нет, только заявление биологических родителей на возвращение дочери. Но это требование не обязательно должно быть удовлетворено сегодня и уж точно не без предварительных слушаний, даже если вы и правда не ответили на десяток писем и обращений.
Мне стоило больших усилий поднять правую руку и почесать глаз. Он слезился и был намазан какой-то мазью.
– Деннис может это подтвердить, – пришло мне в голову. – Он видел визитеров.
– Сосед с нижнего этажа? Мы уже говорили с ним, когда разыскивали Йолу. – Тоффи покачал головой. – Он рассказал нам только про какого-то мужчину. Описание подходит скорее Халку Хогану , а не Мелани.
Черт, все правильно. Деннис ведь заметил только Мистера Телохранителя.
Дверь открылась. Я рассчитывал увидеть врача или медсестру – пока что никто из медперсонала не появлялся, – но это вернулся Стойя, и не один. Вместе с ним в палату вразвалочку вошел высокий, очень молодой полицейский в униформе, черные короткие волосы были начесаны на лоб до самых глаз.
– Чего вы опять хотите? – спросил Тоффи и встал перед обоими.
Вместо ответа, Стойя потянулся к ремню за спиной, отстегнул наручники и покачал ими в воздухе:
– Закончить начатое. Ваш подопечный арестован.
Тоффи рассмеялся:
– Ах, прекратите, что за фокусы? Сколько вас не было… десять минут? За это время невозможно раздобыть приказ об аресте.
– Он мне и не нужен. Результатов домашнего обыска достаточно для временного заключения под стражу.
Ким открыла рот, но Тоффи опередил ее, разыграв театральный приступ ярости:
– Вы обыскали квартиру моего манданта без ордера?
– Мы получили звонок с жалобой на нарушение тишины.
– Дайте я угадаю. Снова анонимный, как и тот, что сообщил вам о кокаиновом доме?
– Хотите услышать честный ответ? – Стойя рассмеялся после искусственной паузы. – Поцелуйте меня в задницу!
Тоффи покачал головой.
– Слишком много работы. При моем тарифе и вашей жирной заднице натикает две тысячи евро, а я не закончу и с одной ягодицей.
Тоффи сделал знак, который должен был меня успокоить, но без валиума это было уже невозможно.
Они хотят меня арестовать?
Больше всего меня испугала мысль, что в таком случае я не смогу искать Йолу. Стойя обратился напрямую к моей жене:
– Дверь вашей квартиры стояла нараспашку…
– Возможно, в спешке я забыла запереть ее, – возбужденно ответила Ким, на лице выступили красные пятна. – Я прилетела сегодня утром и, ненадолго заехав домой, сразу же помчалась сюда в больницу.
– Ну, в гостиной гремела музыка.
– Но этого не может быть, я…
– …а выключив динамики, наши сотрудники нашли к тому же пистолет.
Тоффи вздохнул, как футбольный фанат после неудачного одиннадцатиметрового удара.
– Мой мандант – автор триллеров, вы что, хотите бросить его в следственный изолятор из-за пресс-папье?
– Подозрение в употреблении наркотиков и незаконном владении оружием – для начала мне этого достаточно, а возможность побега он сам мне только что подтвердил, когда сознался, что его преследовала полиция. Посмотрим, когда проанализируем данные на его ноутбуке.
Наркотики. Пистолет. Шум. Ноутбук. Следственный изолятор.
Хотя речь в этом диалоге шла о моем будущем, о моей свободе, я слушал – в прямом смысле слова – одним ухом. Сейчас я уже был уверен, что сошел с ума. Потому что другим ухом я слышал голоса. Точнее, один голос. Ясный, отчетливый, который не спутаешь ни с чьим другим: голос моей дочери.
– Пожалуйста, не говори ни слова, папа, – шептала она. – Пожалуйста, папа, ни слова. Иначе он убьет меня.
Глава 16
Я сдвинулся в кровати вперед, резко сел и схватился руками за голову, там, где повязка закрывала наушник, который я не замечал все это время из-за общего давления в черепе. Громко вскрикнул: от ужаса, страха и не в последнюю очередь из-за боли, которую вызвали мои резкие движения.
Тоффи, Стойя и Ким испуганно посмотрели на меня, но, к счастью, списали мой припадок на состояние здоровья.
– Пожалуйста, лежите спокойно и не доставляйте нам лишних проблем, – осадил меня Стойя, который, видимо, решил, что я собираюсь противиться аресту. – Главный врач придет через несколько минут и решит насчет перевода.
Его слова меня не интересовали. Я кивнул, но это была реакция на вторую фразу Йолы:
– Пожалуйста, папа, ни слова. Иначе он меня убьет.
ОН?
Йола хрипло шептала, словно потеряла голос из-за тяжелой простуды. Так она обычно сипела, когда много плакала или когда у нее что-то болело. Я пытался абстрагироваться от конфликта, вновь разгорающегося между Тоффи и Стойей, и сконцентрироваться на своей дочери, которой хотел задать сразу десятки вопросов:
Где ты? Как ты? Что с тобой сделали? Кто это "он"? И самое важное: что, черт возьми, мне нужно сделать, чтобы снова обнять тебя?
Но вместо вопроса из моего рта вырвался только жалобный стон. Страх за Йолу трансформировался. Еще несколько секунд назад меня мучила неизвестность, а сейчас уже парализовала уверенность, что Йоле угрожает смертельная опасность.
– Рядом со мной сидит мужчина с пистолетом, – сказала она. – Он застрелит меня, если ты издашь хотя бы один звук и не выполнишь все, что я прочитаю с листка, который он мне дал.
Боже праведный! Я моргнул и зажмурился. Снова открыл глаза. Йола шмыгнула носом, ее голос стал громче.
– Открой ящик туалетного столика!
Я посмотрел налево, в сторону серой тумбочки на колесиках, на которой стоял кнопочный телефон и пустой почкообразный тазик из бумаги. Спор, в который вмешалась уже и Ким – "Да нас всех интересует, что случилось!", – словно переместился за акустическую завесу и доносился до меня лишь в виде приглушенного бормотания. Зато голос Йолы звучал все увереннее, хотя в нем по-прежнему слышался безграничный страх.
О господи, неужели это… нет… этого просто не может быть.
Я открыл ящик тумбочки и не поверил своим глазам.
– Достань ее! – приказала мне дочь.
Тоффи подозрительно покосился на меня, но затем снова повернулся к Стойе, которого не интересовало, что я дотянулся до тумбочки. В связи с чем я мог абсолютно беспрепятственно смотреть на предмет, который Йола уже во второй раз велела мне взять в руку. Если до этого у меня и были определенные подозрения о безысходности положения, то сейчас они окончательно исчезли.
Этого не может быть…
Йола непременно умрет, если я буду противиться этим дистанционным приказам. Так что я подавил внутреннее желание довериться другим и попросить о помощи.
И сунул руку в ящик.
Одновременно открыл рот и произнес то, что поневоле диктовала мне Йола. Слово в слово я повторил:
– Можете больше не искать Йолу. Она в моей власти, и я ее убью.
Слова разорвались в воздухе, как новогодние петарды.
Тоффи, Стойя и Ким повернули ко мне головы, потрясенные, уставились на меня и только после секундного оцепенения заметили ручную гранату, которую я протягивал в их сторону.
Глава 17
ЙОЛА
"И вас я тоже убью, если вы приблизитесь ко мне".
Йола услышала, как ее отец повторил и это предложение, которое она вынудила его произнести. Его голос звучал глухо, издалека, словно он говорил через тряпку.
Она сидела на полу в позе лотоса, привязанная спиной к деревянному столбу, в ногах лежала оранжевая радиостанция, которая напоминала водонепроницаемую переносную рацию, которая всегда висела на поясе у ее тренера по плаванию. Видимо, она работала в непрерывном режиме, потому что из динамика раздавались суетливые голоса. Двое мужчин и женщина, которая напоминала ее мать, перекрикивали друг друга:
– Ты спятил?
– Что это?
– Господи… положи эту чертову штуковину!
– Спокойно, господин Роде, только спокойно!
Отец Йолы выполнял указание. Он не произносил больше ни звука.
– Слева от тебя стенной шкаф. – Йола продолжала считывать текст, напечатанный с широкими межстрочными интервалами. Листок в ее руках дрожал. Удивительно, но голос при этом оставался спокойным. Намного спокойнее, чем пламя свечи в полуметре от нее – единственный источник света в этой темнице без окон.
Час назад неизвестный, лица которого Йола не видела, потряс ее за плечо и разбудил. Сначала она кричала, потом сильно плакала, заметив толстую, как судовой канат, веревку, которой была привязана к этому столбу. Сейчас ее состояние можно было бы описать словом "одеревенение" или, еще лучше, "онемение", как последний раз у зубного врача, когда ей сделали обезболивающий укол, только сейчас Йола ощущала дискомфорт не только в щеке, но почти во всем теле.
Йола сглотнула. Еще немного – и она наделает в штаны. Ее мочевой пузырь распирало, как всегда, когда она испытывала страх.
Нет, сейчас его распирает в тысячу раз сильнее.
Потому что такого страха она еще не знала, на ум ей пришло слово "шок", Йола получила пять с плюсом за реферат на эту тему. Дышать было тяжело. Йола пыталась делать то, что господин Штайнер показывал им на занятиях спортом, если начинает колоть в боку, двадцать один, двадцать два, двадцать три… и снова вдох… но идиотский счет никогда не помогал во время кросса, а тем более здесь, в этой, этой… хижине ?
Она понятия не имела, где находится, свеча в ногах освещала только небольшой радиус вокруг – его было достаточно, только чтобы разглядеть, что пол сколочен из грубых деревянных досок. И что к подошвам тяжелых рабочих ботинок ее похитителя прилипла влажная листва.
Незнакомец стоял в метре, на нем была черная куртка с капюшоном, темный нашейный платок, натянутый до самых глаз, закрывал лицо. Она вспомнила комментарий Штеффена, ее лучшего друга и соседа по парте – "байкерская паранджа". Шутка, которую она не поняла, пока папа не объяснил.
Мужчина, постоянно переступавший с ноги на ногу, сделал нетерпеливый жест оружием. Йола послушалась и прочитала дальше:
– В правом отделении лежит пластиковый пакет. Возьми его.
Йола вытерла локтем лоб. Она уже опасалась, что открылась рваная рана над правым глазом, там, где она ударилась головой, когда "жук" перевернулся. Но это был всего лишь пот.
"Вообще-то мне должно быть холодно", – подумала Йола. У нее изо рта шел пар, а она по-прежнему была в легкой домашней одежде, в которой папа отправил ее сначала к Деннису, а потом затащил в машину: черные джинсы, зеленый свитер и изношенные сникеры. Конечно, без демисезонной куртки, которая была ей не нужна, чтобы забрать Мистера Триппса.
Черт!
При мысли о коте у Йолы на глаза снова навернулись слезы. Совсем недавно она гладила его у себя на коленях и ждала папу, сидя на диване перед телевизором в квартире Денниса, а сейчас панически боится, что никогда больше не вернется домой, не увидит ни папу, ни маму, ни кота.
Йола почесала горло, где у нее, по ощущениям, образовался комок размером с теннисный мяч.
Она размышляла, как незаметно подсказать отцу, где она и как он сможет ее найти.
В фильмах это всегда так просто. Один раз, когда папа и мама были на вечеринке этажом выше, Йола пробралась в гостиную. В детективе, который она тайно посмотрела в тот вечер, похитители сунули девушку в багажник, и та считала повороты, которые делал автомобиль. Позднее она услышала вдали железнодорожный сигнал, но у Йолы такой информации не было. Она проспала весь путь сюда. Какое-то адское вещество – вероятно, причина шума в ушах и сухости во рту – все еще затуманивало ее сознание.
Знакомое ощущение. С таким же чувством она уже просыпалась два месяца назад, после того как ждала папу на больничной парковке в Вестэнде.
Сейчас она не знала ни где находится, ни как попала сюда, ни почему скрывающий лицо мужчина ее похитил. И в месте заключения она не заметила ничего особенного, кроме запаха влажного дерева, грубого прогнившего пола и грязи на штанинах похитителя.
И моего дикого страха.
Еще одно движение пистолетом – и Йола прочитала следующее предложение:
– Что бы тебя ни спросили, папа, не отвечай. Никто не должен узнать, что у тебя в ухе под повязкой. Иначе он убьет меня.
Йола чувствовала себя как полгода назад в актовом зале на сцене: она должна была играть Гретель в школьном спектакле. Все происходящее сейчас тоже было только игрой, еще хуже, чем ее версия сказки братьев Гримм. Это ее губы двигались, но вылетавшие слова были ей чужды. Я просто играю роль, попыталась она обмануть саму себя и сказала:
– А сейчас покинь клинику, немедленно!
Сразу после своего последнего указания Йола услышала, как голоса сначала стали громче, потом глухо хлопнула дверь и шум оборвался.
– Йола? – Раздался голос отца, который, очевидно, остался один и отважился заговорить с ней. – Ты меня слышишь, милая? У тебя все в порядке?
Незнакомец без лица быстро сделал шаг к Йоле, вырвал у нее из рук листок и сунул карточку, на которой стояло одно-единственное предложение:
– Ни слова, папа, иначе он убьет меня!
Только Йола произнесла это, как карточку снова забрали и заменили на другую, которую она тоже должна была прочесть вслух: