С этим я не мог не согласиться. Она не стала бы прятать ключи ради чьего-то спасения; нет, если мисс Мэри выдвинуть обвинение, она заговорит. Будущее выглядело достаточно мрачным. И все же, когда вскоре после этого разговора я оказался на оживленной улице, мысль о том, что мисс Элеонора свободна, заслонила остальные, наполняя меня и направляя, пока возвращение домой под дождем в тот день не стало одним из ярких воспоминаний моей жизни. Лишь с наступлением полуночи я начал постепенно понимать, в каком критическом положении находится мисс Мэри, если версия мистера Грайса верна. Но как только эта мысль захватила меня, ничто уже не могло прогнать ее из головы. Как я ни гнал ее, она довлела, порождала гнетущие предчувствия. К тому же я не смог ни заснуть, ни отдохнуть, хотя и лег рано. Всю ночь я метался по подушке, тоскливо повторяя про себя: "Что-то должно случиться, что-то обязательно помешает мистеру Грайсу осуществить свой ужасный замысел". Потом я вздрагивал и спрашивал себя, что может случиться. Сознается мистер Клеверинг? Вернется Ханна? Мисс Мэри проснется и произнесет слова, которые столько раз готовы были сорваться с ее уст? Но дальнейшие размышления показывали, насколько маловероятно каждое из этих событий, и мозг мой был полностью истощен, когда на рассвете следующего дня я наконец заснул и увидел сон, в котором мисс Мэри стояла с пистолетом в руке над мистером Грайсом. Из этого видения меня вырвал громкий стук в дверь. Торопливо поднявшись, я спросил, кто там. Ответ пришел в виде сложенного листа бумаги, проникшего в спальню из-под двери. Подняв его, я увидел, что это послание от мистера Грайса, и говорилось в нем следующее:
Немедленно приходите. Нашлась Ханна.
– Ханна нашлась?
– У нас есть основания так считать.
– Когда? Где? Кто ее нашел?
– Садитесь, я расскажу.
Сдерживая шквал надежды и страха, я придвинул стул и сел перед мистером Грайсом.
– Она не у меня в шкафу, – сухо сказал этот человек, наверняка заметив, как я в волнении и нетерпении обвел взглядом комнату. – Мы не знаем точно, где она, но до нас дошли слухи о том, что лицо некой девушки, очень похожей на Ханну, было замечено в окне верхнего этажа одного из домов – не пугайтесь! – в Р**, где год назад она имела привычку бывать, когда жила в гостинице с племянницами мистера Ливенворта. Теперь, когда установлено, что она выехала из Нью-Йорка в ночь убийства поездом *** железной дороги, хотя нам так и не удалось выяснить почему, мы считаем, что это стоит проверить.
– Но…
– Если Ханна действительно находится там, – продолжил мистер Грайс, – она прячется. Никто, кроме человека, принесшего нам эти сведения, не видел ее, и соседи не подозревают о ее присутствии в городе.
– Ханна прячется в каком-то доме в Р**? Чей это дом?
Мистер Грайс одарил меня мрачной улыбкой.
– В сообщении леди, у которой она нашла пристанище, зовется Белден. Эми Белден.
– Эми Белден! Имя, которое значилось на порванном конверте, найденном служанкой мистера Клеверинга в Лондоне?
– Да.
Я не стал скрывать радости.
– Значит, мы на краю важного открытия. Само провидение вмешалось, и мисс Элеонора будет спасена. Но когда вы узнали об этом?
– Ночью. Вернее, этим утром. Принес эту новость В .
– Значит, это ему кто-то сообщил?
– Да, полагаю, он хорошо поработал в Р**.
– И кто ему сообщил?
– Один уважаемый жестянщик, живущий по соседству с миссис Б.
– И вы только сейчас узнали, что Эми Белден живет в Р**?
– Да.
– Она живет одна или с семьей?
– Не знаю. Мне о ней ничего не известно, кроме имени.
– Но вы уже отправили В наводить справки?
– Нет. Дело слишком серьезное, чтобы он один этим занимался. Он может провалиться из-за обычной несообразительности.
– Короче говоря…
– Я хочу, чтобы поехали вы. Поскольку сам я не могу там быть, больше я не знаю никого, кто достаточно хорошо знаком с делом, чтобы довести его до успешного завершения. Понимаете, мало просто найти девицу и установить ее личность. Нынешнее положение вещей требует, чтобы арест столь важного свидетеля прошел тайно. Для того чтобы попасть в чужой дом в отдаленной деревне, найти прячущуюся там особу, запугать ее, уговорить, а возможно, и заставить, нужны ум, расчет, талант. А еще женщина, которая ее укрывает… Наверняка у нее есть на это причины, и их необходимо узнать. В общем, дело деликатное. Как думаете, справитесь?
– Во всяком случае, мне хотелось бы попробовать.
Мистер Грайс переместился на диван.
– Эх, какого удовольствия я лишаюсь из-за вас, – укоризненно пробормотал он, глядя на свои беспомощные конечности. – Но к делу. Как скоро вы можете выехать?
– Немедленно.
– Хорошо. В 12:15 есть поезд. Поезжайте на нем. В Р** сами решайте, как познакомиться с миссис Белден, не вызывая у нее подозрений. В поедет за вами и будет готов оказать любую помощь, если в этом возникнет необходимость. Только вы должны понимать вот что: поскольку он наверняка поедет загримированным, вы не должны его узнавать, а тем более обращаться к нему или вмешиваться в его планы, пока он сам не разрешит, подав знак, который нужно обговорить заранее. Вы будете заниматься своим делом, он своим, пока обстоятельства не потребуют взаимопомощи и поддержки. Я даже не могу сказать, увидите вы его или нет, возможно, он сочтет нужным оставаться в тени, но можете не сомневаться в одном: он будет знать, где вы находитесь, и, если вы покажете, скажем, красный шелковый платочек… У вас есть такой?
– Найду.
– Это будет означать, что вам нужна его помощь или вы хотите с ним поговорить. Вы можете носить платок с собой либо повесить в окне своей комнаты.
– Это все инструкции? – поинтересовался я, когда он замолчал.
– Да, больше я ничего не знаю. Вам придется принимать решения самому и учитывать обстоятельства. Заранее я не смогу сказать вам, что делать. Сообразительность – ваш лучший советчик. Только, если получится, завтра к этому времени свяжитесь со мной или сами приезжайте.
И он вручил мне шифр на случай, если я захочу телеграфировать.
Книга третья
Ханна
Глава 27
Эми Белден
Столь веселых (Конечно, в рамках должного приличья) Людей еще нигде я не встречала .
Уильям Шекспир. Бесплодные усилия любви
В Р** у меня был клиент по имени Монелл, и через него я надеялся сблизиться с миссис Белден. Мне повезло встретиться с ним почти сразу после приезда, когда он ехал по дороге на двуколке, запряженной знаменитым рысаком Альфредом, и я счел эту удачу чрезвычайно благоприятным началом весьма сомнительного предприятия.
– Как проходит день? – спросил он, когда после первого приветствия мы поехали в город.
– Встреча с вами сделала его гораздо приятнее, – ответил я и, решив, что не смогу заинтересовать его своими делами, пока не расскажу, как продвигаются его дела, рассказал все, что мне было известно о тяжбе, которая тогда разбиралась в суде.
Рассказ мой вызвал столько вопросов и ответов, что мы дважды объехали вокруг городка, прежде чем он вспомнил, что должен был отправить письмо. Поскольку послание было срочным, не терпящим отлагательств, мы сразу же поехали к почтовому отделению, в которое он вошел, оставив меня снаружи наблюдать за довольно вялым потоком приходящих и уходящих людей, которые в этот час решили сделать городское почтовое отделение местом свидания. Среди них я особенно отметил средних лет женщину, почему – сам не знаю. В ее внешности не было ничего примечательного, и все же когда она вышла с двумя письмами в руке, одно в большом конверте, второе в конверте поменьше, и, встретив мой взгляд, поспешно сунула их под шаль, мне стало интересно, что в них и кто она, если случайный взгляд незнакомого человека заставил ее совершить столь подозрительное действие. Но появление мистера Монелла вслед за этим отвлекло мое внимание, и в последовавшем интересном разговоре я скоро позабыл о женщине и ее письмах. Чтобы не дать ему возможности снова вернуться к бесконечной теме, судебной тяжбе, с первым щелчком хлыста я воскликнул:
– Вспомнил! Вот что я хотел у вас спросить. Вы знакомы в этом городе с кем-нибудь по фамилии Белден?
– Тут есть вдова Белден, больше я никого не знаю.
– Ее имя Эми?
– Да, миссис Эми Белден.
– Она мне и нужна, – кивнул я. – Кто она, чем занимается, как близко вы знакомы?
– Не знаю, – пожал он плечами, – чем могло вас заинтересовать это добрейшее создание, но, коль скоро вы спросили, могу сказать, что это весьма уважаемая вдова городского краснодеревщика, что живет она в небольшом доме дальше по этой улице и что если у вас есть одинокий старый бродяга, которого нужно приютить на ночь, или несчастные сиротки, за которыми нужно присмотреть, то вам к ней. А что до того, как близко мы знакомы, то я знаком с ней точно так же, как с дюжиной других прихожан нашей церкви на холме. Встречая, я с ней здороваюсь, не более того.
– Уважаемая вдова, говорите. У нее есть семья?
– Нет, она живет одна и, кажется, имеет небольшой доход. Да, наверняка имеет, потому что всегда кладет деньги на поднос. Время она проводит за шитьем и прочими благотворительными занятиями, какие в таком городе может найти человек небогатый, но с добрым сердцем. Но почему вы спрашиваете?
– Работа, – ответил я. – Работа. Миссис Белден – только не рассказывайте об этом никому! – оказалась замешанной в одном деле, и я из любопытства, если не из честолюбия, решил что-нибудь о ней разузнать. И я пока что не удовлетворен. Понимаете, мистер Монелл, я бы многое отдал за возможность изучить эту женщину получше. Не могли бы вы ввести меня в ее дом так, чтобы я имел возможность говорить с ней в любое время? Если это получится, компания отблагодарит вас.
– Хм, даже не знаю. Пожалуй, это можно устроить. Раньше она принимала жильцов на лето, когда в гостинице заканчивались места, и ее можно уговорить сдать комнату моему другу, который хочет поселиться рядом с почтовым отделением, потому что ждет очень важную телеграмму, которая требует незамедлительного ответа.
И мистер Монелл лукаво подмигнул мне, не догадываясь, насколько точным оказалось его попадание.
– Нет, этого не нужно. Скажите, мол, он просто не любит ночевать в гостиницах, а вы не знаете никого другого, у кого он мог бы лучше устроиться на то короткое время, которое планирует провести в городе.
– А что скажут о моем гостеприимстве, если при таких условиях я не поселил вас у себя?
– Не знаю, вероятно, что-нибудь неприятное, но, думаю, ваше гостеприимство это перенесет.
– Что ж, если вы настаиваете, посмотрим, что можно сделать. – И, подъехав к аккуратному белому коттеджу скромного, но уютного вида, он остановился. – Давайте войдем и посмотрим, что там и как.
Пробежав взглядом по окнам, которые были закрыты все, кроме двух на террасе, выходящих на улицу, я подумал: "Если там кто-то прячется и миссис Белден захочет сохранить это в тайне, глупо надеяться, что она возьмет меня, пусть даже по рекомендации". Однако, последовав примеру моего клиента, я выпрыгнул из двуколки и вместе с ним прошелся по короткой, обсаженной с обеих сторон травой дорожке до парадной двери.
– Слуг у нее нет, поэтому она откроет сама. Будьте готовы, – предупредил он и постучал.
Краем глаза я успел заметить, что в окне слева от меня опустилась занавеска, когда в доме раздались торопливые шаги, быстрая рука отворила дверь, и я увидел перед собой женщину, которая странными действиями с письмами привлекла мое внимание возле почтового отделения. Я узнал ее с первого взгляда, хотя она была одета по-другому и явно испытывала какую-то тревогу или возбуждение, которое изменило выражение ее лица и сделало ее, в отличие от прошлого раза, напряженной и немного неуверенной. Но меня она, похоже, не узнала. Более того, во взгляде, который миссис Белден бросила на меня, не было ничего, кроме любопытства, и когда мистер Монелл подтолкнул меня вперед со словами: "Это мой друг, точнее адвокат, из Нью-Йорка", она по-старосветски присела в реверансе, не выражавшем ничего, кроме желания показать, что она оценила оказанную честь, несмотря на окружавший ее туман забот.
– Мы пришли просить вас об одолжении, миссис Белден. Можно войти? – произнес мой клиент задушевным, вкрадчивым голосом, рассчитанным на то, чтобы вернуть мысли собеседника в должное русло. – Я много слышал о том, какой у вас уютный дом, и рад возможности увидеть его.
И не обращая ни малейшего внимания на неприятное удивление, которое появилось у нее на лице, он шагнул в небольшую комнату, веселый красный ковер и завешенные яркими картинами стены которой соблазнительно просматривались через приоткрытую дверь слева от нас.
Видя, что ее дом вследствие этого прорыва оказался захвачен, миссис Белден решила выйти из создавшегося положения, сохранив лицо, для чего с видом гостеприимной хозяйки предложила войти и мне. Что касается мистера Монелла, он из кожи вон лез, чтобы произвести на хозяйку приятное впечатление, и в скором времени я уже посмеивался над его остротами, хотя сердце мое было полно тревоги, как бы наши усилия в конце концов не оказались бесплодными. Миссис Белден тем временем оттаивала все больше и больше, участвуя в разговоре с непринужденностью, которой вряд ли можно было ожидать от человека ее скромного положения. И вскоре я понял, что она не обычная женщина. В ее разговоре и манерах чувствовалась утонченность, что в сочетании с внешностью заботливой матери и мягкостью обхождения являло очень приятную картину. Последняя в мире женщина, которую можно было бы заподозрить в каких-то тайных интригах, если бы она не выказала необычную нерешительность, когда мистер Монелл затронул тему моего пребывания в этом доме.
– Не знаю, сэр, я бы с радостью, но, – она смерила меня испытующим взглядом, – дело в том, что в последнее время я не беру постояльцев и отвыкла от этого занятия. Боюсь, я не смогу устроить его с удобством. Короче говоря, вам лучше поискать другое жилье.
– О нет, – возразил мистер Монелл. – Неужели вы сможете, заманив человека в подобную комнату… – он с искренним восхищением обвел взором помещение, которое, несмотря на скромность, имело теплые тона и оставляло общее впечатление безмятежного уюта, – …отказать ему, когда он смиренно просит о чести провести единственную ночь в наслаждении ее красотами. Нет, миссис Белден, я вас слишком хорошо знаю. Сам Лазарь, постучись он в вашу дверь, не услышал бы отказа, а тем более такой милейший, умнейший молодой джентльмен, как мой друг.
– Вы очень добры, – начала она, и в ее глазах промелькнула почти болезненная любовь к похвале, – но у меня нет приготовленной комнаты. Я как раз занималась уборкой, и сейчас здесь все вверх дном. Если вы обратитесь к…
– Мой друг останется здесь, – с обезоруживающей уверенностью прервал ее мистер Монелл. – Если я не могу поселить его у себя, а по некоторым причинам этого лучше не делать, то, по крайней мере, буду знать, что он в руках лучшей хозяйки в городе.
– Да, – вставил я, но без слишком явного интереса, – после того как я увидел это место, мне будет жаль, если придется искать другое.
Встревоженный взгляд качнулся от нас на входную дверь.
– Меня никогда не называли негостеприимной, – начала миссис Белден, – но здесь такой беспорядок… В какое время вы желали бы вселиться?
– Я надеялся, что смогу остаться сейчас, – ответил я. – Мне нужно написать несколько писем, и если бы я мог сесть здесь и написать их, то был бы счастлив.
При слове "письма" я заметил, что рука миссис Белден потянулась к карману. Движение это, видимо, было непроизвольным, поскольку выражение ее лица не изменилось и она быстро ответила:
– Что ж, оставайтесь, если готовы мириться с такими условиями. Я не хочу, чтобы люди говорили, будто я отказала вам в том, что мистер Монелл любезно называет одолжением.
И с приятием не менее полным, чем до этого было противление, она мило улыбнулась и, не став слушать слова благодарности, вышла с мистером Монеллом к экипажу, где получила мою дорожную сумку и, что, несомненно, доставило ей гораздо больше удовольствия, была осыпана комплиментами.
– Я прослежу, чтобы комнату для вас подготовили поскорее, – пообещала она, вернувшись. – А пока располагайтесь. Если хотите писать письма, все, что нужно, найдете в этих ящиках.
И она, придвинув к креслу, в котором я сидел, столик, указала на маленькие отделения внизу с таким откровенным желанием отдать в мое распоряжение все, что у нее есть, что я призадумался над своим положением с некоторым подобием удивленного смущения, не столь уж далекого от стыда.
– Спасибо, у меня все свое, – сказал я и, поспешно открыв сумку, достал несессер с письменными принадлежностями, который всегда носил с собой.
– Тогда я оставлю вас, – сказала она, после чего, кивнув и бросив быстрый взгляд за окно, ушла.
Я слышал ее шаги. Она пересекла зал, поднялась на пару ступенек, остановилась, потом поднялась наверх, снова ненадолго остановилась и пошла дальше. Я остался на первом этаже один.
Глава 28 Странное происшествие
Чистейший грабеж, какой только можно себе представить .
Уильям Шекспир. Много шума из ничего
Начал я с того, что тщательно осмотрел комнату, в которой сидел. Как я уже говорил, это было приятное для глаз помещение, просторное, светлое и хорошо меблированное. На полу малиновый ковер; на стенах несколько картин; на окнах веселенькие занавесочки, со вкусом украшенные папоротниками и осенними листьями; в углу фисгармония; посредине стол, накрытый яркой скатертью, на котором лежали разные мелкие безделушки, недорогие, но красивые и до определенной степени декоративные. Но не эти вещи, подобные которым я много раз видел в других деревенских домах, привлекли мое внимание и подтолкнули к медленному обходу комнаты, которым я и занялся. Это была некая подоплека, общая для них всех, свидетельства, которые я нашел или хотел найти не только в общем обустройстве комнаты, но и в каждом банальном предмете, который попадался на глаза, в характере, настроении и истории женщины, с которой я теперь заключил сделку. Именно по этой причине я принялся изучать дагерротипы над камином, книги на полках и ноты на фисгармонии, а еще и для того, чтобы обнаружить любые свидетельства пребывания в этом доме такого человека, как Ханна.