- Меня интересует несколько вещей, я о них в ваше отсутствие уже спрашивал у Марии Олеговны, а теперь вот спрошу и у вас: не заметили ли вы чего-нибудь необычного в последние дни, не подозреваете ли вы кого-нибудь сами? И еще один, совершенно конкретный вопрос: кто закрывал на ночь дверь в квартиру Краснова позавчера, когда, по его предположениям, произошла кража и когда вместо матери дежурили вы? Или, если хотите, кто уходил из квартиры последним, оставив Антона Григорьевича одного?
Марина, пахнущая после ванны чем-то чрезвычайно приятным (шампунем, что ли?), села за стол, отчего все вокруг сразу начало казаться Денису каким-то совсем другим, удивительно гостеприимным.
- Мама, - сказала она вдруг, улыбнувшись ему, - а что же ты не угостишь Дениса Андреевича чаем? Чайник у тебя хоть горячий? - Она потянулась к плите, но мать остановила ее:
- Ты разговаривай, разговаривай с человеком, я сама все сделаю!
- Хорошо, - сказала Марина деловито, но все с той же, обращенной к нему улыбкой. - Продолжаем нашу беседу, как говаривал товарищ Карлсон. Значит, насчет того, не замечала ли я чего-нибудь подозрительного… Я меньше, чем мама, бываю у Антона Григорьевича, так что сестру, которая ходит делать ему уколы, я позавчера видела первый раз. И знаете, мне показалось, что она совсем не тот человек, за которого себя выдает. Как-то очень много говорит о своих медицинских знаниях и о том, что у дяди Антона болезнь неопасная. Какая-то тут, знаете ли, нестыковка. Она действительно подкована в медицине, как врач, а говорит ерунду, потому что сердечный ревматизм - болезнь опасная и даже очень…
- Но, может, она просто хочет таким образом успокоить больного? - не понял этого сомнения Денис.
- Ну, как хотите, - тут же отрезала Марина. - Вы спросили - я ответила. Не все можно определить словами, сами знаете. А у меня ощущение такое, будто она втирается дяде Антону в доверие. И уколы делает какие-то странные - не приносят они дяде Антону облегчения, мне даже кажется, что от них у него только сонливость, и ничего больше… Может, так оно и должно быть с медицинской точки зрения, но если кого и можно было бы подозревать в краже, то в первую очередь - ее, уж очень явно у нее что-то свое на уме. Я говорю: можно бы подозревать, потому что подозревать эту самую сестру не в чем. Позавчера я самолично присутствовала в квартире все то время, что Алла провела у Антона Григорьевича…
Конечно, все это могла быть порождено самой обычной мнительностью или желанием как-то угодить следователю, но Денис подумал, что подозрения Марины не лишены и своего резона. Как бы то ни было, он и без того планировал проверить медсестру Ухтомскую и уточнить характер инъекций, которые она делала старику книголюбу.
- На первые два ваших вопроса я, кажется, ответила, - продолжила между тем Марина. - Теперь насчет двери. Между прочим, нижний замок, врезной, вышел из строя, когда еще работала сигнализация. Однажды Антон Григорьевич вроде по забывчивости не снял квартиру с охраны, и подоспевшая по сигналу на пульте милиция выломала у него замки. После чего он договор охраны больше не возобновлял, хотя замки сменить с тех пор так и не удосужился… Значит, вы интересуетесь, кто в тот день закрывал квартиру на ночь, да?… Ну кто же - мама ее и закрывала.
- Подожди, подожди, Мариша! - замерла вдруг Мария Олеговна с чашками в руках. - Это ведь во сколько было-то? Это ж совсем поздно уже было, разве ты не помнишь?
- Но вы же говорите, что отсутствовали! Вы уходили, а дежурила за вас Марина…
- Ну правильно, дежурила, - кивнула Мария Олеговна. - У меня позавчера такой день выдался - знаете, надо было в собес зайти за справкой… Хотя откуда ж вам знать! Собес - это могила стариковского времени. И надо-то ерунду какую-нибудь, а в очереди сидеть приходится целый день. И хорошо еще, если сидеть! Ну и вот, вернулась я уже, наверное, часов в семь и, конечно, первым делом зашла к Антону Григорьевичу, чтобы Марину отпустить. К Антону Григорьевичу заглянула - он спит после укола, а тебя, - она повернулась к дочери, - нету. Я даже подумала, уж не случилось ли чего, разволновалась, честное слово! Квартира-то, считай, открытая стоит! Я замок закрыла - и к себе домой. А там ты - сидишь себе, пописываешь спокойненько… Помнишь, я тебя даже отругала, что ты ушла и оставила дверь на одном замке?…
- Ну конечно, почему ж не помнить! У меня работа в тот день срочная была, я думала у Антона Григорьевича поработать, а там этот урод приперся, Ярик…
- Ярик - это Антона Григорьевича племянник, - пояснила Мария Олеговна. - Ну какой же он урод, не надо так, Марина. Нормальный парень, студент, что уж ты его так невзлюбила…
- Подождите, подождите! - Денис даже руки вверх поднял, чтобы остановить словоохотливую женщину. - Давайте-ка все по порядку. Во-первых, когда это было? Ну, что к Краснову приходил племянник Ярослав?
- Как - когда? - удивилась Марина. - Мы же вам и рассказываем: как раз позавчера это все и было! У меня срочный материал в номер, а тут он. А я его, знаете, на дух не переношу. Ну, я и пошла к себе. Пересижу, думаю, поработаю пока…
- Нет, но он точно был у Антона Григорьевича? - Денис никак не мог поверить своим ушам. - Антон Григорьевич не далее как сегодня сказал, что Ярослав у него не был уже давно, что как раз позавчера он обещал приехать, проведать старика, но так и не приехал…
Теперь пришла очередь Марины смотреть на него с изумлением.
- Вы что, хотите сказать, что это он украл?
- Да упаси боже! - отмахнулся Денис. - Что вы все из меня какого-то обвинителя делаете! Почему я должен подозревать этого Ярослава, если я его даже в глаза никогда не видел?! Просто вы, спасибо вам, пролили свет на то обстоятельство, что Ярослав позавчера побывал в квартире Антона Григорьевича и провел в ней какое-то время. Вот теперь бы еще уточнить, какое именно…
- Ну, я точно сказать не могу. Он пришел - я тут же ушла в свою квартиру. Это было, это было… часов около семи… И, уходя, попросила его: после того, как он пообщается с дядей, пусть захлопнет дверь как следует и поставит меня в известность, что уходит.
- Он заглянул, поставил вас в известность?
- Нет. Поэтому я и не знаю, когда он ушел…
- А Антон Григорьевич - он что, спал, когда вы уходили?
- Думаю, что нет, иначе я бы просто так Ярослава одного там не оставила. Я вообще-то ему не доверяю…
- Марина! - снова укорила ее мать.
- Ну что - Марина, Марина! Ты посмотри на него!..
- Ну и все равно, - не согласилась Мария Олеговна. - Ярик не может украсть. Он из хорошей семьи мальчик, а потом Антон Григорьевич его на ноги поднял, когда у него родители погибли, квартиру ему даже купил… Должна же у него быть хоть какая-то благодарность…
Денис уже не слышал, что она говорила: голова работала сама по себе, как бы независимо от его воли. Но нужно было, пока не поздно, уточнять, уточнять детали.
- Скажите, Марина, - он даже не заметил, что прервал длинный монолог Марии Олеговны, - я все же не понял: спал Антон Григорьевич, когда вы уходили, или нет?
- Не знаю, - сокрушенно сказала Марина. - Я с ним разговаривала незадолго до прихода Ярослава. А когда он заявился, я к Антону Григорьевичу больше не заглядывала. Что говорила ему что-то через дверь - помню, а вот отвечал ли он мне… хоть убей!
- Хорошо, пусть так. Значит, вы захлопнули дверь на верхний замок и ушли к себе, попросив на прощание Ярослава заглянуть к вам, когда он будет уходить. И он не заглянул. Так?
- Да, все так, совершенно верно.
- Не заглянул, и потому вы не знаете, когда он ушел и сколько времени один пробыл в квартире… Я говорю один, потому что, раз Антон Григорьевич племянника не видел, значит, он в это время наверняка спал… Теперь вы, Мария Олеговна. Вы пришли примерно в семь часов, обнаружили, что дверь на одном - верхнем замке, и это дало вам основание считать, что квартира под присмотром Марины. Войдя в квартиру, вы не обнаружили Марины, а Антона Григорьевича нашли спящим. Вы закрыли дверь и на нижний замок тоже и пошли искать дочь. Верно? И еще вы говорили, что разволновались, не найдя дочь и вдруг сообразив, что дверь в квартиру Антона Григорьевича фактически до вашего прихода была открытой, верно?
- Да-да, совершенно верно, именно так все и было!
- Мария Олеговна, а вы можете вспомнить, на сколько оборотов вы закрывали в тот вечер нижний замок? На один, на два? Вы собирались еще вернуться туда, когда делали это?
- Конечно, насчет оборотов я точно не помню. Но скорее всего на один, поскольку еще собиралась сходить к Антону…
- А сходили?
- Нет. У нас в тот вечер, знаете, были гости, и когда я вспомнила - было уже поздно. Я решила не тревожить Антона Григорьевича. Я подумала: если ему что-нибудь понадобится, он позвонит по телефону, мы всегда так делаем… А про замок… наверно, забыла…
- А что за гости? - осторожно спросил Денис.
- Ну, уж это точно к делу никак не относится, господин сыщик! - предупредила ответ матери Марина.
- Ну вот, - Денис пожал плечами, - вроде мы договорились о какой-то доверительности, а теперь все сначала…
- А вам прямо обязательно надо влезть в личную жизнь! - усмехнулась Марина. - Ну, если уж вы без этого не можете - у меня в тот вечер был жених. Точнее, как теперь говорят, бойфренд.
- Его зовут Николай, да? - простодушно спросил Денис.
Марина неприязненно посмотрела сначала на него, потом на мать:
- Ну, что я говорила? Будет лезть всюду, куда надо и куда не надо. Зачем ты ему, мама, такие подробности-то выкладываешь?
Мать, снова отмахнулась:
- Ах, оставь, пожалуйста, Мариша, ничего я никому не рассказывала. Хотя вот ему, Денису, доверяю. Не обижайся на меня, но, сдается мне, случись что - никто нам, кроме него, и не поможет…
Когда Денис наконец распрощался с соседками Краснова, шел уже одиннадцатый час. Уходя, он все же не удержался, спросил у Марины в прихожей - она стояла, ждала, когда можно будет закрыть за ним дверь:
- А скажите, Марина, этот ваш бойфренд, он позавчера поздно от вас ушел?
- А он вообще не уходил, - с вызовом ответила Марина. - Он ночевать остался. Что вас еще интересует? Спала ли я с ним? Ух, как жалко, что вы с ним не встретились! А то бы спросили об этом прямо у него. Хотела бы я посмотреть, что стало бы после этого с вашей физиономией. Он должен был и сегодня ко мне заглянуть, да вот что-то нет пока…
Она сняла свой тюрбан и теперь, в ореоле чистых, пушистых волос, была чудо как хороша, о чем, наверно, знала сама не хуже Дениса.
- А как его фамилия, вы не скажете? - спросил он.
- Ну уж, знаете, Денис Андреевич, это самое настоящее хамство! - резко сказала Марина, захлопывая за ним дверь.
- Извините, - буркнул Денис этой двери.
Площадкой ниже, где то ли была вывернута, то ли перегорела лампочка, его остановил чей-то низкий угрюмый голос:
- Слышь, замеля, огоньку не найдется?
По всему раскладу это должно было означать одно: кто-то собирался на него напасть. Шпана какая-нибудь, скорей всего, хотя голос, похоже, принадлежал взрослому человеку. Выговор не московский - не акающий, фраза к концу словно загибается вверх… Денис мгновенно сгруппировался, пытаясь в этом густом полумраке определить, откуда может последовать удар. Наконец глаза различили владельца голоса: он стоял, опершись задом о широкий подоконник лестничного окна, и всем видом демонстрировал неагрессивность своих намерений. Денис, не теряя бдительности, протянул в его сторону руку с зажженной зажигалкой. Лица человека на лестничной клетке он все равно не разглядел, но понял, что тот довольно-таки высок ростом и широк в плечах. Высокий - стало быть, у него длинные руки, а раз так - биться придется, прибегая к мелким подлым хитростям. Иначе - хана.
Но человек и не думал на него нападать, он даже не шевельнулся, когда Денис, держа его краем глаза в поле зрения, продолжил свой путь по лестнице, теперь уже медленно, неспешно, чувствуя всей спиной того, кто сзади. Что за выговор? Вологодский? Вологодские больше на "о" налегают. Вятский? Похоже…
Интересно, что он делает в такой час в подъезде?
Глава 4
Денис любил свой офис. Однако утром в понедельник, спускаясь в полуподвал родной "Глории" и слыша еще на лестнице перестук бильярдных шаров, он подумал, что вряд ли их впереди ждет очередь из солидных клиентов, как-то все у них не очень серьезно: вроде детективное агентство, а детективы вместо того, чтобы распутывать сложные криминальные загадки, шары гоняют. Как жулики в ЦПКиО имени Горького. Бильярдный стол достался им от прежних владельцев полуподвала, бежавших отсюда быстрее лани - прижали братков за долги. Денис все порывался его куда-нибудь сплавить, но его доблестная гвардия настояла: бильярд пусть будет, потому как оперативникам нужна твердая рука и зоркий глаз.
И вот сейчас тощий, жилистый Щербак легко, словно в каком-то танце, двигался вокруг стола, тренировал глаз, а могучий Демидыч, звучно топая от одной лузы к другой, то и дело вытаскивал его шары - надо полагать, как раз укреплял руку.
Вообще, дисциплинка у его доблестных орлов была та еще: игравшая парочка словно бы и не заметила прихода начальника, сидевший тут же Кротов задумчиво взирал на закипающий кофейник от "Тефаль", который всегда думает о нас, и только один Макс кивнул ему - бородатый, грузный, похожий на восточного идола, он вроде бы исполнял свои служебные обязанности - восседал на рабочем месте за компьютером; впрочем, чем он там занимался - это был еще, как говорится, большой вопрос.
Однако уже через минуту Денис понял, что был неправ: ребята как раз ждали его, горя желанием узнать, какое такое новое задание перепало им от отцов-основателей, как в шутливых разговорах между собой именовались здесь "дядьки". Да и как было этого не понять, если орлы чуть ли не в полном составе нарисовались в его закутке, едва Денис уселся за свой рабочий стол.
- Не томи, начальник? - первым не выдержал Кротов, он же Крот, лучший топтун по эту сторону Атлантического океана, как именовал его Демидыч. - Небось тыщ на сто дельце нам отстегнул заместитель Генерального!
- Ага, - хмуро кивнул Денис. - На сто пятьдесят с прицепом… Откуда информация? - сурово спросил он.
Орлы заржали.
- Или мы не сыскари? Обижаешь, командир!
Один только как всегда деловой и энергичный Коля Щербак не настроен был на зубоскальство.
- Дядька твой звонил, генерал Грязнов. Просил, чтобы, когда появишься, сразу же перезвонил ему в МУР… Давай излагай, что там за событие-то?
- Значит, так, ребята, - сказал Денис, по привычке называя их "ребятами", хотя, конечно, человек со стороны вряд ли рискнул бы так обратиться к мужикам, каждому из которых уже под сорок, - задание, как я понимаю, большой славы нам не принесет… И вообще, прошу сразу поиметь это в виду: дело, что называется, не прибыльное. Дядька не с заказом к нам на этот раз, а с просьбой помочь…
- Чья просьба-то? - решил зачем-то уточнить Демидыч.
- А какая тебе разница? Меркулов хочет помочь одному старому своему знакомому, другу его отца. Излагаю подробно. Есть в Москве старый коллекционер. Живет один. Сейчас болен, из дома практически не выходит, с постели и то не каждый день встает. На днях, когда дедок был в полубессознательном состоянии - по причине болезни, старости и постоянного приема лекарств, его обокрали. Первые опросы показывают: никто из близких деду людей, да и сам он, ничего не видели, больше того - никто ничего не может даже предположить, выдвинуть хоть какую-то версию. Абзац полный!
Денис замолчал, снова ненадолго задумался над обстоятельствами происшествия. Что-то все же брезжило, брезжило за всем этим нагромождением довольно нелепых подробностей… Слабые замки, отключенная сигнализация, якобы проникнутые чувством родственного сострадания немногочисленные - раз, два и обчелся - посетители старика, немалые ценности, на которые воры даже почему-то не позарились…
- Однако! - прервал его затянувшееся молчание Щербак. - Либо ты, Денис, давай выкладывай как можно больше информации, либо я не знаю… Мы как вообще - беремся за это дело?
- Ну как же не взяться? - словно на слабоумного, с сочувствием посмотрел на него Кротов. Но на Щербака это не произвело никакого впечатления.
- Если беремся, - продолжил он, - давай выкладывай нам все толком и по порядку. Что там у него пропало-то? Что вообще этот дед коллекционирует?
Денис усмехнулся: точно таким же путем шел и он сам.
- Что коллекционирует, говоришь? Книги. Картины. Эмали. Антиквариат. Ювелирку. Все на свете! А пропали - только книги. Что и удивительно, и характерно, потому что настоящему вору там очень даже есть чем поживиться, сам видел. Книги, правда, как говорят, пропали очень ценные. Не просто ценные, а суперценные, такие, что через букинистические магазины пойти никак не могут, потому как насчитываются на всем белом свете единицами. Так что украдены они - если, конечно, украдены, что тоже пока не факт, - только под конкретного заказчика. Такого же коллекционера…
- Ладно. - Щербак милостиво кивнул. - С этим более-менее ясно… пока. А теперь объясни мне вот что. Почему Меркулов к нам-то? Я, честно говоря, чего-то не понял…
- Да неважно это! - отмахнулся Денис. - Но все же снизошел до объяснения: - Я ж вам сказал уже: этот коллекционер - старый друг меркуловской семьи, он когда-то спас отца Константина Дмитриевича от пресловутой пятьдесят восьмой статьи, ну и так далее… И у Константина Дмитриевича вроде как долг чести…
- Да я не про это, - прервал его Щербак. - Тут все более-менее. Я про другое. Почему решили через нас искать, а не через ментовку? У них же аппарат, мощь, центральная картотека и так далее, а мы что?
- Ну-у… - протянул Денис. - Тут, я думаю, причин несколько. Во-первых, как я понимаю, и Меркулов, и сам дед подозревают, что книжки спер кто-то из своих. Ну не хочет человек огласки, разве непонятно? Понятно. А во-вторых, как я предполагаю, с самой коллекцией тоже, вероятно, проблемы, там тоже, наверно, не все приобретено чистым, как говорится, путем…
- Ну да, ну да, - закивал Демидыч, - с коллекционерами это часто бывает. Вот я помню…
- Погоди, - остановил его Денис. - Я думаю, мужики, нас с вами все эти обстоятельства пока не должны касаться. Деды нас с вами попросили помочь, так почему не помочь-то? Как я понимаю, тут может примешиваться еще одно: боятся деды, что через ментовку может произойти утечка информации. Сами понимаете, обстоятельство очень существенное, если вор собрался толкать книжки за рубеж. Словом, вот так.
- Ладно, - кивнул Щербак. - Надо так надо. Начнем, а там вскрытие покажет, что к чему. Ну а круг подозреваемых хоть обозначен как-то?
Вот это, пожалуй, было самое интересное во всем маловразумительном пока деле с красивыми книжками. Денис оживился, рассказывая о том, что ему удалось разведать в пятницу. И чем дальше он излагал эти подробности друзьям, тем все более занимательным и стоящим начинало казаться ему само дело.