- Ну, разница-то есть, - не согласился с ним Денис. - Если плохо отпечаталось - это одно, если затертые - это совсем другое, значит, человек эти отпечатки специально уничтожал, стало быть, ему есть что скрывать. Это, знаешь ли, дядя, попахивает каким-то шпионским профессионализмом…
- Люблю, когда зарвавшиеся яйца начинают учить курицу! - отечески смазал его по макушке генерал. - Рецидивом это попахивает, вот чем! Ха! Одного вырубает ударом по затылку, второго устрашает, сунув пистолет под нос, чуть ли всех вас не шантажирует…
- Не береди раны, дядь Слав! Он нам так в душу наплевал, что ребята готовы в любой момент с ним поквитаться. Но мы не договорили, что там еще у тебя на него есть? Насчет биографии, например, насчет внешности…
- Содержание той хилой бумажки, которая пришла на наш запрос через ИЦ, тебе уже известно. Проблема в том, что часть, в которой служил Шлыков, давным-давно расформирована. Нам со скрипом удалось вытянуть из армейских архивов даже то, что я тебе уже озвучил. Я надеюсь, что найдется что-нибудь в Центральном архиве Министерства обороны, но пока мы до их закромов доберемся - уже и ловить некого будет…
- Но ведь был же у него командир, к примеру…
- Ну ты, пацан, не думай, что мы у себя в МУРе ложку в ухо носим… Был у него командир, да помер в девяносто втором, так что спрашивать не у кого… Поверь, Денис, я сделал пока все, что смог, - насчет этого вашего героя.
- Словом, этого гада еще проверять и проверять. Уж больно внаглую он действует!
- Да что уж ты так, Денис? - недоуменно пожал плечами генерал. - Из-за нескольких ударов по роже…
- Да?! А применение скополамина? - вскричал Денис. - Слушай, может, вы его прокачали бы еще раз, а? Ведь совсем он не простой бывший контрактник. Смотри: скополамин - раз, Максу угрожал пистолетом - два, нам угрожает - три. Да он просто опасен для общества!
- А ну-ка, про пистолет поподробнее, - сразу оживился генерал.
- Ну, я тут толком ничего не могу сказать. Какая-то редкая модель. Думаю, Макс опишет его довольно точно.
Генерал откинулся на спинку сиденья, закурил.
- А я думаю, вряд ли твой Макс опишет: представь себя на его месте в той ситуации. Но, во всяком случае, что-то тут интересное начинает брезжить. И знаешь почему? Потому что Ухтомская тоже рассказывала про какой-то не очень обычный пистолет, только он был у иностранца, прибывшего за книгами.
- Слушай, а вдруг это та же самая пушка? Чует мое сердце, дядя Слава, этот Шлыков - птица большого помета! Приличные люди с пистолетами по улицам просто так не разгуливают!
- Значит, по-твоему, я, Турецкий, да и ты сам - все мы неприличные люди? - усмехнулся Вячеслав Иванович. - А что, если у Шлыкова разрешение на это оружие? Не забывай, что он бывший охранник.
- Ладно, согласен, согласен, - заторопился Денис, - но я ж тебе не просто о пистолете, дядь Слав, не только о нем!
- Конечно, - рассмеялся генерал, выпуская струю дыма ему в лицо. - Шлыков оскорбил твою любимую "Глорию". Лично тебя оскорбил, харкнул всем вам в душу большим зеленым плевком! И хуже того: дал вам всем понять, охломонам, что нужно работать, а не задницу просиживать. Раззявы! Правильно он вас уделал!
Денис даже покраснел. Но сдаваться и не думал.
- А как ты посмотришь на такое вот соображение…
- Что, очередное гадание на кофейной гуще? Ну ладно, излагай, только поживей. - Грязнов-старший взглянул на часы. - У тебя две минуты, Денис, и то я уже опаздываю.
- А что, если предположить, что именно Шлыков позвонил старику Краснову и рассказал тому о смерти племянника? - начал Денис излагать новую версию. - Спросишь - для чего, да? Смотри: чтобы жениться на Марине, у которой есть ключи от квартиры, а потом потихоньку выносить библиотеку, пока дед болеет.
- О, господи! - только и вздохнул дядька. - Что за чушь, Денис. А я-то тебя за взрослого человека держу! Ты еще придумай, что он для этого и племянника сам грохнул! Ну скажи, на кой ляд ему городить такой огород да еще и жениться? Да ему на все хватило бы двух дней, а может - даже и одного. С утра проник в квартиру, упаковал коллекцию, а вечером подогнал "рафик" и вывез все книжки к такой-то матери.
- "Рафик"? - озадаченно переспросил Денис.
- "Рафик", "газель" - какая разница! Ты что, и сегодня не выспался? А звонил, чтобы ты знал, не Шлыков, а ныне покойный Игорь Альфредович Решетников. Установлено.
- Черт! А ему-то зачем?
- Вот ему-то как раз и нужно было вывести старика из игры и выступать перед покупателем от его имени. Или в качестве его самого, так-то вот!
- Дядь Слав, а откуда тебе это известно-то?
- От верблюда, - довольно грубо отрезал дядька. - По-моему, это ты беседовал с Ухтомской?
- Самолично. Но она мне ничего такого не сообщала. - Денис недоуменно пожал плечами.
- А ты ее о звонке и не спрашивал! Небось больше ее ножками любовался, чем в дело вникал…
- Дядь Слав! - укоризненно бросил Денис.
- Ладно, проехали. Короче, звонок был от Решетникова. Но его, увы, уже ни о чем не спросишь. И остается моему несчастному Лагутину распутывать и убийство Решетникова, и убийство Завьялова. Ну и пусть занимается своим прямым делом. А вот что касается тебя… я до сих пор так и не увидел смысла в твоей поездке в эту глухомань, в Нижние Болота. По-моему, прости, опять ты сочиняешь какой-то сериал от слова "серить", - безжалостно скаламбурил дядька. - Но если даже допустить, что тут действительно замешан Алексей Остроумов, если вдруг окажется, что там, на месте, все жестоко ошиблись и Алексей Остроумов остался жив, - мы его все равно найдем и без тебя. Сам посуди, как еще милиция может на него реагировать: на нем и побег из колонии, и зачистка в местном отделении Союза воинов, и перестрелка в тех же Нижних Болотах, и мало ли какие еще художества! Да и вообще - за ним такой хвост тянется, что… Ладно, все же лучше бы ты не лез, куда не надо, - сказал генерал, захлопывая дверцу служебного "мерса".
Денис остался стоять на тротуаре, провожая машину начальника МУРа взглядом.
В конце дня произошло событие, укрепившее Дениса в мысли, что, хотя книжки и нашлись, дело это "Глория" ни в коем случае не должна закрывать. Да и как его закроешь, если оно просто недоследовано? И лишнее подтверждение тому - сегодняшний звонок Марины Никоновой.
- Денис Андреевич, - энергично начала она, - извините, дергаю вас теперь чуть ли не каждый день, но я только что из больницы и с большой радостью: Антон Григорьевич начал говорить! Это такое счастье - верите, я даже заплакала!
- Я ужасно рад, Марина, что Антон Григорьевич пошел на поправку. Даст бог, все будет совсем хорошо…
- Спасибо вам на добром слове, Денис. Да, кстати, я передала ваш привет, и Антон Григорьевич очень растрогался, потому что считает, что это вы вернули книги. Я не стала его разочаровывать, вы не против? Ну и хорошо. Не обижайтесь, не надо! Но знаете, что дядя Антон спросил, когда я перечислила ему, что найдено? Он спросил меня: "А Дюрер?" Я даже не нашлась, что ему сказать - я про Дюрера, если честно, ничего не знала… А вы? Вы в курсе, Денис?
Он был в курсе, но почему-то подумал, что на всякий случай поостережется вдаваться в подробности… А впрочем, это было сейчас неважно, а важно было то, что Дюрера похитили тогда же, когда и книги, и значит, его листы еще предстояло найти, и не кому-нибудь, а им, "Глории", потому что как раз это-то их дело…
Глава 10
Теперь, когда ее отпустили, когда все страхи и весь ужас пережитого остались позади, Алла все чаще начала задумываться о том предприятии, которое еще совсем недавно они разрабатывали вместе с покойным, царство ему небесное, Игорем и которое казалось таким легким, таким осуществимым… Несколько хорошо продуманных шагов - и вот оно, богатство, вот она, свобода от вечной боязни снова оказаться за решеткой, от этой нелепой страны, в которой человек по определению не может быть счастлив, что подтвердила нелепая Игорева смерть…
Она много думала о нем, о его страшной кончине, но еще сильнее ее ум занимали мысли о тех богатствах, к которым они подобрались вплотную, и, в частности, о тех, которые сейчас прозябали безо всякой пользы и - что главнее! - без всякого надзора в квартире старика Краснова. Она не могла об этом не думать еще и потому, что жизнь ее на глазах теряла всякий смысл.
Кто была она еще несколько дней назад? Молодая красивая женщина, любимая, ожидающая счастливой перемены судьбы, отъезда за границу, безбедной красивой жизни, удовлетворения капризов…Кем стала она теперь? Бабенкой не первой молодости, медсестрой районной поликлиники с нищенской зарплатой, на которую и прокормить-то себя нельзя. Мало того - теперь еще, фактически, и без крыши над головой! Вызванная ею же милиция после долгих допросов и расспросов отпустила ее под подписку о невыезде, а квартиру Игоря Альфредовича опечатала - до окончания следствия. И что ты тут скажешь? Да ничего - ведь она покойному не жена, в квартире не прописана. Спасибо, хоть кой-какие вещи разрешили забрать.
Ну и что прикажете? Опускать руки? Нет, не такова была Алла Ухтомская, чтобы вот так, сразу сдаться. К тому же время, проведенное в компании Игоря Альфредовича, пробудило дремавший в ней авантюрный ген. Она должна действовать, она должна довести начатое ими вместе до конца. Хорошо, что она сообразила вместе со своими тряпками прихватить из дома Игоревы записные книжки, хорошо, что она услышала в поликлинике про то, что старика Краснова отправили по "скорой" с инсультом. А главное, ее осенило во время всей этой суеты: вот оно! Вот ее клад, ее будущее. Стоит пустая квартира, набитая сокровищами, как пещера Аладдина, - только протяни руку…
Вот тут-то она очень кстати вспомнила о Димоне. Димон по делу о смерти Решетникова никак не проходил, о нем просто никто пока не знал. Она нашла его телефон в одном из алфавитов Игоря, позвонила, сказав сразу, что Игорь погиб, а у нее к нему есть деловой разговор. И он тут же в своих дурацких слаксах прискакал к ней в поликлинику. Они вышли на улицу, чтобы переговорить там без всяких помех, и она даже начала ему рассказывать в подробностях о том страшном утре, как вдруг поймала на себе его масленый взгляд - один из тех взглядов, которые он всегда, сам того не замечая, бросал на нее. А заметив, прервала свой рассказ, томно и многообещающе посмотрела на него, спросила без всякой связи с предыдущим:
- Слушай, приютил бы хоть ты одинокую женщину… А то меня согнали с постоя, негде даже голову преклонить. - И подумала при этом о себе: "Убудет тебя, что ли? Ради счастья можно и такой малостью пожертвовать…"
- Да я, да блин! - встрепенулся Димон, как боевой конь при звуке трубы, и плотоядно ощерился в широченной улыбке. Лучше бы он этого не делал! У него были ужасные зубы, ужасные - по крайней мере, передние. Вставные, из дешевой пластмассы, они держались на убогих фиксах из нержавейки, сразу видно - работа либо лагерных, либо армейских врачей. Ладно, сказала она себе, что ты, мать, привередничаешь-то? Не замуж же тебе за него выходить. Сделает дело - и пошел он…
Ну и, конечно, пришлось в первый же вечер пускать этого дурака в постель, что, впрочем, нужно было и ей самой - для здоровья, как она сказала себе. Для снятия стресса.
Но он оказался глупее, чем она думала, распустил хвост, вообразив, будто все происходит из-за того, что она до самых сокровенных глубин организма поражена его сексуальными достоинствами, что она влюблена в него. И наверное, потому, когда она наконец открыла ему свой план, реакция последовала довольно своеобразная - бывший зэк и бывший подручный Решетникова, его "руки", Димон Хватов залег на софе, тупо и обиженно глядя в потолок. Алла, не спуская с него глаз, голая, сидела рядом в ожидания его ответа и мрачно курила одну сигарету за другой.
- Ну и долго ты собираешься потолок-то изучать? - не выдержала она. - На нем вроде ничего не написано.
- Я думал, ты меня любишь, - сказал он совсем по-детски.
- А я тебя и люблю, - довольно равнодушно ответила Алла. - Вон ты какой молодец… в постели. Если б ты такой и в деле был…
- В деле, в деле, - недовольно протянул Димон, пытаясь облапить ее, а когда она отстранилась, спросил обреченно: - Ну и че я должен делать-то?
- "Че делать", - передразнила она, - я тебе скажу. Но ты мне так и не ответил: как тебе мой план?
- Ну-у, план как план, только теперь знаешь, как все сложно будет, - пробормотал Димон с сомнением. - Там же небось все обложено уже, слежка… И потом - не совсем же дурной этот дед, небось уже сигнализацию поставил. Я, блин, даже не понимаю, как при таких богатствах - и без сигнализации. Как дети, честное слово! - неся всю эту ахинею, он снова потянулся к ней, но Алла так зыркнула, что Димон сразу сделал вид, будто тянется к сигаретам. - А вообще-то, - завершил он свой монолог, - ужасно неохота по новой садиться!..
- Да кто ж тебе говорит, что ты должен садиться, - усмехнулась она, решив, что пора его слегка стимулировать, и кладя ему руку на неутомимое мужское достоинство. - Сходишь еще раз к старику, вынесешь оттуда то, что надо, - и дело с концом…
Он дернулся, пытаясь с ходу овладеть ею, но она ловко увернулась, положила ему палец на губы: подожди, мол.
- Ах, Дима, Дима… Ну, чего ты ежишься? Дорожка у тебя уже протоптана, что брать - я тебе скажу. Сделаешь - и свалим отсюда. В Чехию, там, говорят, домики замечательные продают… Или куда-нибудь еще, где тепло… Будем жить, не тужить… Захотим - бизнес какой-нибудь освоим, а не захотим - просто так…
Затем разговор их прервался - ей все же пришлось уступить горячему молодому нетерпению Димона. "А что, - думала она, - в этом есть своя прелесть! Купить вот такого бычка помоложе и пользовать…" Она старалась не слышать его самозабвенного сопения. А он трудился на совесть… И только потом, когда этот порыв иссяк, когда они, полуживые, несколько минут полежали молча, он вдруг вспомнил:
- Не, блин, эмиграция - это не по мне. Да и на кой? С бабками-то и здесь жить можно. И очень даже прилично.
- Ага, пока тебя не заловят какие-нибудь корешки по уголовке или лица кавказской национальности…
- Ну и как я должен выволочь эту чертову библиотеку? - с иронией спросил Димон.
- Точно так же, как и в тот раз, когда доставал книги для Игоря, - ответила Алла. - И речь, заметь, идет не о библиотеке, а всего о нескольких книгах. У меня и списочек имеется - какие именно нам нужны. Их немного, но зато самые дорогие. За них сразу можно будет мешок бабок получить. Вот он, списочек-то.
Димон туповато посмотрел на сложенную вчетверо бумажку:
- Где ты его достала?
- У одного решетниковского конкурента, - ответила Алла. - Пока ты рукава жевал, я делом занималась. - Впрочем, заказчика она выдумала, чтобы проще было убедить Димона, а список - что ж список… Список самых ценных красновских книг она могла уже и сама составить.
Димон полез в затылок - все сомнения написаны на лице.
- Слушай, а если менты… Если они следят за его квартирой?
- Про ментов пусть у тебя голова не болит. Менты же теперь все больше убийствами занимаются, а там ведь никого не убивали, верно? А кража… Что ж они, по-твоему, из-за каких-то несчастных книжек будут теперь всю жизнь там торчать? И не мечтай! Так что у тебя задача - точно как в тот раз: незаметно проникнуть в подъезд, незаметно проникнуть в квартиру и незаметно свалить.
- А ты? Я, значит, подламывай квартиру, суй голову в петлю, а ты любоваться будешь? Ну и с какого я с тобой потом делиться-то должен? Я и без тебя обойдусь!
- Не думаю. Ты спрашиваешь, зачем я тебе? А затем, что теперь со стамесочкой, вот так вот запросто к старику не влезешь - у него и дверь новая, и замки тоже… А я к старухе зайду под каким-нибудь предлогом и подсуечусь насчет ключиков-то… Ну, как? Рискнем на пару? Возьмешь пяток книг по списку, еще что-нибудь по мелочам прихватишь, и нам с тобой этого до конца жизни хватит!
- Ну, блин, не знаю… - продолжал пребывать в сомнении Димон. - Но учти: засыплемся - с ходу тебя сдам и все буду валить на тебя, поняла? Я не сявка, я тебя честно предупреждаю. Если что - будешь потом всю жизнь меня вспоминать! А то знаю я вас, чистоплюев, насмотрелся. Как пенки снимать, так тут вы первые, а как, блин, под статью идти - за нашего брата прячетесь…
Алла бросила на него быстрый презрительный взгляд и тут же спрятала глаза.
- Мое дело - предложить. Твое - соглашаться или не соглашаться.
- Да? - все еще с недоверием переспросил Димон. - И что, говоришь, у старика замки сменили?
- Снова здорово! Я ж тебе сказала уже: ключи я добуду. Наверняка у старухи есть ключи. И если так, то держит она их где-нибудь под рукой. На гвоздике в прихожей, в кармане какого-нибудь пальто на вешалке. Это, говорю, моя печаль.
- Ишь ты! - Димон посмотрел на нее подозрительно. - Ты чего, уже все продумала, что ли?
- Ну! Кто-то же должен шевелить мозгами, если другой не может!
- Ладно, - сказал Димон, сдаваясь. - Ну а если кто в квартире окажется?
- Если кто окажется? Ну, ты же вроде не дистрофик. Или это все пустая болтовня насчет кунг-фу и всякого такого прочего?
Димон лишь посмотрел свысока на новоявленную поделыцицу - думай, мол, что хочешь, а мое - при мне.
- Стало быть, завтра все и проверим, - подвела итог Алла.
Дело было сделано, и она вдруг испытала острое неудобство оттого, что сидит совершенно голая в постели, в общем-то, малознакомого ей человека, жадно пожирающего глазами ее не совсем уже девичью фигуру. Алла была совершенно уверена, что все его мысли заняты только ею, разбуженным ею похотливым желанием. Но он вдруг сказал, неожиданно для нее:
- Слушай, а почему бы нам сразу не обуть твоего этого… клиента, который тебе списочек-то дал? Он же так и так собирается выложить за книжки приличные бабки, верно? Так чего усложнять-то - давай просто зайдем к нему и того… попросим у него наши денежки. А красновскую квартиру и трогать не будем. А? Что-то нехорошее у меня какое-то предчувствие насчет этой квартиры…
- У тебя, похоже, на уме одна уголовщина. - Ухтомская поморщилась. - Я уже думала об этом. На такое мы с тобой пойдем только в самом крайнем случае. К тому же вряд ли этот деятель держит деньги дома…
- Ну и че? Утюг на пузо или яйца в дверь…
- Я уже сказала: только в самом крайнем случае!
Потом она убежала, сказав, что торопится на работу, а Димон, оставшись один, долго еще обмозговывал этот разговор, взвешивал плюсы и минусы Аллиного плана. А чтобы лучше варил котелок, он развел себе дозу и укололся. Кайф обломился быстро, а главное, ему действительно показалось, что в голове сразу как-то просветлело.
Еще через несколько минут он громко разговаривал с каким-то невидимым собеседником.
- Все бабы - сволочи, - говорил он неизвестно кому. - Ишь ты, за бугор ей свалить захотелось! Хотя, в общем, она права, хреновато здесь стало. Да еще того и гляди в ментовку потянут из-за Игоря.
Но все же пока он надеялся на лучшее…