– Хорошо, – неожиданно согласился он. – Раз меня не приглашают, – он сделал паузу и вопросительно посмотрел на меня, – я буду ждать тебя здесь.
Я вздохнула с облегчением, что все так разрешилось.
– Сашенька, мы постараемся быстренько вернуться. Ты даже соскучиться не успеешь.
Я уже стояла около двери.
– Уже скучаю, – он притянул меня к себе, потом вышел и вернулся с моим телефоном.
– Ой, чуть не забыла. Спасибо. Буду звонить тебе каждый час, – поцеловала на прощанье и убежала.
–
В дороге мыслями была с Сашей. Что-то в его поведении настораживало, как-то подозрительно быстро он меня отпустил.
Неужели я выйду за него замуж. Вот здорово! Я даже знаю, какое платье куплю. Девчонки обалдеют. Доехала я на удивление быстро.
Это Гуськово расположено очень хитро. С основной трассы дорога уходит через лес. В будние дни здесь немного страшновато, народа не видно и машин нет. Дорога проселочная, но хорошая. На своей машине я еду в первый раз, но дорогу помню отлично. Вот здесь у елок крутой поворот направо, теперь через чахлый мостик и в горку. Ну, вот оно Гуськово.
Это небольшой дачный кооператив. Место красивое, кругом лес и маленькая речка, но поблизости нет ни магазинов, ни палаток, хлеба негде купить, все везти с собой, от электрички минут 30 ходьбы тоже через лес. Здесь всего три улицы с красивыми названиями: Цветочная, Клубничная и Сосновая. Почему Сосновая непонятно. Ни одной сосны не видно, цветы и клубника, конечно, растут, а вот сосен нет.
Я помню, Наташка рассказывала, как дачники пытались вырастить их. Считалось, что в сосновом лесу воздух очень полезный. Но сосны не приживались, видимо, почва не та. В основном тут росли березы, липы и ивы вдоль берега.
Я помню однажды, когда нам было лет по восемь, Наташкины родители взяли нас с собой. Здесь еще ничего не было, на участке были одни пни, которые Наташкины родители выкорчевывали. Это был адский труд.
Спали мы в палатке, готовили на костре, было очень весело. Вечером мы сидели с взрослыми возле костра и пели песни под гитару. На гитаре играл Наташкин отец. А через два года они построили домик, совсем маленький, две комнатки и терраску, которая заменяла кухню. А еще через два года Наташкин отец бросился в речку, спасая маленькую девчонку. Девчонку он спас, а сам утонул.
С тех пор Наташкина мать туда не ездит, и каждый год собирается продать эту "чертову дачу". Но с каждым годом продать ее становилось все сложнее. Вроде место хорошее и недалеко от Москвы, но цивилизации никакой, газ не проведешь, водопровод не сделаешь. Особняки не строят – не выгодно. Из 50 домов обитаемы половина и то хозяева бывают только наездами. Поэтому, когда въезжаешь на территорию кооператива, тишина поражает. Иногда залает вдалеке собака, или проедет кто-нибудь на велосипеде.
Машину оставила у калитки, толкнула ее. Не тут-то было. Она была заперта. Они что уехали не дождавшись? Но тут вспомнила – это конспирация, Наташка дала мне ключи от калитки и от дома, вроде если за мной будут следить, чтобы удостоверились, что я одна. Слежки я не заметила, все это ерунда и Наташкины выдумки. Хотела уже им заорать, но подумала – могут обидеться. Хоть бы смазали замок, еле открыла калитку. Прошла по дорожке – ни души. Дверь на терраску открылась легко, но заходить в дом стало страшно. А вдруг их там нет? В это время из-под двери показалась записка. "Заходи", – прочитала я. Тогда я смело открыла дверь и вошла. Меня встретила Наташка. Приложив палец к губам, проводила в другую комнату, где за накрытым столом сидели Петька с Лариской.
– Представляешь, – обратилась ко мне Лариска шепотом. – С утра партизаним, никому не дает слова сказать, – показала на Наташку.
– Ты бы еще к вечеру приехала, – упрекнула Наташка, тоже шепотом.
Я молча выложила на стол торт и хлеб. Лариска тяжело вздохнула при виде торта.
– Как твой радикулит? – Спросила я.
– Больно вставать, а так ничего.
Наташка нацепила на себя куртку цвета асфальта, а Петька нарядился в камуфляжный костюм.
– Мы с Петькой сейчас вылезем в окно и заляжем за кустами, оттуда отлично все просматривается, а нас не видно. Лариска лежать не сможет, пусть сидит в туалете, оттуда тоже все хорошо просматривается.
Лариска попыталась возразить, но Наташка была неумолима. Они приступили к действию. Вначале, вылез Петька, помог Лариске, потом подхватил свою любимую и повел в кусты. Я высунулась за ними.
– Ты куда? – Зашипела Наташка.
– А мне-то что делать? – Растерялась я.
– Жди, – и скрылась.
"Полный идиотизм", – подумала я и вышла на терраску. Позвонила Саше, сообщила, что доехала. Потом нашла старый журнал и стала листать его. Наташка с Петькой хорошо устроились, лежат там в кустиках, целуются, наверное, а вот Лариске не позавидуешь. Может мне прогуляться до туалета. А что? В туалет-то я могу сходить. Но тут хлопнула калитка, послышались шаги и, наконец, показался мужчина. Я похолодела. Он приближался. "Это не Паша", – вздохнула я с облегчением. "Что-то знакомое, вроде, на Георгия похож. Господи! Это же Игорь Моисеевич". Ну вот, приперся. Он говорил вчера что-то насчет знакомых, может не нашел их. Я открыла дверь.
– Здрасьте, Игорь Моисеевич! Вы к знакомым приехали? Они на какой улице живут?
– На Сосновой, но дело в том, что я там не застал никого, – с улыбкой ответил он.
– Может купаться пошли? – Предположила я.
– Не похоже, дом закрыт на все замки. Я вспомнил, что ты тоже сюда собиралась и решил зайти. Не прогонишь?
"Черт бы тебя побрал, теперь надо думать, как тебя сплавить быстрее", но сама при этом гостеприимно пригласила войти. Игорь Моисеевич достал из пакета бутылку вина, коробку конфет и уселся на маленький диванчик у стола. "Это надолго", – с тоской подумала я, поглядывая на дорогу. В конце концов, и Паша, и Георгий могут не приехать, а так хоть будет с кем поговорить. А вдруг он в туалет захочет, там же Лариска сидит. Но, она наверняка, его видела, так что успеет выйти, а Наташке с Петькой и так неплохо. Все это прокрутилось в голове, пока я накрывала на стол.
"Там вдали за рекой засверкали штыки", – донеслось пение.
Если не ошибаюсь, это Ларискин голос. Может это сигнал такой. Может, они с Наташкой договорились, а меня не предупредили. Я выскочила на крыльцо и стала вглядываться в дорогу.
– Ты кого-то ждешь? – Заерзал на диванчике Игорь Моисеевич.
– Абсолютно никого, – сказала я, вернувшись на террасу.
– А кто это поет?
– Это соседка Наташкина. Она всегда поет, – я беспечно махнула рукой.
– Как хорошо, что я тебя застал, – Игорь Моисеевич налил в стаканы вино. Я обратила внимание на этикетку:
– Ой, это сливовое?
– Да, китайское, попробуй.
В памяти возник образ Вадима и китайский ресторан, где мы пили это вино.
– Однажды я пила это вино в китайском ресторане. Мне оно очень понравилось, – я пригубила, но пить не стала. После вчерашнего, мне даже смотреть на него не хотелось.
Воспоминания о Вадиме возбудили противоречивые чувства. Тогда в ресторане он мне нравился, потом я его возненавидела, а когда его убили, жалко стало.
Я тяжело вздохнула.
– Ты, что Ланочка? – Спросил участливо Игорь Моисеевич. Меня потянуло на откровения.
– Игорь Моисеевич, Вы знаете, что Вадима убили? – Он вздрогнул и пристально посмотрел на меня.
– Конечно. Даже репортаж по телевизору показывали. Постой, там вроде упоминалась Соломенная Сторожка. Ты как-то связана с этим? – Он полез в карман, извлек какую-то коробочку и пакетик. Открыв коробочку, он достал пустую сигарету и стал насыпать туда табак из пакетика. Я заворожено следила за его холеными руками.
– Ну, так как, Ланочка? – Опять спросил он. Я с трудом оторвалась от созерцания его рук. Он смотрел на меня прищурившись, растянув губы в тонкие ниточки улыбки. Что-то он мне не нравится. Я раньше и не замечала, какая у него неприятная улыбка. – Ведь Вадим к тебе ехал. Да? – Шеф поднялся из-за стола и неторопливо подошел ко мне. Я стояла перед ним как замороженная, только бестолково глазами хлопала. Он вдруг с силой толкнул меня в комнату и закрыл дверь на щеколду. Я плюхнулась на стул и поняла, что дело мое швах.
– Где дискета? – Он теребил в руках откуда-то взявшийся тонкий ремешок и смотрел на меня совсем не ласково.
– Какая? – На всякий случай уточнила я.
– Хватит прикидываться дурой. Я знаю, что Вадим отдал ее тебе. – Все это он прошипел мне в лицо. У меня язык прилип к небу. От страха, наверное, а может от сушняка. Господи! Сколько раз я видела эти холеные руки, набивающие сигареты. Ну почему я не вспомнила? А он все надвигался на меня, повторяя:
– Где дискета?
"И боец молодой вдруг поник головой", – послышалось с улицы. Опять Лариса.
"Какого черта она там поет?" – Я глубоко вздохнула и только открыла рот, чтобы заорать, как благоухающая ладонь закрыла мне рот, а другая держала голову. Да где же Наташка с Петькой? Чего они ждут? Ой, мама, больно же! Я пыталась вырваться, мотала головой и мычала.
"Но отряд не заметил потери бойца", – опять запела Лариска. За окном что-то хрустнуло. Шеф внезапно отпустил меня и стал заглядывать в окно.
– Кто там? – Спросил у меня. Я поняла, что скрывать больше нельзя, и сказала
– Подруга, – и опять попыталась заорать.
Он метнулся ко мне, взгляд при этом у него был совершенно безумным, опять закрыл мне рот рукой и накинул на шею ремешок. Я захрипела и лягнула его ногой в колено, он завыл и отскочил, а я, спотыкаясь, хотела выбежать на террасу, но он сзади вцепился мне в волосы и опять накинул ремешок.
Поняв, что долго не продержусь, сделала последний рывок и отключилась.
"Ей надо блокаду сделать" Значит, я живая и мне надо сделать блокаду. Приоткрыв глаза, поняла, что лежу в саду на одеяле, рядом Саша, он держит мою руку, но смотрит куда-то мимо. Проследив за его взглядом, увидела лежащую рядом Лариску, вокруг нее стояли мужчины в камуфляже с закрытыми лицами. Один из них колдовал в чемоданчике со шприцем.
– Саша, – окликнула я. Он вздрогнул и испуганно на меня посмотрел:
– Птичка, что ты творишь? Тебя чуть не убили! Идиотка!
Я обиженно заморгала. Миленькое дело! Меня чуть не убили, я же еще виновата. – Ах, я идиотка?
– Ты любимая идиотка, ты самая любимая, – он наклонился ко мне и поцеловал. Его бесцеремонно отстранил парень с чемоданчиком. Мне сделали укол и на одеяле потащили в автомобиль. За мной бежала Наташка и плакала, некрасиво сплющив нос. Надо ей сообщить, чтобы так не делала, ей жутко не идет. Но сказать не смогла, опять отключилась.
* * *
Вода была такая приятная, не теплая, а слегка прохладная, именно, то, что надо для купания. Я далеко заплыла и лежала, отдыхая на спине. Девчонки стали кричать с берега. Повернув назад, поняла, что не доплыву. Что-то темное подо мной тянуло вниз, я изо всех сил сопротивлялась, уже стала захлебываться, а меня все тянуло и тянуло. Голова была в воде, хотелось вздохнуть – не получилось. Я в ужасе открыла глаза. Наташка и Петька сидели на моей кровати с обеих сторон и нагло целовались, привалившись на мои ноги.
– Вы не могли бы освободить мои ноги, – вежливо обратилась я к ним. – А то на дно тянет.
Они подскочили и уставились на меня, как на выходца с того света.
– На какое дно? – Пробормотала Наташка.
– Свет, ты что? – Уже жалобно спросила она. – Тебе плохо, да?
– Мне было очень хорошо, пока вы не навалились на мои ноги.
И посмотрев вокруг, констатировала
– Я не дома
Петька пересел на стул, а Наташка, понизив голос, затрещала:
– Конечно, не дома. Ты в клинике, жутко дорогой. Это твой Саша тебя сюда определил. Может, через своего банкира договорился, вообще вел себя как будто он сам банкир. Он сидел с тобой до утра, а нам велел днем посидеть, – и виновато опустила глаза.
– Сегодня, разве, воскресенье?
– Понедельник, но мы с Петькой отпросились, чтобы с тобой посидеть.
– Зачем со мной сидеть. Я что, при смерти? – Испугалась я и приподнялась. Голова закружилась и шея какая-то деревянная, я схватилась за горло, нащупала пальцами бинт.
– Что это? – Удивилась я и откинулась на подушку.
– Ты что, ничего не помнишь? – Участливо рлинтересовалась Наташка.
– Вспомнила! Я хотела тебе сказать, чтобы ты нос не морщила, когда плачешь, – заявила я и мрачно посмотрела на подругу.
Наташка переглянулась с Петькой.
– Свет, ты, что обиделась на нас? – Она наклонилась ко мне и стала поправлять подушку.
– Птичка, ты того, не сердись, – у Петьки вид был виноватый.
– А почему я должна сердиться? – Недоумевала я.
– Ну, мы должны были за дорогой следить, а сами легли в кустах и это, – он многозначительно посмотрел на меня.
– А что это? – Я округлила глаза, еле сдерживая смех.
– Целовались мы, – пришла ему на помощь Наташка, скромно потупив глазки.
– А почему Лариска пела? – Вдруг вспомнила я про "бойца". Наташка обрадовалась, что переменили тему, и заверещала
– Представляешь, она сидела в туалете, увидела твоего шефа, хотела встать, а ее радикулит прихватил, а мы в кустах… лежали, ну она и запела, чтобы привлечь внимание. Мы вначале не поняли, чего там она стонет, а потом мимо нас мужики в масках пролетели и Саша с ними. Тогда мы тоже побежали за ними. А они уже навстречу старичка этого тащат. Потом тебя вынесли, а потом Лариску.
– Что с Лариской?
– Сделали ей какую-то блокаду, погрузили на носилки и увезли в другой машине. Она здесь за стенкой лежит.
– Да ты что? – Заорала я, приподнялась, ойкнула и опять завалилась.
– Лежи, лежи, – испугалась Наташка. – Мы у Лариски уже были. Она в порядке. Ей сейчас укол сделают, физиотерапию, и она придет.
– Как она пела замечательно, – задумчиво сказала я. – особенно "и отряд не заметил потери бойца". Он как раз меня душить начал.
Наташка всхлипнула, раздался стук в дверь, и на пороге появилась наша "певица".
– И вот появилась такая Лариса.
Она, оценив обстановку, заревела прямо с порога.
– Пошли вы на фиг, – Петька не выдержал и пошел курить. Когда он вернулся, мы уже хохотали и подкалывали друг друга.
– Погодите, девчонки, – обратилась я. – Мне непонятно, каким образом Саша там оказался.
– Это я, – покаялась Лариска. Мы уставились на нее вопросительно. – Я еще в субботу позвонила ему, все рассказала и дала адрес.
– Откуда у тебя его телефон? – С подозрением спросила я.
– Помнишь, когда ты на границе пропала, он тебя искал и дал нам с Наташкой свой телефон, на случай, если что узнаем. И еще я звонила ему, когда Вадима убили, чтобы охранял тебя.
В дверь опять постучали. Вошел Юра с цветами и пакетами.
– Так, все разведчицы в сборе, – начал он вместо приветствия. – Хорошо поешь, – заметил он Лариске и прошел к столу. – Это Александр Николаевич прислал, чтобы не скучали, – и стал выкладывать разные экзотические фрукты. Наташке сунул цветы, чтобы в воду поставила, и обернулся ко мне.
– Да, Птичка-синичка, спокойной жизни ты не ищешь, и самое главное другим покоя не даешь.
– Это в каком смысле? – Робко спросила я.
– В прямом. У Александра Николаевича сейчас дел по горло, а он вместо того, чтобы важные вопросы решать, все встречи отменяет и гоняется за тобой то по просторам Украины, теперь вот по Подмосковью.
Мы молчали, а он продолжал:
– План вы составили хороший, – Наташка вскинула голову, – а выполнить не смогли, – он посмотрел на Петьку.
– Вообще-то я тебя понимаю, но мы должны были бежать вслед за вами, а вы все лежали… и если бы не "боец молодой", шейку бы вашей птичке свернули.
При этих словах я схватилась за горло, а Наташка вся порозовела и решила поменять тему
– Кто это, Александр Николаевич? – Сама же догадалась. – Саша что ли? Интересно, какие такие важные дела у Саши? И почему ты его называешь Александр Николаевич? Можно подумать он твой начальник? – Наташка презрительно скривилась.
– Вот именно, – подтвердил Юра.
– Что именно? Правда что ли? – Она недоверчиво посмотрела на нас.
– Вообще-то я давно это поняла, – подала голос Лариска. Теперь удивилась я.
– Ну, помнишь, когда тебя Андрей увез, – объясняла она, – он тут такую деятельность развил, всем указания давал, сразу видно, что руководитель.
– Чем он руководит-то? – В голосе у Наташки все еще звучали недоверчивые нотки.
– Он директор банка, – пояснил Юра.
– Иди, ты! – Наташка собиралась уже рассмеяться, но, окинув нас взглядом, поняла, что это правда, и притихла. Тогда я с гордостью выдала:
– И, между прочим, он мне сделал предложение, – подумав, добавила – Руки и сердца.
Юра схватился за голову и тихо выругался. Петька многозначительно издал
– Ого!
А Наташка с Лариской в один голос закричали:
– Ура!
Юра быстро простился и ушел. Петька сказал, что нас троих он вынести не сможет и тоже укатил.
Наташка подошла к окну и задумалась.
– А кто свидетельницей будет? – спросила она, не оборачиваясь. Лариска показала глазами на нее.
– Конечно, ты, Наташ! – Заверила я.
– Здорово! – Она счастливо улыбнулась ямочками. – Вообще-то я тоже замуж выхожу. За Петьку, – на всякий случай уточнила она. Кто бы сомневался.
– Наташка! – Осенило меня. – Давай вместе замуж выйдем, в один день.
– Вот классно будет! – Она заскакала козликом по комнате.
Потом принесли обед, мало напоминающий больничный.
– Эх, – мечтательно сказала Лариска, – сюда бы еще шампанского. В дверь постучали, просунулась Витькина голова
– Ой, Витенька, – Лариска чуть не подавилась.
– Ой, Витенька, – передразнил он. – Хорошо хоть нашлись добрые люди, рассказали, что ты здесь. – Он вперся с котомками и цветами. – Я прямо из Шереметьева.
– Это и видно, – подала голос я, показывая на форму. Витька в форме был просто неотразим. Но на меня он посмотрел хмуро.
– Как ты любишь куда-нибудь вляпываться.
– Что ты имеешь ввиду? – Наташка приняла бойцовую стойку.
– А то, дорогие подруги, что от вас одни неприятности. Хоть бы вы замуж вышли, что ли. Да где таких сумасшедших взять?
– Один уже есть, – Саша стоял в дверях с огромным букетом. Витька протянул ему руку:
– Сочувствую.
"Вот скотина".
Саша достал бутылку шампанского. Мы оживились. Наташка захлопотала у стола, Витька притащил стулья из Ларискиной палаты… Только разлили по стаканам, как в дверь постучали, и вошли Петька с Юрой. Петька тоже был с цветами.
Сунул их Наташке со словами:
– Это тебе.
Наташка, скромно потупив глазки, спросила:
– Петь, а мне-то зачем?
– Это предложение, – Петька покраснел, потом нахмурился, увидев наши веселые рожи.
– Опа! Еще один, – изрек Витька.
Наташка молчала.
– Чего молчишь? Ты согласна?
Мы с Лариской закатились:
– Да согласна, она, согласна. Уже день свадьбы назначила.
За столом не хватило всем места, и мы с Сашей уселись на кровати. Он очень бережно меня обнимал и угощал фруктами.