- Ясно… Только что вы сказали, что ее освободят сегодня в… во сколько?
- В восемь вечера.
- Тогда второе, - сказал Розовски. - Прошу вашего разрешения на немедленную после освобождения беседу с этой дамой.
- Возражений нет.
- У вас нет, - уточнил Натаниэль. - А у вашей подзащитной?
- Думаю, тоже не будет.
- Надеюсь. И третье: переговорить с родственниками.
- До Головлевой или после? - уточнил Грузенберг, тщательно записывавший все это в миниатюрный блокнот.
Розовски немного подумал.
- До, - ответил он. - Сразу же после осмотра квартиры. А сейчас, если вы не возражаете, мне нужно дать указания моим помощникам.
Адвокат поднялся.
- Я подожду вас в машине, - сказал он.
Едва за Грузенбергом закрылась дверь, как в кабинет неторопливо вплыла Офра с очередной порцией кофе. Следом за ней вошел Алекс Маркин. Вид у обоих был виноватый.
- Что? - грозно спросил Натаниэль. - Оказывается, мне ни на день нельзя оставить службу? Агентство мгновенно превращается в ночной клуб, работающий днем? А ты, Офра, зря подлизываешься, кофе я больше пить не буду.
- Я не подлизываюсь, - оскорбленно ответила Офра. - А кофе я принесла вовсе не тебе. Алекс сегодня еще не пил. Поскольку ты всегда вызываешь его после ухода клиента, я позаботилась. Тебе бы это и в голову не пришло.
- Вот и замечательно, - сказал Розовски. - А теперь можешь идти и забрать кофе с собой. Я действительно должен поговорить с Алексом, но кофе он сегодня не заработал.
Офра негодующе фыркнула и конечно же не подчинилась. Так что Алекс, несмотря на грозный вид шефа, уютно устроился в кресле для посетителей с чашкой в руке.
- Ладно, - Розовски махнул рукой. - В таком случае, неси и мне. Цвика подождет.
Офра удалилась.
- Цвика? - переспросил Маркин. - Этот парень? Он что, новый клиент?
- Цвика Грузенберг, адвокат, - сказал Натаниэль. - И, между прочим, ты мог бы запомнить эту фамилию.
- Уже запомнил.
- Нет, запомнить раньше. Она уже звучала в нашем агентстве.
- Я и запомнил раньше, - сказал Алекс несколько обиженным тоном. И после паузы, добавил: - Только вот не помню, в связи с чем.
- Замечательно, - Розовски усмехнулся. - Вот это память. Ладно, я напомню: дело Ари Розенфельда. Помнишь?
- А как же! - Алекс встрепенулся. - Убийство в Кесарии. Еще бы!.. Так что, этот парень тоже был замешан? - недоверчиво спросил он.
- Боже мой, иметь в помощниках такого склеротика… - огорченно сказал Розовски. - Цвика Грузенберг был адвокатом покойного. И попортил, кстати говоря, немало нервов господам из страховой компании "Байт ле-Ам", чему я откровенно рад.
- Я тоже. Так что же этот адвокат?
Розовски задумчиво посмотрел на развалившегося помощника. Под взглядом шефа Алекс немного собрался. Во всяком случае, так можно было определить его неопределенное движение.
- Что ты на меня уставился, Натан? - спросил он недовольно. - Собираешься прочесть еще одну нотацию? Ну ладно тебе, все равно работы никакой не было, а…
- Ты кто по гороскопу? - спросил Розовски.
- А? - Алекс захлопал глазами. - В каком смысле?
- Ну, под каким знаком Зодиака ты родился? Не знаешь? Я тоже. Из чего следует сделать вывод: ни ты, ни я не интересовались гороскопами.
- Точно, - подтвердил Алекс. - А также экстрасенсами, колдунами и прочими.
- Вот, а другие интересуются, - сообщил Натаниэль. - И в результате попадают в очень неприятное положение.
- Это ты об адвокате? - спросил Маркин.
Розовски помотал головой.
- О его клиентке, - он прошелся по кабинету. - Теперь она и наша клиентка. И по этому поводу у тебя будет очень много беготни в ближайшие несколько дней.
Маркин с готовностью кивнул.
- Первое поручение, - сказал Розовски. - Купи мне все сегодняшние русские газеты.
- А потом?
- Не волнуйся, - пообещал Розовски. - Без работы не останешься.
7
Квартира, которую родственники сняли для Головлевой, находилась довольно далеко от центра - в Яффо на улице Тель-а-Мелех. Поднявшись на второй этаж старого - примерно, двадцатилетней постройки - четырехэтажного дома, они долго по очереди возились с замком. У Натаниэля даже возникло подозрение, что им дали не те ключи. Он спросил адвоката.
- Те, те, - проворчал Грузенберг. - Вот бирка с адресом, видите? Просто замок старый. Давно следовало заменить.
Пока они пытались проникнуть в квартиру, мимо дважды прошествовала дама преклонного возраста в темном длинном платье и соломенной шляпке. Сначала дама поднялась вверх по лестнице, потом вниз. Оба раза ее очки негодующе сверкали в сторону непрошеных посетителей. И оба раза блеск очков был успешно нейтрализован обаятельной (по его собственному мнению) улыбкой Натаниэля. В третий раз обаяние не сработало. Бдительная дама остановилась перед незванными гостями и строго спросила:
- Что вы здесь делаете?
Натаниэль обожал таких старух. В первую очередь потому, что от них можно было узнать куда больше, чем от платных осведомителей. Будь Натаниэль министром полиции или, как называлась эта должность с недавних пор, министром внутренней безопасности, он создал бы специальное отделение, работавшее исключительно с бабушками по всей стране. Розовски был абсолютно уверен в том, что раскрываемость преступлений в этом случае возросла бы минимум втрое, равно как и профилактика, а уж сроки расследований соответствовали бы продолжительности беседы с одной старушкой.
Поскольку Розовски был не министром, а всего лишь, частным сыщиком, он улыбнулся - в третий уже раз - и сказал:
- Ужасная погода, верно? Вообще, в Тель-Авиве климат оставляет желать лучшего. Если не жара, так обязательно кошмарная сырость.
На разговор о погоде дама не купилась. Глядя на обоих мужчин уже с откровенным подозрением, она спросила:
- Кто вы такие? Отвечайте немедленно, не то я вызову полицию!
- Спокойно, мадам, спокойно! - Розовски поспешно протянул ей свою лицензию. - Вы ее уже практически вызвали. Частный детектив Натаниэль Розовски, - представился он. - Это - адвокат Грузенберг.
Цвика на минуту оторвался от очередной попытки провернуть ключ в скважине и вежливо кивнул женщине.
- Я спрашиваю, что вы здесь делаете? - повторила та, чуть-чуть смягчившись. Видимо, она относилась к той весьма многочисленной категории еврейских мамаш, которые вовсе желали видеть своих отпрысков только адвокатами или врачами. В свое время Натаниэль попытался представить себе страну сбывшихся материнских желаний. То бишь, Израиль, населенный исключительно врачами и юристами. Выходило нечто вроде рынка Кармель, только вместо бесконечных прилавков стояли бы сомкнувшиеся плотной стеной письменные столы с коллегами Цвики Грузенберга. Напротив них, за подобными же столами располагались Цвики Грузенберги в белых халатах, наперебой предлагая своим визави горы таблеток, инвалидных колясок и прочего. Гроздьями наподобие бананов висели бело-розовые зубные протезы. Словом, картинка представилась ему тогда очень оригинальная, он даже хотел спросить у любителя фантастики Алекса Маркина, не написал ли кто-нибудь в его любимом журнале "Миры" нечто подобное. Так сказать, в качестве предупреждения.
Между тем, грозная дама требовала объяснений.
- Мы пытаемся проникнуть в квартиру, мадам, - честно сообщил Розовски. - По очень важному делу.
- Ее нет уже два дня, - сообщила соседка, имея в виду Головлеву. - Я думаю, следует известить полицию.
- Полиция уже извещена. Как вас зовут? - спросил Натаниэль.
- Меня зовут Шошана, - ответила она. - И я не позволю вам ломиться в квартиру в отсутствие хозяев.
- Кстати, - Натаниэль легонько взял Шошану за локоть и отвел в сторону. - Как вам кажется, не было ли в поведении вашей соседки чего-нибудь странного?
Шошана нахмурилась.
- Что может быть странного в поведении нормального человека? - спросила она. - Во всяком случае, дверь она отпирала быстрее.
Розовски развел руками.
- Отсутствие навыков, знаете ли.
Грузенберг облегченно вздохнул, выпрямился.
- Порядок, - сказал он, толкнув дверь. - Обязательно передам Мирьям, пусть заставят хозяина поменять замок.
- Сейчас он вас послушает, - фыркнула Шошана.
- Прошу вас, Натаниэль, - Грузенберг сделал приглашающий жест.
- Стойте! - Шошана оттолкнула детектива и встала в двери, преграждая им путь. - Минутку. Я уже сказала: только с полицией или хозяевами.
- Шошана, - серьезно сказал Натаниэль. - Ваша вера в полицию заслуживает всяческого одобрения. И я, как бывший офицер полиции, непременно сообщу коллегам об этом. Думаю, они оценят. Но, с другой стороны, у вашей соседки неприятности. Мы обязаны осмотреть квартиру. Если вы настаиваете, мы сделаем это в вашем присутствии. Мне кажется, под вашим присмотром мы будем вести себя еще добропорядочнее, чем под надзором полиции. Прошу! Заодно я задам вам пару вопросов.
- С какой стати я должна отвечать на ваши вопросы? - воинственно спросила Шошана. - И я не собираюсь торчать в чужой квартире, пока вы там будете что-то искать. Кстати, - спросила она грозно, - у вас есть разрешение на обыск?
- Какой обыск? - Натаниэль сделал невинное лицо. - Кто говорит об обыске?
- Минутку, - вмешался адвокат. - Госпожа Шошана, вы знакомы с Мирьям Шейгер, родственницей вашей соседки?
- Прекрасно знакома, ну и что?
- Позвоните ей. Это она попросила нас найти здесь кое-какие вещи. Понимаете? Не поручила, а попросила. И сама дала нам ключи.
Шошана немного подумала.
- Ладно, - сказала она. - Я сейчас позвоню. Стойте здесь! - она вошла в квартиру и быстро закрыла за собой дверь.
Грузенберг выразительно посмотрел на Розовски. Натаниэль развел руками.
- Ничего не поделаешь, Цвика, - сказал он. - Нам, частным детективам, иной раз приходится куда хуже. Все нормально, не нервничайте.
- Во-первых, я вовсе не нервничаю. Во-вторых, я не частный детектив. А в-третьих: о чем вы хотите спросить у этой сверхбдительной особы?
- Так, задам несколько обычных вопросов. Взгляд со стороны, знаете ли, - неопределенно ответил детектив.
Дверь открылась. По лицу Шошаны нельзя было сказать со всей определенностью, что она удовлетворилась телефонной проверкой. Но, во всяком случае, теперь женщина милостиво позволила им войти.
- Вы тоже проходите, - пригласил Розовски, проходя в крохотный салон и окидывая его критическим взглядом. В салоне едва поместились старый диван и журнальный столик с одним креслом. В углу стоял маленький одностворчатый шкаф с покосившейся плохо закрывающейся дверцей.
Шошана поджала губы, но приняла приглашение и села в углу дивана. Следом вошел и Грузенберг. Он не стал садиться, остался стоять, всем своим видом показывая, что они спешат. Натаниэль сделал вид, что не понимает. Он лениво подошел к окну, выглянул на улицу. Дождь уже прекратился, внизу блестел мокрый асфальт. Он подошел к шкафу, открыл его.
- Вы сказали, что это не обыск, - напомнила Шошана.
- Я и не обыскиваю ничего, - рассеянно ответил Розовски, присев на корточки. Внизу шкафа стоял небольшой чемоданчик, рядом - раскрытая сумка. Он, не трогая сумку руками, попытался заглянуть внутрь. Женская косметика, несколько документов в прозрачной пластиковой папке.
- Что там? - спросил адвокат.
- Ничего особенного, копии документов, - ответил Натаниэль. - Подлинники, видимо, в консульском отделе МИДа, - он выпрямился. - Сколько здесь комнат? Вы не знаете, Шошана?
- Две, - сухо ответила та. - Две и кухня. Все квартиры в этом подъезде одинаковы. Правда, не все настолько запущены, - она указала на осыпающуюся с потолка известку и на стену, покрытую пятнами плесени.
- Да, - согласился Розовски. - Состояние оставляет желать лучшего.
- Это упрек соседке? - спросил адвокат.
- Нет конечно, она въехала сюда полтора месяца назад, по-моему. Или около того. Хозяева такие. За последние десять лет они не ремонтировали квартиру вообще. А сдают постоянно. И цену заламывают ого-го! - Шошана осуждающе покачала головой. - Я понимаю, что люди хотят заработать. Но пятьсот долларов в месяц - могли бы и раскошелиться немного.
Розовски присвистнул. Он знал, что цены на жилье растут, но подробности его мало интересовали.
- Пятьсот долларов? - спросил он. - То есть, полторы тысячи шекелей? Вот за этот сарай?
Шошана кивнула.
- Конечно, - ответила она. - Это же считается меблированная квартира, - в слово "меблированная" она вложил весь свой сарказм.
- Да, верно… - Розовски прошелся по комнате, обманчиво-скучающим взглядом еще раз окинул скудную обстановку. На столике лежали несколько старых газет на русском языке. Он неторопливо перелистал их. Одну газету - вернее, оторванную газетную страницу - просмотрел внимательнее, с обеих сторон. Помедлил немного, потом сложил вчетверо и сунул в карман, пробормотав при этом:
- Вы не будете возражать, Шошана? Это всего лишь страница, вырванная из старой газеты.
Соседка пожала плечами:
- Мне все равно, - сказала она. - Но я сообщу Мирьям.
- Не волнуйтесь, мы сами сообщим. А что во второй комнате?
- Спальня.
Натаниэль заглянул в спальню.
- Я сейчас, - сказал он адвокату. - Еще несколько секунд, - он вошел во вторую комнатку. По сравнению с ней салон выглядел залом для торжеств. Кое-как протиснувшись между платяным шкафом и наспех застеленной кроватью, Розовски подошел к крохотной табуретке, видимо, служившей чем-то вроде туалетного столика. На столике лежала массажная щетка, тюбики с ночными кремами, еще какие-то женские ухищрения. Рядом с маленьким изящным зеркальцем стояла фотография в тонкой металлической рамке. Фотография изображала молодую женщину в вечернем туалете и с тщательно уложенной прической. Фоном служил праздничный стол и украшенная елка. Это был, пожалуй, первый предмет в квартире Головлевой, заинтересовавший Натаниэля. Он вернулся в салон с фотографией.
- Цвика, - он протянул адвокату фотографию, - там, на Ганей-Кайц была такая же фотография?
Адвокат внимательно рассматривал фотографию.
- Думаю, да, - сказал он. - Во всяком случае, очень похоже. Если и не та же самая, то делалась в тот же день.
- Вечер, - поправил Розовски.
- Да, вечер. Видите - стол, разукрашенная ель сзади.
- Новый год, - сказал Натаниэль.
- С чего вы взяли?
- Елка.
- Ах да… Нет, она говорила, что фотография была сделана в ее день рождения.
- Да? - Натаниэль коротко засмеялся. - Вот невезение. Я ей сочувствую.
- Почему?
- Плохо рождаться в дни праздников. Нет ощущения собственной уникальности.
- А что, это ощущение так необходимо? - спросил адвокат.
- Конечно, - серьезно ответил Натаниэль. - Каждый человек должен ощущать себя уникальным. Иначе очень тяжело жить, - он еще раз посмотрел на фотографию. - Красивая женщина. Верно?
- В жизни даже лучше, - сообщил адвокат. - несмотря на то, что я видел ее в обстановке… - он запнулся, коротко посмотрел на молчавшую Шошану.
Розовски положил фотографию на столик.
- Шошана, я хочу вам задать деликатный вопрос, - сказал он. - Вы позволите?
- Задавайте.
- Ваша соседка… Она производила впечатление легкомысленной женщины?
- Вовсе нет. А что вы имеете в виду?
- Ну, - Розовски сделал рукой неопределенный жест, - посещали ее мужчины или нет, случалось ли ей не ночевать дома?
- Я что, следила за ней, что ли? - возмущенно спросила Шошана. - За кого вы меня принимаете? - она поднялась с дивана. - Вы уже закончили свой осмотр?
- Успокойтесь, я просто хотел сказать: вы, безусловно, наблюдательный человек и умный, - поспешно заговорил Розовски. - И вы, конечно, в состоянии сделать правильный вывод о человеке, живущем рядом с вами, разве нет?
Выражение лица пожилой дамы смягчилось.
- Ну, допустим, - сказала она.
- Вот! - обрадованно произнес Натаниэль. - Вот и скажите нам, какой показалась вам ваша новая соседка?
Шошана задумалась. Натаниэль и Цвика выжидательно смотрели на нее.
- Замкнутой, - неожиданно заявила Шошана. - Никаких мужчин не водила, и вообще - целые дни просиживала дома. Я даже удивлялась: приехать в Израиль и никуда не ходить, ничего не посещать.
- Вот как? А родственники?
- Иногда приезжали, конечно. Собственно, не родственники, а родственница.
- Мирьям?
- Мирьям. Но не так часто. И ненадолго. Вообще, - сказала Шошана, - мне кажется, у нее что-то случилось.
- У кого? У Ларисы или у Мирьям? - спросил Натаниэль.
- У Ларисы, конечно, - ответила Шошана. - Такое впечатление, что у нее случилась какая-то неприятность. Незадолго до приезда… А может быть, она просто ожидала неприятности, - вдруг добавила она. - Знаете, как бывает? Предчувствие. Некоторые люди предвидят неприятности, которые могут с ними произойти. С ними или их близкими.
- Близкими? А что, у Мирьям какие-то неприятности?
- У Мирьям? - Шошана медленно покачала головой. - Не знаю, - сказала она с сомнением в голосе. - Может быть, мне так показалось, но… - она замолчала.
- Что вам показалось? - требовательно спросил адвокат. - Говорите, что именно?
Розовски предостерегающе глянул на него. Но Шошана, похоже, не обратила внимание на недопустимый тон.
- Мне кажется, - сказала она, - что у них случилась размолвка. Недавно. С неделю назад… Вот что, - Шошана словно спохватилась. - Раз уж вам разрешили осмотреть квартиру, так и быть, оставайтесь. Но мне некогда, - не дожидаясь реакции собеседников, она быстро скрылась за дверью.
- Да-а, - сказал после паузы Розовски. - Надо же - из всех бдительных пенсионерок нам досталась наименее разговорчивая… Собственно, смотреть больше нечего. Кухню и ванную, разве что…
- Вам удалось что-нибудь выяснить, Натаниэль? - нетерпеливо спросил адвокат. Взглянув на часы, он добавил: - Пора бы заехать к родственникам. Если вы все еще намерены встретиться с ними до встречи с госпожой Головлевой.
- Намерен, конечно намерен… - Натаниэль снова взял в руки фотографию. - Как вы думаете, родственники не будут возражать, если я возьму это на денек?
- Конечно, не будут. А для чего вы хотели осмотреть эту квартиру?
- Сам не знаю, - нехотя ответил Розовски. - Так, составить общее представление о том, в каких условиях живет ваша подопечная. Знаете, обстановка, в которой человек живет, помогает составить впечатление о нем самом.
- Составили?
- Я же говорю - в общих чертах… - Розовски прошелся по комнате - насколько это позволяли размеры комнаты и мебели. Остановившись у шкафа, он, все-таки, извлек из сумки папку с документами.
- Все-таки, вы что-то перепутали, Цвика, - сказал он. - Вот тут, в метрике, написано: день, месяц и год рождения 6 октября 1961 года. А вы говорите… - он кивнул на фотографию. - Там не день рождения, а Новый год.
- Может быть, - легко согласился Грузенберг. - Мы ведь беседовали через переводчика… А это что? - спросил он. - Что вы там рассматриваете?
- Договор, - ответил Натаниэль. - Договор об аренде квартиры. Странно… - он рассеянно взглянул на адвоката.
- Что странно?