- Меня тоже, - сообщил Розовски. - Мне просто нечего будет делать. Есть прогноз - и вперед. Никакого следствия, никаких загадок. Приходит клиент, а ты ему сразу же: "Простите, кто вы по гороскопу? А жена кто? Ну тогда, естественно, вам должны были наставить рога. Чего же вы хотите? Так говорят звезды!" - он засмеялся. - Сиди и читай в газетах прогнозы. Ни тебе слежки, ни поиска улик. Роскошная жизнь, правда?
- Это было бы весело, если бы в деле не присутствовал труп, - холодно заметил адвокат. Его несколько покоробил тон сыщика.
- Вы правы, конечно же все совсем невесело, - согласился Натаниэль. - Неуместная шутка, простите. Считайте это просто реакцией растерянного человека. Может быть, вы расскажете мне немного подробнее об этом ее увлечении? В моей практике подобное объяснение из уст подозреваемого встречается впервые.
- В моей тоже. Что ж, слушайте, - адвокат вздохнул, видимо, заранее представляя реакцию собеседника на свой рассказ. - Лариса Головлева приехала в Израиль, как я уже говорил, два с половиной месяца назад. Родственники сняли ей квартиру в Яффо. В первый же день, по ее словам, она купила в киоске чуть ли не все выходящие на русском языке израильские газеты. Родственники чем-то были заняты в выходные дни, поэтому ей предстояло провести субботу дома. Чтобы не скучать, она и скупила газеты.
- Если бы родственники были заняты каждую субботу, ваша подзащитная разорилась бы, - сказал Розовски. - Вы знаете, сколько русских газет - ежедневных и еженедельных - выходит в Израиле?
- Честно говоря, никогда не интересовался, - ответил Грузенберг. - Но, думаю, пять-шесть. А что?
- Двадцать три, - сообщил Натаниэль. - Двадцать три газеты.
Грузенберг был потрясен цифрой. Не меньше, пожалуй, чем Натаниэль - верой обвиняемой в астрологию.
- Двадцать три?! Но зачем? - спросил он. - О чем могут писать двадцать три газеты в нашей маленькой стране? К тому же, на русском языке!
- Мало ли, - ответил Натаниэль. - Например, друг с другом ругаться. Или ругать правительство. Вы же сами понимаете, что этим можно заниматься бесконечно. Вообще-то, я их не читал. Почти. Ладно, Цвика, это к делу не относится. Рассказывайте дальше.
Адвокат собрался с мыслями.
- Да, - сказал он. - Итак, она купила… нет, конечно, не двадцать три. Я так понял - четыре или пять. И от скуки начала читать астрологические прогнозы. По ее словам, они оказались весьма точными. То есть, точно описали ее предполагаемое времяпровождение в ближайшие дни. Ее это несколько позабавило. В воскресенье она вновь купила газету - на этот раз одну, ежедневную. Прогноз вновь совпал. Более того, по ее словам именно этот прогноз помог ей избежать лишней траты времени. В нем говорилось что-то о том, что важное дело, связанное с документами и запланированное на сегодня, лучше перенести на среду.
- И что же это за дело? - спросил Натаниэль.
- Визит в консульский отдел, - ответил адвокат. - Оказывается, работники МИД три дня бастовали.
- Замечательно, - пробормотал Розовски. - Никогда бы не подумал. Оказывается, звезды вмешиваются даже в забастовки.
Грузенберг пожал плечами.
- Вы ведь просили пересказать ее слова, - сказал он. - Я пока не высказываю свое мнение об этом.
- Да, разумеется. Итак, астрологические прогнозы оказались удивительно точны. И что же?
- Постепенно она настолько уверовала в абсолютную истину астрологических прогнозов, что каждое утро начинала с прочтения их в газете. И планы свои соизмеряла с тем, что говорил астролог. Тот день, естественно, не стал исключением.
- Это касалось только одной газеты? - спросил Розовски. - Или все прогнозы во всех газетах совпадали?
- Этого я не спрашивал, - ответил адвокат. - Как вы сами понимаете, я не могу руководствоваться в своей работе подобными аргументами. Если я и выслушал все, то лишь по обязанности. Ни при каких обстоятельствах я не смогу строить линию защиты на подобных доводах. "Господа судьи, мою подзащитную подвела ее слепая вера в астрологию…" Хорошенькую речь я смогу произнести на заседании… Если конечно, дело дойдет до суда, - добавил он.
- Может и не дойти? - спросил Розовски.
- С вашей помощью… Вы считаете важным, в какой именно газете черпала она сведения?
Натаниэль молча пожал плечами и продолжил чтение протокола.
"…Следователь. С кем же, по-вашему, вы говорили по телефону?
Головлева. Не знаю. Видимо с тем, кто устроил мне эту ловушку.
Следователь. Вы подозреваете кого-нибудь?
Головлева. Нет…"
- Интересно, в чем она видит ловушку? - спросил Натаниэль. - Если кому и подстроили западню, так это ее бывшему мужу.
- Она считает, что ее кто-то сознательно выманил из дома таким образом, чтобы она оказалась на месте преступления к самому приходу полиции, - объяснил адвокат. - И ее сделали виновницей преступления, к которому она не имеет никакого отношения.
- Для этого этот некто должен был, во-первых, быть абсолютно уверенным в ее слепой вере в прогнозы, - заметил Розовски. - И так точно рассчитать скорость ее перемещения по городу, чтобы полиция оказалась в самый подходящий момент.
- Или в самый неподходящий, это уж как посмотреть.
- Верно. Кроме того, ей звонил мужчина. В полицию - женщина. Целый заговор, вы не находите?
- Такова ее версия.
- Да, версия… Что тут дальше? Простите, Цвика, вам не мешает то, что я читаю вслух? Вы ведь все это знаете.
- Ничего, мне полезно услышать еще раз. Когда читает кто-то, абстрагируешься от собственных впечатлений. Продолжайте, прошу вас.
"Следователь. Вернемся к тому дню. Вы приняли приглашение. Дальше?
Головлева. Дождалась вечера и поехала.
Следователь. Вы не знали, что по указанному адресу проживает ваш бывший муж?
Головлева. Не знала. Мы с ним не поддерживали отношений с момента нашего развода. Около десяти лет.
Следователь. О его жизни все эти годы вы тоже ничего не знали?
Головлева. Нет.
Следователь. И не интересовались?
Головлева. Нет, все давным-давно в прошлом.
Следователь. Кто вам открыл дверь?
Головлева. Никто. По телефону он предложил, чтобы дверь была незаперта и я вошла сама, без всяких звонков. Он будет сидеть в кресле и ждать…"
- Романтические выкрутасы, - сказал Розовски, в очередной раз прерывая чтение. - Он сидит в кресле, делает вид, что никого не ждет, и тут входит она, прекрасная и воздушная, нежно обвивает его за шею и… Как вам все это, Грузенберг?
- Никак. Мне приходилось сталкиваться с поведением еще более странным.
- Да? Может быть, может быть…
"Следователь. Опишите, что происходило в квартире, после того, как вы вошли.
Головлева. Я не сразу поняла, что случилось. Он сидел в кресле у накрытого столика, спиной к входу. Я решила, что он просто ждет меня, как и обещал по телефону. Когда я приблизилась и встала перед ним, то поняла, что он мертв. Нож торчал в его груди по самую рукоятку…"
- В этом месте допрос пришлось прервать, - сообщил адвокат. - Ей стало плохо. Я настоял на том, чтобы в кабинет следователя пригласили врача. Допрос продолжили через сорок минут, по собственной просьбе задержанной.
- Что ж, это понятно. Как она объяснила то, что ужин, так сказать, уже съели? Ведь, если верить ее словам, полиция появилась через несколько минут после ее появления в квартире Мееровича.
- Никак не объяснила. Так же не смогла объяснить наличие в квартире покойного ее относительно недавней фотографии с дарственной надписью. Она сказала, что помнит, как подписывала фотографию, но не помнит, кому именно. Не покойному - это она утверждает категорически.
- А кто вызвал полицию? - спросил Натаниэль.
- А вот это загадка из загадок, - сказал адвокат. - Проверка показала, что звонок в полицию был сделан из квартиры номер 25 дома 124 по бульвару Ганей-Кайц.
- То есть, с телефона убитого? - Розовски удивленно поднял брови. - Любопытно…
- Причем в то время, когда там находилась моя подзащитная! - Грузенберг помолчал, потом объяснил, с некоторым сомнением: - В квартире Мееровича есть параллельный аппарат. Один в салоне, где находился труп и Головлева, другой - в спальне. Остается предположить, что в спальне скрывался некто, оказавшийся свидетелем преступления и вызвавший полицию. Если только этот некто сам не был убийцей.
- Тогда ему следовало не полицию вызывать, а от непрошенного свидетеля, то есть, вашей подопечной избавляться, - возразил Натаниэль. - По возможности, радикальным образом. Так же, как от хозяина.
- Вы полагаете, человеку, совершившему одно убийство, так уж легко убить еще одного? - адвокат нахмурился. - Поверьте, подобные вещи редко случаются. Если только преступник не профессионал и не психопат.
- Да, вы правы… Полиция нашла чьи-нибудь отпечатки пальцев на втором аппарате?
- Аппарат был тщательно протерт.
Натаниэль быстро вел пальцем по записи допроса.
- Где то… Ага, вот! - он остановился. - Тут, в конце, следователь спрашивает: "Видели ли вы кого-нибудь, выходящего из квартиры? Может быть, вам показалось, что в квартире есть еще кто-то?" - прочитал Розовски. - Но нет ее ответа.
- Покажите, - Грузенберг заглянул в записи. - Ах, да, сейчас я вспоминаю: она не ответила на этот вопрос. Во всяком случае, ответила невразумительно. Что-то вроде: "Тогда мне показалось… Но сейчас я не уверена…" Или наоборот. Я, все-таки, думаю, что там кто-то был. И что она знает, кто именно. Во всяком случае, догадывается.
- Вот как? - Натаниэль покачал головой. - Цвика, вы ведь общались через переводчика. Возможно, это ваша фантазия.
- Во-первых, я юрист, - возразил адвокат. - В подобных ситуациях фантазия мне попросту противопоказана. Во-вторых, не зная языка, не понимая слов, лучше улавливаешь оттенки интонаций. Поверьте, с этим предполагаемым свидетелем не все так просто.
- И куда, по-вашему, он делся потом? - спросил Натаниэль. - Испарился?
- Не знаю.
- Вы не знаете. Это понятно. А полиция? Полиция знает?
- Полиция сейчас занимается розыском этого пропавшего свидетеля. Кстати, я подозреваю, что именно определенные подозрения полиции в его отношении и не позволили предъявить обвинение задержанной.
- На дверной рукоятке тоже нет отпечатков?
Грузенберг покачал головой.
- Понятно. То есть, ни черта непонятно, - Розовски отложил протокол. - Как вы сказали? Ей до сих пор не предъявлено обвинение?
- Нет. Это значит, - адвокат посмотрел на часы, - что через девять часов ее обязаны будут освободить. Истечет сорок восемь часов с момента задержания.
- В чем же дело? - Розовски по-настоящему удивился. - Ее освободят, суда не будет, ваша помощь не понадобится. Следовательно, и моя тоже.
- Я уверен, что наутро ее вновь арестуют, - мрачно сказал адвокат. - Или через пару дней. Интуиция подсказывает мне, что полиция не отыщет этого третьего, присутствовавшего на ужине. И вновь вернется к попыткам обвинить мою подзащитную.
- Интуиция?
- Если хотите - опыт.
- Понятно, - Розовски вернул адвокату запись допроса.
- Что скажете? - выдержав небольшую паузу, спросил тот.
Розовски пожал плечами.
- Странное впечатление, - сказал он. - Очень странное. Не знаю, что и сказать.
- А что вы посоветуете мне?
- Вам? - Розовски немного подумал. - Объясните, пожалуйста, Цвика, какой вы видите роль частного детектива в этом деле?
Адвокат долго смотрел в пустую кофейную чашечку. "Так, - подумал Натаниэль. - Есть подозреваемая, слепо верящая в астрологические прогнозы, и адвокат, гадающий на кофейной гуще. Мне пора становиться гипнотезером. Этим, как его… Экстрасенсом".
Грузенберг поставил чашку на блюдце.
- Видите ли, Натаниэль, - сказал он хмуро, - я могу выиграть это дело только в одном случае.
- В каком же?
- Если будет найден настоящий преступник. Или преступники, не знаю. Понимаете?
Натаниэль внимательно посмотрел на него.
- Похоже, вы действительно верите в ее невиновность, - сказал он с удивлением. - Ну-ну.
- Я же вам уже говорил, - произнес с некоторой укоризной адвокат. - Я не верю ни единому ее слову. Так, как она рассказывает, - так просто не бывает. Не может быть.
- Но?
- Но в ее невиновность я верю. Не знаю почему, - он замолчал, выжидательно глядя на детектива. Натаниэль неторопливо подошел к окну, поднял жалюзи. С улицы потянуло свежей влагой.
- Дождь, - сказал Розовски. - Вы любите дождь, Цвика? Я люблю. Когда-то любил снег… Скажите, ваша подзащитная обращалась в российское консульство? Или это предстоит сделать вам?
- Госпожа Головлева не обращалась в консульство. И не поручала этого мне.
Натаниэль отвернулся от окна и удивленно взглянул на адвоката.
- Не обращалась? - переспросил он. - И не поручала вам? Но вы, я надеюсь, собираетесь это сделать?
- Думаю, она этого не захочет.
- Почему?
- Непростая ситуация, - Грузенберг покачал головой. - Очень непростая ситуация. Видите ли, как я уже говорил, за две недели до этого печального происшествия моя подзащитная подала прошение о представлении ей израильского гражданства. Она приехала по туристической визе навестить родственников. Уже здесь обратилась в консульский отдел нашего МИДа с просьбой о перемене статуса на репатриантский. По Закону о возвращении она имеет на это право - как дочь еврея.
- Да, я уже понял, но почему она не хочет обращаться в консульство?
- Потому что она не сочла нужным поставить русское консульство в известность о своем решении.
- Да, дела… - протянул Розовски. - Выходит, она теперь никто? В смысле, ничья?
- Вот именно. Российское подданство она уже потеряла, поскольку, фактически, нарушила закон, попросив о подданстве другого государства. А израильского еще не получила.
- Может, и не получит, - заметил Натаниэль.
- Надеюсь, что получит, - адвокат нахмурился. - Очень надеюсь. Хотя бы после того, как мы с вами докажем ее невиновность.
Розовски вернулся к столу, ничего не сказав на это. Перелистал зачем-то лежащие на краю бумаги, отбросил их в сторону.
- Хорошо, - наконец, сказал Розовски. - Вот мой совет. Офра! - крикнул он. И, когда девушка вошла в кабинет, распорядился: - Подготовь для господина Грузенберга бланк соглашения.
- Значит, вы принимаете мое предложение? - спросил адвокат.
- Я не слышал вашего предложения, - Натаниэль усмехнулся. - Но поскольку вы обратились ко мне за советом, вы, как я думаю, собираетесь ему последовать. А мой совет - обратитесь за помощью к частному детективу. Вы уже обратились. И я согласился вам помочь. Только, упаси Бог, вы вовсе не поручали мне расследовать убийство, понимаете? Строго говоря, частный детектив не может заниматься подобными вещами.
- Что же я вам поручаю? - недоуменно поинтересовался Грузенберг.
- Как это что? - в свою очередь, удивился Натаниэль. - Вам же необходимо разыскать женщину, звонившую в полицию в тот вечер, верно? Вы сами об этом говорили!
- Да, конечно! Конечно, я поручаю вам разыскать эту женщину.
- Прекрасно. За это я берусь. Пока Офра подготовит документ, мы можем обсудить размеры оплаты. Но я так и не понял, кто становится моим клиентом: вы, Головлева или ее родственники?
- Я.
Розовски покачал головой в некотором сомнении.
- Скажите, Цвика, ваша подзащитная знает о том, что вы собираетесь обратиться за помощью к частному детективу? - спросил он. - Вы поставили ее в известность?
- Конечно, это противоречит правилам, - ответил адвокат, - но нет, не поставил. Я заручился согласием тех самых людей, которые пригласили меня защищать эту женщину.
- А если она, по каким-либо причинам, не захочет иметь дело с частным сыском?
- Не вижу этих причин. Думаю, она сама понимает, что полиция куда больше заинтересована предъявить обвинение ей, чем разворачивать новое следствие на столь шатких основах, как эти, - он кивнул на протокол допроса. - Родственники ее колебались недолго.
- Кто они, кстати? - спросил Розовски. - Вы говорите: родственники. Кто именно?
- Двоюродная сестра Головлевой и ее муж, Мирьям и Ицхак Шейгер. Я поставил их в известность о том, что собираюсь обратиться к вам за помощью, - сказал Грузенберг. - Они о вас слышали. Я сказал, что постараюсь убедить вас заняться нашим делом. Собственно говоря, я и самой Головлевой сообщил бы об этом, но не хотел зря обнадеживать.
Стоявший у окна спиной к адвокату Натаниэль удивленно на него посмотрел.
- Что значит - зря обнадеживать? - спросил он.
- Видите ли, Натан, я ведь знал, что вы в отпуске, - адвокат засмеялся. - У меня не было никакой гарантии, что вы пожертвуете отдыхом.
Розовски улыбнулся.
- Вы называли хитрецом меня, - сказал он. - Но вы сами хитрец, Цвика. Я-то думал, что вы случайно позвонили мне домой.
- Каюсь. Но у меня не было другого выхода.
- Ну ладно, - Розовски отошел от окна, но сел не за стол, а во второе кресло для посетителей, напротив адвоката, по другую сторону журнального столика. - Перейдем к делу.
Адвокат мгновенно посерьезнел, подобрался. Взгляд его стал цепким и сосредоточенным.
- Во-первых, вы ничего не рассказали о результатах обыска. Разве полиция не проводила обыск в квартире Мееровича?
- Разумеется, проводила.
- У вас, случайно, нет полицейского протокола?
- К сожалению.
- Действительно, к сожалению… Насколько я понимаю, обыск не дал никаких результатов.
- Абсолютно.
- Отпечатки пальцев?
- О телефонном аппарате и дверной рукоятке я уже говорил. На всем остальном - только убитого. И в нескольких местах - в том числе, увы, и на рукоятке ножа - подозреваемой.
- Как она объяснила это?
- Ну, это как раз просто: увидев кошмарную картину, первое что сделала - попыталась вытащить нож. Чисто импульсивно. В итоге - чуть вообще не потеряла сознание.
- И под ее отпечатками нет других?
- Преступник, видимо, действовал в перчатках.
- Или же не существовал… - тихонько заметил Розовски.
Адвокат сделал вид, что не слышит.
- А в ее квартире? Которую она снимает?
- Снимают для нее родственники, - поправил адвокат.
- Да-да, конечно. Что там дал обыск?
- Не могу сказать. Полицейские не предъявили никаких улик.
Думаю, они обыскивали и ту квартиру - с тем же эффектом. - А как со мной? Могу я осмотреть ее квартиру? - спросил Натаниэль после небольшой паузы. - В вашем присутствии, разумеется.
- У меня есть ключи.
- Когда мы можем это сделать?
- Хоть сейчас.
- А что говорит экспертиза по поводу времени убийства?
- Это второй момент, благодаря которому мне удалось добиться ее освобождения, - сказал адвокат. - Экспертиза указывает на время несколько более раннее, чем восемь часов. Как вы помните, по словам Головлевой, она появилась в квартире Мееровича именно в восемь. Эксперты считают, что смерть хозяина квартиры наступила примерно за полчаса до этого. Или даже за сорок минут. Но поскольку Головлева не имеет алиби на этот час - плюс остатки ужина - полиция не очень доверяет ее показаниям относительно времени приезда.