– По-моему, я просила тебя не лезть не в свое дело.
– Больше не буду, – со смешком ответила я.
– Будь так любезна, – Ольга перевела свой взгляд на сестру и заговорила все тем же ледяным голосом:
– Лида работает в милиции. Перед тем как сделать чистосердечное признание и я запишу рассказ о совершенном преступлении на видеопленку, она немного с тобой побеседует и поможет рассказать все как можно более правдоподобно.
Услышав, что сестра Ольги работает в милиции, я слегка съежилась и почувствовала себя еще более уязвимой.
– Что-то у меня нет никакого желания при милиции в камеру говорить. Мы так не договаривались.
– Я тебе могла и не говорить, что Лида имеет прямое отношение к милиции, ты бы этого и не знала. Наташа, неужели ты не видишь, что я играю с тобой по честным правилам. Пообщаться с Лидой в твоих интересах. Она хорошо знает всю эту кухню и подскажет тебе, где и что нужно говорить. В твоем рассказе делай упор на то, что ты действовала в состоянии аффекта.
Ольгины слова были довольно убедительными, плюс ко всему этому я настолько плохо себя чувствовала, что мое сознание окончательно помутилось, и я проговорила усталым голосом:
– Оля, давай сначала разберемся с деньгами. Я хочу их пересчитать.
– Без проблем, – Ольга открыла свою сумку и, достав оттуда черный пакет, положила его передо мной на стол.
– Пожалуйста.
– И это все? – Я посмотрела на пакет растерянным взглядом. Мне казалось, что такая большая сумма должна выглядеть намного объемнее, а тут – всего лишь маленький черный пакет. Маленький пакет в обмен на неизвестность, страх и тюрьму.
– Мы же с тобой договорились на сто пятьдесят, – недоуменно произнесла Ольга. – А ты что, миллион, что ли, захотела? Тогда ты обратилась не по адресу.
– Я совсем не это имела в виду. Я думала, что сто пятьдесят тысяч долларов умещаются в больший пакет.
– Ах, ты про это, – Ольга от души рассмеялась и посмотрела на Лиду: – Девушка денег нормальных не видела. Наташа, ты же бухгалтером на фирме была. Что у вас там за фирма такая, если ты приличных денег никогда не видела. Что у вас там за оборот на фирме? Тысяча долларов, что ли, в месяц?
– У нас на фирме оборот не в долларах, а рублях. С деньгами имеет дело кассир, а я в основном имею дело с бумагами, – тихо проговорила я и, распаковав пакет, принялась пересчитывать деньги.
– Там ровно пятнадцать пачек по десять тысяч долларов. Все в банковской упаковке, на каждой пачке подпись кассира. Все-таки пересчитывать будешь?
– Буду.
– Значит, банку не доверяешь?
– Не доверяю.
– Тоже верно. У меня многие знакомые после дефолта тоже перестали доверять банкам.
Пересчитывая деньги, я украдкой посматривала на сидящих напротив меня женщин и в который раз отмечала, что они очень сильно похожи. Только характеры этих женщин были диаметрально противоположные. Ольга – более вызывающая, общительная и даже решительная. Лида, наоборот, – молчаливая, замкнутая, задумчивая и немного испуганная. Она производила впечатление скромной барышни, хотя первое впечатление бывает обманчиво, и, возможно, я недооцениваю противника и сильно в ней ошибаюсь.
Пока я считала деньги, Ольга постоянно болтала с кем-то по телефону, много курила и пила коктейль. Лида сидела достаточно тихо, постоянно смотрела на часы и не произносила ни единого слова. Как только все деньги были пересчитаны, я стала утрамбовывать пачки долларов в сумку и после того, как все было готово, молча посмотрела на Ольгу.
– Ну что, полный порядок? – развела руками моя собеседница.
– Порядок, если, конечно, деньги не фальшивые.
– Дорогуша, ты меня обижаешь. Ну нельзя же так не доверять людям. Когда ты наконец поймешь, что я играю по честным правилам?! Ты что, не можешь отличить фальшивые деньги от настоящих?
– Да я не очень-то хорошо разбираюсь в долларах.
– За то, что эти деньги настоящие, я отвечаю своей головой. Кстати, ты хорошо управилась – все быстренько пересчитала. Молодец! Сразу видно, что бухгалтером работаешь. Я сразу обратила внимание на то, что рука у тебя набита.
– Мне не нужна твоя похвала. Я уже говорила тебе о том, что имею дело не с деньгами, а с бумагами, – резко одернула я Ольгу и сказала взволнованным голосом: – Я бы что-нибудь выпила.
– Пей, – Ольга пододвинула ко мне бокал с клюквенным морсом.
– Я имела в виду спиртное.
– Нет, дорогуша, извини! Со спиртным тебе придется повременить. У тебя же на все было ровно три дня. За три дня можно было и напиться, и нагуляться. А сейчас – только безалкогольные напитки. Давай представим, что ты вышла на работу и отрабатываешь свои деньги. А так как работодатель я, то ты обязана работать на моих условиях. Мне нужно, чтобы ты призналась в содеянном на ясную голову, а твое признание в состоянии алкогольного опьянения мне и даром не нужно.
– Да от одного коктейля какое может быть алкогольное опьянение?
– Я же тебе говорю, что ни о каком алкоголе не может быть и речи. Непонятно, чем ты три дня занималась, если у тебя остались подобные желания, – Ольга сказала, как отрезала. Затем она положила передо мной чистый листок бумаги и ручку: – Пиши. Лида будет тебе диктовать.
После того как чистосердечное признание было написано, я отдала листок Ольге и стала беседовать с Лидой, которая советовала мне, как правильно себя вести перед камерой. Лида говорила достаточно тихо, сухо, и у нее полностью отсутствовали хоть какие-то эмоции. Когда наш разговор был закончен, я выпила чашку чая и стала говорить в объектив камеры:
– Я, Наталья Петровна Синица, признаюсь в совершенном мной преступлении…
Я рассказывала о том, как сильно любила Ольгиного мужа Виктора, как встречалась с ним целый год и как не мыслила без него своей жизни. В момент нашего с ним знакомства Виктор скрыл от меня, что женат, а когда сообщил мне о своем семейном положении, то было уже поздно – я сильно его полюбила. Целый год Виктор обещал мне уйти из семьи, говорил, что мы обязательно будем вместе, но так и не смог бросить жену. Я рассказывала о любви к Виктору с особой болью и горечью, потому что вспоминала свои отношения с Владимиром, свои слезы, вечно потухшие глаза и черные круги под глазами… А потом я рассказала о своей беременности, о том, как Виктор попросил меня оставить ребенка и принял решение окончательно уйти из семьи. В последний момент он струсил и изменил свои планы. В результате от переживаний я потеряла ребенка и, оставшись совсем одна наедине со своим горем, встретила давнего приятеля Артура, который просто опешил от моего внешнего вида и тут же стал расспрашивать меня о том, что же со мной случилось…
Дальше все шло по тому самому сценарию, который мы отрабатывали с Ольгой по телефону. При этом я учитывала все рекомендации, данные мне Лидой, и постоянно повторяла, что оба преступления я совершила в состоянии аффекта. Первое убийство произошло на почве ревности. Я сама не ведала, что тогда творила. Горе от потери ребенка было настолько велико, что я сделала необдуманный заказ, а когда опомнилась и хотела его отменить, то не успела. Артур сознательно не выходил со мной на связь. Потеряв любимого человека, я поехала к Артуру, который совершенно не понял моих слез, моей истерики и моего горя. Он сказал, что если я не заткнусь, то он убьет и меня тоже. Обезумев от потери дорогого мне человека и от страха за свою жизнь, я выхватила из кармана автомобильного кресла пистолет и выстрелила в Артура.
Когда спектакль был полностью окончен, Ольга убрала видеокамеру и вновь меня похвалила:
– Послушай, в тебе погибла великая актриса. Ты так трогательно рассказывала о любви к женатому мужчине, что я чуть было не прослезилась. Видимо, у тебя есть горький опыт. Если не с моим мужем, так с другим.
– Прекрати. Ты прекрасно знаешь, что с твоим мужем у меня ничего не было.
После того, как большая часть намеченных на день мероприятий была завершена, Ольга вызвала официанта, рассчиталась за обед и спешно проговорила:
– Наташа, перед тем, как мы поедем в отделение, я обещала тебе, что мы завезем деньги в выбранное тобой место. Куда едем-то?
– А я бы не хотела, чтобы кто-то знал место, где будут лежать мои деньги, – твердо сказала я и посмотрела на Ольгу взглядом, полным вызова.
– Ты что, боишься, что тебя обворуют, что ли?
– Нет, не боюсь. Я бы просто не хотела, чтобы кто-нибудь знал, где лежат мои деньги.
– Наташа, ты начинаешь выводить меня из себя, – возмущенно заговорила Ольга. – Мне совершенно не нравится твой настрой. Я же тебе уже сказала о том, что между нами должно быть полное доверие. Я могу засадить тебя на пятнашку – и дело с концом, но я же хочу тебя вытащить.
Немного успокоившись, она нервно затушила свою сигарету и повторила вопрос:
– Куда нужно отвезти деньги? Ты можешь отвезти их подруге, после чего она спрячет их в другом месте, чтобы никто не знал, где именно они будут лежать. Я вообще не понимаю, что ты паришься, могла бы положить деньги в банк, и тебе бы шли неплохие проценты. Мы должны сразу ехать в отделение после того, как завезем деньги.
– А к чему такая спешка?
– Деньги ты захотела получить сразу, а выполнять четко обговоренный нами план не торопишься. Мы так не договаривались. – Ольга улыбнулась и добавила: – Раньше сядешь, раньше выйдешь.
– Глупая шутка, – усмехнулась я и направилась к выходу.
– Возможно.
Как только мы вышли из ресторана, мне вновь показалось, будто за мной кто-то следит, и я внимательно посмотрела по сторонам.
– Деньги везем на "Курскую". У меня там сестра живет, – немного неуверенно произнесла я и повернулась к Ольге.
– Не знала, что у тебя есть сестра.
– А что ты вообще про меня знаешь? Не у одной же тебя есть родная сестра.
Ольга попрощалась с Лидой и, поцеловав ее в щеку, пообещала ей позвонить сразу, как все пройдет.
– Лида поедет домой, – объяснила она мне, наблюдая, как сестра садится в машину. – Она неважно себя чувствует. Так как она сама работает в милиции, то ей просто незачем ехать в отделение. А мы с тобой едем на "Курскую".
Махнув рукой в сторону дорогой иномарки, стоящей у ресторана, Ольга закурила сигарету и стала дожидаться, пока машина подъедет к нам как можно ближе. Увидев, что из нее вышел высокий и представительный мужчина, я заметно напряглась и поспешила спросить:
– Кто это?
– Это мой водитель. Он и повезет нас на "Курскую".
Сев на заднее сиденье рядом с Ольгой, я сразу отметила про себя, что, как только отъехала наша машина, за нами следом тронулся тонированный джип, который старался от нас не отставать и мигал нам фарами на светофорах. Почувствовав, что у меня окончательно сдают нервы, я вцепилась пальцами в сумку и как-то испуганно спросила: – Что это за джип сидит у нас на хвосте?
Ольга рассмеялась и закинула ногу на ногу:
– О, да ты, как я вижу, боевиков насмотрелась!
– Ты не ответила на мой вопрос.
– Это охрана.
– Зачем?
– Все-таки мы такие деньги везем – сейчас всякое на дорогах бывает. Я ведь в ресторан ехала тоже с охраной. Сейчас люди за сто долларов друг друга убивают, а тут – сто пятьдесят тысяч.
Ольга слегка потрепала меня по руке и спросила:
– Как настроение?
– Что ты хочешь от меня услышать? Что я счастлива идти в отделение? – спросила я язвительным голосом и резко отдернула свою руку.
– Дорогуша, придется потерпеть. Ты же прекрасно понимаешь, что деньги просто так не даются, на то они и деньги. Я постараюсь выбить для тебя самый маленький срок. Два с половиной года пролетят незаметно, ты сама ничего не успеешь понять.
Увидев, что мы подъезжаем к "Курской", я решила немного подыграть Ольге и спросила жалобным голосом:
– Оля, а ты в отделение вместе со мной поедешь?
– Конечно. Я скажу, что сначала ты пришла ко мне домой и во всем призналась, а я уговорила тебя отдаться в руки правосудия: проехать в участок и чистосердечно во всем раскаяться.
– Что-то мне страшно…
– Не бойся. Я приложу все свои силы для того, чтобы вытащить тебя из тюрьмы как можно быстрее. К тебе будет особое отношение. Наташа, мы уже к "Курской" подъезжаем. Ты показывай, куда ехать.
Когда мы подъехали к нужному дому, я показала площадку, на которой можно припарковать машину, и собралась уже было выйти, как Ольга попыталась нарушить все мои планы.
– Наташа, я с тобой.
– Нет, – отрицательно покачала я головой. – Я вернусь ровно через десять минут, только передам сестре деньги – и все.
– А если не вернешься?.. – Ольгины глаза внимательно изучали меня.
– Ты сама совсем недавно говорила мне о взаимном доверии. Мол, если между нами не будет доверия, то у нас ничего не получится. Я же тебе поверила, что ты посадишь меня не на пятнадцать лет, а на два с половиной года.
– Тогда давай я тебе дам кого-нибудь из своих людей. Ведь ты же идешь с такими деньгами.
– Ты опять мне не доверяешь?
– Сейчас я говорю не о доверии, а о твоей безопасности. Ты идешь с приличной суммой, тебя должен кто-то сопровождать.
Увидев мою отрицательную реакцию, Ольга сдалась и сказала уже более спокойным голосом:
– Мой водитель доведет тебя до подъезда. Если ты не хочешь, чтобы он знал, в какую именно квартиру ты отнесешь деньги, – то это твое право. Он просто будет стоять у подъезда, и все.
Я посмотрела на припарковавшийся рядом с нашей машиной джип с тонированными стеклами и решительно произнесла:
– Я так понимаю, что это и есть те серьезные люди, которые стоят за твоей спиной и внимательно наблюдают за тем, чтобы никто из простых смертных не доставил тебе неприятностей?
– Это моя охрана, – возразила мне Ольга.
– Пожалуйста, сделай одолжение, пусть твоя охрана останется сидеть в машине. Я пойду с твоим водителем. Пусть он ждет меня у подъезда – мне нужно минут десять-пятнадцать.
– Постарайся побыстрее, а то я терпеть не могу ждать и стоять в очередях. Десять минут вполне достаточно.
– Я теперь неизвестно когда с сестрой увижусь, а ты мне говоришь, что десять минут достаточно.
– Она к тебе на свидание приедет. Да и тебя домой будут отпускать, не переживай. Долгие проводы – лишние слезы. Остается тяжелый осадок.
– Все-то ты знаешь.
Ольга обратилась к водителю:
– Стас, проводи девушку до подъезда и стой возле него, пока она не выйдет.
Мужчина тут же вышел из машины, открыл мне дверь и протянул руку. Так как в доме был всего один подъезд, я дошла в сопровождении мужчины до самых дверей и, остановившись у входа, вежливо его поблагодарила.
Мужчина кивнул головой и, посмотрев на часы, встал у входа в подъезд. Я зашла в подъезд на ватных ногах и ощутила, как трясутся мои колени. Поднявшись на второй этаж, я тут же спустилась вниз и выбежала через другой выход. Этот подъезд был сквозным.
Глава 13
Как только я вышла из подъезда, то пулей бросилась к проезжей части и остановила первую попавшуюся машину.
– Куда едем? – Водитель явно был удивлен тем, что я заскочила в машину, не назвав район и не договорившись о цене. Видимо, в его практике еще не было подобных попутчиков, и он не привык везти клиента, не зная куда и не зная за что. Он привык к взаимным договоренностям.
– Вези, я хорошо заплачу, – вновь огляделась я по сторонам.
– Куда везти-то?
– Катай меня по Садовому кольцу, а я еще сама не разобралась, куда мне нужно.
– А цена?
– Цена будет в два раза больше от той, которую ты назовешь.
Вдохновленный таким предложением, водитель тут же нажал на газ и повез меня по Садовому кольцу. Наверно, это ужасно глупо, но в потоке общего движения я чувствовала себя в безопасности и пыталась привести свои мысли в порядок. Интересно, какой же первый шаг предпримет Ольга? Попытается найти меня собственными силами или сразу поедет в милицию? Если она поедет в милицию и представит кассету и письменное чистосердечное признание, то меня, по всей вероятности, объявят в розыск. Самолет в Турцию уже через несколько часов. Успею ли я улететь до того, как меня начнут искать? Должна успеть, мысленно сказала я сама себе и достала визитку Владимира.
Подержав визитку в руках, я глубоко вздохнула и, достав свой мобильный, вставила в него новую SIM-карту. Звоня Владимиру с нового телефонного номера, я безуспешно постаралась хоть немного успокоиться.
– Вова, это Наташа. Ты еще не передумал меня отвезти в аэропорт?
– Нет, – не раздумывая, ответил Владимир и тут же добавил: – А я и не рассчитывал, что ты позвонишь. Хотя все равно ждал твоего звонка. За тобой домой заехать?
– Нет, не домой! – почти крикнула в трубку я.
– А куда?
Увидев неподалеку кафе, я попросила водителя остановить машину и, назвав Владимиру адрес кафе, сунула мобильный в карман.
– Сколько я вам должна?
– Да я вас вез всего ничего, – засмущался водитель.
Дав водителю щедрые чаевые, я первым делом зашла в туалет и, открыв сумку с деньгами, отсчитала ровно десять пачек по десять тысяч долларов. Положив сто тысяч долларов в черный пакет, я замотала его скотчем и рассовала оставшиеся пятьдесят тысяч долларов по своей одежде так, чтобы ничего не было заметно. Положив деньги, замотанные скотчем, опять в свой саквояж, я вышла из туалета и заказала себе бутылку шампанского и фрукты.
– Вы пить одна будете? – спросила меня изумленная официантка.
– Если у вас есть желание, то вы можете составить мне компанию.
– Я не могу. Я на работе, – улыбнулась девушка и, открыв мне бутылку, налила полный бокал шампанского.
Как только она отошла от моего столика, я подняла бокал и набрала Татьянин номер телефона:
– Танюша, что делаешь?
– Ой, а я так за тебя переживаю! Уже не знаю, что и думать, – честно призналась та.
– Таня, а я в кафе сижу. Можно, я с тобой мысленно чокнусь, а то мне как-то пить одной неудобно? У меня в руках фужер шампанского.
– Чокайся. Давай за удачу, чтобы она всегда была рядом и никогда тебя не покидала!
Пока я пила шампанское, Танька всячески меня поддерживала и рассказывала последние новости:
– Халил сегодня три сообщения прислал. Так обрадовался, что я еду, ты даже не представляешь. Попросил меня купить ему бритвенные принадлежности, а то у него все закончилось. Таня, а это нормально? – Голос моей подруги стал каким-то грустным и потухшим.
– Ты о чем?
– О том, что Халил попросил меня привезти ему бритвенные принадлежности.
– Не знаю, – пожала плечами я. – Они все что-нибудь просят.
– Знаешь, когда меня мужик просит ему что-то купить, мне начинает казаться, что он меня использует.
– Да купи ты ему эти бритвенные принадлежности! Сколько он там зарабатывает? Копейки! Он больше на сообщения тебе тратится. Он же у тебя не мобильник просит – обычно они как-то по мобильникам шерстят.
– Ой, не нравится мне все это. Я люблю мужчине подарки делать только тогда, когда сама захочу, а не так, чтобы мне конкретно говорили, что я должна купить.
– Таня, рано ты мужа прогнала, – сделала я неутешительный вывод.
– Я его не прогоняла. Он сам ушел.
– Значит, рассказала ему все слишком рано.
– Я врать не умею.
– Значит, для тебя не бывает лжи во спасение?