Я как обезумел. Почему-то тот момент я помню очень хорошо. Вдруг все внушения родителей рассыпались в прах. Я увидел собственными глазами, что они ошибались. За себя и за близких нужно бороться. Тогда я набросился на бугая и принялся неумело колотить его кулаками. Бугай в ответ расквасил мне нос легким движением. Мне на грудь капалась кровь из разбитого носа, я ревел, но налетел на него снова. Толчок - и я при падении отбил копчик. Боль была такой, словно мне в низ позвоночника вонзили толстый металлический штырь. Но я не остановился. А налетал на бугая снова и снова, получая удар или тычок, падая - и снова вскакивая. Пока вдруг превосходящий меня в силе, опыте и всем остальном бугай не понял - я не сдамся. Хоть башку мне открути. А к этому он не был готов.
В тот момент он проиграл. А я получил самый важный урок в моей тогда еще такой короткой жизни.
Я вспомнил свое 20-летие. Брату было 12, он поступал в институт, и ему было не до веселья. Я приперся домой мертвецки пьяным. А Сергей был первым, кто увидел мою татуировку на задней стороне шеи. Череп мертвеца, сжимающий в зубах автоматный патрон и смотрящий на тебя черными впадинами глаз. Проснулся я в обед, еще хмельной после вчерашнего. Сергей спросил, зачем эта татуировка.
"Это боец, - сказал я. - Помнишь, ты мне книжку давал? Про касты? Там было написано про кшатриев. Каста воинов". Сергей не понимал, при чем здесь книжка. "Чувак на татухе мертв, от него остался голый пустой череп. И оружия у него больше нет Его песенка типа спета. Но он зажимает своими зубами последний патрон. Потому что он не сдался. Он умер, но сдаваться не собирается. Если ты готов сдохнуть, но не сдаться, ты непобедим. Запомни это, братан".
Я был пафосным придурком, уверенным, что добьюсь в этой жизни всего.
А в день, когда моего 12-летнего брата избили по пути из школы, я сорвался на него.
"И ты ничего им не сделал?!" "Их было трое". "Какая разница, сколько их было?!" "Тебе хорошо говорить, ты драчун!". Я влепил ему пощечину, целясь по здоровой стороне лица. "Почему ты такая сволочь?!", - кричал Сергей, глядя на меня с ненавистью. Я снова влепил ему пощечину. "Потому что я твой старший брат. Я должен быть сволочью. Это мои обязанности!". Сергей разревелся. А я крепко обнял его. Он уткнулся в мое плечо, продолжая реветь. "Может, я был неправ, - нехотя признал я. - Да я и не должен всегда быть прав. Ты можешь обижаться, нажаловаться на меня предкам. Но ты же знаешь, что я за тебя жизнь отдам, если надо будет. Ты знаешь об этом?". Сергей кивнул, сотрясаясь от рыданий. Я отстранил его и встряхнул за плечи. "Они узнали, что тебя можно отлупить просто так. И они сделают это снова. Ты себя так поставил. А я не хочу, чтобы тебя держали за лоха. Не потому, что мне будет стыдно с тобой общаться. Наоборот, потому что ты для меня важен". "И что мне делать?", - Сергей шмыгал носом и размазывал слезы и сопли по лицу. "Поставить их на место. Научиться стоять за себя. Я тебе сто раз предлагал научиться, а ты не хотел. Теперь понимаешь, что это НУЖНО? Это твой долг, Серега. Если не бороться за свою жизнь - зачем тогда вообще жить?".
Сейчас Сергей был умнее меня в сто раз. Он был начитанным, хотя иногда заставлял читать и меня - те книги, которые поразили его больше других. Он был толковым специалистом, несмотря на возраст, и все знали, что он далеко пойдет. Но для меня он всегда будет тем сопливым зареванным мальчишкой, который верил в меня. Верил в то, что я помогу изменить ему самую сложную для него ситуацию.
Сейчас я должен был сделать то же самое. Поверить в себя. Поверить, что я снова смогу все исправить и помочь брату. И поверить в него. В то, что все эти внушения, которые я вбивал в него в подростковом возрасте, отложились у него где-то глубоко в подкорке. И сейчас он выжил, потому что его брат полжизни учил его этому.
Уснул я, когда за окном начинало светать. Во сне я шел по пустому ночному городу-призраку, с трудом продираясь сквозь темноту. Я искал Сергея. Я кричал его имя и вслушивался в зловещую тишину.
А потом я увидел темный силуэт впереди и побежал к нему. Я знал, что это Сергей. Силуэт бросился удирать. Я кричал, звал его и просил остановиться, но тот не слушался. Он исчезал за каждым углом, к которому приближался, но я увеличивал скорость и снова видел его за поворотом - а потом силуэт скрывался за очередным призрачным зданием.
Так продолжалось, пока я не зажал его в подвале, куда силуэт юркнул. Щурясь и пытаясь разглядеть Сергея в темноте, я крался вперед и звал его.
А потом я увидел силуэт. Он лежал на земле, обведенный мелом - как в кино обводят трупы. Силуэт поднял голову, и я с ужасом для себя увидел, что у него нет лица. Вместо лица была пустота. И эта черная пустота захрипела голосом Сергея: "Помоги мне!".
Я проснулся, мокрый от холодного мерзкого пота. Я тяжело дышал и хотел бежать куда-то. Или спасать Сергея, или прятаться от того кошмара, которым он стал в моем сновидении.
Это был сон. Я уронил голову на подушку, восстанавливая дыхание.
И вдруг понял, что мне нужно делать. Это было так просто. Почему я не сообразил сразу и потерял несколько дней, занимаясь всякой ерундой?
"Брат, я иду к тебе", - послал я ему мысленный сигнал, заставляя себя верить, что Сергей услышит.
4
Женя листала распечатку. На ней был домашний халат и шлепанцы. Она недавно принимала душ, волосы были влажные.
- Так сразу все номера я не вспомню. Это надо сидеть, копаться. Проверять номера в телефоне. Хотя пару номеров я знаю. Это вот Маринка, моя подружка. Она иногда звонит Сергею, когда до меня не может дозвониться.
- Красивая?
- Сергей ее не интересуют.
- Я для себя спрашиваю.
Женя нетерпеливо покачала головой. Она не была расположена к юмору.
- А вот это доставка пиццы. Мы частенько туда звоним. Вот моя работа. У меня баланс сел, и я Сергею звонила с рабочего.
- Там триста звонков. Вряд ли ты сейчас все вспомнишь.
Женя кивнула и положила бумаги на край стола.
- Я займусь этим. Не успокоюсь, пока не проверю каждый номер. Не знаю, сколько это времени займет. Если найду что-нибудь, позвоню тебе. Хорошо?
- Лады.
Женя помолчала. Неловкая пауза, будь она неладна.
- Будешь чай? Или кофе?
Предложение было заманчивое. Я спал очень мало, и мозги соображали туго, а глаза слипались. В СИЗО был режим, какой-то намек на порядок. Здесь же творилось черт знает что.
Я согласился на кофе. Спросил, где можно покурить. Женя поморщилась и указала на дверь. Пришлось идти на площадку. Когда я вернулся, ароматная кружка кофе манила к себе.
- Почему ты такой?
- Прости?
- Почему ты такой? - повторила Женя. - Мы с тобой мало общались. Ну, ты знаешь, почему. И вот я смотрю на тебя… Ты не похож на обычного гопника. Каким тебя все называют, в том числе и ты сам.
- Я никак себя не называю.
- Разве?
- Как ты называешь себя? Гламурная мадам? Фитоняшка? Фанатка Цоя?
Женя поморщилась.
- Понимаю, о чем ты.
- Я тоже не выношу любую принадлежность, так сказать, к социальным группам. Все эти ярлыки и знаки отличия, которыми люди себя увешивают, делают их похожими на индейцев. Если кто-то гопник, то он обязан коротко стричься, грызть семечки и сидеть на корточках. Если ты ботаник, то очки и дурацкая стрижка, как без них. Пенсионерка? - обязательно нужно сидеть на лавочке и говорить со всеми про болезни и смерть. Меня это убивает. Люди с легкостью отказываются от себя и принимают чужие шаблоны, чтобы следовать им всю оставшуюся жизнь. - я усмехнулся. - Знаешь, я пожму руку гопнику в очках и со стрижкой ботаника. Это значит, что ему плевать, что о нем подумают. Значит, у него внутри есть что-то свое. Все остальные только на словах хотят быть личностью. Но все силы бросают на то, чтобы соответствовать стаду.
- Да, - удивленно отозвалась Женя. - Наверное.
- Не наверное. - я махнул рукой. - Посмотри вокруг. Женщины выщипывают брови, а потом рисуют их фломастером. Это новая мода. Все ходят в церковь, потому что это модно, но никто даже не пытался читать библию. В храме одной рукой крестятся, а другой делают селфи. На селфи все вообще помешались настолько, что каждый день можно прочитать, как очередной человек, казалось бы, умный, падает с моста, срывается с обрыва или калечится под колесами ради удачного кадра. Фотографировать себя - наше все. А потом править себя в фотошопе, чтобы скрыть, как мы выглядим на самом деле. Жрать еду с ГМО, которая вызывает рак, но беспокоиться только о плоском животе в зеркале. Отмечать Хэллоуин и день святого Валентина, хотя это католические праздники - просто потому, что делать это им сказал телевизор… Все вокруг сошли с ума. Я не хочу быть частью этого.
Женя задумчиво смотрела на меня.
- Ты мне сейчас так Сергея напоминаешь…
Я пожал плечами и вдохнул.
- Брат учил меня читать. Практически заставлял. Ты удивишься, но я хорошо знаю Достоевского, Ремарка, Борхеса. А я… взамен я мог ему дать только одно. Стоять за себя и никогда не сдаваться.
Женя закусила губу.
- Надеюсь, ты это делал хорошо.
- Скоро узнаем. Я еду за ним.
Женя выкатила на меня глаза.
- Что?
- Ты слышала. Я покупаю билет на поезд "Москва-Оренбург". И еду искать брата.
Она помолчала. После чего с благодарностью положила свою ладонь на мою руку и чуть сжала. Жизнь - странная штука.
- Ты не такой, каким хочешь казаться, - сказала Женя.
Я пожал плечами.
- Я вообще никем не хочу казаться. Это все вокруг хотят видеть меня таким, каким считают. На таком фоне они сами выглядят лучше, чем есть. "О, да он тупой гопник. То ли дело мы с вами, правда?". В наше время картинка намного важнее, чем содержание. А мне на картинку плевать.
Было воскресенье. Поэтому в офисе фирмы "Гермес" я появился лишь на следующий день. Прямо с утра. Мне повезло - у Щербакова, судя по словам щебетавшей по телефону секретарши, вскоре намечалось совещание, но я успел проскользнуть к нему в кабинет до появления людей в костюмах.
- Вы? - Щербаков был удивлен. - Я… я могу вам чем-то помочь?
- Вообще-то да. Вы сказали, что я могу обращаться прямо к вам, если мне понадобится какая-нибудь помощь. В поисках Сергея.
- Да-да, конечно, я помню. Но… что я могу?
- Вы можете отказать. Но я пришел, потому что вы обещали.
Я тыкал его в это обещание. Щербаков терял терпение.
- Обещал. О чем речь?
- Мне нужны деньги на билеты.
Щербаков вздрогнул.
- Сережу нашли?
- Нет. Поэтому мне и нужны деньги. Я поеду за ним.
Щербаков непонимающе уставился на меня.
- Подождите. И где же вы… ну… будете его искать?
- По маршруту следования поезда. Остановок поезд делал не так уж много. Я буду выходить на каждой станции и искать его. Когда я буду точно знать, что Сергея здесь не было, я снова сяду на тот же поезд и поеду на следующую станцию. И так, пока не найду брата.
Щербаков почесал затылок.
- Неожиданно. Но ведь полиция…
- У них полно своей работы. Если бы они взялись за поиски Сергея как следуют, то хотя бы один след, да нашли. Я им не очень доверяю. Хочешь что-то сделать хорошо - сделай это сам.
Щербаков оценивающе посмотрел на меня. Подумал и кивнул.
- Я помогу вам. Тем более, что обещал. Но и вы не оставайтесь в долгу. Как только что-нибудь узнаете - звоните. Мы в одной команде. Договорились?
Дома у Тимура меня ждал неприятный сюрприз. Я был полон решимости отправиться в путь сегодня же. Но на сегодня билетов не было. Были на завтра. Тимур через интернет заказал билет. Распечатал квитанцию на своем принтере. Второй бумагой из принтера вылез маршрут поезда. Список остановок, график прибытия и отбытия, а также время, в течение которого поезд находится на промежуточной станции перед отправлением в дальнейший путь.
В пять вечера вторника я вышел из метро и по длинному подземному переходу прошел на площадь перед Казанским вокзалом. На моем плече висел рюкзак с вещами - с теми же, с которыми я коротал время в СИЗО. Теперь это был мой дорожный набор и, если вдуматься, вообще все мое имущество.
В своей жизни я ни разу не выезжал за пределы Москвы. Сейчас же я отправлялся черт знает куда. И понятия не имел, что ждет меня впереди.
Круг пятый
1
Постепенно заходящее, но такое яркое летнее солнце нещадно слепило в заляпанные окна вагона.
- Рязань! - громко басила дородная проводница, продираясь через забитый людьми плацкартный вагон.
- Сколько остановка, девушка?
- Двенадцать минут.
С верхних полок торчали ноги. Многие словно специально выпячивали их так, чтобы все проходящие были вынуждены вдыхать этот незабываемый аромат грязных потных носков. Пассажиры на нижних полках ноги не выпячивали. Я никогда не ездил на поездах и понятия не имел, почему так происходит. Здесь так принято?
Двигаясь вдоль вагона, я догнал проводницу около ее купе. Показал фото Сергея.
- Посмотрите, пожалуйста. Двенадцать дней назад он ехал этим же поездом, "Москва-Оренбург". Может, вы его видели?
Проводница одарила меня хмурым взглядом. Покосилась на снимок.
- Может. А может, и нет. Знаете, сколько перед нами тут лиц проходит за месяц? Вы за всю жизнь столько не видели.
- Он пропал по пути в Оренбург. В поезд сел, из поезда не вышел.
Продавщица нахмурилась. Повнимательнее посмотрела на фотографию.
- Двенадцать дней назад? Тогда другой поезд был.
- Какой - другой?
- Вы же не думаете, что всего один состав по маршруту колесит. Это ежедневный рейс. Маршрут один, поезда разные. А вы кто?
- Алексей, - отозвался я. Ей это ничего не объясняло, зато я ответил. - Спасибо.
Я обошел уже все вагоны и поговорил с каждой проводницей. Поезд был длинным, проводницы постоянно заняты. И на это я убил часа полтора.
Я пустился в обратную дорогу через весь поезд. Мой вагон был предпоследним. Верхняя полка. Моими соседями, сейчас облепившими столик, была семья из трех человек: родители и дочь-подросток. Дочь все время сидела в наушниках и украдкой поглядывала на меня. Ее родители, наоборот, старались сделать все, чтобы не пересечься со мной взглядом. Я не стал разбираться в их душевных мотивах и муках, а запрыгнул на свою полку и уткнулся в расписание.
Рязань - 12 минут. Рязань меня не интересовала по одной простой причине. В то время, когда поезд делает остановку в Рязани, Сергей еще был на связи с Женей. Именно отсюда он звонил ей в последний раз, и все было нормально. Затем они не общались. Значит, в круг моих интересов входили все станции после Рязани.
Первой была Рузаевка. Туда поезд прибывал в 2 часа 20 минут ночи и стоял на станции 15 минут. Значит, у меня было почти 6 часов, после чего я покидаю поезд.
С этими мыслями я завел будильник на сотовом телефоне и отвернулся к стенке. Повсюду голоса, громкий, но монотонный стук колес. Все это сливалось в один убаюкивающий шум, и я не заметил, как уснул.
Я дернулся от того, что кто-то тормошил меня. Это была девочка-подросток. Без наушников. В вагоне не горел свет, но было светло - за счет яркого освещения за окном. Поезд прибыл на станцию.
- У тебя мобила орет, - поведала девочка, перекрикивая громкую музыку будильника. Только тут я сообразил, в чем дело. Поблагодарил ее, отключил телефон и соскочил с полки, после чего, подхватив рюкзак, устремился к выходу.
Из вагона выходили люди. На перроне кучками, перед каждым вагоном, толпились люди с сумками - ждали возможности подняться в поезд. Это был мир людей и сумок.
Я миновал толпу и вышел к двухэтажному красному зданию вокзала. Высокие окна были залиты светом.
До меня дошло, что я даже не подозреваю, что делать. Сориентировавшись, нашел вход в здание вокзала и двинулся туда. Я попал в зал ожидания. По меркам Казанского вокзала, он был крохотным. Треть мест была занята. Люди сидели, читали, говорили по телефонам, дремали. Плакали дети. Женский голос на перроне повторно объявлял о прибытии моего поезда.
Поправив рюкзак, я принялся бродить по залу ожидания. Наткнулся на окошко стола справок, но там никого не было. Я догадался, что вряд ли сидящая за перегородкой женщина кого-то могла увидеть и запомнить, и двинулся дальше. Вскоре оказался около крохотной закусочной. За прилавком стояла усталая женщина в джинсовке. Я показал ей снимок Сергея и подробно описал, когда он мог быть тут, как он выглядел и все остальное. Она не могла вспомнить ничего подобного.
Зал ожидания был сквозным: одни двери выходили на перрон, вторые на привокзальную площадь. Неподалеку от выхода на площадь кучкой топтались мужики разного калибра и пошиба - в возрасте, молодые, усатые, пузатые, худые. У одного из них в руках была картонка с нарисованными на ней шашечками, еще один, самый бойкий, просто приставал к прохожим с одним и тем же вопросом: "Такси?".
Я показал бойкому таксисту фотографию Сергея.
- Вроде не видел такого, - таксист поковырял в носу и позвал остальных: - Мужики, тут парень брата ищет. Пропал пацан. Гляньте, видел кто?
Нас обступили таксисты, я показывал фотографию каждому Один, бритоголовый - с кривым ртом - нахмурился, и я уже обрадовался было. Но он покачал головой.
Сборище привлекло внимание постового. ППСник, поправляя дубинку, вырос словно из ниоткуда.
- Что у вас такое? Что за базар?
Я сам повернулся к полицейскому. Показал фото Сергея, обрисовал ситуацию. ППСник отреагировал по-своему:
- Со мной пошли.
Я подчинился. Мы вышли на ночной залитый электрическим светом перрон. Мой поезд уже ушел, но на второй путь прибыл очередной состав. Мы с ППСником двинулись по перрону куда-то вглубь огромной, как оказалось, территории вокзала. Одних зданий, крохотных будок и просторных, похожих на склады строений, здесь было не меньше десятка.
- Откуда брат? - буркнул постовой.
- Из Москвы. Я тоже.
- Ты уверен, что он в Рузаевке вышел?
- Нет, конечно. Но после Рязани связи с ним не было. А до места он не доехал. Значит, что-то случилось на одной из станций. Рузаевка в списке первая.
ППСник что-то пробурчал себе под нос и больше не открывал рта. Мы дошли до одноэтажного вытянутого здания, у дверей которого висела красная табличка. "Линейный отдел внутренних дел". Железнодорожная полиция. Я шагнул в дверь вслед за постовым и оказался в тесной дежурке. Постовой пошушукался о чем-то с майором за перегородкой. Майор одарил меня ленивым и унылым взглядом.
- Документы есть?
- Мои?
- Ну не мои же.
Я показал паспорт. Майор пошелестел страницами.
- Судимый?
Условный срок не считается, решил я.
- Нет.
- Наркотики, оружие с собой есть?
Интересно, если засунуть руку в окошко и дернуть его за галстук на себя - расшибет ли он лицо о перегородку?
- Я к вам обратился за помощью в поисках пропавшего родственника, - сказал я. - А вы хотите на меня что-то найти? А как же служить и защищать?
- Умничать будешь?
Вмешался постовой.
- Михалыч, да ладно ты.