- Еще раз здесь появишься, сломаю челюсть, обе руки, засуну их в задницу и скачу тебя, м… дило, с лестницы. Усек?
Детина открыл рот, но не придумал, что ответить. Но мне было неинтересно. Я захлопнул дверь.
Был день. Первым же поездом я добрался до Москвы, оказавшись на Казанском вокзале около 10 утра. Сразу рванул к матери. По пути домой я ломал голову, в которую лезли самые жуткие мысли. А вдруг отца убили? Вдруг это связано? Вдруг это вообще один большой заговор?
Никакого заговора не было. Все в жизни намного прозаичнее. Был лишь несчастный старик. И его несчастное сердце, которого не смог пережить бесследную пропажу любимого сына.
Я взял на себя все, что смог. В этот день я толком даже не присел. Дважды мотался в похоронное бюро - агентство ритуальных услуг, которое матери посоветовала подруга - и один раз на кладбище, где отцу зарезервировали место. С матерью мы сходили в банк, где она сняла с их общего с отцом счета все их скромные сбережения. На похороны хватало впритык.
Вечером к матери приехала группа поддержки. Подруга и тетя Света - двоюродная сестра матери и по совместительству крестная мать Сергея. Я сообразил, что будет лучше оставить мать с ними. Так у меня появился шанс уйти и отвлечься самому.
Сам не знаю, почему, но я спустился в метро - после плацкартных вагонов оно мне уже не казалось проклятым исчадием ада - и покатил к Жене. Сидя в углу вагона, я пытался собраться. Хотелось плюнуть на все, отправиться в бар и пить там до полной отключки, чтобы весь тот непонятный клубок кошек, беснующихся внутри меня и раздирающих своими когтями то, что верующие называют душой, наконец заткнулся. Но я не мог. Похороны - утром.
- Как ты?
Этот вопрос Женя задала сразу, как только я появился на ее пороге. Отправляясь в Москву, я позвонил ей и сообщил, что возвращаюсь. Объяснив заодно, по какому поводу возвращение.
- Буду жить, - пообещал я.
Вопрос был в точку. Как я себя чувствовал? А как вообще себя чувствуют люди, которые теряют близких? Учитывая, что через это рано или поздно проходит каждый. Лично я - понятия не имел. В этой жизни я привык полагаться только на себя. Последние же недели - сначала исчезновение брата, теперь смерть отца - показали со всей очевидностью, что реальности плевать на твои привычки и взгляды.
В детстве я просто любил родителей, не задумываясь. Есть папа и мама, ты их сын, а еще у тебя есть младший братик, о котором нужно заботиться. Все просто. Потом все стало усложняться, и этот процесс рос в геометрической прогрессии все последующие годы. Я пытался привлечь внимание отца. Потом смирился с тем, что был нелюбимым сыном. Но родителей я любил. Это были родители, и этим все сказано.
Я не знал сейчас самого главного. Страдал ли я. Была пустота. А еще была растерянность. Возможно, я еще не осознал, что произошло. Говорят, так бывает.
- Завтра похороны, - пробормотала Женя и посмотрела на меня, словно ища поддержки. - Как ты думаешь… Мне нужно идти?
- Ты сама должна решать.
- Я им никто. Я ведь и дома-то у них всего два раза была. Вместе с Сергеем.
Я сказал то, что она хотела услышать.
- Тебе не обязательно.
- Думаешь? Неудобно как-то. Вроде положено…
- Ты никому ничего не должна, Жень. Те, кто там будут, тебя даже не знают. Кроме матери. Но она сейчас замкнулась на своем горе и не замечает ничего и никого. А отцу вообще все равно. Он мертв.
Женя покивала. Было заметно, что она испытала облегчение, услышав это - как камень с души упал.
- Будешь что-нибудь?
Пива. И водки. Неси любой алкоголь, что есть. Или сбегай в магазин. Покупай все спиртное, которое сможешь унести, и тащи сюда. И побыстрее.
- Чаю выпил бы, - вместо этого сказал я.
Женя зазвенела чашками. Она была в светлом спортивном костюме. Штаны обтягивали ее тело. Сквозь них проглядывались швы трусиков. Я мысленно обматерил себя и отвел глаза.
- Ты говорила, что нашла номер, - вспомнил я вчерашний разговор по телефону.
- Да! Точно! Сейчас.
Поставив передо мной чашку, она умчалась в комнату. Через мгновение вернулась с распечаткой звонков Сергея. Той самой, которую раздобыл Тимур. Женя уселась рядом и принялась листать распечатку. Вся поверхность бумаги была покрыта ее записями, сделанными шариковой ручкой. Около каждого номера была своя строчка. Сейчас бумаги выглядели так, словно кто-то решил от руки написать на них книгу поверх старого и ненужного машинописного текста.
- Ты не представляешь, сколько мне пришлось повозиться. Сергей не трепло, как некоторые - это я на себя намекаю, знал бы ты, сколько я с подружками болтать могу! Но у него была целая тьма звонков.
- Я знаю. Я же дал тебе эту распечатку.
- А, ну да. Прости. В общем, я восстановила все, что смогла. То есть, почти все. Процентов 99. Те номера, что не были записаны у меня в телефоне или в бумажках Сергея, я вручную искала в интернете. Почти все незнакомые номера - это разные всякие фирмы, с которыми Сергей по работе созванивался.
Женя действительно оказалась треплом. Раньше она говорила редко, осторожно, взвешивая и обдумывая слова перед тем, как произнести. Чем больше мы общались, тем более словоохотливой она становилась. Сейчас поток сознания лился сам по себе. Я улыбнулся.
- Так что с тем звонком?
- Да-да, я как раз… Вот он, смотри. - Женя ткнула пальцем в 11-значный номер. - Звонок был в 23.03. И длился две минуты. Тот самый звонок, когда его на работу вызвали. Ну, "типа" на работу.
Я смотрел на эти 11 цифр.
- А еще этот номер где-нибудь в распечатке попадается? Сергею с него еще звонили?
- Ни Сергею не звонили, ни он сам не звонил. Ни разу. Я все проверила.
- Странно. Может, позвонить на него?
- Думаешь, я не пробовала? Отключен. Все время. Я пару дней подряд несколько раз названивала на него. Если бы телефон хоть раз включили, мне бы пришло сообщение. Но телефон в постоянной отключке.
- Тем более странно.
- Вот именно! Еще как странно. Леш, ты был прав. Здесь что-то не так. Ему позвонили, он мне соврал. Уехал, вернулся сам не свой. А потом эта командировка, куда он просто рвался. Кровь в машине. Намеки, которые он тебе делал. Потом еще этот угон…
Я вспомнил, как отцу стало плохо на территории подземной парковки прямо под тем местом, где мы сейчас сидели. Черт. А ведь тогда я видел отца в последний раз. "Это все из-за тебя", - так, кажется, сказала мать.
Женя была сообразительной. Она ойкнула и взяла меня за руку.
- Блин, прости. Я не хотела напоминать.
- Напоминать о том, что мой отец умер? Я итак помню.
От нее приятно пахло. Какими-то духами. Она сидела слишком близко. А я был слишком опустошенный событиями последних дней. Я высвободил руку и кашлянул.
- У меня есть один след. Самара. После похорон я поеду туда.
Я рассказал все, что знал. Женя круглыми глазами смотрела на меня, проглатывая каждое слово.
- Напоили, и у него память отрубило? Слушай, а ведь… А ведь такое может быть! Еще как может! Блин, ты настоящий молодец. Нашел зацепку!
Я покачал головой.
- Женя, губу раскатывать не надо. Не нужно молиться, чтобы Сергей оказался в Самаре. Я давно заметил одну вещь. Чем больше ждешь, тем меньше получаешь. Чем больше ты будешь надеяться, что Сергей там, тем больше будет облом, если это все окажется липой и тупиком.
- Все равно, - не сдавалась Женя. - Ладно, я поняла твою мысль, и я согласна даже. Но… Леш, ты… Не знаю, как сказать. Ты единственный, кто реально ищет Сергея. И даже если… Ну, если окажется…
Я вздохнул.
- Женя, мы договорились, помнишь?
Она кивнула. Очень неуверенно. И грустно. В ее глазах была обреченность. Она не верила, что Сергей жив. Я даже догадывался, почему. Время - с каждым днем надежда таяла. Интернет - я буквально видел, как она часами напролет сидит в сети и читает всякие ужасы про пропавших людей. Статистика - 90 процентов пропавших людей оказываются мертвыми. Сухие цифры, сухие факты.
- Он купил кольцо, - ляпнул я. И тут же пожалел об этом. Лицо Жени вытянулось. Она круглыми глазами смотрела на меня.
- Что?
- Кольцо. - сказал "А", говори и "Б". Я проклинал свой язык. - Сергей купил кольцо, чтобы сделать тебе предложение. Он даже показывал…
Женя закусила губу. Взяла кружку, чтобы сделать глоток чая. Но так и не сделала. Кружка стукнула об стол, а Женя закрыла глаза ладонью и зарыдала.
Гопник-утешитель. Второй раз за день я обнял человека, чтобы хоть как-то утешить. Женя прижалась ко мне и тряслась, всхлипывая. Каким-то образом ее слезы попали на мои губы. Конечно, соленые.
А потом я почувствовал, что хочу быть с ней. Прямо сейчас.
Меня как громом поразило. Я резко отстранился, делая все, чтобы не встретиться с ней взглядом.
- Жень, извини… Мне бежать надо.
- Сейчас?
- Да. Сейчас. Похороны. Завтра похороны. Завтра… сложный день… Я побежал.
Как чумной я выскочил из квартиры. Чуть ли не запрыгнул в лифт, мысленно проклиная скрипучую железную клетку за медлительность, с которой она ползла на нужный этаж.
Но на самом деле я никуда не побежал. Я сел на лавочку перед подъездом и закурил. Я глотал дым и думал о том, что, черт побери, только что произошло.
2
Рабочие опускали гроб в свежевырытую могилу, а мы стояли и молча смотрели, как деревянный ящик с телом отца исчезает навсегда с поверхности земли. Мать не плакала - она неотрывно смотрела на опускающийся все ниже гроб. В глазах стояли растерянность и страх. Она не знала, как ей жить дальше. Я приобнял ее за плечи. Мать этого даже не почувствовала.
Никакого оркестра не было, мы не могли себе это позволить. Не было и армии родных и близких. Не считая рабочих кладбища, около могилы стояли двенадцать человек. Друг отца с работы, с которым они проработали 20 лет. Тетя Света. Ее муж и ее 30-летний сын, который постоянно посматривал на часы и считал минуты до момента, когда ему можно будет свалить. Соседи, с которыми родители в последние годы сблизились и стали если не друзьями, то приятелями. И еще несколько человек, которых я не знал.
Рабочие уставились на нас. Я кивнул им и первый шагнул к могиле. Бросил горсть земли внутрь и вернулся к матери, чтобы помочь ей сделать то же самое. Она заплакала, когда пришлось отвести ее в сторону и уступить место другим.
Перед тем, как закрыли крышку гроба, я в последний раз посмотрел на лицо отца. Странная штука жизнь. Она идет бок о бок со смертью, а мы стараемся никогда об этом не думать. Лучше пить, смотреть телевизор или говорить о погоде. Сейчас жизнь ушла, а отец оставался - вот он, совсем рядом. Испустившее дух тело с закрытыми глазами. Возможно, наше тело и есть смерть. Рождения - счет 0:1. Смерть - счет 1:1.
Потом были поминки. Из тех, кто был на кладбище, остались только десять человек. Тетя Света и я помогали матери на кухне. Гости сидели с откровенно кислыми рожами и ждали конца повинности. Зачем и кому нужно было все это лицемерие, я не понимал. Уж точно не отцу.
Каждые полчаса я уходил в подъезд и курил на лестничной клетке.
Я думал о Жене. Теперь, когда вчерашнее отлежалось в голове, я относительно неплохо понимал, что произошло. И это не делало мне чести.
Сергей. Он исчез, и больше двух недель о нем не было никаких вестей. С каждым днем шансы на то, что он жив, уменьшались не на процент, а в разы. Таяли на глазах. Я верил, что найду его, потому что мне не оставалось ничего другого - только вера. Я искусственно поддерживал ее в себе, заставляя себя отбрасывать страх, как поступал всю жизнь. Но разум подсказывал, что все эти попытки могут быть тщетными. Или принести результат, который только подтвердит то, что страх нашептывает уже давно.
Теперь отец. Не переживший исчезновение любимого сына старик, чье сердце забрало его жизнь.
Но главное - сам я. У меня никогда не было девушки. Я спал с большим количеством самых разных лиц противоположного пола. Почти все эти истории случались на пьяную голову, и я даже при всем желании не смогу вспомнить и половину их лиц. Имен тем более. Но именно отношений у меня не было никогда. Только сейчас я вдруг осознал это. Я всегда был сам по себе, мне это нравилось. Теперь наступили смутные времена. Смутные и для меня, и для моей семьи, которая катастрофически сокращалась. Сжималась на глазах - как вселенная будет сжиматься в начале Конца. И в этот момент на поверхность всплыло то, чего я был лишен. Поддержка. Да, она была нужна даже мне. Не хочется признавать, но это так. А поддержки - не было. Я был один, и не существовало в природе человека, который мог бы просто быть рядом и разделить с тобой все те паршивые чувства, одолевающее твое нутро.
Этим человеком и оказалась Женя.
Интересно, она тоже что-нибудь почувствовала?
Я запрещал себе думать об этом, но мысли настойчиво проникали в голову и смаковали сами себя, рисуя картинки, которые тоже приходилось отгонять.
Я думал о Жене. Просто хотел позвонить ей и услышать ее голос. Наверняка ей тоже нужен был кто-то, с кем она могла разделить свою боль. Она тоже была одна.
Запрещай думать о чем-то или не запрещай - это ничего не меняет.
Самым лучшим выбором для меня было найти Сергея. Вернуть его к жизни. Вернуть брата в жизнь Жени. Заполнить пустоту в ее душе и вернуть все на круги своя. Ничего другого не оставалось. Если я и мог сделать что-то путное, то только это.
После поминок я не смог уйти. Нужно было помочь матери. А еще нужно было просто побыть с ней. Это было правильным.
Мы сидели в комнате и молчали. Мать невидящим взглядом смотрела на кресло, в котором всегда восседал отец, когда смотрел телевизор. Или когда я приходил к ним, и он делал вид, что смотрел телевизор, чтобы не находиться со мной в одной комнате.
Для чего, я не понимал никогда. Но особенно сейчас. Его не стало, а все это осталось в воспоминаниях. Таким я его и буду помнить. Надеюсь, он этого не хотел, а делал это по той же причине, по которой все мы творим безумие. Потому что мы никогда не думаем о смерти, которая шагает рядом. И о том, что рано или поздно каждый из нас станет лишь воспоминаниями в памяти людей. Которые тоже умрут. И тогда исчезнет все.
- А, да.
Мать встала, что-то вспомнив. Порылась на полке шкафа, где они с отцом хранили все бумаги, документы, счета и прочее. Она пыталась осознать, что жизнь продолжается и теперь.
- По… По… Полиция прис… прислала.
Она передала мне сложенную втрое бумагу. Распечатанная на стареньком принтере ментовская отписка. Я пробежался глазами. Какой-то следователь, фамилия которого в подписи ни о чем мне не говорила, сообщал по поводу угона отцовской машины. Кровь на коврике принадлежала на Сергею. Саму машину спустя сутки после угона нашли в промышленном районе за МКАД в Северо-Западном округе. Ее сожгли, предварительно облив чем-то. Личность угонщика установить пока не удалось.
- Ее угнали только для того, чтобы сжечь, - уверенно сказал я. - Они не знали, что я уже нашел следы крови на коврике. Просто избавились от тачки. Отрезали все хвосты.
Мать не слушала.
- Мам. - она подняла глаза. - Я завтра или послезавтра поеду в Самару. Мне нужно проверить кое-что. Я чувствую, что Сергей там.
- А е… е… если нет?
- Буду искать, пока не найду. В моем списке достаточно городов.
Мать, кажется, только сейчас сообразила, что я сказал.
- А по… по… поминки?
- Только что были.
- Де… де… девять дней еще.
- Потом сорок, - нахмурился я. - У тебя умер муж. Почему ты должна не просто пытаться пережить горе, а вкалывать на кухне, чтобы кормить ораву людей, которым плевать?
- Не… не… говори т… так. По… положено.
- Кем?
Она осуждающе вздохнула и затеребила подол халата. Поймав себя на этом, разгладила подол и сцепила пальцы, чтобы занять их чем-то.
- Ладно, - смирился я. - Дождусь поминок. Потом поеду. Мам, у тебя денег не будет? Мне на билет хватит, но там нужно где-то ночевать, есть, ездить на автобусах…
- Мы не… не… не… откладывали. Все, что… что… что было, ушло на пох… похороны.
Я прикусил язык. Они всегда едва сводили концы с концами. Теперь небогатая пенсионерка похоронила мужа, угрохав на ритуал все скромные сбережения, а сын тут же клянчит денег. Паршиво. Уважительная причина - слабое оправдание в этой ситуации.
- За… зачем ты по… поедешь? - мать покачала головой. - Почти т… три недели, как Сергей ис… ис… исчез. Скоро ме… месяц.
- И что ты предлагаешь? Забыть? Полагаться на кого-то еще? Не на кого полагаться, мам. Во всех этих городах фотография Сергея валяется у ментов в дальнем углу. Никто не бегает с фонарями и собаками и не ищет его.
Она меня не слушала, ее мысли были где-то далеко. Или где-то глубоко.
- Кон… кон… конец, - прошептала она и засопела носом. - Нет Во… Во… Володи. Нет Сер… Сер… Сергея. Од… Од… Одна я осталась… Как с… с… страшно.
Страшным было то, что родная мать говорила это.
Я ушел не сразу. Еще около часа я сидел с матерью, пока она не решила лечь спать. Она двигалась, как сомнамбула. С момента смерти мужа она отсутствовала в этой жизни. Пережить и жить дальше - вариант был не для нее. Она будет жить воспоминаниями и гаснуть, пока не погаснет насовсем. Я это видел, и мне было жутко.
Оказавшись на улице, я немедленно отправился в магазин. Сел на лавочке с бутылкой пива и сигаретами и уставился в темноту двора. Казалось, что мне нужно было побыть одному, чтобы подумать. Теперь было понятно, что все обстояло с точностью до наоборот. Мыслей не было. Была лишь пустота.
Вскоре подошел Тимур. Наверное, кто-то меня заметил и позвонил ему. Тимур уселся рядом.
- Как ты, чувак?
- Хреново, наверное.
- Наверное?
Я пожал плечами. Говорить не хотелось. С трудом вспомнив про незнакомый номер, с которого звонили Сергею в тот день, я достал из кармана сотовый и протянул Тимуру.
- Фотка с номером, обведенным фломастером. Пробей его. Можешь? - Тимур с несчастным видом вздохнул, но спорить не стал. - Да, и еще кое-что.
Я пересказал ему историю про рыжего любителя поездов и про клофелинщиц из Самары. - Сможешь в интернете что-нибудь поискать об этом?
Тимур с еще более несчастным видом согласился.
Он для приличия посидел еще немного рядом, а потом испарился, оставив меня одного. Я сходил в магазин еще раз. После третьей бутылки дышать стало легче. А на четвертой я почувствовал нечто странное. Возможно, это была легкая форма шизофрении. А может быть, я смотрел в пустоту, сидя на одинокой скамейке в погруженном в ночь дворе, слишком долго и провалился в медитацию. Только я почувствовал, как некто с грустью смотрит на меня. Этот кто-то был внутри меня. И он точно знал выход.
Бутылка упала, когда я задел ее локтем, и разбилась с характерным треском. Я уронил голову на руки и закрыл глаза.