Все сидели за столом ровно через три минуты. Видимо, Роман успел сообщить присутствующим о плохом настроении шефа. Устраиваясь на стульях, многие поглядывали на мрачное, тяжелое лицо шефа. Он бросил взгляд вдоль стола и швырнул на него газету, свернутую в трубку. Она упала на столешницу среди пиарщиков, как палка в свору собак.
– Это что такое? Как это понимать? – тихо сказал Валеев, наблюдая, как подчиненные разворачивают в спешке газету.
– На какой странице, шеф? – спросил один из молодых людей.
– Кто из нас начальник пресс-центра, твою мать! – закричал Валеев. – Это я тебя должен спрашивать! Уволю, на хер, урод!
"Урод" вжал голову в плечи, мгновенно нашел нужную статью и с перепугу прочел ее скороговоркой за несколько секунд. Все это время за столом было тихо, только слышно, как тяжко, будто не спустивший пар котел, дышит Валеев. Девушка из отдела гуманитарной помощи нервно забарабанила длинными ногтями по столу. Губернатор взглянул на нее, и она мгновенно убрала руки за спинку стула.
Начальник пресс-службы положил газету на стол и вполголоса выругался.
– Проняло? – ехидно поинтересовался Валеев. – Кто этот журналист? Как он попал к нам? Откуда у него такая информация?
– Я не знаю такой фамилии. К нам он не обращался. Информация совсем свежая, и получить ее можно только непосредственно на месте. Я думаю, только люди из предвыборного штаба Васильева могли как-то добыть такой убойный компромат... – Он осекся. – Простите...
Губернатор стукнул по столу с такой силой, что все присутствующие вздрогнули от неожиданности.
– А у Васильева откуда могут быть сведения, что председатель администрации района замешан в махинациях с цветными металлами? Он что, Васильев, сыщик? Следователь? Прокурор?
Все молчали. Ответить на этот вопрос не мог никто. То есть ответить могли, но никто не осмеливался.
– Но меня интересует больше всего даже не то, откуда у Васильева такая информация... – продолжал губернатор, – а то, что именно вы сделали, узнав о таком важном шаге нашего противника. А?
Никто не издал ни звука.
– Я еще раз спрашиваю, что было сделано?! – Валеев снова применил прием постепенного повышения голоса. Эффект не замедлил сказаться – подчиненные будто окаменели. Валеев тяжелым взглядом обвел собравшихся. Испуганные глаза, нервно теребящие авторучки пальцы... "А ведь каждый из них надеется что-то с меня поиметь. Даже те девчонки и мальчишки, которые упаковывают гуманитарную помощь... Кто-то пару бутылок кетчупа, кто-то пару миллионов долларов..." Валеев покосился на Соколова. Лицо того было непроницаемым. "Вот этот точно нагреет руки..."
– И это мой предвыборный штаб... Бездельники! – выдержав небольшую паузу, снова загрохотал Валеев. – Вы должны были уже через пятнадцать минут сообразить, что делать, а через полчаса положить мне на стол продуманный в деталях план действий! За что вы деньги получаете?
– Кто у нас в городе распространяет это издание? – произнес наконец Роман.
– У акционерного общества "Алфавит" с ними договор, по-моему, – повернулся к собеседнику тот, кого Валеев обозвал уродом.
Роман переглянулся с шефом.
– Разберись, Соколов, – негромко сказал Валеев, и Роман, кивнув, вышел из комнаты. – Вот что, ребятки-октябрятки, работаем мы с вами херово, – чуть сбавив обороты, продолжал Валеев. – Если дело так и дальше пойдет, я действительно всех вас поувольняю. И не просто уволю, а уничтожу, понятно? Я не для того команду собирал, чтобы такие удары без ответа оставлять. Вы не за меня беспокойтесь, вы о себе подумайте. Это всех касается. Чтоб завтра к вечеру у меня был план мероприятий по каждому из отделов. Все. Идите.
В молчании штабисты покинули комнату. А Валеев подумал, что они, конечно, не предложат хороших идей, но, может быть, кого-то осенит спасительная мысль. Он встал и прошелся вокруг стола.
Васильев, Васильев... Вильгельм Телль, Робин Гуд чертов! Медленно но верно рейтинг действующего губернатора падает, и голоса утекают к этому олимпийцу проклятому, несмотря на ухищрения пиарщиков Валеева... А все реклама – спорт, забота о детях. Хорошо работает штаб Васильева, ничего не скажешь... Что можно противопоставить этому? Может, создать пару кандидатов из карманных оппозиционеров? А что, сработало же это в девяносто шестом у Бори с Лебедем! Нет поздновато, пожалуй...
Вернулся Роман. Он плотно прикрыл за собой дверь.
– Все нормально. Они тормознут остаток тиража. Больше половины. Ну а остальное... – Он развел руками.
– Ничего. Не проблема, – сказал Вениамин Петрович. – Вот у нас и первая жертва наметилась.
– Не понял.
– Подготовь мне завтра с утра приказ об отстранении от должности председателя администрации этого района... Героя этой статьи. И пусть об этом напишут во всех газетах.
– Вы серьезно? – Роман достал блокнот. – А район не потеряем на выборах?
– Наоборот. Он там всех достал уже. – Валеев засмеялся. – А заместитель его наш человек. Землю будет рыть носом...
Хихикнул и Роман, черкая в своей записной книжке. Через мгновение он закрыл ее и сказал:
– С Васильевым надо что-то решать, Вениамин Петрович.
– В смысле? – Губернатор сел за стол напротив своего помощника.
– Он имеет все шансы обойти вас. Вчерашние рейтинги еще более убеждают в этом. Прослеживается четкая тенденция – рейтинг Васильева повышается примерно на один процент в неделю. Если дело пойдет так и дальше...
– Я знаю, – перебил Романа Валеев. – Нужно срочно найти на него что-нибудь...
– Не получается, – развел руками помощник. – Чист как стекло, подлец.
– Хорошо проверяли? – спросил на всякий случай Валеев, хотя и сам прекрасно все знал.
– Да, изучили все, что можно было изучить. Ничего не нашли. С бандитами не связан. Бизнес ведет честно. Даже жене не изменяет. Была только одна маленькая пикантная история, но, думаю, не потянет.
– Покажи.
Соколов положил перед Вениамином Петровичем несколько листков из папки, которую держал в руках.
– Ну что же, конечно, история дохлая, – заключил Валеев, просмотрев бумаги, – просто чокнутая истеричка. Но если в совокупности с чем-нибудь более серьезным...
Роман без энтузиазма кивнул:
– Да. Но серьезного больше ничего нет.
– Значит, нужно придумать, создать компромат...
– Опасно. Васильев судиться любит. Если он на суде докажет, что не виновен, это будет прекрасной рекламой для него. Даровой и очень действенной. Сами знаете, у нас народ обиженных привечает...
– Ну не убивать же его, в самом деле. – Валеев посмотрел на Романа.
Тот молча глядел ему в глаза. Губернатор увидел в глазах помощника хитроватые огоньки.
– Да ты с ума сошел, что ли? – Вениамин Петрович встал, подошел к окну. – Все сразу поймут, откуда уши торчат. Нет-нет, даже и не думай!
– Но с помощью некоторых наших друзей мы сможем припугнуть чемпиона, – спокойно произнес Соколов, – немного припугнуть. Самую малость.
– Как именно?
– У меня есть небольшой планчик.
– Решай сам, – не оборачиваясь, сказал Валеев после паузы.
Роман усмехнулся и кивнул.
– Хотя, насколько я знаю, наш соперник не из пугливых. – Валеев вернулся к столу.
– Это смотря кто за дело берется. И как действует...
– Хорошо. Решай сам, – прервал помощника губернатор. Он задумался, потом сказал: – Обиженных, говоришь, любят? Вот бы мне в жертвы попасть!
– Никто не поверит, что на вас кто-то всерьез в области бочку катит.
– На Москву попеняем. Самостоятельный, мол, губернатор не угоден Центру, который пропихивает на пост своего ставленника...
– Васильева, – продолжил Роман. – Все верно... Но доказать, что Васильев ставленник Москвы, будет сложновато.
– Значит, надо придумать!
Роман Соколов встал и прошелся по комнате. Подошел к двери, приоткрыл, выглянул наружу, снова плотно прикрыл. Губернатор смотрел на помощника выжидающе. Уже несколько раз светлая голова Романа помогала найти выход из самых неприятных ситуаций.
– Конечно, Вениамин Петрович. Уже работаем. С завтрашнего дня мы начнем с помощью прессы плотно увязывать имя Васильева с Москвой. Это будет сложно, но так как он действительно настроен центристски, думаю, что справимся.
– Дальше. – Губернатор откинулся на спинку стула. Он почему-то подумал, что теперь-то его заботы о сопернике кончились. Откуда-то появилась уверенность – они раздавят чемпиона.
– Параллельно мы представляем вас как человека, противостоящего Центру. Борющегося, так сказать, за интересы области.
– Так оно и есть, – самодовольно протянул Валеев.
Роман, занятый своими мыслями, ошалело посмотрел на народного защитника, потом замахал руками и продолжил:
– Таким образом, вы будете представлены не как всесильный губернатор, а как храбро сражающийся с жирующей за счет провинции Москвой герой-одиночка.
Роман задумался.
– Но этого, пожалуй, будет мало. Нужно замазать Васильева погуще. Думаю, что нужно нечто радикальное...
– Что именно?
Роман подошел к Валееву, пригнулся и негромко произнес:
– Мы организуем покушение на вас.
– Ты что, парень, переработал? – отстранился от него губернатор.
– Не беспокойтесь, Вениамин Петрович. Нормально все. И вполне выполнимо. Мы организуем на вас покушение и обвиним в нем Васильева. Мол, он подослал убийцу, чтобы расправиться со строптивым губернатором, которого не надеется победить демократическим путем на честных выборах. Таким образом, вы становитесь жертвой происков нечистоплотного соперника. Васильев под следствием. Благодарные сограждане делают свой выбор в пользу невинно пострадавшего.
– Да, но если все выяснится?
– Выясниться может только одно – что покушение организовал не Васильев, а кто-то другой. Но время уйдет.
– В теории выглядит хорошо. – Валеев решил не показывать своего истинного отношения к предложению помощника. – А кто этим займется на практике?
– Есть у меня один человек. Все может организовать. Сильный человек и вас поддерживает давно. Но с ним нужно будет решить ряд вопросов. Договориться об условиях.
– Я с ним встречаться сейчас не могу.
– Ясное дело. Проведу переговоры сам. Завтра же. Да и вообще, Вениамин Петрович, чем меньше вы будете задействованы в этом деле, тем лучше. Тем естественнее будет выглядеть...
– Хорошо. Действуй. – Валеев поднялся. – А мне надо ехать. Устал.
– Езжайте. Мы еще поработаем.
Губернатор кивнул и вышел из комнаты. А Роман сел за стол, достал свою записную книжку и раскрыл ее на букве "Т", придвинул к себе аппарат и набрал номер.
– Алло. Могу я поговорить с Евгением Титаренко?
Андрей Васильев по прозвищу Чахлик сидел в подвале и слушал, как над его головой воют милицейские сирены. Около получаса назад он стрелял в губернатора области, и сейчас все силы милиции были брошены на поиски киллера. Чахлик чувствовал, что сейчас наверху милиционеров больше, чем прохожих.
Этот район Сибирска был хорошо известен Андрею. Когда-то давно семья Васильевых жила именно здесь. Теперь пятиэтажки снесли, а хозяйственник Валеев построил здесь современный комфортабельный микрорайон, где поселился и его племянник.
Сегодня губернатор решил навестить родственника. На высоте третьего этажа в оконном проеме дома напротив его ждал убийца...
Андрей прислушался. Теперь к крикам людей и шуму машин присоединился рев вертолетных двигателей.
Вот цирк устроили! Чахлик повел плечами и стал растирать кисти рук: в подвале было зябко и сыро. Кромешная темнота давала хороший повод для ярких воспоминаний. Он вспомнил, как машина губернатора выкатилась на него словно на учениях, как плавно и точно вовремя он спустил курок...
Но проклятые глаза! Внезапно картинка в оптическом прицеле превратилась в размытые пятна. А стрелять было надо...
Андрей в досаде ударил по кирпичной стене кулаком и прошелся по мокрому полу, островки уцелевшей щебенки шуршали под ногами. Услышав свои шаги, Чахлик испуганно прислушался и снова забился в угол.
Он видел, как пущенная в створ лобового стекла пуля врезалась в его край и наверняка разнесла голову шоферу.
Чахлик промахнулся...
Что он скажет теперь Титану? Хотя и у Чахлика тоже были вопросы! Почему менты подъехали так быстро? Если бы эти придурки не включили сирены и он бы не знал так хорошо подвалов разбитых пятиэтажек, то, пожалуй, сидел бы уже в "воронке"... Андрей опять поежился, теперь уже не от холода. Шум наверху стал слабее. Он встал и на цыпочках прошел в другое подвальное помещение. Здесь было маленькое окошко, похожее на бойницу. Осторожно продвигаясь вдоль стен, Чахлик прокрался к нему и немного погодя выглянул наружу.
Район в отдалении был огорожен красно-белой лентой. Снаружи бродили люди с телекамерами и микрофонами. Внутри на обломках суетились милиционеры и эксперты. Андрей насчитал двадцать человек, из них он разглядел пятерых генералов и полковников.
"Ну что, задал я вам работку, волки? – Андрей самодовольно улыбнулся. – И ружье вам не найти: оно тут, в подвале".
Он вспомнил, как, привычно подхватив ружье, бросился прочь, потом по двору, потом вниз по обломкам лестницы, как забрался в узкую щель, пропихивая винтовку впереди себя. И, только оказавшись в подвале, вспомнил, что должен был бросить оружие на месте выстрела. Но не смог. Винтовка в руках давала ему ощущение силы и защиты, ему было жаль расставаться с ней.
Возле места происшествия засуетились журналисты. К ним подошел человек в генеральском мундире в сопровождении двоих экспертов, которые несли что-то в длинном черном пакете. Андрей старался разглядеть, что именно демонстрировали менты прессе, но репортеры окружили генерала таким плотным кольцом, что увидеть это было невозможно.
Чахлик отошел от оконца. Что ему делать теперь? Как же все-таки случилось, что он промахнулся? И что теперь говорить Титану? Если он не сможет убедительно объяснить причину своего промаха, то ему не жить... О деньгах Чахлик уже почти забыл. Тут бы собственную шкуру сохранить!
Ясно, что рассказывать о своих проблемах со зрением нельзя. Тогда его точно в живых не оставят. Тут нужно придумать что-то другое.
Может быть, что-то с оружием? Тогда наверняка он сможет оправдаться перед Титаном!
Андрей подошел к нише в железобетонной стене и запустил туда руку. Когда-то в детстве он с друзьями прятал в таких нишах сигареты и деньги. Теперь он вытянул из влажного сумрака винтовку с оптическим прицелом и положил ее на пол, на самый край световой полосы, проникавшей сквозь оконце.
Курить хотелось страшно. Андрей ощупал пачку сигарет в куртке. Нет, нельзя!
Он присел на корточки и принялся осматривать оружие. Скоро он с удивлением обнаружил, что прицел действительно не на месте. Он был чуть-чуть сбит – это легко можно было увидеть по контрольным рискам. Ненамного, на долю миллиметра, но этого вполне хватило для промаха.
Это значило, что он промахнулся не только из-за глаз. Даже если бы его зрение было идеальным, он все равно бы промахнулся. В любом случае.
Чахлик сел прямо на пол и задумался.
Как же это получилось? Кто и зачем сбил прицел? Или это Маркелов? Гад! И он же навел ментов! Но зачем? Неужели он ведет свою игру?
Ладно, об этом можно подумать после. Сейчас надо только выбраться отсюда. Титан узнает обо всем! Чахлик положил ружье обратно и ушел в темное помещение.
– Слушай, парень, ты достал уже! Нет здесь никакого Саши. Не звони больше, понял! – раздраженный женский голос в трубке сменили гудки отбоя.
Андрей повесил трубку и вышел из телефонной будки на ночную улицу. Телефон был, что называется, левый. Значит, связаться с Титаном он не мог. Может быть, тот и не хотел, чтобы с ним связывались? Не может быть! Чтобы вор в законе так подставил правильного пацана! Да и зачем?
Чахлик шел по улице, стараясь держаться в густой тени домов. И тут он вспомнил, что телефон этот дал ему Маркелов. Все снова стало ясно. Ладно, доберется он до этого спортсменишки!
Внезапно в голову Чахлику пришла совершенно ясная и естественная мысль. Кому Титан поверит больше – ему, человеку которого едва знает, или своему старому подручному Маркелову? Ответ напрашивался сам собой... И тут не помогут ни сбитый прицел, ни его рассказ о происках Маркелова... Остается только одно – прижать к стене самого Маркелова...
Значит, сейчас главное – избавиться от винтаря и заполучить вместо него другое, менее громоздкое оружие. И он знает, к кому с этим можно обратиться. Правда, придется обойти полгорода, не переться же со снайперской винтовкой по улицам, но ничего... Чахлик, оглядевшись, нырнул в придорожные кусты.
Сема Кац был, как говорила его мама, уродом и позором еврейского народа. Еврей-бандит! Как это может быть? Начитанный Сема возражал маме: а как же Беня Крик и все налетчики с Молдаванки? Мама плакала и говорила, что тогда были другие времена. Еврею некуда было податься... А философ Сема отвечал, что времена все одинаковы и что наступит еще пора, когда он будет как сыр в масле кататься. А потом садился в тюрьму.
Надо сказать, что Сема не был обычным уголовником. Он любил оружие со всей страстью восточного человека. И он был неплохим механиком и слесарем. За свою жизнь Сема изготовил для бандитов немало полезных в их нелегком труде вещей. Посидел, правда, тоже немало. Но воры не давали мастера в обиду: он никогда не испытывал тяжелых лишений и унижений. За страсть к оружию и по созвучию с фамилией Сема получил прозвище Клац.
Сейчас он был уже достаточно пожилым и обеспеченным человеком. Заказов в последнее время практически не было. Слишком много самого разнообразного оружия появилось в стране. Конечно, Клац приторговывал этим ширпотребом, но делал это только из-за денег, которые были его второй страстью.
Когда под утро во дворе залаяла собака, Сема подумал, что, может быть, сегодня он наконец получит серьезный и сложный заказ. Накинув халат, он поспешил открыть калитку в высоченном заборе, который наглухо закрывал дом и двор от посторонних глаз. Когда Клац увидел на пороге Чахлика, он даже не посчитал нужным скрывать раздражение:
– Чего надо? Ты чего приперся в такую рань?
– Пусти, дело есть. – Чахлик буквально внес старого еврея во двор.
– Легче, ты, в натуре, – прошипел Сема, с любопытством разглядывая тяжелый длинный сверток из полиэтиленовых пакетов и тряпок, который принес незваный гость.
– Ты один, Сема? – поинтересовался Чахлик.
– Один, один... Проходи, раз уж пришел. – Клац кивнул в сторону дома, а сам выглянул на улицу, зыркнул в разные стороны острым взглядом и закрыл калитку.
Чахлик поднялся на крыльцо и осторожно заглянул внутрь дома.
– Проходи, проходи, не бойся, – подтолкнул его в дом Сема. – Ну, Чахлик, с чем пожаловал? Винтарь, я смотрю, у тебя. На войну, что ли, собрался?
– На войну, Клац, на войну, – отозвался Чахлик, присаживаясь за круглый обеденный стол в центре комнаты. – Сменять хочу ружьишко на волыну с глушаком. Я знаю, у тебя такого добра полно.
– Хм... Откуда у старого еврея волыны, да еще с глушаками? – поднял брови Сема.
– Ладно тебе горбатого лепить. Ты ж меня знаешь. Я просто так языком трепать не люблю.
– Знаю, знаю тебя... Ты лучше скажи, Чахлик, где взял винтарь? Ты же вроде оружейных складов никогда не грабил. Или сменил специализацию?