Таисия Петровна убрала телефон в сумочку и со вздохом взялась за пакеты. Честно говоря, она была бы не прочь встретиться с Нинкой и девчонками. Ну девчонками их можно было назвать весьма условно. Как-никак недавно сороковник разменяли. И все же было в их редких посиделках что-то озорное и юное. Что-то похожее на то, что показывают в сериале "Секс в большом городе". Только градус болтливости и необязательности на этих вечеринках повыше.
Нинка, конечно, напьется и начнет рассказывать о своих любовных похождениях. Светка Петрова встретит эти россказни со свойственным ей скепсисом. Полинка Кожинова будет смотреть на Нинку расширившимися от восторга глазами. Полинка - смирная, затюканная мужем домохозяйка, и ее сексуальные грезы не простирались дальше какого-нибудь Хуана Антонио или Хосе Родригеса из очередного латиноамериканского сериала. Потом Полинка залпом осушит стакан вина и скажет с мрачной решимостью:
- Все, развожусь! Какого черта я должна всю жизнь торчать у этой дурацкой плиты? Об этом я, что ли, мечтала в юности?
- Правильно! - поддержит ее Нинка.
А Светка ей скажет:
- А как же дети? О них ты подумала?
Полинка задумается и кивнет:
- Да. В наше время женщине приходится выбирать - либо дети, либо жизнь.
И тут загалдят все разом. О том, что дети и есть жизнь (Светка), о том, что дети - не цветы, их поливать не надо, вырастут и сами (Нинка), о том, что дети вовсенепомехаиможносовмещать(Таисия Петровна). Потом все придут к выводу, что во всем виноваты мужики, и на этом успокоятся.
Одним словом, вечер будет отличным. И, придя домой, Таисия Петровна не будет думать о том, что она - просто стареющая, одинокая и никому не нужная женщина.
Путь до дома занял у Жуковой минут двадцать. Возле подъезда она остановилась, чтобы набрать код замка. Раздался тонкий писк, и дверь открылась. Таисия Петровна подхватила сумки и, придержав дверь ногой, вошла в подъезд.
Устало передвигая ногами, она преодолела два пролета и остановилась у лифта. Нажала на кнопку вызова и стала ждать. Конечно, она услышала, что со второго этажа кто-то спускается, но, погруженная в свои мысли, не обратила на это внимания. Обернулась она лишь тогда, когда молодой мужской голос проговорил у нее за спиной:
- Здравствуйте, Таисия Петровна!
Глянув на парней вполоборота, Жукова машинально кивнула:
- Здравствуйте!
И тут же поняла, что их лица ей абсолютно не знакомы.
- Простите, а мы с вами…
Голос Таисии Петровны осекся, когда она увидела, как один из парней поднимает руку. Черное дуло пистолета смотрело ей прямо в лицо.
- За наших парней, сука! - сказал парень и нажал на спусковой крючок.
Весна была в разгаре. Даже по вечерам дул теплый ветер, и можно было слышать звук капели. Андрей достал фляжку и сделал большой глоток. Кофе (от алкоголя Андрей отказался после истории с микроавтобусом) остыл, но был крепким и сладким.
"То, что врач прописал", - с улыбкой подумал он и спрятал фляжку в карман.
Андрей стоял возле старого пятиэтажного дома на Васильевском острове. Минут двадцать назад в первый подъезд вошли двое его "братьев по оружию" - Валерий Федчиков и Василий Бачурин. Один - высокий, бледный и абсолютно лысый (у него не было даже бровей). Второй - приземистый, толстый и несокрушимый как скала.
Андрей следил за ними от самого штаба. Он все время опасался, что парни заметят его, но они были явно чем-то озабоченны и взволнованны. Время от времени смотрели по сторонам, но так нервно и судорожно, что не увидели бы Андрея, даже если бы он стоял прямо перед ними.
С того момента, как Костырин выставил его из штаба, Андрей понял, что замышляется что-то серьезное. Настолько серьезное, что его, "неофита и ученика", предпочитают не посвящать не только в тонкости дела, но даже в его суть.
Поняв это, Андрей решил во что бы то ни стало выяснить, что задумали его бритоголовые "братья". Дело в том, что после случая с избиением корейского повара Андрея сильно мучила совесть. В тот раз он специально поднял шум, спровоцировав появление охранника. Охранник разбил голову Костырину, но это не спасло несчастного повара, которого избивал Бутов.
Спустя несколько дней Андрея узнал, что корейца увезли в больницу с сильнейшим сотрясением мозга. Андрей утешал себя тем, что все могло кончиться гораздо хуже. Однако легче ему от этого все равно не становилось.
Итак, он стоял неподалеку от пятиэтажки, скрываясь за деревом и поглядывая на подъезд, в котором скрылись Федчиков и Бачурин.
"Как знать, может, мне и удастся предотвратить что-нибудь страшное", - утешал он себя, слегка пританцовывая на месте от холода.
Вечерний двор был пуст. Только пара бездомных собак рылась в железном мусорном баке. Вот из-за угла дома появилась женщина. Она несла в руках два здоровенных пакета - должно быть, шла из магазина. Из одного торчала французская булка. Андрей посмотрел на эту булку и только тут вспомнил, что он ничего не ел с самого утра. В животе заурчало.
"Черт, надо было хотя бы хот-дог у метро купить", - с досадой подумал он.
Тем временем женщина подошла к первому подъезду, поставила пакеты на землю и набрала код. "Может, зайти за ней и погреться?" - подумал было Андрей, но тут же выбросил эту глупую мысль из головы.
Женщина зашла в подъезд. Андрей, чтобы хоть как-то скоротать время ожидания, стал вспоминать стихи, которые часто читала ему Тая. Это были японские трехстишия. Подрагивая и поводя плечами, Андрей зашептал:
Прощальные стихи
На веере хотел я написать, -
В руке сломался он.
За спиной у Андрея что-то зашуршало. Он обернулся. По асфальтовой дорожке ветер прогнал клочок бумаги. Клочок был похож на белую бабочку. Андрей припомнил еще одно трехстишие:
Бабочкой никогда
Он уж не станет… Напрасно дрожит
Червяк на осеннем ветру.
Налетевший порыв прохладного ветра заставил Андрея поежиться. Он снова достал из кармана фляжку с кофе, отхлебнул глоток и прошептал, постукивая ботинком о ботинок:
Холодный дождь без конца.
Так смотрит продрогшая обезьянка,
Будто просит соломенный плащ.
Он уже закрутил крышечку фляжки, как вдруг где-то поблизости раздался хлопок. Потом еще один. Звуки доносились со стороны дома. Вслед за тем дверь подъезда распахнулась, и на улицу вывалились (другого слова не подобрать - так стремительно это произошло) Федчиков и Бачурин. Дико оглянувшись, они повернули к выходу со двора. Андрей быстро спрятался за дерево, и оба "брата по оружию" промчались мимо, не заметив его.
Андрей почувствовал недоброе. Сердце у него забилось. Как только скины скрылись за углом, он вышел из-за своего укрытия и быстрым шагом направился к подъезду. "Я не знаю кода!" - пронеслось у него в голове. Но, подойдя к двери подъезда, он обнаружил, что на кодовом замке затерты до белизны три кнопки. Не раздумывая, он нажал на них в произвольном порядке. Замок пискнул, и дверь открылась.
Андрей влетел в подъезд и побежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Пробежав два пролета, он остановился как вкопанный. Возле лифта лежала женщина Навзничь, раскинув в стороны руки. На том месте, где должно быть лицо, темнело влажное пятно. Андрея затошнило, он отвернулся и зажал рукой рот.
"Она может быть жива! Проверь!" Преодолевая ужас и тошноту, Андрей повернулся к женщине, присел рядом и, стараясь не глядеть на изуродованное выстрелами лицо, осторожно потрогал шею - так, как он видел, делают в кино. Шея была теплой, но ничего похожего на пульс Андрей не почувствовал. Женщина была мертва.
Где-то наверху загудел лифт. Андрей подскочил на месте, повернулся и бросился вон из подъезда.
6
Часом позже он сидел в "Серебряной вобле" и накачивался пивом. Пальцы у него все еще слегка подрагивали, но в целом он успокоился. Взял себя в руки (отчасти и благодаря пиву). В его возбужденном пережитыми волнениями мозгу все время всплывала жуткая сцена - Тая, лежащая на снегу. Руки ее были раскинуты в стороны, как у летящей птицы, а вместо лица… вместо лица было кровавое месиво, как у той женщины в подъезде.
Чтобы отвлечься от дурных мыслей, Андрей стал прислушиваться к бубнящему над барной стойкой телевизору. На экране дымилась машина и бегали какие-то люди в желтых куртках. А закадровый голос, комментируя ситуацию, взволнованно говорил:
"…Имя следователя Рамишевского было известно питерцам главным образом из-за нашумевшего в прошлом году "дела скинхедов". Тогда, благодаря усилиям Антона Рамишевского, на скамью подсудимых сели двое молодчиков, убивших африканского футболиста".
Зрелище горящей машины на экране сменилось физиономией дородного человека в форменной фуражке. Явно это был какой-то важный милицейский чин.
- Как вы думаете, убийство Рамишевского могло быть как-то связано с процессом над скинхедами? - затараторил журналист.
Чин нахмурился:
- Вряд ли.
- Какой силы был взрыв?
- По предварительным подсчетам, сила взрыва была равна примерно пятистам граммам в тротиловом эквиваленте. Вы сами видите, что осталось от машины.
- От нее практически ничего не осталось.
- Вот именно.
- У вас уже есть какие-нибудь версии?
- Разумеется. Но, как вы сами понимаете, я оставлю этот вопрос без комментариев. Могу лишь добавить, что…
Что хотел добавить милицейский чин, Андрей так и не узнал. Бармен взял в руки пульт и переключил канал. На экране запрыгали гламурные барышни в мини-юбках.
Ах, как намучилась я с тобой,
Моя попытка номер пять!
Андрей зажал уши ладонями и тихо застонал. Он понял, что за "пластилин" лежал на столе перед Бутовым и Костыриным и почему Костырин выставил его из штаба. В голове у него зазвучал ровный, монотонный голос Костырина:
"Не ты это дело начинал, не тебе его и заканчивать. Это продолжение одной старой истории…"
Так вот что это была за история!
Кто-то тронул Андрея за плечо. Он вздрогнул и поднял голову. Перед ним стоял Серенко. Заурядное лицо, заурядная фигура. Такой затеряется в любой толпе, отойдя от тебя на два шага.
- Привет, Андрюх! Ты чего такой смурной? Пива, что ли, перебрал?
Серенко выглядел бодрым и довольным. Ровный ежик волос, чисто выбритые щеки, белая рубашка под кожаной косухой. Вид у него был прямо-таки праздничный.
- А ты чего сияешь? - усмехнулся "брату по оружию" Андрей. - Червонец в лотерею выиграл?
- Сам ты червонец. Ты что, последние новости не слышал?
- Нет. А что?
- Да ничего, - пожал плечами Серенко. - Завтра услышишь. Дай пивка хлебнуть!
Серенко взял со стойки бара кружку и отхлебнул. Андрей смотрел на его пухловатую, как у Чичикова, физиономию и еле сдерживался, чтоб не поморщиться от омерзения. Серенко крякнул от удовольствия и вытер с губ пену.
- Холодненькое! Ништяк!
Андрей посмотрел на экран телевизора, где на смену гламурным девам пришел двухметровый детина с сипловатым голосом и фальшивыми седыми прядями. Смотреть на его телодвижения было противно до тошноты. "Вот кого бы я смог убить, не поморщившись", - подумал вдруг Андрей и сам испугался собственных мыслей. Он повернулся к Серенко:
- Слышь, Серый?
- Чего?
- А ты когда-нибудь на настоящее дело ходил?
Серенко недоуменно захлопал глазами:
- На настоящее?
- Ну да, - кивнул Андрей. - Ну, чтобы не просто по кумполу черномазому настучать, а… Ну, в общем, избавиться от черной заразы. Стереть ее с лица земли.
Серенко замялся.
- Понимаю, - кивнул Андрей. - Тебя на настоящие дела тоже не берут. Ты тоже еще "зеленый". Как и я.
- Я "зеленый"? - возмутился Серенко. - Ты гонишь! Да я в союзе уже полтора года!
- Полтора года, а ни на одном серьезном деле не был, - задумчиво произнес Андрей, глядя в кружку. - Надеюсь, меня так не опрокинут?
Серенко чуть не задохнулся от возмущения.
- Да я… Да я с Димычем несколько раз на дело ходил!
Андрей небрежно усмехнулся:
- Знаю я твое дело. Апельсины у "хачей" на рынке давил. Или арбузы колол.
Возмущение на лице Серенко сменилось злостью. Он посмотрел на Андрея исподлобья и яростно прошипел:
- Ты не гони, молодой. Я…
Серенко замолчал и молчал несколько секунд, видимо, прикидывая, стоит ему рассказать новичку свою историю или нет? И, как часто происходит в таких случаях, бахвальство взяло верх над осторожностью. Серенко напустил на себя солидный вид и сказал, понизив голос:
- Слыхал, в прошлом месяце вьетнамку завалили?
Андрей почувствовал, как у него оцепенело лицо и вспотели ладони. Он приложил все усилия, чтобы не выдать себя. Разжал губы в усмешке и выдавил:
- Ну.
Серенко оглянулся, потом наклонился к самому лицу Андрея и тихо проговорил:
- Я там был.
- Да ну? - нервно дернув щекой, усомнился Андрей. - Заливаешь небось?
- Сукой буду! Со мной еще Димон и Бутов были. Но я первый ее заметил.
- Ты заметил, а Бутов пометил, - с нервным смешком сказал Андрей. - А ты, наверно, все время в стороне стоял, от фонаря ладошками закрывался?
Серенко побледнел от злости.
- Слышь, молодой, ты не гони так. А то ведь я и обидеться могу.
Андрей весело посмотрел на него и примирительно улыбнулся:
- Да ладно тебе, Серый. Кстати, хочешь пивка? Я угощаю.
Андрей окликнул бармена и показал ему два пальца. Тот кивнул и подставил под бочонок две чистые кружки. Пиво забулькало об стеклянное дно.
Вскоре Серенко сдувал пену со своей кружки.
- А ты молодец, - с улыбкой сказал он. - Я всегда Костырину говорил: Андрюха - наш человек.
- Беру пример с тебя. Так что там с вьетнамкой? Кто ее пришиб? Ты?
Серенко нахмурился.
- Да как тебе сказать…
- Скажи, как есть.
- Ну если как есть, то я терпеть не могу пачкать руки кровью. Не в смысле, что я такой жалостливый, а просто… Ну, в общем, это у меня на физиологическом уровне. А Димыч, он не щепетильный.
Серенко погрузил губы в кружку и принялся сосать пиво, да так усердно, что у него зашевелились уши.
- Так это он ее добил? - тихо спросил Андрей.
Серенко, не отрывая физиономии от кружки, кивнул:
- Угу. - Потом оторвался от пива, причмокнул губами, как вампир, и добавил: - Прямо в глотку ей нож всадил. Да так ловко, что даже кровью не испачкался. Вот что значит крутой, да? Я бы так не смог… Ну, то есть, смог бы, но… Эй, ты куда?
- Пойду отолью, - бросил через плечо Андрей.
- Давай. Возвращайся только.
- Обязательно.
На улице Андрей первым делом закурил. Постоял так немного, попыхивая сигаретой и пуская дым. Потом положил ладонь на грудь - аккурат в том месте, где висел флакон с кровью Таи, и сказал:
- Скоро, Тая. Теперь уже скоро.
7
Костырин сразу заметил темную фигуру, стоявшую под деревом, в глубине двора. И сразу, еще до того, как Андрей его окликнул, понял, что фигура эта поджидает его. Красный уголек окурка описал в воздухе дугу и упал в лужу.
- Костырин!
Голос Андрея был негромким, но твердым и холодным, как железо. Костырин удивился - он еще никогда не слышал, чтобы Черкасов говорил таким голосом. "Кажется, наш мальчик превратился в мужчину", - насмешливо подумал он.
Костырин подошел к Андрею.
- Привет, брат. Ты что здесь делаешь?
- Тебя поджидаю, - глухо, как из-под земли, отозвался Андрей.
Костырин осклабил зубы в усмешке:
- Что, соскучился?
- Угу.
- Бывает. Сядем, покурим?
- Давай.
Они подошли к черной деревянной скамейке и сели. Достали сигареты. Закуривая, Костырин покосился на Андрея:
- Опять куришь иноземную отраву? Между прочим, патриотизм проявляется в мелочах. В том, что носишь, что ешь, что куришь и пьешь.
Андрей промолчал. Костырин сплюнул, посмотрел на хмурое, черное небо и сказал:
- Слушай, что там у вас с Никой?
- Ничего, - эхом отозвался Андрей.
Костырин осуждающе качнул головой.
- Обижается она на тебя. Говорит, не заходишь. Скажи честно, ты ей уже впарил?
Андрей и на этот раз не отозвался. Он молча курил, глядя прямо перед собой, в какую-то пустоту.
Костырин усмехнулся.
- Молчишь. Да, я забыл, ты же у нас "интеллигентик". Так тебя, кажется, Бутов обозвал? Ты к бабам с подходцами подкатываешь, стихи им читаешь. Ну а я парень простой. Я своей давно уже вставил. И, между прочим, не раз.
Костырин хохотнул, но, видя, что Андрей не разделяет его игривой веселости, заткнулся. Несколько секунд они курили молча.
- Слушай, Андрюх, - снова заговорил Костырин и как-то странно посмотрел на Андрея, - а может, зря я тебя тогда не утопил?
Андрей молчал.
- Честно тебе скажу - непонятный ты какой-то, - продолжил Костырин. - Вроде хороший парень, но несет от тебя чем-то… Какими-то мыслишками тайными. Я ведь, Андрюх, не птенец желторотый, я давно насобачился врагов по запаху определять.
- И как, определил?
- Это ты мне скажи. Враг ты мне или друг? - Поскольку Андрей и на этот раз ничего не ответил, Костырин сказал, едко усмехнувшись: - Бутову ты сразу не понравился. Конечно, он - полено, но. полено - это бывшее дерево. А дерево, оно знаешь чем чует?
- Чем? - равнодушно спросил Андрей.
Костырин поднял палец и назидательно произнес:
- Корнями. И ветками. Ему вообще мозги не нужны.
- У полена нет ни корней, ни веток, ни мозгов, - сказал Андрей.
Костырин холодно засмеялся:
- Правильно. Поэтому мне и нужен был ты. Ты умеешь соображать, умеешь чувствовать. Я думал, что мы подружимся, но, кажется, я ошибался. - Костырин снова посмотрел на небо и зевнул. Повернулся к Андрею: - Так что будем делать, брат?
Андрей повернул голову и встретил его взгляд. Глаза его лихорадочно блестели, и Костырину это было неприятно. Что-то в этом взгляде было новое, необычное и страшноватое. Андрей странно улыбнулся и сказал:
- Помнишь ту ночь на Неве?
- Наш заплыв? - поднял брови Костырин.
Андрей кивнул:
- Да.
- Хочешь повторить?
Андрей, продолжая странно улыбаться, покачал головой:
- Не совсем.
Костырин нахмурил лоб и сухо сказал:
- Что-то я тебя не понимаю.
Андрей сунул руку в карман куртки, и Костырин инстинктивно насторожился. Черкасов медленно достал что-то из кармана и показал Костырину. Это был нож с белой костяной ручкой.
- Оп-па! - усмехнулся Костырин. - Вижу, кое-чему ты у меня научился. И на хрен ты его достал?
- Подумай, - просто сказал Андрей.
Костырин вгляделся в его лицо.
- Так-так, - тихо проговорил он. - Кажется, я начинаю понимать. Хочешь устроить что-то вроде того заплыва?
- Угадал. Только тогда наши шансы были неравными.
- Неужели ты думаешь, они сейчас равные? Дурак. Ты когда-нибудь втыкал нож в живую плоть? Нет. А я втыкал, и не раз. Не думаю, что тебе бы это понравилось. Ты слишком слаб. Ты просто…
- Заткнись, - тихо оборвал его Андрей. - Ты и дальше будешь болтать или достанешь свой нож?
Костырин пожал плечами:
- Ладно. Скажи хоть, за что ты меня так ненавидишь?