Андрей не ответил.
- Ясно, - кивнул Костырин. - Ну ладно. Как будем биться? До первой крови, или пока кто-нибудь не свалится?
- Пока ты не сдохнешь, - медленно и четко произнес Андрей.
Костырин открыл рот от изумления. Потом заставил себя улыбнуться:
- Ого! Громкое заявление. Чтобы так сказать, нужно очень сильно верить в себя. Или - быть смертником.
Костырин шевельнул рукой, Андрей быстро вскочил со скамьи и отпрыгнул в сторону.
- О-го-го! - засмеялся Костырин. - Нельзя быть таким нервным.
В руке у него блестел нож. Андрей был уверен, что помедли он еще хоть секунду, и этот нож вошел бы в его тело.
- Пойдем к гаражам, - сказал Андрей. - Там нас не увидят.
- Ты прав.
Костырин встал, и они оба двинулись к гаражам, держась друг от друга на расстоянии нескольких шагов и не упуская друг друга из поля зрения.
- Ну вот. Здесь мы можем… - начал было Андрей, но не успел договорить.
Черное облако метнулось в его сторону. Краем глаза Андрей успел заметить тускло блеснувшее лезвие и отклонился в сторону, машинально выставив для защиты руку. В то же мгновение его левую ладонь что-то больно обожгло. Отскочив, Андрей тут же развернулся к врагу, и как раз вовремя, чтобы отклониться от следующего выпада. Костырин был проворен, как черт. Еще пару раз лезвие его ножа мелькнуло перед лицом Андрея, едва не оцарапав ему щеку. Андрей увернулся и попробовал достать противника снизу. Однако ему это не удалось.
Наконец оба противника отпрыгнули в стороны и остановились, тяжело дыша и сверля друг друга глазами.
- А ты молодец, - хрипло проговорил Костырин. - Я даже не ожидал…
- То ли еще будет, - выпалил Андрей.
- Ну держись!
И Костырин снова бросился на Андрея. От сильного толчка Андрей отлетел к дереву и так больно стукнулся об ствол затылком, что у него на мгновение потемнело в глазах. Однако, понимая, что стоять на месте нельзя, он тут же сделал шаг в сторону, тряхнул головой и выставил перед собой руку. В то же мгновение пронзила ужасная мысль: его рука была пуста! Пальцы не чувствовали рукояти ножа!
В глазах у него прояснилось, и он увидел Костырина. Тот стоял в шаге от Андрея и усмехался. В тусклом свете фонаря поблескивал белый ряд зубов.
Андрей бросил быстрый взгляд себе под ноги в надежде, что нож лежит на земле, но его не было. Послышался хриплый смешок.
- Потерял? - весело проговорил Костырин. Внезапно лицо его словно бы выцвело и оцепенело. - Ну все, сука, теперь молись, - медленно произнес он и шагнул к Андрею.
Черкасов поднял кулаки к груди и приготовился дорого продать свою жизнь. Но тут произошло что-то необъяснимое. Костырин вдруг споткнулся и стал медленно заваливаться набок, как будто на него навалилась невидимая цементная плита.
- Что… такое… - с усилием и изумлением выговорил он.
Но в это мгновение вторая невидимая плита упала на первую, и, не выдержав их веса, Костырин свалился на землю. Он попробовал встать, загребая рукой жидкую грязь, но рука его соскользнула, и он Снова упал.
Андрей постоял немного, пытаясь понять, что же произошло. Затем медленно, с опаской подошел к распростертому на земле Костырину. Тот лежал на правом боку. На груди у него что-то белело. Андрей пригляделся и понял, что это - белая костяная рукоять ножа.
В тот вечер Андрей долго бродил по темным улицам, не зная, куда ему пойти. Нож он оставил там, на месте убийства. Оставил с перепугу, и теперь не решался за ним вернуться. Наверняка Костырина уже нашли. Наверняка там уже работают оперативники и следователи. И наверняка с белоснежной рукояти ножа уже сняли отпечатки пальцев. Его пальцев.
"Что будет с матерью? - думал Андрей. - Что с ней будет?"
Его мучила еще одна мысль.
Костырин был мертв. Он лежал в грязи, неподвижный и жалкий, как куча старого тряпья. Но дело было не закончено. По земле еще бродили два демона - Бутов и Серенко. И они должны были отправиться туда, куда отправился Костырин. В ад.
Андрей купил в киоске бутылку какого-то крепкого дрянного пойла и принялся тут же его пить, останавливаясь лишь затем, чтобы перевести дух. Тело его отяжелело, но голове стало легче. Мысли стали легкими, почта невесомыми, губы сами собой растянулись в улыбку.
- Эй, алкоголик! - со смехом окликнула Андрея продавщица. - Ты не лопнул? Закусить не хочешь?
Андрей отбросил бутылку в сторону, повернулся и побрел прочь от киоска - в темноту улицы. Под ногами чавкала мокрая грязь. С веток деревьев, на которые натыкался Андрей, на него сыпалась дождевая влага. Она попадала Андрею за шиворот, и он ежился. Он все шел и шел, сам не зная куда. Андрей не знал, сколько прошло времени…
И вот он стоял перед дубовой дверью и жал на кнопку звонка. Он понятия не имел, как пришел сюда и что это за дверь. Ноги сами привели.
За дверью зашелестели легкие шаги.
- Кто там? - спросил звонкий голос.
- Это я… Андрей.
Щелкнул замок, и дверь открылась.
- Ты?
Андрей кивнул:
- Да. Можно войти?
- Входи.
Андрей перешагнул порог и отключился.
8
Гога отошел назад и полюбовался на готовое "произведение". На стене была нарисована борьба древних ящеров. Здоровенный тиранозавр сжал огромными, усыпанными зубами челюстями тонкую длинную шею бронтозавра. Картина получилась устрашающая.
- Ну, разве я не гений? - спросил сам себя Гога и сам же себе ответил: - Гений!
Он сложил флакончики с краской в рюкзак, закинул его на спину и зашагал к метро, насвистывая под нос песенку группы "Раммштайн", жутко собой довольный.
В последние дни Николаич здорово хвалил его работы. Не то чтобы хвалил, но говорил постоянно:
- Гога, наконец-то ты стал писать что-то приемлемое! Твои работы стали выделяться!
Выделяться! Вот так-то вот! "Это значит, что у меня есть собственный, неповторимый стиль! Как у Леонардо или Караваджо!" - сказал себе Гога и хихикнул от радости и наплыва положительных чувств.
У бордюра лежала пустая пивная бутылка. Гога слегка разбежался и вдарил по ней ботинком. Бутылка прогромыхала по асфальту метров десять и остановилась.
- И удар у меня хороший, - похвалил себя Гога. - И сам я парень не промах!
Он засмеялся и двинулся дальше. Поравнявшись с бутылкой, Гога остановился и занес ногу для еще одного удара.
- Эй, толстяк! - окликнул его негромкий голос.
Гога опустил ногу и завертел головой. Возле бетонного забора стоял долговязый лысый парень.
- А? - спросил Гога. - Чего?
Парень разжал губы и громко спросил:
- Это твоя бутылка?
- А что такое?
- Подбери.
- Чего-о?
Парень "отклеился" от забора и стал медленно надвигаться на Гогу. Тот инстинктивно отступил назад.
- Подбери бутылку. Нехорошо мусорить, - спокойно повторил парень.
Лицо у него было бледное, а над глазами не было даже намека на брови, только розоватые, как у младенца, надбровные дуги.
Гога ткнулся спиной в стену дома и остановился.
- Тебе че надо-то? - спросил он приближающегося парня.
- Ты что, тупой?
- Я? - открыл рот Гога.
- Ты, ты.
Парень остановился возле Гоги и принялся сверлить его серыми глазами. Лицо у него было страшное, и глаза тоже страшные. Гога сглотнул и спросил, стараясь говорить уверенно и спокойно:
- Тебе что, докопаться не к кому?
Вместо ответа бледнолицый улыбнулся и спросил:
- Ты Андрея Черкасова знаешь?
- Ну.
- Где он?
Гога хмыкнул:
- Ну ты спросил. Откуда же мне знать? Я с ним не сплю.
- Ты давно его видел?
- Давно. Неделю назад.
Парень сощурил глаза:
- И с тех пор вы не встречались?
- Нет, - мотнул головой Гога.
- Ладно. - Незнакомец перестал сверлить Гогу глазами и опустил взгляд вниз. - Бутылку-то поднимешь? - небрежно и лениво спросил он.
- Бутылку? Слушай, ну че ты привязался, а?
Парень пожал плечами:
- Ладно. Не хочешь - не надо. Тогда я подниму.
Лысый нагнулся и поднял бутылку. Затем улыбнулся Гоге и резко, наотмашь ударил его бутылкой по голове.
Гога рухнул на асфальт как подкошенный.
- Это тебе за Димона, толстяк, - сказал незнакомец. Хлюпнул носом, набирая в рот побольше слюны и, усмехнувшись, смачно плюнул Гоге на грудь.
Герыч стоял у бетонной заводской стены и задумчиво смотрел на силуэт рабочего, который он только что нарисовал. Рабочий больше походил на солиста рок-группы, чем на классического пролетария, каким его знали Маркс и Энгельс. Огромный мужик с гневно выкаченными глазами и коричневой мускулистой шеей. В руках - отбойный молоток, похожий (чего уж греха таить) на гитару.
- Фуфло, - вынес Герыч себе вердикт и снова взялся за баллончик с краской.
Через пару минут отбойный молоток слегка изменил очертания, а физиономия рабочего стала менее свирепой, но более мужественной. Теперь он был похож на крутого парня из американских вестернов. Не хватало только широкополой шляпы и шестизарядного кольта в руке.
Гера снова осмотрел "шедевр", и на этот раз его вердикт был более снисходительным:
- В принципе, годится.
За спиной у Герыча затопали чьи-то тяжелые башмаки. Он обернулся и посмотрел на приближающихся парней, сурово нахмурив брови. Герыч терпеть не мог, чтобы ему мешали, поэтому для работы выбирал самые безлюдные места из того списка, который давал ему Николаич. Парни приближались к нему ленивой походочкой. Один ковырял зубочисткой в зубах, второй жевал резинку. Подойдя к Герычу, они остановились. Тот отметил, что оба парня были лысыми, и от этого факта ему стало не по себе.
- Это ты намалевал? - спросил один из парней, тот, что жевал резинку, и кивнул на стену.
- Допустим, - уклончиво ответил Герыч.
- Ты - граффитист, да?
- Что-то вроде того. А что?
- А Черкасова знаешь?
- Встречался, - вновь уклонился от прямого ответа Герыч.
- Увидишь его в ближайшее время? Нам ему вес-точку передать нужно.
Герыч покрутил головой:
- Нет, пацаны, не увижу. Я его уже месяц не видел. Да и телефона его не знаю.
- А это кто у тебя нарисован? - спросил второй "лысик" и кивнул на стену.
- Это рабочий.
- На друга моего похож. Может, слышал - Димон Костырин?
Герыч никогда не слышал этого имени, но для проформы сделал вид, что задумался, и лишь затем ответил:
- Не, пацаны, не слышал.
- Точно?
- Точно.
Лысые переглянулись.
- Жаль, - сказал один из них и выплюнул изо рта зубочистку.
- Почему? - насторожился Герыч.
- Тогда бы ты знал, из-за кого тебе яйца отрезали.
Ужасающий смысл этих слов еще не дошел до сознания Герыча, а сильная рука лысого парня уже сдавила ему горло. Пальцы у парня были такие сильные, что показались Герычу железными. Он услышал, как в руке у второго незнакомца щелкнул нож. А затем и увидел его - длинный, узкий, посверкивающий. Парень двинулся к Герычу, которым в этот момент овладел какой-то злой демон.
- А-а! - отчаянно заорал он и что есть мочи вдарил ботинком "душителя" по голени.
Парень зашипел от боли и слегка ослабил хватку. Герыч, дернувшись всем телом, вырвал шею из его железных пальцев. И снова пнул его. На этот раз удар пришелся парню по той части тела, которой молодчики собирались лишить самого Герыча. Парень взвыл и согнулся пополам, схватившись руками за пах.
Герыч повернулся ко второму и, прежде чем тот успел поднять нож, выпустил ему в физиономию струю красной краски, флакон с которой все это время сжимал в руке.
- Твою мать! - матюкнулся парень, выронил нож и стал тереть пальцами ослепленные глаза.
Герыч подхватил рюкзак, повернулся и со всех ног понесся по пустынной улице, как перепуганный заяц. Так быстро он не бегал никогда в жизни.
Часть вторая
Глава первая ГОРОДСКАЯ ВОЙНА
1
- А, появился! Заходи-заходи!
Меркулов махнул рукой в сторону стула и снова уткнул взгляд в бумаги, лежащие на столе.
Турецкий прошел в кабинет и сел на предложенный стул. Подождал, не соизволит ли шеф что-нибудь объяснить, не дождался и сказал:
- Чаем поить будешь?
- Не заслужил еще, - не отрываясь от бумаг, проговорил Константин Дмитриевич.
- Тогда давай кофе, - смирился Турецкий. Меркулов отложил наконец бумаги, нажал на копку селектора и коротко сказал:
- Кофе, чай и сахар. - Затем сложил руки на столе замком, нахмурил седоватые брови, посмотрел на Турецкого и сказал: - Ты, наверное, уже догадался, зачем я тебя пригласил?
- Нет. Но наверняка не кофе пить.
Меркулов взял со стола лист, пробежал по нему глазами, нахмурился еще больше и снова вперил взгляд в Турецкого.
- Ты слышал про подростковую войну, разгоревшуюся в Питере?
- Слышал кое-что, но не вникал. Там вроде скинхеды с кем-то воюют?
- С графферами, - сказал Меркулов.
Турецкий усмехнулся и приподнял брови:
- Это еще что за звери?
- Те самые, которые раскрасили тебе гараж месяц назад. Помнишь?
- Такое не забывается. Я эту мазню два часа закрашивал. Благо бы нарисовали цветы или деревья. Это бы я понял и даже приплатил бы им за оформление. Но от вида монстров, которых они там намалевали, я аппетит потерял и сна лишился. Кстати, Кость, не знаешь, почему подростки все время уродов рисуют? Может, это болезнь какая?
- Может быть, - усмехнулся Меркулов. - Но надеюсь, что не заразная. Потому что тебе в скором времени предстоит встретиться с этими художниками. Вернее, с их питерскими коллегами.
- А вот с этого места давай подробней.
Константин Дмитриевич откинулся на спинку кресла и сказал:
- Вчера губернатор Питера госпожа Зинченко позвонила в Москву и сообщила кому следует об ужасах, творящихся в северной столице. В результате войны скинхедов с графферами погибли уже пять человек. Трое графферов и два скина.
- По поводу вторых я бы особо не переживал, - сухо заметил Турецкий.
- Саня, это ведь дети, - с укором сказал Меркулов.
- Это совершеннолетние мужчины, - отчеканил Турецкий. - Я в двадцать два года свою первую пулю получил. И не за то, что ходил по городу со свастикой на рукаве и избивал азеров.
- Ладно, не горячись. Итак, война в разгаре. Количество раненых нам не известно, но на улицах чуть ли не каждый вечер подбирают избитых парней. В связи с вышеизложенным мы получили прямое и четкое указание. Незамедлительно создать оперативноследственную группу и направить ее в Санкт-Петербург.
Александр Борисович дернул кончиком губ:
- И ты, естественно, вспомнил обо мне.
- О тебе естественно вспомнил другой человек. - Меркулов многозначительно поднял палец к потолку.
- Значит, это мне его благодарить?
- Именно, - кивнул Меркулов. - Можешь послать ему открытку, адрес я продиктую.
- Спасибо, лучше передай ему мою благодарность устно. Когда вылетать?
- Вчера.
- Ясно. - Турецкий сладко потянулся, хрустнув суставами: - Эх! А хорошо сейчас, наверно, в Питере!
- Скоро узнаешь. Кого думаешь включить в группу?
Турецкий стал загибать пальцы:
- Во-первых…
- "Во-первых" я знаю. Это заместитель директора Департамента утро МВД генерал Грязнов. Начинай сразу с "во-вторых".
- Все-то вы, Константин Дмитриевич, знаете. Мысли, наверное, читать умеете?
- Умею, умею.
- Страшный вы человек! - насмешливо сказал Турецкий. - Ладно. Значит, так. Вторым у нас будет Володя Поремский. Он сейчас, по-моему, не сильно загружен. Из оперсостава можно задействовать Володю Яковлева и Галю Романову.
Меркулов подумал и кивнул:
- Согласен. - Затем пододвинул к Турецкому стопку бумаг. - Здесь все, что ты должен знать. С подробностями и нюансами ознакомишься непосредственно в Питере.
Александр Борисович посмотрел на стопку и вопросительно поднял брови:
- Я могу это забрать к себе в кабинет?
- Можешь. И собери своих протеже - пускай тоже ознакомятся.
- Слушаюсь. - Турецкий взял стопку и выровнял ее, постучав торцом по столу. - Прикажете выполнять?
- Валяй, - кивнул Меркулов.
2
- В Питер?
Ирина опустила ложку в суп и нахмурила тонкие брови. Александр Борисович, напротив, зачерпнул своей ложкой побольше супа и спросил:
- Мне показалось или я услышал в твоем голосе нотки недовольства?
- Показалось, - ответила Ирина. - Напротив, я очень довольна. Отправлю Нинку жить к бабке, а себе устрою праздник непослушания.
На этот раз пришел черед Турецкого забыть о супе. Он с напускной подозрительностью прищурился на жену:
- Что-то я не понял. Что это еще за праздник? Можно огласить весь список праздничных мероприятий?
- Пожалуйста, - пожала плечами Ирина. - Во-первых, сбор подруг. Они, я думаю, будут не против отдохнуть от своих занудных мужей.
- Те, у кого они есть, - заметил Турецкий.
- Те, у кого их нет, нуждаются в отдыхе не меньше, - парировала Ирина.
Турецкий задумчиво поскреб подбородок.
- Боюсь, последний аргумент мне не постичь. - Он вздохнул. - Женская логика. Что же будет во-вторых?
- Во-вторых, будут разные вкусные и интересные напитки.
Турецкий улыбнулся:
- Могу посоветовать пару-тройку интересных напитков: чай, кофе, молоко. Еще неплохой напиток - кефир. Но он для вас крепковат.
- Молоко оставь себе и Грязнову, - строго сказала Ирина и тонко усмехнулась: - Будет чем опохмелиться. А наш список пооригинальней. Вино, шампанское, коньяк… Список длинен, но тенденцию ты понял.
- Так-так. Мадам решила пуститься во все тяжкие? И что же будет, когда вы напьетесь?
Ирина мечтательно закатила глаза:
- В Москве есть неплохой клуб. Называется "Красная шапочка". Давно мечтаю в него попасть.
- Что-то я про него слышал… - наморщил лоб Турецкий. - Уж не тот ли это клуб, где по сцене разгуливают толстые, потные, противные мужики? А пьяные бабы суют им червонцы в семейные трусы.
На лице Ирины появилась игривая улыбка.
- Тот, но с маленькой поправкой. На сцене танцуют стройные, мускулистые красавцы. Настоящие жеребчики! А семейным трусам они предпочитают трусики-стрингеры.
- М-да. Поправка существенная, но все равно - жуткое, должно быть, зрелище.
- Для кого как.
- Это конец праздничной программы? Или что-то еще?
- А вот это уже смотря по ситуации, - сказала Ирина.
- Так, жена. А теперь послушай меня. Три дня назад на стрельбищах я выбил восемьдесят пять очков из ста. А о моей привычке неожиданно являться домой ты давно знаешь. Так что подумай сама, стоит ли тебе… или лучше выпить стакан теплого молока, почитать на ночь Жюля Верна и лечь спать.