Магазин был крошечным. Его и магазином-то можно было назвать с большой натяжкой. По размеру - не больше киоска. В помещении едва можно было развернуться. У самого входа теснился стеклянный холодильник с газировкой и пепси-колой. За прилавком стояла молодая блондинка с ярко накрашенными губами и со скучающим видом сосала чупа-чупс. Завидев Андрея, она вынула конфету изо рта и улыбнулась:
- Вам чего?
- Пачку "Мальборо", пожалуйста, - сказал Андрей.
- Без сдачи будет? Я мелочи не наберу.
- Будет.
Получив сигареты, Андрей распечатал пачку и спросил:
- Вы тут каждый вечер работаете?
- А что? - насторожилась блондинка.
- Да так, ничего. Просто спросил.
Продавщица легким, кокетливым жестом поправила прическу.
- Ну, допустим, каждый. А что?
Андрей прищурил игриво глаз:
- Допоздна?
Продавщица усмехнулась:
- До полуночи.
- Тяжело, наверное? Ни в кино, ни в клуб не сходишь.
- В кино не сходишь, а в клуб можно. - Блондинка выдержала паузу и многозначительно добавила: - Только вот не всегда есть с кем.
- Понятно, - кивнул Андрей и, словно не заметив ее последней реплики, спросил: - А не страшно после работы домой возвращаться? Темно ведь совсем. И народу на улице нет.
- А я не из пугливых, - весело сказала продавщица. Затем смерила Андрея насмешливым взглядом и, улыбнувшись, добавила: - Хотя от хорошего телохранителя не отказалась бы.
Андрей подбавил в глаза масленистого блеска, который так нравится девушкам.
- Да, вечера тревожные, - лукаво сказал он. - Я слышал, что у вас тут недалеко девушку убили.
- Было дело.
- И убийц никто не видел, - продолжил Андрей. - До сих пор, поди, по улицам разгуливают.
- Может, и разгуливают. Только мне их бояться ни к чему. Я ведь не нерусь какая-нибудь.
Андрей слегка побледнел, но улыбку с лица не убрал.
- А что, только нерусей убивают?
- Эти - да, - кивнула продавщица. - Зря они, что ли, головы себе побрили.
- Так это что, скинхеды, что ли, были?
Выщипанная бровь продавщицы язвительно взлетела вверх:
- А ты думал кто? Инопланетяне?
- Да ну, глупости, - небрежно махнул рукой Андрей. - Их ведь никто не видел. Свидетелей-то, говорят, не было.
- Ну да, не было! - ухмыльнулась продавщица. - Видел сейчас мальчишку? Из магазина выходил. В спортивной куртке.
- Ну.
- Вот он и есть свидетель.
Андрей недоверчиво прищурился:
- Это что, шутка?
- Сам ты шутка. Он мне сам рассказал. Трое, говорит, их было. И все лысые, как колено. Хотя, конечно, смотря чье колено. Бывают такие колени, что… Эй, ты куда?
Андрей уже не слушал продавщицу, он пулей выскочил из магазина, оглянулся по сторонам, и, увидев сворачивающего за угол мальчишку в яркой спортивной куртке, бросился за ним.
10
Мальчишка едва плелся с большущей бутылкой кока-колы под мышкой. Время от времени он останавливался и сморкался в лужи, находя в этом, по всей видимости, огромное удовольствие.
- Слышь, пацан? - окликнул его Андрей.
Мальчишка остановился и угрюмо посмотрел на Андрея. Под глазом у него багровел большой синяк.
- Чего? - пробасил он.
- Поговорить с тобой хочу. Найдется свободная минутка?
Мальчишка ковырнул пальцем в носу и угрюмо ответил:
- Мне домой надо.
- Брось! - весело сказал ему Андрей. - Чего тебе дома-то делать?
- Эти… уроки учить.
Ложь была настолько очевидной и беззастенчивой, что Андрей не выдержал и рассмеялся:
- Ну ты даешь! Мне-то не заливай. Ты уроки с прошлого года не делал!
- А ты откуда знаешь? - подозрительно сощурился пацан.
- А у тебя это на лице написано.
- Где?
- Под глазом.
Парнишка поднял руку, потрогал пальцем синяк и сморщился от боли.
- Это от шайбы, - объяснил он. - Витька Самойлов из угла влепил. Мне фонарь в лицо светил, поэтому я не заметил.
- Понимаю, - кивнул Андрей. - Больно было?
- Щекотно, - сострил пацан и, по-взрослому смачно сморкнувшись в лужу, повернулся, чтобы идти дальше.
- Слышь, подожди!
Мальчишка слегка сбавил шаг, но не остановился. Он упрямо топал вперед, сжимая под мышкой огромную бутылку..
- Эй! Тебе родители деньги на карманные расходы дают?
Пацан резко затормозил. Обернулся:
- А что?
- Ничего. Просто у меня лишние сто рублей завалялись. Вот, думаю, на что бы их потратить?
В глазах у мальчишки появилось сомнение:
- А ты не знаешь, что ли?
Нет, - покачал головой Андрей. - Может, посоветуешь? Будь у тебя сто рублей, на что бы ты их потратил?
Мальчишка сдвинул вязаную шапочку на ухо и задумчиво почесал голову.
- Сто рублей мало, - изрек он. И, алчно сверкнув глазами, в растяжечку добавил - Вот если бы пятьсот…
- И что бы ты на них купил? - поинтересовался Андрей.
- Много чего, - ответил пацан. - А что?
- Ты знаешь, что такое товарно-денежные отношения?
Он покачал головой:
- Не-а.
- Это когда один человек что-нибудь дает другому, а тот взамен платит ему деньги.
Мальчишка, явно не понимая, о чем речь, но, смутно догадываясь, что ему может перепасть целых сто (а может, даже и пятьсот!) рублей, посмотрел на свою бутылку и сказал:
- Кока-кола столько не стоит.
- Мне она и не нужна. Мне нужно, чтобы ты мне кое-что рассказал.
Пацан похлопал ресницами:
- А я ниче не знаю.
- Правда? - Андрей вздохнул. - Ну, значит, я в тебе ошибся. Топай домой, а я заплачу пятьсот рублей тому, кто знает.
Андрей повернулся и сделал вид, что хочет уходить.
- Эй! - громко сказал пацан.
- Что?
- А ты правда заплатишь?
- Зуб даю, - пообещал Андрей.
На лице мальчишки отразилась глубокая задумчивость и усиленная работа мысли. Он раздумывал не меньше полминуты и наконец сказал:
- Только на друзей я стучать не буду. За это могут и в глаз дать.
- Ясное дело, - согласился Андрей. - На друзей бы и я не стал. Пойдем-ка сядем.
- Куда?
- Да вот, на скамейку.
Пацан поморщился:
- Так она же мокрая.
- Ничего. Я тебе пакет постелю.
Мальчишка вздохнул и, по-прежнему не выпуская из-под мышки бутылку с колой, двинулся к скамейке.
- Как тебя зовут? - спросил Андрей, когда они расположились на скамейке.
- Ну Леха.
- Меня - Андрей. Будем знакомы. Слушай, Леха, ты слышал про девушку, которую убили в вашем дворе?
- Э-э… - Алчный огонек вновь вспыхнул в глазах у мальца. - Про какую? - быстро спросил он.
Андрей усмехнулся, достал из кармана сотенную бумажку и положил ее на скамейку:
- Это аванс.
Сотенная бумажка со скоростью света исчезла у Лехи в кармане.
- Так как? - переспросил Черкасов. - Слыхал?
- Ну слыхал.
- Ты в тот вечер играл во дворе, так?
- Ну.
- И ты видел ее, эту девушку?
Мальчишка шмыгнул носом и угрюмо поинтересовался:
- А ты не из милиции?
- А какая разница?
- Если ты из милиции, то получится, что я стукач, - резонно ответил мальчишка. - А если нет, то нет.
- Нет, я не из милиции. Я из студенческого поискового отряда.
- А что это?
- Долго объяснять. Но даю тебе слово, что стукачом ты не будешь. - Андрей подкрепил свое обещание еще одной сотенной купюрой. - А теперь рассказывай, как было дело.
- Мы с Витькой Самойловым в хоккей играли. Видел там коробку?
- Ну.
- Вот там мы и были. Сперва Саня Петров шайбой в фонарь кинул - просто так. Ну и попал. Фонарь погас, и все пацаны разошлись. Только мы с Витькой остались - шайбу погонять. Я особо не хотел, но у Витьки дома отчим… Короче, пока отчим спать не ляжет, он домой не приходит. Вот и я с ним…
- Давай ближе к делу.
- Ближе так ближе. Она вон от того дома шла. - Леха показал рукой. - По дорожке. А на скамейке парни взрослые сидели.
- Ты их знаешь? - нетерпеливо спросил Андрей.
Пацан покачал головой:
- Не. Они не местные. Хотя… - Мальчишка нахмурил конопатый лоб. - Одного я, кажись, и раньше видел. Только не помню где.
- Рассказывай дальше! - потребовал Андрей.
- Дальше так дальше, - пожал Леха плечами, но прежде, чем продолжить, красноречиво покосился на карман Андрея.
Тот дал ему еще сотню, предупредив:
- Остальное получишь, когда расскажешь все до конца.
- Ладно, - нехотя согласился мальчишка. - Их несколько было. Но за телкой этой увязались трое. Мы с Витькой из-за бортика смотрели. Интересно было, как они ее завалят.
- За базаром следи, - предупредил Андрей.
- Ну… закадрят. Короче, догнали они ее и стали клеить. Типа - "девушка, давайте познакомимся" и все такое. Один, чисто по приколу, под хачика закосил. Говорит: "Меня Кикабидзе зовут, а вас как?" Только она им не отвечала. Топала по дорожке и даже не оглядывалась. Мы еще после этого с Витькой на бутылку колы поспорили - даст она им или нет. Я сказал, что даст, а Витька, что…
- Ближе к делу, - хмуро сказал Андрей.
- Ну, короче. Один из этих придурков вокруг телки обежал и завопил: "Она ж узкоглазая!" Тут и остальные подвалили. Как узнали, что она узкоглазая, стали стебать ее. Че-то типа того, что она из Чучмекистана приехала, чтобы русских мужиков сифаком заражать…
Кулаки Андрея сжались до хруста. Глаза стали пустыми и мертвыми. Мальчишка удивленно раскрыл рот, потом сглотнул и тихо воскликнул:
- Оба-на! Так ты че, знал ее, что ли?
- Не твое дело, - процедил сквозь зубы Андрей. - Рассказывай дальше.
- Ну че дальше? Дальше они ее завалили и бить стали. А потом, когда она отключилась, к гаражам оттащили… Ну там я уже не видел, это в темноте было. Да и струхнули мы с Витькой сильно, за бортик залегли. Выглянули, только когда они ушли. Я хотел поближе подойти, но Витька меня за рукав оттащил. Сказал, что если подойдем - отпечатки останутся, и телку на нас повесят.
Мальчишка замолчал.
- Это все? - тихо спросил Андрей.
- Да вроде все. Потом мы сразу по домам ушли.
- Вы кому-нибудь об этом рассказывали?
Мальчишка покачал головой:
- Не-а.
- Почему?
- Так никто и не спрашивал.
Мальчишка помолчал, искоса поглядывая на бледное лицо Андрея. Потом сказал:
- Слышь, парень… Ты только не рассказывай никому, что мы с Витькой там были. Вдруг менты и правда все это дело на нас повесят. А у меня мать больная. Если что, у нее ж сразу инфаркт будет.
- Не расскажу, - пообещал Андрей. Он вынул из кармана бумажник и отсчитал мальчишке еще две сотни: - На, держи. И забудь о том, что меня видел, понял?
- Понял, - кивнул тот. - А почему забыть-то?
- Потому. Потому что кончается на "у".
- Детский прикол, - усмехнулся мальчишка. Он взял со скамейки бутылку колы, выжидательно посмотрел на Андрея. - Ну че, я тогда пойду?
- Подожди. Ты разглядел лица этих парней?
- Только одного. Того, которого раньше где-то видел.
- Опиши мне его.
- Ну… - Мальчишка наморщил лоб и напряг память: - Рожа такая… как у вампира. Бровей как будто нет, одни глаза. И губы длинные - до ушей. И еще я запомнил - руки у него были красные.
- Как это - красные? - не понял Андрей.
- Да так. Будто с мороза. У других нормальные, а у этого - красные. У меня такие бывают, когда я в снежки без перчаток играю. Больше ничего.
- Он был лысый, этот парень?
- Не знаю, он в шапке был. Остальные - точно лысые, а этот…
- Во что он был одет?
- Да Не помню я уже. Ну, куртка такая черная… Джинсы. И шапка тоже черная.
- Ты бы смог его узнать, если бы встретил?
Мальчишка подумал и ответил:
- Наверно. А может, и нет. Может, я вообще все перепутал. Фонарь там был слабый, да и сидели мы с Витькой далеко. - Мальчишка с тоской посмотрел на Андрея. - Слышь, я пойду, а? Мать волноваться будет. А мне еще колу эту Витьке тащить. Я ж проспорил.
- Иди, - разрешил Андрей.
- Ты это… - Мальчишка явно замялся. - Ты не расстраивайся. Мне мать всегда говорит, что жизнь - штука сложная. Сегодня геморрои, а завтра - Гималаи.
- Иди уже, советчик, - усмехнулся Андрей.
И мальчишка побрел по асфальтовой дорожке, держа под мышкой свою драгоценную кока-колу.
11
А вечером Андрей напился в компании Гоги и Герыча, которые вызвонили его прямо на лекции по проблематике современной истории и потребовали, чтобы он выставился. Парням задержали выплату гонораров до следующего вечера, а у них, по меткому выражению Гоги, "нутро горело так, что даже пукать страшно!"
Собрались в одном пивном подвальчике на Гаванской. После двух кружек разговор друзей свернул в философское русло. Обсуждали вопросы бытия, любви, смысла жизни и секса. Впрочем, как всегда. Но когда - по предложению Гоги - друзья отполировали пиво водкой, беседа стала несколько агрессивной. Началось все с заявления Гоги о том, что еврей - самая мудрая нация в мире.
- Потому что приспосабливаться умеют? - уточнил Герыч.
Гога покрутил головой:
- Нет. Приспособиться любой дурак может.
- А, понял, - вновь кивнул Герыч. - Они не только выживут в любой пустыне, но и зацветут там буйным цветом. Так?
- Опять не угадал. Выжулить миллиончик-другой - дело не хитрое.
- Что-то у тебя не слишком получается, - заметил на это Андрей.
Гога небрежно махнул рукой:
- Любой русский мог бы стать миллионером, если б не был лентяем и не увлекался вот этой отравой. - Гога щелкнул пальцем по графину с водкой.
- Тогда в чем дело? Почему твои евреи - самые умные? - не унимался Герыч.
- Не умные, а мудрые. А мудрые они потому, что их главный жизненный принцип - талион!
- Это еще что за байда? - нахмурился Герыч, который терпеть не мог, когда Гога корчил из себя умника.
- Талион - это месть, - ответил Андрей. - Око за око.
- Точняк! - кивнул Гога. - Я, мужики, так считаю. Если ты чужую жизнь отнял, то должен заплатить своей собственной. Ограбил кого-то - пускай и твои шмотки реквизируют. Тогда каждый, прежде чем соседу нагадить, будет эту кучу дерьма на себя примерять.
- Чушь! - фыркнул Герыч. - Если по твоему талиону жить, то люди насмерть перегрызутся. Как звери!
- У зверей талиона нет, - веско напомнил Гога. - Это чисто человеческое изобретение.
- Это не человеческое изобретение, а человеческая дурость, - сказал Герыч. - Дурость и жестокость.
- Без талиона люди тем более перегрызутся, - не сдавался Гога. - Как, по-твоему, люди должны выяснить отношения? Как они должны жить в общем доме под названием Земля, а?
Герыч икнул и сказал:
- Они должны прощать друг друга. Подставлять другую щеку.
- Нормальный разворот! - хохотнул Гога. - Так тебя же по этой твоей щеке и долбанут! Так, что все зубы к чертям повылетают!
- Раз долбанут, два долбанут, а на третий задумаются, - сказал Герыч. Повернулся к Андрею и уточнил: - Правильно я говорю, Андрюх?
Тот вздохнул и пожал плечами:
- Не знаю, Гер. Может, Гога и прав. Может, подонки заслуживают того, чтобы их стирали с лица земли.
- Во-во, и я о том же! - обрадовался Гога. - Слушайте, у меня предложение. Давайте накатим еще по сотке и пойдем патрулировать улицы!
- Как это - патрулировать? - не понял Герыч.
- Как-как, просто. Как дежурные раньше патрулировали. Будем ловить хулиганов и асфальт их рожами полировать! И так каждую ночь.
Герыч поморщился и сказал:
- Дурак. Ты до первого мента только и дойдешь.
Последняя реплика заставила Гогу задуматься.
Около минуты он сидел, шевеля бровями, потом вздохнул и сказал печально:
- Н-да. Нет у нас еще твердой смычки между властью и представителями интеллигенции.
- Это ты, что ли, представитель? - уточнил Герыч.
- Ну не ты же, - так же печально ответил ему Гога. Потом повернулся к Андрею и сказал: - А вообще, Андрюх, я тебе так скажу: не грузись ты всеми этими делами. Жизнь - штука сложная. В ней всякое бывает.
- Я сегодня это уже слышал, - сухо ответил ему Андрей.
- От кого?
- От одного пацана. Такой же, блин, умный, как ты.
- Правда? Ну, вот видишь. Одна голова хорошо, а две лучше. Если тебе две головы за один день об этом сказали, значит, так оно и есть.
- Две головы - это толпа, - не совсем кстати изрек Герыч. - А толпа всегда не права. Правы только гении-одиночки.
- Я об этом и говорю, - не смутился Гога. - Ты, Андрюх, настоящий талант. А это значит, что ты должен поступить… э-э… Герыч, как этого хрена зовут? Про которого ты мне на прошлой неделе рассказывал?
- Я тебе про многих рассказывал.
- Ну тот, который про "блябидо" писал.
- Не "блябидо", а либидо, - невозмутимо поправил Герыч. - Это Фрейд. Немецкий психиатр, специалист по таким дуракам, как ты.
- Оскорбляй, оскорбляй, - хмыкнул Гога. - Я на провокации не поддаюсь. Нас дерут, а мы крепчаем. Так вот, Андрюх, Фрейд писал, что художник… если его, допустим, баба обломала, должен целиком отдаться творчеству! Понял? Там еще слово такое есть… почти матершинное. Гер, как байда называется?
- Сублимация, - ответил Герыч.
- Точно! Вот и направь свой негатив в граффити! Тогда тебе сразу полегчает. Я по себе знаю. Когда мне Наташка Котова не дала, я потом три дня страдал. А размалевал стену универмага - и все как рукой сняло! И такую я на стене вещь забацал, что даже Николаич восхитился и премию мне на мороженое подкинул.
- Да, мощная была вещь, - подтвердил Герыч. - Даже чересчур. Мы потом с Павлушей Трухиным три дня эту фигню закрашивали, когда "старшаки" ее увидели.
- Искусство должно будоражить умы, - ничуть не смутившись, заметил Гога. - Должно шевелить обывателя.
- Ты их так расшевелил, что нам чуть ноги не переломали.
- Что он там хоть нарисовал-то? - поинтересовался Андрей.
- Это… - начал было Герыч и вдруг замялся. - Приличного названия этой штуке нет, а неприличное я произносить не хочу.
- Пижон! - обозвал его Гога. - Это всего-навсего… всего-навсего… - Толстое лицо Гоги налилось краской смущения. - Да не важно это. Главное ведь, не что нарисовано, а как! Правильно я говорю, Андрей?
- Правильно, - усмехнулся Андрей. - Ладно, мужики, пойду я домой. Мне завтра с утра на первую пару.
- Ученых свет, а неученых - тьма, - изрек Герыч.
- Век учись, а все равно дураком помрешь, - внес свою коррективу Гога. - Хотя иди. Должен же хоть кто-то на стенах без ошибок писать.