- Объясните более подробно суду, что же произошло.
- Все зависит от характера человека. Я бы не махал кулаками, тем более ножом, а попробовал бы поговорить.
После этой реплики по залу пронесся гул то ли одобрения, то ли возмущения и судья вынужден был призвать всех к порядку.
- Вы утверждаете, что Оласаев первым нанес удар ножом Бармину?
- Да.
- И Бармин после этого все-таки стрелял в воздух?
- Да.
- Подсудимый Оласаев пытался склонить вас к даче ложных показаний?
- Да.
- Угрожал ли он вам физической расправой?
- Да.
Замятин, так и не взглянув ни разу на Мурада, ретировался через боковую дверь. После судебного следствия начались прения сторон. Первым выступил с обвинительной речью прокурор - государственный обвинитель.
- В данном случае мы имеем дело с хладнокровным умышленным убийством. Подсудимый сознательно добил человека, которого называл своим другом, добил предательским ударом в спину. А после, испугавшись, попытался пустить следствие по ложному следу, давая заведомо ложные показания и запугивая свидетелей. Учитывая все вышесказанное, обвинение требует для подсудимого Оласаева Мурада Ильясовича максимального срока, предусмотренного статьей 103 УК РСФСР.
Адвокат говорил долго и неубедительно. Слишком тонко намекал на цепь трагических случайностей в виде оказавшихся на месте преступления ножа и пистолета, пытался убедить судей, что Мурад обладает горячим темпераментом и действовал в состоянии аффекта, то есть убийство не стоит называть умышленным. И под конец совершенно упадническим тоном попросил суд учесть, что подсудимый никогда ранее не привлекался к уголовной ответственности и глубоко раскаивается в содеянном.
- Обвиняемый Оласаев, - скрипучим голосом вопросил судья, - признаете ли вы себя виновным в умышленном убийстве Бармина?
- Да. Признаю.
В последнем слове подсудимый кратко повторил свои прежние показания и просил о снисхождении.
Матери Мурада стало дурно, и ее вывели из зала.
Судьи удалились в совещательную комнату и совещались ровно два часа. Скорее всего, приговор был согласован заранее, и судьи просто соблюли минимум приличий.
Мурад выслушал приговор, так и не подняв головы.
- Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики Оласаев Мурад Ильясович признается виновным в умышленном убийстве без отягчающих обстоятельств гражданина Бармина Сергея Николаевича по статье 103 УК РСФСР. Суд определил меру наказания подсудимому Оласаеву в виде восьми лет лишения свободы с отбыванием срока наказания в колонии усиленного режима.
Хмуренко. 10 апреля. 22.10
В кабинете горел свет, дверь была распахнута настежь, а на пороге валялись смятые бумажки. Ребята в камуфляже поработали, мелькнула у Хмуренко мысль. Нет, чушь собачья, как они могли сюда пробраться? Или это наш "честный следователь"? Неужели ему так легко и быстро дали санкцию на обыск? Или это он в порядке частной инициативы? Хмуренко надоело задавать себе вопросы, и он, сжав кулаки, смело шагнул через порог.
Ни ребят в камуфляже, ни следователя Турецкого в кабинете не было, и вообще, все было цело и невредимо, все находилось на своих обычных местах, за исключением Лады. Лада сидела за столом Миши Лепешкина, навалившись на него грудью, вытянув руки, так что пальцы свисали с противоположного края стола, и один за другим пускала бумажные самолетики. Их у нее был заготовлен целый ворох. Ногой она катала под столом пустую пластиковую двухлитровку боржоми.
- А-а-а, Александр Сергеевич! - пьяно протянула она. - Тяжело без тренировки! Фух! Как эфир?
Хмуренко обалдело на нее уставился. За все годы совместной работы он впервые видел Ладу в таком откровенно свинском состоянии.
- Давай я тебя домой отвезу, - предложил он.
- Нет. Сперва доклад о проделанных успехах.
- На каком поприще?
- Журналис-с-стко-расследовательном. Расследователь-ском. Я сейчас.
Лада, шатаясь, вышла за дверь и через пять минут вернулась, умывшись, в значительно лучшей форме. Увидев, что с ней, возможно, удастся поговорить серьезно, Хмуренко сел в свое кресло и спросил:
- Ты в "Данко" попала на банкет?
- Нет. Я сама устроила эксклюзивный банкет для Таи. Тая - секретарша Глеба Евгеньевича. Для начала я представилась главой благотворительного фонда. Якобы пришла склонять Фурманова к пожертвованиям. Потом слово за слово выяснила, что она его слегка так недолюбливает. Ну и наплела историю, что сама три года проработала секретаршей генерального в солидной фирме, что он был мудак, совсем меня достал, что я ушла, хлопнув дверью, а теперь открыла свое дело - фонд и счастлива до безумия. Потом затащила эту Таю в кабак. Пол-литра бананового ликера пришлось в нее влить! А он, между прочим, сорок градусов! А ростом она на полголовы меньше меня и весит, наверное, килограммов шестьдесят максимум. В итоге рассказала, конечно. Все. Кто на фирме чем занимается, откуда и куда идут деньги и как она потеряла невинность - страшно интересно!
- Давай ее интимную жизнь оставим пока в стороне. - Хмуренко, воспользовавшись паузой, перехватил инициативу. Обрушившийся на него поток сознания слегка утомил, и он засомневался, правильно ли поступил, не отложив разговор с Ладой до завтра.
- Правильно, - согласилась Лада, - Тая, она вообще-то такая дура!
- Что ты выяснила про деньги?
- Она, по сути, ничего не знает. - Лада потрясла головой, подошла к окну, приложила лоб к холодному стеклу, постояла так с минуту и продолжила: - "Данко" занимается торговым посредничеством при экспорте нефтепродуктов. От налогов уклоняются обычным способом: заключают договор с иностранным партнером, прибыль - копеечная. Потом керосин там или мазут по дороге в порт якобы перекупает другая фирма-посредник, прибыль у "Данко" опять копеечная. Эта другая фирма продает мазут тому же самому иностранному партнеру уже по разумной цене, хотя и несколько ниже мировой. На самом деле второй фирмы-посредника в природе не существует, она каждый раз новая. "Данко" с каждого рубля прибыли проводит по документам копейку, исправно платит с этой копейки налоги и неплохо себя чувствует.
- Понятно, понятно, - Хмуренко нетерпеливо заерзал в кресле, - ты же сама сказала: схема обычная. Подавляющее большинство частных фирм в России так работают, почему, спрашивается, никогда не можем налоги собрать. При чем здесь Ильичев?
- При том, что даже с учетом всех шахеров-махеров не получается отстегивать ему по миллиону-другому в месяц. Они за год в лучшем случае миллионов пять намоют. Это вам не Сосновский с его миллиардами. И, кроме того, Фурманов регулярно пропадает в Швейцарии. Зачем, никто не знает. Контракт из-за границы привез только один раз, и тот мизерный. Про Ильичева Тая, разумеется, не в курсе. В общем, мнение у меня сложилось такое: либо Ильичев действительно имеет доступ к пресловутым деньгам КПСС, но ограниченный, и вынужден подсасывать их понемногу, используя "Данко", как прикрытие. Либо "Данко", наоборот, используется для вывоза за рубеж теневого капитала, к которому имеют отношение коммунисты, а Ильичев, вступив в сговор с Фурмановым, разворовывает партийную кассу. Второе мне кажется более вероятным.
- Хорошо, да не очень! - сказал Хмуренко, видя, что Лада практически протрезвела и способна рассуждать логически. Сначала казалось, что все просто: Ильичев гребет деньги и не особо задумывается о том, чтобы заметать следы. А источник финансирования ему найти довольно трудно. Дают - скажи спасибо! Если какой-то репортер из заштатного "Прим-ТВ" смог его записать, мы с его пленкой сможем все это легко раскрутить. Или сконструировать так, как сочтем нужным, и никто не сможет убедительно отпереться. А выходит, у них сложная система веревочек! В общем, слишком замысловато для Ильичева, на самом деле он болван и всегда действует в лоб. Надо порыться как следует вокруг этого "Данко" здесь в Москве и в Швейцарии, иначе можно крепко влипнуть. Я уже начинаю сомневаться: не подсунул ли нам твой знакомый вульгарную дезу, чтобы заработать двадцать пять тысяч баксов?
- Не подсунул. - Лада улыбнулась и заговорщически подмигнула шефу. - Я еще не сказала вам самого интересного. В "Данко" я наткнулась на следователя Генпрокуратуры. Угадайте, на кого именно?
- На Турецкого?! Что он там делал?!
- Понятия не имею. Во всяком случае, ни с Таей, ни с Фурмановым он не общался. Может, пришел инкогнито и что-то вынюхивал?
- А он тебя не узнал, или кто-нибудь другой, та же Тая? - вдруг спохватился Хмуренко. - Ты же у нас телезвезда?
- Не думаю. К Турецкому я сразу повернулась спиной, Тая новости наверняка не смотрит, а чтобы кто-то взглянул мельком и узнал - не думаю, телезвезда у нас вы.
Турецкий. 11 апреля. 9.00
Ирина Генриховна с Ниночкой по поводу первого теплого выходного дня отправились гулять по набережной, а Турецкий, вынужденный выполнять данное накануне обещание, остался чинить телефон.
В аппарате звонок работал через раз и звук то появлялся, то исчезал. Разобрав все до последнего винтика, Турецкий обнаружил причины: оборванный контакт и сломанное пластмассовое крепление рычага. Контакт он кое-как припаял, но клея в доме не нашлось. В поисках "Момента" он выгреб на пол в прихожую все содержимое кладовки и нашел-таки искомый тюбик, но тот, как назло, оказался абсолютно засохшим.
Турецкий решил с горя выйти за пивом и заодно поискать клей, может, в каком-то из ларьков удастся разжиться. Убирать хлам на место он не стал: Ирина с Нинкой собирались вернуться часа через два, не раньше. Можно успеть и пива выпить, и с телефоном закончить и прибрать.
От этих радужных мыслей его оторвал короткий звонок в дверь.
- Иду! - закричал Турецкий сдавленным голосом, как будто действительно идет черт знает откуда, лихорадочно заталкивая в кладовку наиболее неприглядное.
- Прошу прощения, Александр Борисович, - сказал Ильин, войдя в квартиру и скромно остановившись у порога, - целый час вам звоню, у вас все время занято.
- А я как раз выйти собирался: нужно клей купить. - Турецкий выпроводил Ильина на лестничную клетку, забросил в ящик с инструментом разводной ключ и, навалившись на дверь кладовой, закрыл ее, утрамбовав все, что валялось на полу.
- По убийству Калашниковой эти долбаные воскресенцы не продвинулись ни на шаг, только зря съездил, - сказал Ильин, когда они спустились во двор. - Можно было за пять минут все по телефону выяснить.
В тоне его Турецкий почувствовал упрек за испорченный субботний вечер. Незаметно для Ильина он переключил часы в режим секундомера и спросил:
- Поконкретнее давай, что у них есть? Что ты мог выяснить за пять минут по телефону?
- Сделан фоторобот подозреваемого, тот, что я вам вчера показывал. Подозреваемого видели несколько человек, когда он входил в подъезд. Среднего роста, небритый, на нем была спецовка, вязаная шапка на глаза, лицо черное, как у негра, - все в мазуте, на плече здоровенная сумка, из нее торчали моток кабеля и инструменты. Толком его, ясное дело, никто не разглядел, поэтому и фоторобот такой хреновый. По киллеру - все. Теперь что касается самой Калашниковой. Родственников нет: мать проживала в Звенигороде, умерла три года назад, отец не известен. По словам знакомых матери, Калашникова после школы уехала в Москву. Работала в частной фирме то ли секретарем, то ли бухгалтером. В Воскресенске знакомых не имела, с соседями отношений не поддерживала, общалась только с экономкой - Серебро Луизой Гавриловной. Она убирает в том доме в нескольких квартирах. Эта Луиза Гавриловна утверждает, что Калашникова появлялась изредка - не чаще двух-трех раз в месяц, гостей у нее ни разу не было, - короче, отдыхать приезжала. О себе никогда ничего не рассказывала. Осмотрел квартиру. Необжитая, шмоток практически нет, ни бумаг, ни документов, ни записной книжки, ни хрена! Выводы: в Воскресенске нам ловить нечего. Появились у Калашниковой свободные деньги, она и решила вложить их в недвижимость. Почему не в Москве, тоже более или менее понятно - устроила себе тайное лежбище. В общем, нужно брать за задницу Замятина, тут я с Эдиком согласен на сто процентов. Пусть колется, с кем гулял в "Ирбисе" тридцатого. Найдем вторую шалаву, если ее до тех пор не шлепнут, и выясним, кто и кому проболтался про квартиру Калашниковой в Воскресенске. Наверняка о ней знали максимум одна-две ее ближайшие подруги.
- Замятина взять за задницу не получится, я уточнял, - Турецкий театрально развел руками, - во-первых, его задница слишком высоко сидит, во-вторых, она слишком скользкая. Зато у меня возникло несколько вопросов. Ты говоришь, в квартире Калашниковой не нашли никаких документов, знакомых в Воскресенске у нее нет, как же в таком случае установили ее личность?
- Ну паспорт при ней был. Но и только.
- А прописана она, значит, в Звенигороде, в квартире матери?
- Точно.
- Ладно. Допустим, эта ниточка оборвалась. Калашникова приезжала в Воскресенск на своей машине?
- Нет. Машины у нее вроде бы не было. Приезжала на электричке.
- На электричке?! Ты в своем уме?! При ее бабках она, по-твоему, стала бы толкаться в электричке?
- Может, на тачке, но не до самого дома. К дому она всегда подходила пешком, это установлено.
- Конспираторша, мать ее! - Турецкий в сердцах сплюнул. - Все равно нужно разыскать того, кто ее подвозил в Воскресенск.
- Где его теперь найдешь? - уныло возразил Ильин.
- "Где", "где"! В Москве! И за пять минут ты бы ничего не выяснил по телефону. Смотри! - Турецкий предъявил ему секундомер, отсчитавший больше четверти часа.
Ильин, обидевшись, замолчал, а у Турецкого кончились вопросы, поэтому минут пять они шли молча. Закончив обход ближайших ларьков и так и не найдя клея, Турецкий купил вместо него шесть бутылок пива: себе и Ильину, потом, подумав, взял еще одну: вдруг в лесу кто-то сдохнет и Ирина Генриховна пожелает присоединиться. И еще банку соленых орешков, хотя и считал это баловством.
- Пойдем! - скомандовал он, - отказы не принимаются, будем продолжать оперативное совещание.
- А оперативных данных хватит? - кисло усмехнулся Ильин, которого перспектива сидения у Турецкого на кухне, похоже, не слишком прельщала. - Да, чуть не забыл! У Калашниковой нашли две фотографии, на одной мать, на другой она сама, очевидно с подругой.
- Фотография сделана в Москве на улице? - с надеждой спросил Турецкий.
- Вы думали, они сфотографировались на работе? Увы, к сожалению, в квартире. Вот, - полез он за пазуху.
Турецкий взглянул на фотографию и замер на месте. Подругой Светы Калашниковой оказалась сногсшибательная фемина, клеившая его неделю назад в ресторане "Россини". А чтобы вычислить ее, теперь нужно только найти прокуроршу с соседнего столика, которая с феминой лобызалась как ближайшая подруга.
- Александр Борисович, вы ее знаете? - заволновался Ильин, заметив у Турецкого заинтересованность в глазах. - Откуда?!
- Встречал как-то.
- Где?!
- Места нужно знать!
Турецкий бегом помчался домой и, только забежав на кухню, вспомнил, что телефон лежит в руинах и, собственно, поэтому он выходил на улицу.
- Скотчем нужно, - посоветовал Ильин, выглядывая из-за плеча, - дайте попробую. - С грехом пополам он скрепил лопнувшую пластмассу и, подгоняемый нетерпеливым сопением Турецкого, торопливо закрутил все винтики. - Работает! Скотч вообще величайшее изобретение человечества после колеса.
Турецкий набрал Меркулова:
- Костя! Я надыбал свидетеля по делу Замятина. Двадцать пять - тридцать лет, прокурорский работник, но не из Генпрокуратуры. Скорее она из городской или областной прокуратуры. Третьего числа принимала участие в обыске в офисе "Вулкана". Сейчас дам команду своим орлам отыскать эту даму.
Ильин, пока Турецкий говорил, откупорил бутылку:
- Держите пиво, Александр Борисович.
Меркулов, видимо, услышав про пиво, ответил недовольно:
- Ты следователь, а не я. Я могу лишь дать команду о содействии твоему розыску.
- Я сейчас еду в ресторан "Россини", попытаюсь выйти на нее. А ты, Костя, узнай через управление кадров - кто такая эта дама.
Турецкому повезло. Официант был тот же, что и в прошлое воскресенье.
- Знаете ее? - спросил Турецкий сурово, заранее исключая малейшую возможность отрицательного ответа.
Официант повертел снимок в руках.
- Какую?
- Желательно обеих.
- Вот эту, - официант ткнул пальцем в Калашникову, - не знаю, но лицо знакомо. Кажется, по телевизору видел, она телеведущая?
- Вроде того. - Турецкий усмехнулся. - А вторую?
- Заходила несколько раз.
- Как часто, с кем, когда в последний раз?
- Не помню. - Официант закатил глаза, наморщил лоб, и прищелкнул языком: - Нет. Крутая телка, потому и узнал. Хотя, по-моему, шлюха. Как-то раз отстегнула пятьдесят баксов чаевых. Нет, больше ничего припомнить не могу.
- А кто может?
- Ну поспрашивайте у швейцара там, у оркестра… Не знаю.
- Понятно. - Турецкий отпустил официанта и, когда тот отошел, произнес вслух, обращаясь скорее в пространство, чем к Ильину: - Вот оно, значит, что. В прошлый раз он перед ней расстилался в расчете еще на один полтинник… Пошли в вестибюль, позвоним Меркулову, может, он уже все узнал в управлении кадров.
Меркулов действительно все узнал:
- Ольга Борц, следователь Тверской межрайонной прокуратуры, записывай телефон и адрес. И еще могу тебя обрадовать: только что говорил с нашим новым и. о. Дело по проверке фактов, изложенных в речи Замятина, в части, касающейся швейцарских счетов президента и сотрудников президентской администрации, решено передать сам догадываешься кому. Так что завтра вылетаешь в Швейцарию, вопрос уже практически согласован.
- Что значит завтра?! - закричал в трубку Турецкий, не обращая внимания на окружающих. - Можно подумать, Швейцария куда-то денется до послезавтра. Мне нужно разобраться в новом деле.
- Дело возбуждаю я по фактам и передаю тебе. Ты объединяешь его с тем, что в твоем производстве. Материалов пока тоже никаких нет. Встретишься с представителями швейцарской Генпрокуратуры, они вручат тебе материалы, тогда ты и разберешься в новом деле.
- Проходите, будем пить чай. - Борц, предупрежденная Турецким о визите, встретила их с Ильиным в своей квартире во всеоружии: приоделась, накрасилась и даже выставила в прихожую две пары мужских тапочек.
Ильин расплылся в улыбке и начал произносить витиеватое приветствие, протискиваясь мимо застывшего в дверях Турецкого, но последний поймал его за локоть и оттеснил назад.
- Узнаёте эту женщину? - Турецкий сунул Борц фотографию под самый нос.
- Это Яна Кузнецова, моя школьная подруга. Мы шесть или семь лет не виделись, а неделю назад встретились в ресторане.
- Где она живет, знаете?
- Да, на Симоновском валу.
- А вторую женщину узнаёте?
- Нет. А-а-а! Это та, что с Замятиным по телевизору трахалась?!
- Пошли! - скомандовал Турецкий Ильину и, повернувшись к Борц, добавил: - Надеюсь вас не нужно предупреждать. Никому ни слова.
- Господи, да вся страна видела!
- И тем не менее! - Не пожелав вступать в долгие объяснения, Турецкий буркнул: - До свидания, - и сбежал по лестнице.