Среда, 17 марта
Недалеко от Триумфальной арки в сторону от Елисейских полей уходила уютная улочка Рю де Берри, больше напоминавшая прихотливо изогнутую узкую аллею.
Удалившись примерно на один квартал от Елисейских полей, вы увидели бы трехэтажное здание, на верхнем этаже которого расположилась частная водолечебница "Ла Банк", по существу являвшаяся клубом парижских банкиров. В уютном уголке главного клубного зала, устланного прекрасными, зеленого оттенка коврами, расположился Тор. Он неторопливо попивал пузырящийся красный напиток и смотрел в окно.
Его взор привлекли росшие на противоположной стороне улицы каштаны, начинавшие пробуждаться после зимних месяцев. Голые ветки, покрытые красноватыми набухшими почками, тихонько стучались в сделанные в форме иллюминаторов окна "Ле Бато", бывшей студии Пикассо в Париже. Склонившееся к закату солнце вызолотило пыльную поверхность оконных стекол.
Тор сверился с часами, отпил из бокала еще несколько глотков и посмотрел на дверь. В нее как раз в этот момент вошел мужчина в сером с искрой костюме. Осмотревшись и заметив Тора, он сразу направился к нему и сел за его столик.
- Прошу извинить за опоздание - надеюсь, оно вас не очень обеспокоило, - сказал он Тору. - Что вы пьете?
- Кассис и соду, - отвечал Тор.
- Мне виски со льдом, - сказал вновь пришедший подлетевшему к столику официанту и, обращаясь к Тору, он продолжил:
- Все уже практически готово. Нам нужна лишь ваша подпись на некоторым бумагах, и мы становимся вашими преемниками.
- Боюсь, вы кое о чем забыли, - возразил Тор, глядя на блики солнечного света, игравшие на стеклах очков в золотой оправе собеседника. - Так, ерунда, связанная с выплатой денег.
- А по-моему, вы ошибаетесь, - холодно отвечал Лоренс. - Вот, взгляните, мы перекупили все ваши бумаги, и теперь займы принадлежат нам. Технически мы являемся отныне владельцами острова с помощью этой операции. Вы сможете получить облигации, которые обеспечивали займы, когда подпишете эти бумаги.
- Понятно, - отвечал Тор, начиная испытывать раздражение от ослеплявшего блеска очков Лоренса. Он подождал, пока принесший виски официант снова удалился, и спросил:
- А как же насчет тридцати миллионов за комиссию? Как бы то ни было, вы приобретаете доходный процветающий бизнес, а не просто кусок скалы с видом на море.
- Мы изменили свое мнение, - отвечал Лоренс. - Ведь так или иначе ваши действия находятся на грани законности. В любой момент, как только станет ясно, что его стоимость возросла, на остров может начать притязать одна из трех соседних стран. Они попытаются подмять ваш бизнес под себя. Нам прекрасно известны подобные инциденты в прошлом. Кроме того, нет уверенности, что приобретенное у вас предприятие будет процветать по-прежнему. Но для того, чтобы ускорить события, мы, как кредиторы, согласны заплатить один миллион наличными, чтобы не устраивать публичных скандалов. Кроме того, мы не станем требовать с вас предварительной проплаты процентов, на которую вы согласились, подписываясь под своими займами.
- Один миллион против тридцати - мне это не напоминает торговлю, - возразил Тор с холодной яростью. - Ваше предложение неприемлемо.
- Это не предложение, - сказал Лоренс, допивая виски. - Это окончательное условие. По-моему, одного миллиона более чем достаточно, чтобы вы без задержки осуществили передачу острова. Одна ваша подпись - и дело с концом.
- Мне очень жаль, - сказал Тор с улыбкой. - Но в свете изменившихся обстоятельств я не имею достаточных полномочий для принятия окончательного решения. Вы должны были известить меня заранее. Я прибыл в Париж лишь в качестве юриста, полагая, что вы намерены просто довести до конца сделку. Однако главный инвестор, которого я представляю, не имеет ни малейшего понятия о том, что вы нарушили предварительную договоренность.
- О каком нарушении вы говорите, это самый обычный бизнес, - отвечал Лоренс. - Мои коллеги намерены взять под свой контроль ваше предприятие не более чем через неделю. За это время вы должны уговорить своего инвестора, иначе, если попытаетесь что-то предпринять по поводу своих займов, мы наложим руки на вашу собственность.
Тор понимал всю бессмысленность напоминания, что их займы обеспечиваются вовсе не островом или их бизнесом. Лоренс не дурак, он уже наверняка обратил внимание на облигации с правом отзыва и на то, что до сих пор не предпринимались попытки их выкупа. Учитывая требование Тора как можно быстрее заключить сделку, нетрудно догадаться, что Тор, пока не продаст остров, не имеет возможности выкупить облигации и погасить заем. Ему необходимо время, чтобы обдумать ответный ход.
- Я веду речь о единственном инвесторе, хозяине и вдохновителе нашего предприятия, - с улыбкой заверил он Лоренса. - Если бы вы смогли продлить свою командировку, хотя бы, скажем, до тридцать первого марта, возможно, за это время я успел бы все обсудить и прийти к некоему соглашению по поводу новых условий.
- Очень хорошо, - пробурчал Лоренс, поднимаясь со своего стула. - Но учтите - ни единым днем позже. Кстати, кто этот ваш владелец? Я впервые о нем слышу.
- Это баронесса фон Дамлих, - отвечал Тор. - Наверное, вы могли счесть ее поведение несколько вызывающим, но кто знает, что будет с нами завтра?
СУЕТА ВОКРУГ АКТИВОВ
Деньги подобны репутации - их легче создать, чем сохранить.
Сэмюзль Батлер. Путь всякой плоти
Я была уже дома и переодевалась после работы, когда позвонил Тавиш.
- Привет тебе, о мой далекий босс, - приветствовал он меня. - Как дела в Бэнкс, все склоки и интриги, как и прежде?
- Считай себя счастливчиком, погруженным в нирвану, - отвечала я. - А как поживает мистер Чарльз?
- Он поживает, неусыпно следя за судьбой наших инвестиций, большое спасибо, - сказал Тавиш. - Я не говорил тебе, что на прошлой неделе были отозваны некоторые из тех облигаций, о которых предупреждал доктор Тор. Но они так и не обратились к нам за помощью. А теперь, похоже, их планы и вовсе изменились.
- Как ты об этом узнал? - поразилась я. Ведь сама я слыхом не слыхивала ни о ком из них почти десять недель, словно провалились сквозь землю.
- Они, как всегда, стараются действовать под покровом тайны, - пустился в объяснения Тавиш, - но я все же получил зашифрованное сообщение от Перл: не ожидая твоего ни "да", ни "нет", она просто выслала тебе билет до Греции в один конец.
- Прости, не поняла?
- Перл передала сюда, мистеру Чарльзу, целый пакет информации: время, расписание, деньги, билеты, инструкции - всего по телефону не перескажешь. Ты должна отправиться в путь в будущую пятницу. И не вздумай возражать, что не можешь взять отпуск. Я ведь имею доступ к твоему персональному файлу. К тому же ни я, ни Чарльз, ни Бобсей больше не нуждаемся в том, чтобы ты стояла на страже наших интересов. Правда, мистер Чарльз мало что от этого выигрывает, зато я получил такой приз, о котором и не мечтал! Хочешь верь, хочешь нет, но доктор Тор передал мне приглашение на работу в его собственной фирме! Он утверждает, что блестяще составленные мною программы спасли ему жизнь в ту ночь в информцентре, хотя сам я в это не верю. Вы понимаете, мадемуазель Бэнкс, что сбываться самые дикие фантазии и что всем этим я обязан исключительно вам!
- Ох, Бобби, не стоит благодарностей. Конечно, я расположена к тебе. Но Тор ни за что в жизни не стал бы брать тебя на работу, если бы не думал так, как говорил. Так что благодари сам себя, а не меня, и прими мои поздравления! Интересно, с чем связана такая срочность вызова? - спросила я. - Ведь они ни разу не удосужились позвонить мне в течение нескольких месяцев. Я уже начала думать, что этого и не стоит ожидать раньше, чем Тор заявит, что выиграл пари. - И подумала, что мое желание выиграть пари неизбежно отступило на задний план после того, как произошло между нами.
- Кто его знает, почему он не звонил? - беззаботно отвечал Тавиш. - Может быть, они уже выиграли пари?
Я как-то об этом и не подумала. И Тавиш прав, здесь я больше не нужна. Я чуть не свихнулась, прошерстив все до одной системы, пытаясь раздобыть какие-нибудь материалы, связанные с Лоренсом. Но, кроме той несчастной записки, так ничего и не нашла. Хотя эта самая "стоянка" и могла быть нелегальной. Имея на руках одну-единственную записку, я не могла пока доказать, что именно он подталкивает банк на участие в своих играх. Не могла я и проконсультироваться по этому вопросу с Тором, поскольку вообще не знала, где он и что с ним. Поблагодарив Тавиша за звонок, я повесила трубку и застыла в задумчивости. Потом поднялась, выключила в квартире свет и стала размышлять.
Я прекрасно понимала, что меня тревожит. Спустя четыре месяца после той ночи в опере я снова сижу здесь в одиночестве и смотрю вовсе не на голую стенку напротив - нет, я смотрю на руины собственной жизни. Я ограбила пару банков, помогла в создании скорее всего нелегального государства, не говоря уже о незаконном проникновении в святая-святых финансового бизнеса. Я разнесла в клочья свою карьеру и переспала со своим лучшим другом, наставником и соперником, который после трех месяцев пребывания в неизвестности вдруг позвал меня к себе. Ощущение было такое, словно сама жизнь нанесла безжалостный удар. И если это именно те волнения и переживания, которые постоянно пыталась навязать мне Джорджиан, то благодарю покорно, предпочту вернуться в белоснежную утробу сотворенного мною убежища, которое Тору угодно было именовать мавзолеем. По крайней мере я была уверена, что в нем безопасно.
Понимала я и то, что сожалеть о содеянном слишком поздно, обратного пути нет, несмотря на то, что совсем не знала, как себя вести с Тором, когда я наконец доберусь до Греции. Судя по всему, пари я проиграла. Тавиш сказал, что эти облигации отозваны, но никто не отозвал меня. Абсолютно ясно, что Тор попросту не нуждается в услугах со стороны конкурента.
И все же самым худшим во всей этой мешанине мыслей и чувств было ощущение того, что из-за проклятого пари я потеряла все, что прежде составляло основу моей жизни. Она была сметена в одно мгновение, и в ней не осталось ничего, кроме Тора и билета на самолет в Грецию. Я еще долго сидела в темноте, а потом достала из стоявшей передо мною хрустальной шкатулки спичку и зажгла ее. Глядя, как она медленно сгорает в темноте, представляла себе пылающий мост. И лицо мое осветилось улыбкой.
Нос нашего катера рассекал кристальную поверхность моря, чьи сверкавшие на солнце волны, словно драгоценные ленты, оплетали редкую цепочку скалистых островков. Но вот они остались позади, и над нами выросла темная остроконечная громада Омфаллоса. Его зазубренные лавовые утесы сверкали мириадами бриллиантов, когда их покрывали брызги от волн, разбивавшихся о подножие скал.
Вдоль берега выстроились в ряд стройные кипарисы, На фоне белых домишек, толпившихся возле пристани, их силуэты казались нарисованными углем. Пристанью являлся небольшой каменный мол, выдававшийся в море. Под его защитой расположилось множество рыбачьих лодок, выкрашенных в яркие красные и синие тона. Волны молчаливо облизывали камни на молу.
Когда нос катера мягко уткнулся в причал, я увидела Лелию. С большого камня возле самого мола она махала мне руками, зонтик развевался на ветру. Ее цветастое муслиновое платье с широкими рукавами, каштановые завитки волос, обрамлявшие лицо, корзина с цветами, стоявшая на краю мола, - все это показалось мне настолько прекрасным, что я едва удержалась от слез умиления.
- Таракая! - воскликнула она, награждая меня русским медвежьим объятьем, как только спустили сходни и я оказалась на берегу. - Я так беспокоилась, что ты не приедешь!
- Ну что ты, я не могла не приехать, - отвечала я. До меня донесся приторный аромат ее цветов. Мне хотелось сию минуту увидеть Тора.
- А где все остальные? - поинтересовалась я.
- Все трудятся - ту ле мин. Зорзион, она здесь, делает снимки острова. Она сочла его таким красивым, она не могла устоять. Перл делает нам деньги, как и всегда. А прекрасный Золтан во Франции.
- Во Франции? - не поверила я своим ушам. Значит, Тор заставил меня сломя голову мчаться в такую дель, а сам сидит во Франции? - Ну что ж, давай отправим в отель мой багаж и посмотрим, что поделывают наши девочки.
- Нет отель, - сообщила мне Лелия, сияя улыбкой счастливого собственника и увлекая меня за собою. - У нас есть шатд - замок, - тараторила она, в то время как я ковыляла по мостовой, стараясь не попадать каблуками туфель в щели между камнями, - и я сама там все украсила. Это бесподобно.
Мы миновали маленькую деревушку с домиками, беленными мелом и увенчанными красными остроконечными крышами, и принялась карабкаться по извилистой пыльной тропке, опоясывающей гору. Наша рахитичная лошадка, по словам Лелии, часть местного национального богатства, судя по всему, прекрасно знала дорогу. Она уверенно двигалась куда хотела и с той скоростью, с какой хотела, между зарослей серебристых олив, обступавших маленькие звонкие ручейки, то и дело пересекавшие тропинку. Повсюду буйно пробивалась весенняя растительность. Это были и дикие ирисы, и барвинки синего, пурпурного и желтого оттенков, подмигивавшие сквозь темную зелень сочной листвы, и Бог знает какие еще цветы и травы. Нам очень повезло, что ни одно из этих маленьких чудес не попало на фотографии в рекламном проспекте, иначе дело не обошлось бы тринадцатью миллионами долларов, за которые сторговала остров Лелия.
Взобравшись на вершину, возле самого кратера вулкана, на высоте около двухсот футов над водой, мы смогли окинуть взглядом суровые зазубренные черные склоны, вздымавшиеся над сверкающей поверхностью моря, которая была такой яркой в этот час, что показалась мне сработанной из одного невероятных размеров аквамарина. Даже с такой высоты я смогла разглядеть сквозь кристально чистую воду стайки ярко окрашенных рыб, двигавшихся вдоль берега. А на противоположном краю кратера расположился замок.
Лелия ничуть не преувеличивала, называя его именно так. Цитадель из грубо обтесанных камней охристого оттенка окружала зубчатая стена, защищавшая внутренний двор. Лелия сказала, что замок построен властителями Венеции в шестнадцатом веке, чтобы защищать пролив между Турецким побережьем и остальными, более густо населенными островами архипелага. И хотя прошлое замка ныне представляло собою сплошную загадку, похороненную под прахом минувших веков, Лелия была уверена, что Гримани - род могущественных Венецианских дожей - должны были провести свои годы в ссылке именно в этом месте.
Когда мы наконец добрались до замка и смогли взглянуть на море с другого края кратера, оказалось, что твердыня буквально нависает над обрывом, а единственное узкое окно, прорубленное в стенах цитадели, обращено в сторону моря.
Стоило нам снять с лошадки мой багаж, как она резко развернулась и моментально скрылась из виду.
- Наше транспортное средство дало деру! - вскричала я, пускаясь было в погоню.
- Ах, она просто возвращается домой, - со смехом заверила меня Лелия. - Она всегда возит багаж туристов и обучена, как голубь, возвращаться домой.
Домой? Внезапно я ощутила себя одинокой, покинутой, заброшенной черт знает куда, на самый край земли.
Лелия так и светилась от радости, что может угостить нас тушеной бараниной и пловом, которые с гордостью выставила перед нами на массивном каменном столе.
Перл помогала ей в хлопотах, а Джорджиан сидел спиною к нам на парапете, делая снимки заката над морем.
Лелия поставила принесенные цветы в находившиеся здесь же каменные урны, а в каждую щелку каменных стен воткнула восковые свечки.
Перед нами раскинулось море, окрашенное в свете умиравшей зари во все оттенки красного: от едва различимого розового до густого кровавого. С наступлением вечера ощущалась сырость, но теплые язычки свечей в освещенном ими янтарном кругу, словно хранили для нас тепло уходившего дня. Я поплотнее закуталась в тяжеленный свитер из чистой шерсти, который одолжила мне Лелия, и подошла к Джорджиан.
- Это так прекрасно, - сказала я. - Мне бы хотелось навсегда остаться здесь и позабыть обо всем на свете.
- У тебя это прекрасно получится, - вмешалась подошедшая сзади Перл, - как только ты впервые искупаешься в здешних водах нагишом.
- Или как только отправишься по нужде, - подхватила Джорджиан. - После долгих усилий, когда ты утомишься сидеть, свесив задницу над краем обрыва над водой.
- Пожалуйста! - вскричала Лелия. - Это уже не спор о романтике! Хватит, мадам ла фотограф. Мы должны съесть этот обед, что я приготовила для вас, или нет?
Джорджиан сползла со стены, на которой сидела, подметая камни своим расшитым гладью кафтаном (Лелия была облачена в такое же изделие ярко-синего, а Перл - конечно же, изумрудно-зеленого цвета), и вот мы все собрались вокруг каменной глыбы, служившей столом. Лелия разлила вино в бокалы на тонких ножках. Я занялась салатом, пока Перл произносила речь.
- Завтра я покажу тебе, чего нам удалось достичь. Тор вернется часам к десяти, хотя мы ждали его сегодня. Но он позвонил в офис, единственное место, снабженное средствами связи, и сказал, что случилась небольшая неувязка, с которой надо срочно разобраться.
- В Париже? - уточнила я.
Могу заверить, что я испытывала нечто большее, чем легкое разочарование. Ведь стоило ему щелкнуть пальцами, и я помчалась сломя голову на край земли, а он меня не только не встретил, но и вообще отсутствует. Но Перл истолковала тон моего вопроса совершенно по-иному.
- Я уверена, что его опоздание не связано ни с чем серьезным, - принялась она меня успокаивать. - У него все просчитано от начала до конца. Я убедилась в этом за те месяцы, что проработала вместе с ним. Хочу тебя поблагодарить за то, что ты отправила меня для участия в этой финансовой авантюре. Я нигде не смогла бы всего за два месяца приобрести такой опыт. Это в корне, думаю, изменит мою жизнь. Когда вернусь, я смогу пройти в огонь, и воду. Немногим счастливчикам представляется подобная возможность.
- Итак, ты все же собираешься вернуться? - ехидно спросила я. - А мне-то казалось, что вы так очарованы здешней идиллией, что готовы остаться на острове до конца дней своих.
- Не совсем, - отвечала Перл, заговорщически подмигивая Лелии. - Все мы можем предстать перед лицом грубой реальности несколько быстрее, чем рассчитываем.
Джорджиан вытащила меня из постели на рассвете - это ее любимое время, - чтобы я могла полюбоваться на восход солнца.
Она безжалостно прервала мой сон на соломенном матрасе, служившем постелью для обитателей замка, и не успела я даже продрать глаза, как напялила на меня необъятных размеров кафтан и поволокла по выщербленным ступеням.
- Кофе, - туго соображая, пробормотала я, стараясь не скатиться кубарем вниз.
- Он тебе не понадобится, - утешила меня Джорджиан, беспардонно вытаскивая на яркий солнечный свет. - Посмотри, какой великолепный день! Ну разве твое сердце не начинает сильнее биться при виде этакого чуда? Разве это не вселяет в тебя радость от того, что ты просто существуешь?!
- Кофе сделает меня безумно счастливой, - тупо твердила я. - У меня глаза жжет, словно в них попал песок. По-моему, никому и в голову не придет разглядывать все это до завтрака.