Его дело размножаться, заниматься физическим трудом или охотиться, чтобы прокормить себя и свою семью, в крайнем случае, возводить жилища, потому как пещер на всех не хватает. Но ни в коем случае не мудрствовать, изобретая разные теории, ведущие род человеческий к вырождению и гибели.
На мой настойчивый стук в дверь пятьсот двадцатого номера мне опять ответила тишина. Однако я готов был побиться об заклад, что внутри кто-то есть.
– Илона, открывай! – Приблизив губы к двери, рявкнул я со всей дурью. – Это я, дорогая, Стив.
Ни привета, ни ответа. И тем не менее, тем не менее…
Весь во власти подозрений и дурных мыслей, я бросился к комнате, в которой обретались коридорные. Там находилась женщина в годах с краснощеким лицом сварливой кумушки.
– Здравствуйте! – выдохнул я. – Откройте, пожалуйста, пятьсот двадцатый номер.
– Мням-мням… Вы там живете? – спросила она, невозмутимо жуя булочку с кровяной колбасой.
– Нет. Там живет одна девушка. Она не откликается на стук в дверь. Боюсь, что ей плохо.
– Девушка… Буль-буль-буль… – Коридорная опрокинула в горло пластиковую бутылочку с "пепсиколой". – Не откликается… А может, она не желает с вами говорить?
– Может быть и так, – сказал я раздраженно. – Нужно проверить. Она очень больна, – соврал я, не моргнув глазом. – Вдруг, ей стало плохо. Если она умрет, то в этом будет доля и вашей вины, – пустил я в ход свой последний козырь.
Пардон – предпоследний. Не согласись эта старая курва открыть номер, я бы ее придушил. Не на всю оставшуюся жизнь, а чуть-чуть, ненадолго, – чтобы забрать у нее запасной ключ от номера.
Ей повезло. Она с неохотой кивнула неопрятно причесанной головой с крашеными волосами и встала.
Похоже, только эта коридорная не знала о моих особых отношениях с главным администратором "Юбилейной". Иначе она бежала бы впереди паровоза. При всем том, у Галюни характер крутой.
Ну да ладно, фиг с ней, с этой любительницей кровяной колбасы…
– Девушка, к вам пришли, откройте! – взялась выстукивать и старая грымза.
– Зря стараетесь, – сказал я нетерпеливо. – Доставайте ключ.
– Это незаконно… – недовольно буркнула коридорная, но подчинилась – наверное, вспомнила о "болезни" Илоны.
Дальнейшее произошло настолько неожиданно, что я – каюсь! – едва не дал деру. (Вот только куда – это вопрос). Как только дверь отворилась, из номера, как черт из табакерки, выскочил человек в маске и с пистолетом в руках. Коридорную он сбил с ног, а я шарахнулся в сторону с похвальной быстротой.
Не обращая на нас ни малейшего внимания, человек в маске бросился к лестнице и исчез с нашего поля зрения.
– Шо цэ було!? – трагическим шепотом спросила коридорная, поднимаясь на ноги.
С испугу она перешла на украинский язык.
– Узнаем… – бросил я и ворвался в номер.
Илона лежала на кровати со связанными руками и кляпом во рту. Я освободил ее от пут и брызнул в лицо водой.
Она открыла глаза и, увидев меня, радостно прошептала:
– Сти-ив…
– Что стряслось!? – спросил я, помогая ей сесть.
– Нужно звать милицию! – наконец прорезался нормальный голос у коридорной. – Это вор!
– Нет! – воскликнула Илона. – Не надо никого звать. Я не хочу, чтобы меня допрашивали в милиции.
Иначе я не уеду из этого города до зимы.
– Вам понятно? – спросил я у коридорной. – Барышня не хочет, чтобы эта история получила огласку. – С этими словами я дал ей двадцать долларов. – И чтобы ни гу-гу! – Для большей убедительности я приложил палец к своим губам. – Ничего не было, вам это приснилось. Все ясно?
– Не очень, – буркнула коридорная, с жадным вниманием разглядывая двадцатку, на которой был изображен один из американских президентов. – У нас с этим строго… Могут и с работы вытурить. Надо доложить директору.
Однако! У престарелой дамы аппетит – будь здоров. Для нее и двадцать баксов уже не деньги. Я с решительным видом сунул ей в руки еще десятку и спросил:
– Достаточно, чтобы избавить вас от ненужных воспоминаний?
– Ну-у…
Женщина дрожала от радостного возбуждения, но все еще пыталась изображать недовольство.
– Ладно, коли так, тогда докладывайте, – сказал я с деланным безразличием. – Порядок прежде всего.
Верните деньги… – Я протянул руку.
Крепко зажав доллары в кулаке, коридорная шарахнулась от меня, как от прокаженного.
– Я согласна! – воскликнула она. – Можете не сомневаться, все буде в ажуре.
– Надеюсь. Смотрите – чтобы ни пара с уст. А теперь оставьте нас.
Женщина поторопилась выскочить из номера. Ишь ты, где и прыть взялась…
– Так что тут стряслось? – спросил я, поворачиваясь к Илоне. – Ты в норме?
– Почти… Я хочу выпить. Достань из холодильника бутылку. Нет, не шампанское, – коньяк.
Да, выпить и мне не мешало бы… Я разлил коньяк по стопкам и с удовольствием опорожнил свою. Илона без колебаний последовала моему примеру.
– Еще? – спросил я.
– Еще…
Мы снова отдали должное янтарному напитку. Бледное лицо Илоны постепенно приобретало свою обычную окраску. Я облегченно вздохнул – слава Богу, она жива, здорова и даже не изувечена. По всем признакам в номере явно был не насильник, а потому мой вздох имел под собой весьма серьезную основу.
– Что ему от тебя надо было? – спросил я, когда наши рюмки показали дно. – И вообще – расскажи, как все случилось.
– Я мало что помню. В дверь постучали, мужской голос сообщил, что он гостиничный электрик – мол, нужно заменить неисправную розетку; ну я и открыла. А он меня прямо с порога… Так быстро ударил, что я не успела и глазом моргнуть.
Она потрогала шею и болезненно поморщилась.
– Ну-ка, что там у тебя. Дай посмотрю.
Она безропотно подчинилась, и я увидел небольшой синяк с левой стороны шеи, почти за ухом. Понятно.
Бил профессионал, ребром ладони. Такой удар может вырубить человека надолго, если не навсегда. Все зависит от его силы и точки приложения.
– Он что, ударил сразу? – спросил я с сомнением.
– Ага. Я потеряла сознание… мне так кажется. Я была как в тумане.
– Ну, а что было потом?
– Потом? Я почти ничего не помню.
Она подняла на меня взгляд и, наверное, что-то прочитала в моих глазах.
– Нет, нет, он ничего такого мне не сделал! – по-своему истолковала мой немой вопрос Илона. – Честно.
– Откуда ты знаешь? Ведь ты была без памяти.
– Ты не женщина, тебе этого не понять, – отрезала Илона. – Откуда знаешь, откуда знаешь…
– Все, все, вопрос с повестки дня снимается. В холодильнике есть лед?
– Кажется, есть.
Я быстро соорудил ей холодный компресс на шею. Она была трогательно податлива и терпелива.
Неужели мне удалось проникнуть через ее холостяцкую кожуру? "А если это любовь?" – вспомнил я название какого-то очень старого фильма.
Чур меня! Не нужно путать любовную интрижку с настоящим чувством. И уж тем более я не мог представить рядом с собой Илону.
Я не сомневался, что если она узнает об измене мужа, то хладнокровно зарежет его, как цыпленка. При этом мне вспомнился инцидент в ресторане, когда она без малейшего колебания огрела буяна по голове бутылкой. Могла ведь и убить.
Интересно, чего это она такая тихая сейчас? Ну прямо лапушка. Может, и правду говорят, что женщине время от времени нужна трепка? Тогда она ненадолго превращается в кроткое и слабое создание, – как это и задумал Творец – которое хочется лелеять и любить.
Пока я все это думал, мои глаза осмотрели номер. Похоже, его обыскивали. Притом, особо не церемонясь.
Везде валялись разбросанные вещи, чемодан был открыт, явив миру целую коллекцию нижнего женского белья, а тумбочка лежала на боку.
– Посмотри, не пропало ли у тебя что-нибудь, – предложил я Илоне.
– У меня нет ничего особо ценного. Подай, пожалуйста, мою сумочку. В ней деньги и паспорт.
Документы оказались на месте, чего нельзя было сказать о деньгах. Они испарились. Илона с потерянным видом вертела сумочку в руках, а я делал вид, что ищу содержимое ее кошелька – заглядывал во все укромные уголки и даже под кровать.
– Что мне теперь делать? – жалобно простонала Илона.
– Надо выпить, – сказал я решительно.
Это было самое разумное предложение в данной ситуации.
Мы выпили. Илона даже не стала закусывать, хотя у нас был лимон, порезанный на дольки. Она была такая несчастная, что мое сердце дрогнуло, и во мне проснулся джентльмен. Давно не видались… черт бы тебя побрал, подумал я о нем мельком, но сказал то, что он нашептывал мне на ухо:
– Насчет денег не волнуйся. Все твои расходы я беру на себя.
– Да? – оживилась она.
"Нет!!! – испуганно завопил где-то внутри меня рубаха-парень Стив Войцеховский. – Ты что, с ума сошел!?
Женщине пустить мужика по миру – раз плюнуть".
Но Илоне ответил джентльмен и душка, писатель Стив Лукин:
– Конечно. Держись, лапуля, я с тобой.
Моя последняя фраза была немного напыщенной, и в тоже время жутко попахивала нафталином. Вот идиот, подумал я беспомощно. Снова, дружочек, ты вляпался со своей дурацкой простотой, которая хуже воровства.
– Помоги мне встать, – попросила меня Илона.
Я помог. И даже проводил ее к двери туалетной комнаты. Дальше меня не пустили. Спустя какое-то время Илона появилась умытая и немного посвежевшая. Но на ногах она держалась слабо.
– Я полежу… – сказала она. – Извини, мне не совсем хорошо…
– Может, врача вызвать?
– Еще чего! К завтрашнему утру я оклемаюсь.
– Тебе принести поесть?
– Не надо. Я хочу спать. Ты иди…
– А если тебе вдруг станет плохо?
– Не станет. Я уверена. Это нервы. До меня только сейчас дошло, что могло со мной случиться, если бы не ты… – Она вздрогнула. – Стив, я тебе так благодарна…
Губы Илоны раскрылись, как два алых бутона, и я не сдержался – нагнулся и поцеловал ее. А затем, чтобы не усугублять ситуацию, вымелся из номера, будто за мной гнались.
Поужинав в буфете, – в ресторан идти перехотелось – я возвратился в свой номер и позвонил Галюне, наконец, вспомнив слова ее подчиненной.
– Привет! – сказал я в трубку. – Чем занимаешься?
– Стив! – возопила на другом конце провода Галюня. – Где тебя носит!?
– А в чем дело?
– Я тебя обыскалась.
– Зачем? Чтобы пожелать мне приятных сновидений?
– Перестань шутить! Сегодня снова приходил человек из "конторы". Признайся, что ты натворил?
– Пока ничего. Но все возможно. А гэбисты должны быть начеку. Это у них называется профилактика. И кстати, хватит об этом распространяться по телефону. А то мы тут с тобой болтаем, а дяденька в сером костюмчике где-нибудь сидит и пишет наш разговор на магнитофонную ленту. Так сказать, для истории.
Тебе понятно?
– П-понятно…
Бедная Галюня! На фиг ей такой "подарочек" в лице Стива Войцеховского – старого друга и одноклассника, а ныне постояльца гостиницы? Надо как-то ограничить с нею контакты, иначе и ее могут начать теребить.
– В общем, Галюня, спи спокойно. Завтра встретимся и поговорим.
Все, отбой. Только теперь я почувствовал, что смертельно устал. Запасы адреналина исчерпались, и я ощутил себя старой развалиной. Вдруг разболелась раненная нога, затем начало стучать в виски и зашумело в голове, а потом на плечи будто упал груз весом с полтонны.
У меня все-таки хватило сил, чтобы забаррикадировать входную дверь и вернуться обратно к кровати. Я нырнул в нее, как в омут, и отрубился где-то на самом его донышке, куда не долетали ни звук, ни свет, ни даже сновидения.
Глава 14
Нельзя сказать, что проснулся я бодрым и веселым, хотя погода за окном была по-прежнему летней, – то есть, отличной – а утро проклюнулось и вовсе чудесное.
Я не стал долго залеживаться в кровати, потому что твердо решил отправиться на рандеву с отшельником, который жил возле Медвежьего брода. И сегодня в этом мероприятии мне не должны были помешать никакие причины.
Первым делом я позвонил Самуилу Абрамовичу. Домой. Мне ответил заспанный блеющий голос:
– Святые угодники! Кто это в такую рань?
– С добрым утром! Самуил Абрамович, мне нужна одна из моих машин.
– А, это вы…
Похоже, он узнал меня моментально, потому что сон у него как рукой сняло.
– Зачем вам машина?
– Что за нескромный вопрос? И вообще – имею я право покатать девочек на собственном лимузине или нет!?
– Да, да, имеете, – поторопился ответить Самуил Абрамович. – Но документы…
– Мне они пока не нужны. Вы просто позвоните охране и скажите, что у машин новый хозяин. И сообщите им мои паспортные данные. Кстати, свой "мерс" из гаража вы уже забрали?
– Кгм!.. – с некоторым смущением прокашлялся Самуил Абрамович. – Да, забрал.
– Так мы договорились?
– Я уже звоню…
Телефон сыграл "отбой", а я, быстро побрившись и приняв душ, потопал к Илоне. Несмотря на раннее время – часы показывали начало восьмого – она уже не спала и даже вырядилась по-походному; то есть, на ней были брючный костюм из тонкой джинсовой ткани и сиреневая майка с картинками.
– Как твое здоровье? – спросил я, принюхиваясь; по-моему, от нее попахивало спиртным.
– Отлично, – весело ответила Илона и потянулась за бутылкой. – Выпьешь?
– Рад бы, но не могу.
– Почему?
– Сегодня я должен сесть за руль. А мне уже рассказывали, что если мои земляки, хохлы-гаишники, сцапают водилу с запахом перегара, то пиши пропало. Семь шкур сдерут, без штанов оставят; и не только выдоят, но и вымя оторвут. Тут автоинспекция так и называется – ДАИ. Дояры, хреновы… Поэтому я лучше зайду в буфет и выпью там минералки. Не хочешь пожевать за компанию?
– С удовольствием. Я здорово проголодалась.
– Тогда вперед…
Буфет только открылся, повара еще ничего не успели толком приготовить, а потому нам пришлось довольствоваться сухим пайком – бутербродами и овощным салатом.
Илона уминала за обе щеки харчи со скоростью и производительностью камнедробилки. Глядя на нее, я невольно подумал: "Эге, милочка, с таким аппетитом тебя легче убить, чем прокормить".
– Держи деньги, – достав портмоне, сказал я, когда мы закончили с завтраком. – Здесь сотка "зеленью".
Хватит на обратный билет, на мелкие расходы и хороший обед в вагоне-ресторане.
– Как, мы больше не увидимся? – Илона поскучнела.
– Все зависит от тебя. Сегодня я занят. Мне нужно совершить небольшое путешествие. Если не уедешь, то мы встретимся вечером. Впрочем, я не думаю, что тебя здесь что-то держит…
– Это уж позволь мне решать, – отрезала Илона. – Я поеду с тобой. Мне одной скучно. И вообще – мне спешить некуда. А здесь такие потрясные места… и воздух чистый. Почему не отдохнуть недельку? Что касается денег, то ты не переживай, я отдам. Мне пришлют. И не спорь – я еду!
Вот те раз! Началось…
Говорила мне мама, не связывайся, сынок, с эмансипированными девушками. Для них мужчина – имя прилагательное, седло, на котором есть приятная возможность удобно устроиться и при необходимости можно без особых сожалений выбросить.
Да, да именно седло, а не конь, потому что последний – существо одушевленное. А современные женщины (по крайней мере, многие) признают наличие души только у себе подобных.
Я тяжело вздохнул и сказал:
– Ну, коли так… Вольному воля. Только не обижайся, если у тебя будут неприятности. И не говори, что я об этом не предупреждал. От меня лучше держаться подальше.
– Почему?
– Потому что, когда я родился, мое везение у кого-то гуляло на именинах.
Я не мог рассказать ей всю правду. Потому что и сам не знал ее до конца. Да и зачем? Лишние знания очень обременяют человека, в особенности женщину.
– Я вижу, ты большой любитель говорить образно, – сказала Илона не без ехидства.
– Такая профессия… – буркнул я себе под нос.
– Что ты сказал?
– Ничего. Тебе послышалось.
– Так мы едем или нет?
– А куда тебя денешь? – Я кисло ухмыльнулся. – Едем. Собирайся.
– Я уже…
В этот момент я с некоторой долей обреченности думал: "Пусть едет. Может, отшельник при виде симпатичной молодухи сломается. Гляди, расчувствуется, растает и выложит мне все, как на духу…" Но когда мы уже сидели в такси, которое везло нас за город, к теперь уже моей (ладно – почти моей) даче, мне в голову пришло продолжение этой мысли: "Дурень думкой богатеет".
Охрана встретила меня доброжелательно. Самуил Абрамович выполнил свое обещание и предупредил парней о моем желании. Один комплект ключей от гаража он отдал мне сразу, при первой встрече, так что проблем с воротами у меня не было.
Я решил взять "волгу". На наших дорогах (а я должен был ехать по проселку) капризные импортные тачки ломаются на раз. А мне было жаль СВОЮ "ауди". Я неожиданно почувствовал себя злостным частником, чего раньше со мной не случалось.
Оказывается, человека могут портить не только большие деньги, которые находятся в кармане, но и те, что существуют в его маниакальном воображении…
Подняв капот "волжанки", я от приятной неожиданности присвистнул – ай да Зяма! Из железного чрева машины на меня воззрился мощный импортный двигатель, работающий на дизельном топливе.
Похоже, и ходовую часть "волги" тоже усилили, но я уже не стал лезть под машину, чтобы проверить свое предположение.
Я лишь заполнил бак по горловину (в гараже стояла бочка с качественным дизтопливом) и подкачал колеса.
Кроме того, на всякий случай, я положил в багажник небольшой топор, похожий на индейский томагавк, саперную лопату и полную канистру с горючим. Ведь там, куда мы с Илоной должны были ехать, заправки нас явно не ждали; так же, как и хорошие дороги.
"Волга" шла, как боевая машина пехоты – быстро и мощно. Мотор работал бесшумно, нигде ничего не скрипело и не тарахтело, а встроенный импортный кондиционер приятно охлаждал наши разгоряченные тела – солнце уже вскарабкалось достаточно высоко и начало припекать.
На всякий случай я постарался недолго светиться на автотрассе, и при первом же удобном случае свернул на проселок. Дальше мы ехали мимо бывших колхозных полей, пока не спустились в обширную долину.
За долиной начинались леса. Раньше они подступали к самому городу, но теперь от них там остались лишь приятные воспоминания в виде небольших рощиц и обширного парка на окраине.
– Ах, какая красотища! – восхищалась пейзажами возбужденная Илона.
Похоже, и впрямь наше путешествие пошло ей на пользу. Она вдруг на глазах стала превращаться в обаятельное существо, буквально брызжущее энергией. Это было сродни чуду – видеть, как из невзрачной куколки вдруг вылетел прелестный мотылек.
Нет, нам, мужикам, никогда не понять женщин…
Мне приходилось бывать в районе Медвежьего брода. Но это было очень давно, еще в детстве. Однако, как ни странно, дорогу туда я не забыл. Правда, теперь она виделась мне по-иному, да и детали пейзажа изменились.
Почему брод назывался Медвежьим, про то официальная история умалчивает. В наших краях медведи отродясь не водились. По крайней мере, последние двести лет.