Ресторан был построен еще в застойные времена не без содействия со стороны первого секретаря обкома партии. Он был не стар и любвеобилен, а потому нередко приезжал сюда со своими пассиями и друзьями, чтобы хорошо кутнуть. На чем и погорел, когда в верхах решили, что он слишком много взял себе власти и самостоятельности.
Первому инкриминировали порочащие честь коммуниста связи, и не только с девицами сомнительного поведения, но и с торгашами, у которых всегда рыло в пуху, и быстренько спровадили его… в Киев, на должность министра какой-то промышленности.
Ценными кадрами тогда не разбрасывались…
Внешне ресторан практически не претерпел никаких изменений. Его лишь слегка подмарафетили снаружи и покрыли крышу финской металлочерепицей красного цвета.
Алик выбрал себе отдельный кабинет на воздухе. Сбоку от ресторана высоким плетнем была огорожена небольшая территория, типа открытой веранды, где столами служили огромные пеньки, а лавками – окоренные и лакированные бревна.
На вбитых в землю кольях плетня висели керамические кувшины, макитры и горшки, а вход в веранду – два резных деревянных столба, увенчанные перекладиной с языческим орнаментом, – украшал вышитый украинский рушник.
Имелись в наличии на веранде и несколько кабинок, закрытых от нескромных глаз все тем же плетнем, украшенным густой ширмой из вьющихся растений. В одном из таких "кабинетов" и окопался Алик со своей юной красоткой, которая годилась ему в дочери.
Мне немного подфартило – водитель остался сторожить машину на стоянке перед рестораном. Дело оставалось за малым – мне нужно было каким-то образом выманить Алика в лес, притом так, чтобы этого не увидел его шофер.
Задачка…
"Ниву" я загнал в заросли неподалеку от ресторана и стал мыкаться среди деревьев туда-сюда, в надежде найти выход из положения, испытывая при этом жестокие муки голода. К сожалению, у меня не хватило ума зайти в гастроном, когда я ехал от Чабри, и купить хотя бы кусок колбасы и булку.
А теперь мои ноздри жадно впитывали запахи ресторанной кухни, вызывая в желудке спазмы и нездоровое брожение.
Может, зайти в ресторан и поговорить с Аликом прямо там? Нельзя. Он пошлет меня куда подальше, и я уйду, как оплеванный. В ресторане я заметил несколько вышибал, да еще водитель со стволом… нет, силы чересчур неравны.
Неожиданно мне попался на глаза туалет типа сортир, как назвал его персонаж одного комедийного фильма.
Конечно, туалет был гораздо цивилизованней своего предшественника, построенного вместе с рестораном, в чем я и убедился, не постеснявшись заглянуть в этот благоухающий освежителем уголок для отправления естественных потребностей.
Туалет перестроили, отделав импортным кафелем, его кабинки, так же, как и унитазы, блистали явно не нашенской чистотой, а из крана умывальника – фантастика! – текла горячая вода.
Что ни говори, а нарождающийся капитализм все-таки несет народу пусть и не богатство, но привычку к европейскому комфорту – точно.
Это была идеальная ловушка. Я почему-то не думал, что Алик забежал в ресторан на минутку. А значит, через какое-то время ему приспичит по-маленькому. Житейское дело…
Устраивая засаду возле туалета, я едва сдерживал нервный смех, рвущийся изнутри. Черт побери! Ничто так часто не повторяется в жизни, как сюжетные линии литературных произведений и кинофильмов. Парадокс?
Ничего подобного. Просто мастер пера умеет аккумулировать ситуации, выстраивая из множественности одну единственную, которая идеально подходит ко многим случаям. Вот и я сейчас сидел в кустах возле туалета как великий актер Папанов в кинофильме "Бриллиантовая рука".
Задушив в зародыше приступ истерического смеха, я приготовился ждать. Одна радость – при всем том, туалетные запахи перебивали кухонные ароматы, и мне уже не так сильно хотелось есть.
Алик решил навестить отхожее место через полтора часа. На мою удачу, мужское отделение пустовало, поэтому я быстро зашел внутрь туалета и тихо подкрался к Алику со спины; он в это время справлял малую нужду в писсуар.
– Не шевелись, – сказал я на ухо остепененному медицинскому светильнику, который стал, образно выражаясь, стучальником – это если объединить слова "стучать" и "начальник". – И застегни ширинку, иначе всех баб распугаешь.
Для большей убедительности, чтобы он был покладистым, я приставил ему к спине отвертку, которую нашел в бардачке "нивы".
– Стив!?.. Ты что, с ума сошел!? – возопил Алик.
Но оборачиваться не стал; наверное, сразу и безоговорочно поверил, что в руках у меня ствол.
– Не ори. Тебя никто не услышит. А если все-таки услышат и прибегут на помощь, я с огромным удовольствием нажму на спусковой крючок. Я не убью тебя, можешь быть спокойным по этому поводу. Я лишь постараюсь попасть в хребет. Ты, как врач и хирург, должен знать, что из этого получится.
– Я не понимаю…
Алик невольно дернулся и я тут же поспешил его предупредить:
– Только без глупостей! Хочу тебе напомнить, что я служил в десанте. Так что всякие там штучки у тебя не пройдут. Пулю ты получишь в любом случае. А теперь выходи из туалета. Есть серьезный разговор… без свидетелей.
Алик заткнулся, обмяк и покорно поплелся впереди меня. Вскоре мы оказались возле "нивы". Я усадил его на сидение рядом с собой, и вскоре мы были в пяти километрах от лесного ресторана.
Я привез Алика в давно заброшенный гранитный карьер. Мне это место пришло на ум потому, что отсюда шло много дорог и дорожек. Все они поросли травой, но я хорошо знал, куда ведет каждая.
Когда-то городские пацаны играли здесь в "войну". В том числе я и Алик Логвиненко. Поэтому, когда он понял, где мы находимся, его холеное лицо стало белым, как мел. Он решил, что я привез его сюда для ликвидации.
Знает кошка, чье сало съела…
– Стив, ты, наверное, не в себе… – начал Алик, когда мы вышли из машины.
– Это ты определил как доктор? Или как человек с раздвоенным языком?
Я стоял напротив него, демонстративно засунув правую руку в карман – продолжал делать вид, что имею пистолет.
– Нет, ну бред, чистый бред! – У Алика дрожали губы, когда он это говорил. – Ты обвиняешь меня во лжи?
– Все, хватит ломать комедию! Ты здорово меня разочаровал, Банан. Нельзя считать человека лохом только потому, что он не доктор околовсяческих наук. Ты вложил меня по самое некуда. Помолчи! Я все видел и все знаю. Думаю, что приятельские отношения с Джабраилом не принесут тебе ничего хорошего.
– Ты… знаешь!?
– Чудак человек… Мы взрослые люди, Банан. У каждого из нас за плечами есть жизненный опыт. Пока ты резал трупы в анатомичке, я делал то же самое с живыми людьми. Поэтому и я в какой-то мере хирург.
Вот только мои "пациенты" почему-то никогда не выздоравливали. Так вот, прежде чем провести операцию, я просвечивал человека своим личным рентгеном. Увы, Банан, у тебя раковая опухоль доносительства.
– Можно я сяду? – спросил Алик; похоже, его не держали ноги.
– Садись, – ответил я.
Алик сел на гранитную глыбу в ржавых прожилках. Сам я остался стоять – так было проще следить за местностью и за Аликом. Я не боялся его, хотя он был достаточно крепким мужиком. Просто мне не хотелось калечить своего старого приятеля без особой нужды.
Что касается местности, представляющей собой обширную котловину с обрывами, ямами и небольшим озером посредине, то она дышала спокойствием и умиротворенностью. Паводки нанесли в карьер ила, в котором преобладал чернозем, и теперь дно котловины было изумрудно-зеленым от густой травы.
По берегам озера росли ивы и еще какие-то деревья – я уже подзабыл, как они называются. А гранитные обрывы живописно украшали разные вьющиеся растения; некоторые из них цвели. В общем, место было уютным и по-своему красивым.
– Зачем ты сюда меня привез, Стив? – спросил Алик.
Судя по румянцу на щеках, он постепенно начал приходить в себя.
– Я уже говорил тебе – нам нужно поговорить. Чтобы мы могли расставить акценты в наших отношениях.
Для этого нужен покой и никаких свидетелей.
– А разве мой офис для этих дел не подходит?
– Алик, – сказал я укоризненно, – не заставляй меня думать, что ты не только стукач, но еще и тупой.
– Нет, у тебя точно крыша поехала… – Алик изобразил благородный гнев. – Как ты смеешь называть меня стукачом!?
– Знаешь, я человек терпеливый, но мне недосуг смотреть на комедию, которую ты пытаешься ломать.
Алик, я уже знаю многое. Но не все. Поэтому ответь – только честно! – на мои вопросы и ты свободен, как ветер.
Он попытался сказать еще что-то, но я перебил его:
– А ежели начнешь упрямиться или лапшу на уши вешать, пеняй сам на себя. Для начала я прострелю тебе коленные чашечки, – это чтобы клиент стал более разговорчивым и правдивым; как хирургу, тебе известно, что это очень больно – а после, даже если мы найдем общий язык, пристрелю тебя, как паршивого пса.
Выбирай. И позволь тебе напомнить, что я служил не в стройбате. Нас хорошо учили, в том числе и методике допроса пленных.
– Спрашивай… – угрюмо буркнул Алик.
Похоже, я убедил его.
– Что связывает тебя с Джабраилом?
– Страх, – коротко ответил он.
– Уточни, пожалуйста. И желательно ближе к теме.
– Он пришел ко мне со своими бандитами и сказал, что если я не дам на тебя наводку, то мне хана. Я не мог ему не поверить. Вот и весь сказ.
– А откуда он узнал, что мы с тобой знакомы?
Алик заколебался, но все-таки ответил:
– Я сам сказал ему об этом.
– Понятно… А у меня из головы не выходил вопрос – с какой стати при первой нашей встрече ты настаивал, чтобы я убрался из города как можно быстрее? Ну, спасибо. Теперь я кое-что понимаю. Выходит, ты еще не совсем потерянный для общества человек.
– Я хотел тебе, дураку, спасти жизнь, – резко сказал Алик.
– Еще раз повторяю – премного благодарен. Я это учту. А теперь скажи мне вот что: кого ты ждал, когда я пришел к тебе в первый раз?
Вопрос был, что называется, на засыпку. Это я понял по кислой мине, которая появилась на лице Алика.
Похоже, воспоминания были не очень приятными.
– Да, я ждал… – буркнул Алик, не поднимая головы. – Но откуда тебе это известно?
– От верблюда. Как я уже сказал, меня кое-чему научили.
Алик ответил мне долгим взглядом, снова вперил глаза в землю и сказал:
– Неделю назад Джабраил предупредил меня, что ко мне может явиться некий человек…
– Имя?
– Не знаю. По-моему, и Джабраил не знал, потому как даже не сказал, как он выглядит. Просто человек.
Скажем так – таинственный незнакомец. И он будет расспрашивать моих подчиненных, а возможно, и меня, о Зяме. Если так случится, я должен об этом немедленно сообщить Джабраилу. Лично. В случае неповиновения он пообещал мне то же, что и ты сейчас, но в более крутом варианте.
– Интересно… И что именно?
– Хочешь узнать про новинки в этом деле? – не удержавшись от шутки, скептически спросил Алик.
– Почему бы нет. Век живи, век учись.
– И то верно… Джабраил сказал, что сдерет с меня кожу. Притом с живого, и не абы как, а полосами.
– Это они могут… – молвил я туманно.
Но Алик понял меня и сумрачно кивнул.
– Твое появление в моем офисе я никак не связал с наказом Джабраила. (Хотя потом у меня появились некоторые сомнения, скажу честно). Поэтому я и не доложил ему о том, что в городе объявился небезызвестный Стив Войцеховский.
– О, даже так… С каких это пор я стал знаменитостью в городском масштабе?
– С тех самых, когда слегка "повеселился" на свадьбе Зямы. Долгое время о тебе слагали едва не легенды.
– И ты, конечно, позавидовал мне…
– Естественно. Встречаешь кого-нибудь из наших, в том числе девчат, и начинается… Все разговоры только о тебе. Так было лет пять – семь, не меньше. Обидно, понимаешь…
– Понятно. Однако, вернемся к нашим баранам. Расскажи, почему ты все-таки вложил меня по самое не балуй своему корешу Джабраилу?
– Мне он в такой же мере кореш, как тебе американский президент друг, товарищ и брат, – зло парировал Алик. – Просто он позвонил и в очень дипломатичной форме напомнил о нашем уговоре. Это случилось вечером того же дня, когда мы с тобой устроили маленький дружеский сабантуй.
– И что он говорил?
– Да, в общем, ничего особенного. Просто вежливо – чересчур вежливо – поинтересовался, почему я не доложил ему о твоем интересе к персоне Зямы.
– А как он об этом узнал?
– У него везде уши. В том числе и в моей клинике.
– Ясно. И что ты ему ответил?
– Я? У меня душа в пятки ушла. Я вдруг понял, что почти ничего о тебе не знаю. Мне пришлось ему долго и сбивчиво объяснять, что давно с тобой знаком, что ты и Зяма – мои одноклассники, а потому твой интерес к нему вполне естественен…
– О наследстве доложил?
– Понятное дело… Это ведь не секрет.
– И все же секрет, но глупого Полишинеля – о котором не знают разве что слепоглухонемые… Короче говоря, когда я тебе позвонил, ты решил, что лучше быть от греха подальше. Что для тебя Стив Войцеховский? Всего лишь воспоминание о глубокой юности, фантом. И после недолгой внутренней борьбы уважаемый доктор решает примкнуть к многочисленному племени стукачей и доносчиков разных мастей. С чем вас, любезный, и поздравляю.
– Тебе легко так говорить, – огрызнулся Алик. – Ты побудешь в городе неделю-другую, получишь наследство – и адью. А мне здесь жить. И почти каждый день встречаться с такими как Джабраил. Своя рубаха ближе к телу, Стив. Между прочим, он и не думал тебя убивать. В этом я уверен.
– Ладно, замнем для ясности. А теперь вернемся к Зяме. Так все-таки, был он смертельно болен или нет? Ты должен об этом знать.
– Ну не знаю я, не знаю, хоть режь меня! Мне кажется, что нет. Правда, он в последнее время был бледнее обычного, но это объяснимо – Зяма работал сутками. Я удивлялся его работоспособности. Он словно хотел кому-то что-то доказать. Нет, все-таки, нет – у Зямы было отменное здоровье.
– Не верю я тебе, Банан, не верю. Гад буду, ты что-то скрываешь. Ну да ладно, я узнал все, что мне необходимо. А потому не советую после этого разговора спешить на доклад к Джабраилу. Ведь я могу тоже кое-что ему порассказать. Притом с некой долей фантазии. И вот тогда тебе точно будет крышка. Дай сюда свою мобилку.
Алик молча достал из кармана изящный аппаратик и отдал его мне.
– Дорогая и модная вещь, – сказал я уважительно; и хряпнул мобилкой о камень, да так, что от нее полетели одни пластмассовые брызги.
– Ты что делаешь, зараза!? – возопил Алик. – Это новая модель с цифровой видеокамерой! Гад ты, Стив, ну, гад…
– Да, брат, здорово ты изменился… Душа у тебя стала с гнильцой, уж извини за прямоту. Ты теперь вылитый злостный частник, мироед. Мобилку он пожалел… А вот человека тебе, притом старого приятеля, было не жалко. Он, видите ли, думал, что Джабраил меня не замочит… Ха-ха. Все это побасенки для нищих разумом. Ладно, Банан, гуляй, пока тебя какая-нибудь стриженная обезьяна не схряпает. Пока…
С этими словами я направился к машине.
– Эй! – крикнул Алик. – Ты что, меня здесь оставляешь?
– До города недалеко, дорогу ты знаешь. Тебе полезно немного растрясти жирок. Заодно вспомнишь нашу молодость и поразмыслишь, как жить дальше. Может, чего и надумаешь. Мне кажется, ты еще не совсем конченый.
– Стив, не шути так нехорошо. Здесь теперь опасно. В округе бегают стаи бродячих собак, да и люди сейчас не те, что раньше. Довези меня хотя бы до окраины.
– Чтобы тебе не было страшно, возьми мое "оружие". – С этими словами я достал из кармана отвертку и бросил ее под ноги Алику. – И выломай дубину. Тогда тебе никто не будет страшен. Ты еще вполне способен постоять за себя.
– Так у тебя не было пистолета? – спросил Алик, меняясь в лице.
– Откуда? С собой я привез только зубную щетку, бритвенный прибор и смену белья, а на городском рынке стволами не торгуют.
– Ах ты, сволочь… Сволочь! Взял меня на понт. Нет, ну какой негодяй? Да я тебя сейчас… урою!
Алик схватил отвертку и в бешенстве побежал к машине. Он всегда был непоследователен в своих поступках.
Рассмеявшись, я помахал ему рукой и дал газ. "Нива" басовито заурчала и споро начала преодолевать подъем. Оглянувшись, я увидел, что Алик все еще бежал следом, размахивал руками и выкрикивал какие-то слова.
Я почему-то был уверен, что их не найдешь ни в одном толковом словаре, не говоря уже о популярной медицинской энциклопедии.
Ох уж эта современная интеллигенция…
Глава 24
Говорят, что преступника тянет на место совершенного им преступления, а людей рисковых манят к себе со страшной силой неведомые опасности, встреча с которыми может грозить им гибелью. Так получилось и со мной.
Мне вдруг захотелось познакомиться поближе с барменом Никитой, который в любой момент готов был заплатить за меня десять тысяч долларов. Интересно, кто его "спонсор"?
Этот вопрос, как мне казалось, не был главным. Я уже и так знал достаточно много и понял, откуда дует ветер, но какая-то болезненная тяга к приключениям, развившаяся за последние дни помимо моей воли, подталкивала меня на дурацкие поступки, сопряженные с огромным риском.
Я должен посетить бар "Ретро"! Идея воткнулась в мозги как гвоздь, мешая думать о чем-либо другом. Для очистки совести я некоторое время сопротивлялся этому наваждению, а затем махнул рукой и решил – рискну! Вдруг выужу что-нибудь интересное.
Но прежде чем выйти в люди, мне нужно было подготовиться. Я совершенно не сомневался, что мои внешние данные в устном описании уже размножены по всему городу, притом в более чем достаточном количестве.
Кроме того, я предполагал, что у тех, кто меня так активно разыскивает, имеются и мои фотки. (При этом я вспомнил топтунов, дежуривших в гостинице; при современной технике сделать снимок, не привлекая внимание объекта, – раз плюнуть).
Взвесив все "за" и "против", я махнул рукой на разумные доводы и порулил на улицу Советскую. Там когда-то проживал один очень интересный человек, и я надеялся, что он не поменял адрес, был жив и в добром здравии.
Улица оказалась совсем не Советской. Ее переименовали в Нэзалэжну, то есть, Независимую. От кого?
Наверное, от городского коммунального хозяйства, потому что по ней бурлила целая река сточных вод.
Наверное, где-то прорвало канализацию, но я так и не увидел ни слесарей, ни какой-либо техники.
Дом стоял не возле дороги, а в глубине квартала, и мне пришлось немного поплутать среди зданий и припаркованных как попало легковушек. Поднявшись на второй этаж, я долго нажимал на кнопку дверного звонка, чувствуя, как мои надежды постепенно тают, словно снег весной.
Но вот за дверью что-то зашебуршало, зашевелилось, и немного хриплый мужской голос спросил:
– Кого там нелегкая принесла? Если из ЖЭКа по поводу квартплаты, то пошли все на хрен. Я уже сказал, что как только получу пенсию, так сразу и заплачу.
– Иван Игнатьевич, не ругайтесь. Открывайте, я свой.
– Все свои давно уже на погосте, – ворчливо заметил хозяин квартиры. – Ты кто?
– Вы Войцеховских еще не забыли? Я их сын.