- Племянница Женя приехала на быках в Батурино с обозом пшеницы нового урожая. Взвесили хода с хлебом, стали на площадку для выгрузки. А тут налетели самолеты. Девчонки-погонщицы прыснули в разные стороны. А на территории "Заготзерно" яма с мазутом. Женя с подружкой сразу бросились бежать к нам. Племянница не заметила в испуге эту ловушку и плюхнулась в нее. Подружка помогла Жене выбраться, и они прямиком через сады и огороды бегом сюда. Мы укрылись в бомбоубежище всей семьей, когда раздались первые взрывы. Прибежать-то они прибежали, но в таком виде, когда даже в ушах мазут, девчонки спуститься к нам постеснялись. Светила луна. Бабушка Агафья выглянула из убежища, когда затих гул самолетов. Видит, кто-то стоит у входа и отсвечивает лунными бликами. Бабушка подумала - десантники в кожаной одежде, начала креститься и читать молитву: "Царица ты моя небесная, Пресвятая Богородица…" А малышка Тамара, сидя на ее коленях, стала тоже себя осенять крестным знамением и громко повторять молитву на свой лад: "Царица ты моя немецкая, святая погородница…" Женя услышала хохот в бомбоубежище, подумала, что ее родственники с ума посходили от бомбежки, стала спускаться вниз по ступенькам, чтобы оказать нам помощь. Хорошо, что стала звать нас по именам, а то перепугала бы до смерти.
Вскоре Батурино вновь бомбили, но теперь днем.
Лида с подружками сидела на пригорке, они вели свои нескончаемые девичьи разговоры, делились секретами, перелистывали альбомы с любовными стихами, песнями и картинками. Послышался еле уловимый звук летящих самолетов. Высоко на голубом небосклоне завиднелась группа маленьких серебристо-белых машин. Выстроившись ровной цепочкой, будто караван птиц, они медленно плыли в безоблачной синеве. Вдруг первый самолет, задрав вверх правое крыло, стал круто падать вниз, за ним второй, третий… Расширенными от удивления глазами смотрели девчонки на происходящее, не понимая, что случилось. Сначала они услышали нарастающий вой пикирующих бомбардировщиков, затем падающих бомб и грохот взрывов. Все бросились бежать по домам. У Лиды на юбке оборвалась пуговица, то и дело спадая, юбка затрудняла движение. Пришлось ее быстро снять и так бежать, сверкая голыми ногами. В кофточке и трусах влетела она в бомбоубежище. Успела вовремя. Над МТС разгорался воздушный бой. Уже слышались непрерывные пулеметные очереди, рев авиационных моторов. Девочка стала под самое толстое бревно в надежде, что пуля его не пробьет. Потом все стихло. Люди с опаской выходили из-под земли. Не слышно ни собак, ни кур. Но вот и они начали покидать свои укрытия: соседский Шарик вылез из поваленной бочки, петух вывел своих подопечных с насеста под коридором.
Мать не пустила Лиду на станцию. Прибежавшие оттуда люди сказали, что бомбили воинский эшелон и много бойцов поубивало. Надежда была на Кольку: он в точности разузнает, где и что случилось.
Колька появился только под вечер.
- Наши одного немца угробили, - без вступления сообщил он, - самолет сгорел за Опытным полем. Но и один наш сбит, хотя поврежден не очень сильно. Его автомашиной будут буксировать на ремонт. Военный эшелон стоял возле семафора, где и был атакован немецкими самолетами. Бойцы бросились врассыпную. Бомбы в эшелон не попали, падали справа и слева, там бойцов много погибло, человека двадцать, есть раненые. Убитых уже похоронили, а раненых отнесли в госпиталь…
Поведала о своих приключениях и Лида. Только про оторванную пуговицу на юбке она рассказывать не стала.
Утром мать отправила Лиду к дедам в Горшовку.
- В колхозе поработай, - напутствовала Анна Михайловна, - нечего шилыганить, может, на трудодни зерна немного дадут, а то у нас с тобою на зиму никаких запасов нет.
Колька проводил подружку до Казенного пруда. Рассказал, что два дня назад одноклассник Генка Кумсков стал разбирать взрыватель от бомбы, хотел посмотреть, как он устроен. Нашел его Генка в пустом вагоне на станции. Находка так рванула, что четыре пальца левой руки влипли в стенку коридора, в котором он "мастерил".
- Скучно мне будет без тебя, - сказал Коля, не глядя на девочку.
- С чего бы тебе скучать, ребят-то вон сколько вокруг.
- Должно быть, с тобою интереснее. Улыбка у тебя не как у всех.
- Иногда буду приходить мать наведывать и тебя увижу. А ты все новости запоминай, потом мне расскажешь. И взрыватели разные не разбирай.
- Ладно.
- Ты иди домой и не оглядывайся, а то мне как-то неловко становится, когда ты на меня гладишь.
- Ладно, - после некоторого раздумья согласился Колька. Лида работала в колхозе, отвозила на быках зерно от комбайна. Из бункера оно само насыпается в ход, а уже на юку его сначала пересыпают меркой в "центнерный" ящик, потом взвешивают и высыпают в ворох. С весов помогают снять ящик, остальное нужно делать самой. И так с раннего утра до темноты: к комбайну и обратно. Уставала так, что вечером и "на улицу" идти не хотелось. Вставать надо рано, с восходом солнца.
По вечерам на берегу Паники, у самой воды чудятся глухие удары. Говорят, это фронт слышится, он не так уж и далеко.
Как-то с дедом перелистали имевшиеся в доме учебники и другие книги. Отобрали те из них, где были портреты Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, других вождей, решили книги сложить в ящик и закопать в саду.
- Немцы придут, за эти картинки к стенке поставят, - говорил дед.
- Да не придут они сюда, - возражала внучка. - Знаешь, сколько военных в Батурино было?
- Дай-то бог. Прут-то немцы вон как, удержу на них нет.
- Медом откупимся, - подает надежду бабушка.
- Отберут без выкупа. Я немцев по первой мировой войне помню. Грабить они мастаки.
Наутро дед отрыл под старой грушей щель, перекрыл ее жердями, плетнем, сверху засыпал землей.
- Наше бомбоубежище будет, - пояснил он. - А ежели немцы надолго здесь задержатся, будем жить в погребе.
Ночью дед на тачке повез большую и малую молочные фляги с медом на берег Паники. Он заходил в воду по самый подбородок и опускал их на дно в ил. Свой неприкосновенный запас Дмитрий Карпович хранил с начала войны.
- Если немцы не найдут фляги, зимой большую в колхоз сдадим, а малой сами попользуемся, - сказала бабушка Лиде. - А ты молчок, никому ни слова. Ты думаешь, немцы не придут, а ведь наши квартирантки еврейки уехали куда-то на второй день после бомбежки Батурино. А девки-то знали, кто они такие, эти фашисты.
Вернулся с фронта по инвалидности дядя Иван Дмитриевич. Пробили ему вражеские пули ногу, живот, а разрывная - правую руку. Если первые две особого вреда здоровью не нанесли, то последняя скрючила пальцы, подтянула вовнутрь ладонь. Писать пришлось учиться заново левой рукой, получалось хуже, чем у первоклассника. Уже на третий день его пребывания дома пришел посыльной из райкома партии. Предложили пост председателя райисполкома.
- Некого больше поставить, - пояснил первый секретарь райкома, инвалид без ноги, - а работы много. Фронт приближается.
Пришла взволнованная Юля. На ее бледном лице ярко выделялись черные брови, отдавали синевой губы, не мигая, смотрели глаза.
- Что случилось? - упавшим голосом спросила Лида.
- Ничего плохого. Дай прийти в себя, а то сразу не соображу, что сказать.
- С Вадимом что-нибудь?
- Нет.
- Иди садись ко мне на диван, забирайся с ногами. - Видя нерешительность взволнованной девушки, Лида потянула ее к себе за руку.
Юля молча села.
- На днях, - начала она рассказ, - меня позвали в райкома комсомола. Первый секретарь долго говорил о том, о сем, спросил, что пишет отец с фронта, с кем я дружу. В конце беседы сказал, чтобы я сегодня зашла в четвертый кабинет отделения НКВД. Сейчас я там была. Встретил меня дядя, улыбающийся такой, лицо круглое, лысый, а глаза узкие, прищуренные. Смотрит, и такое ощущение, будто видит меня насквозь. Тоже говорили о многом. Расспросил и о Вадиме, сказал, что служит он в войсках НКВД. Я вся обмякла. По-твоему, ему известно о нашей переписке?
- Этого я не знаю, - с сомнением покачала головой Лида.
- Я тоже удивилась, - продолжала гостья. - Сама ни о чем не спрашивала. А потом он сказал, будто немцы могут сюда прийти и что мне придется бьггь связной, собирать и передавать сведения об оккупантах лицам, которые мне будут называть пароль.
- Как интересно! Какой же пароль?
- Это мне потом скажут. Но на этом наш разговор не закончился. Не знаю с какой стати, но теперь я член бригады содействия НКВД.
- А что это такое? - зажглись любопытством глаза Лиды.
- Я должна сообщать в отделение НКВД о появлении в Батурино неизвестных людей, распространителях ложных и провокационных слухов, о тех, которые восхваляют немцев, занимаются вредительством, порчей колхозного и государственного имущества.
- Вот здорово!
- Как бы не так! Я боюсь. Немцы сразу расстреляют, как только им станет что-либо известно.
- Откуда они узнают? Ты больше никому об этом не говори. А я тебе помогать буду. Кольку посвятим в тайну, ему все всегда известно.
Девочки долго еще тихо переговаривались о том, как им быть, если придут немцы в Батурино.
XXV
Тыловая линия заграждения, которая определялась роте Бодрова для службы, превратилась вскоре в передовую в связи с переформированием 57-й армии и включением рубежей войскового заграждения в полосу действий 9-й армии. Подразделение теперь стало составной частью батальона под командованием майора Потных. С постоянно недовольным выражением бронзового от загара лица, круглой бритой головой, в пропитанной потом гимнастерке, при первом знакомстве он симпатий не вызывал. У "потного" майора, как его окрестили сослуживцы, в подчинении, кроме Сергея, находились еще рота старшего лейтенанта Шторма и взвод, сформированный из вышедших из окружения пограничников и бойцов других видов войск НКВД. В своих подразделениях майор стремился побывать в течение дня по нескольку раз. Еще не имея штаба и помощников, он сам вникал во все детали организации службы заграждения. Его видавший виды трофейный мотоцикл, "цундап", с радистом и радиостанцией в коляске и ординарцем на заднем сиденье, пылил по расположению то одного, то другого подразделения. Все ему не так, "не по инструкции", раздавал он направо и налево язвительные замечания.
Включение роты Бодрова в состав формировавшегося батальона, несомненно, имело положительное значение. Сергей получил новую радиостанцию и обширную таблицу радиосигналов, схему радиосвязи; в батальоне имелось хозяйственное отделение, состоящее из старшины и шофера с полуторкой. Не ахти что, но все-таки. Нет-нет, да и подвезут продукты, боеприпасы.
В первые дни службы особо сложной работы не было. На КПП задерживались лишь граждане без документов.
Сегодня утром, как обычно, притарахтел "цундап". Но вместо постоянных седоков майор привез Шторма и командира сборного взвода.
- Проведем совещание, - пояснил командир батальона. - Получена новая инструкция "О служебной деятельности войск НКВД по охране тыла действующей Красной Армии".
Инструкция обобщала накопленный в войсках годовой опыт организации службы в различных видах боевой деятельности. Сергею документ, по-существу, впервые в полном объеме давал сведения о сложившейся системе охраны тыла, организационной структуре подразделений и частей НКВД, выполняющих такие задачи.
В инструкции отмечалось, что боевая служба войск организуется путем создания полос охраны тыла по две-три линии войскового заграждения в каждой. Передовая линия проходит, как правило, в десяти-двенадцати километрах от переднего края обороняющихся войск. Однако практика показывает, что часть выходцев из окружения, дезертиры и агентура противника нередко оседают в пределах тыловых границ полков и дивизий, остаются длительное время незамеченными. Поэтому теперь передовая линия полосы войскового охранения будет назначаться в шести-восьми километрах от передовых позиций.
Далее в документе отмечалось, что полосы охраны делятся на полковые участки протяженностью до ста километров и сорок-пятьдесят в глубину.
- Это полоса оперативного построения частей и соединений армии, - прокомментировал командир батальона.
Полковой участок, в свою очередь, подразделяется на батальонные районы, которые включают две-три линии войскового заграждения, на каждой из них служба организуется ротой. Протяженность батальонного района до тридцати километров, ротной линии - восемь-десять.
- Пока мы ничего подобного не имеем, - вновь отвлекся от чтения Потных, - но положение фронта в скором времени стабилизируется, тогда и сделаем, как того требует инструкция.
- Ну не всегда же мы будем обороняться, - пробасил Шторм, - должна же Красная Армия когда-нибудь перейти в наступление.
Майор неодобрительно посмотрел в сторону подчиненного.
- Не дано мне знать, когда начнется наступление, но то, что это будет в скором времени, можно не сомневаться. Во время наступательных операций полки охраны тыла будут решать двоякую задачу: часть подразделений выделяется для следования за передвигающимися вперед армиями, другая продолжает нести службу в полосе войск, ведущих оборонительные действия на флангах наступающих группировок. Подвижные подразделения войск НКВД будут строить боевые порядки в два эшелона. Первый эшелон, перекрывая основные направления, перемещается вслед за наступающими войсками, не отрываясь от них более чем на пять-шесть километров. Подразделения второго эшелона вслед за идущими вперед дивизиями Красной Армии заходят в населенные пункты, захватывают или уничтожают остаточные группы противника, не успевшие уйти с отступающими, арестовывают ставленников и пособников врага, восстанавливают работу местных органов власти, создают бригады содействия, а разведывательные отделения - агентуру; штабы берут на учет местное население, налаживают охрану важных объектов, организуют прочесывание лесных массивов, выполняют задачи местных органов НКВД и милиции до их воссоздания. Управлениями войск НКВД по охране тыла создаются, кроме того, оперативные группы, которые находятся в освобожденных населенных пунктах до полного восстановления работоспособных органов советской власти и правопорядка.
"Это нам известно", - подумалось Сергею.
Очень расплывчато в инструкции определялись задачи войск НКВД в период отхода фронтов. Сказано лишь, что при подходе противника части и подразделения по охране тыла переходят на другие рубежи, где вновь организуют службу войскового заграждения.
"Потный майор" от себя кратко дополнил инструкцию:
- Отходить только на указанные рубежи и лишь по моей команде. Если не будет особых указаний, службу осуществлять согласно новой инструкции. Но у нас дело до отходов не дойдет. В любой обстановке, - продолжил Потных после некоторого раздумья, - ведите активный поиск враждебного и преступного элемента, это главная наша задача.
Однако оптимистический прогноз командира батальона, что "дело до отходов не дойдет", не оправдался. Уже рано утром следующего дня Сергей по радиостанции получил приказ от майора о немедленном отводе роты на линию реки Айдар севернее Старобельска, а во время отхода создавать службу заграждения на выгодных промежуточных рубежах через каждые десять-двадцать километров движения.
Что такое "промежуточный рубеж", можно было только догадываться. О них не было сказано ни слова в новой инструкции. Но приказ есть приказ, остальное решать самому.
Отходить можно по-разному. Чтобы не сосредоточиваться роте в одном месте и не давать повода для налетов авиации противника, Бодров приказал подразделениям совершать движение линией взводных колонн с интервалами до километра, а по маршруту следования - по балкам, оврагам, лесным полосам - вести разведку и поиск враждебного и преступного элемента. Всех задержанных направлять к командиру роты после остановки на новом рубеже.
Не успели взводы начать отход, как на дороге показались колонны войск, идущие в тыл. На большой скорости, в сплошной пылевой завесе шли десятки автомашин с бойцами. Сергей с отделением пулеметчиков стоял на обочине рядом со щитом: "КПП войск НКВД", на который никто не обращал внимания. Остановилась лишь одна штабная полуторка с майором в кабине, какая-то неисправность возникла в машине. Он и поведал командиру роты о сложившейся обстановке на фронте. Из его слов выходило, что немецко-фашистское командование силами групп армий "А" и "Б" намеревается окружить и уничтожить войска Юго-Западного и Южного фронтов. В этой связи Ставка Верховного Главнокомандования приказала вывести войска фронта из-под удара и отойти организованно на рубеж Дежниково. Красный Луч севернее Ворошиловграда, это километров семьдесят отсюда.
- Я не знаю ваших задач, - сказал в заключение майор, - но советую, старший лейтенант, поторопиться с отходом. Скоро тут будет жарко, немцы быстро разберутся в обстановке.
- Товарищ майор, - обратился Сергей к штабному командиру.
- Войска идут монолитной колонной. Это же хорошая мишень для бомбардировщиков.
- Пока немцы сообразят, что к чему, мы уже будем на новом рубеже. На это и рассчитываем.
К вечеру рота Бодрова вышла на выбранный командиром промежуточный рубеж. Это была степная речушка, узкая и мелкая. Так себе препятствие. Если хорошо разбежаться, перепрыгнуть можно. Но все-таки водная преграда: на автомашине и танке с ходу не преодолеешь. В пойме тихо, прохладно, влажный воздух. Высоко над водной гладью бесшумно носятся стрижи. Вьется мошка.
Неожиданными оказались результаты незапланированных проверок в пути следования мест возможного укрытия враждебного и преступного элемента. Ординарец поливал водой из ведра на спину командира, когда от взводов под конвоем стали прибывать задержанные. Кого тут только не было: мужчины и женщины, старики и дети. А из первого взвода доставили трех диверсантов с радиостанциями, вещевыми мешками с продуктами и боеприпасами. Один из них оказался молдаванином, а два других латышами. Среди задержанных были пять красноармейцев, шесть заключенных, бежавших из лагерей, трое молодых людей без документов, которые ничего путного не могли сказать о причине нахождения в овраге.
С женщинами, детьми и стариками командир роты и его заместитель разобрались быстро. Все они колхозники из окружающих сел, друг друга знают в лицо и по совместной работе. Колхозников отправили в тыл на первой остановленной автомашине.
- Плохо, - сокрушается Шведов, - колхозники вообще не имеют документов, этим кто угодно воспользуется.
Трое молодых людей признались, что спрятались в овраге от призыва в армию и теперь раскаиваются.
- Раскаиваться они раскаиваются, а что с ними делать дальше? - недоумевал командир роты.
- Давайте их отпустим, совсем зеленые ведь.
- Но они же преступники. По закону военного времени их могут расстрелять в любом особом отделе.
- Жалко, конечно, ребята неплохие.