- То-то что клещами. Да ещё в присутствии юной барышни, в которую малый, похоже, втюхался. Может, потому и говорить с тобой не захотел. Утратили вы, уважаемый бигбосс, прежнюю хватку. А с людьми нынче надо помягше. И на жизнь глядеть потоньше, - продолжал куражиться Лукинов. Поняв, что перебарщивает, посерьёзнел. - Лев Плескач сутки с восьмого на девятое провёл в Белёве в частном доме у разведёнки, к которой ездит пару раз в месяц. Отец его в Туле так зажал контролем, что парню даже по бабам приходилось втихаря, за сто двадцать километров гонять. Информация перепроверена и подтверждена соседями. Пять человек видело. И даже есть которые слышали. Старуха-соседка. Стены-то бумажные. Готова, говорят, перечислить, сколько раз кончили.
- Где он? - перебил Заманский весельчака.
- Плескач, что ли? - вроде, не сразу понял Лукинов. - Допросил в качестве потерпевшего и собираюсь отпустить. А вот вам за "темноту" огромаднейшее спасибо. Я уж Куличенку доложил, что у нас "висяк" нежданно-негаданно образовался. Так тот, как узнал, кто нам его привёз, так, веришь, пятнами пошел. - Верю, - не усомнился Заманский.
На самом деле Лукинов сделикатничал. Узнав, что факт убийства выявлен Заманским, начальник следственного комитета процедил сквозь зубы: "Всё-таки иудейские корни - как их ни прячь - наружу прут. Не поленился из Тель-Авива приехать, чтоб следственным органам подлянку бросить".
- Подъехал бы, Григорьич. Заварил кашу, так, может, и расхлебать поможешь?
- Подъеду, - пообещал Заманский. - А пока подзови Плескача к телефону.
- Которого из двух? - не удержался-таки от ёрничества Лукинов. Всё это время Заманский стоял, загородившись локтем от огненного взгляда дочери.
- Вот ведь какая штука приключилась: Лёвушка сам к следователю явился, - произнёс он. - И?!..
- Проверили. Оказалось, сутки с восьмого на девятое он в самом деле провёл в Белёве.
- Т-ты!..Я ж убеждала, - Аська подскочила к отцу, в сердцах постучала сжатыми кулачками ему по груди. - Как же ты теперь ему в глаза?…
- Не знаю, доча, - Заманский опустился на стул, прикидывая, как будет извиняться. - Слушаю, - донёсся Лёвушкин голос.
- Ты чего вытворяешь? Тут Аська с ума сходит, - буркнул Заманский.
- Вы ей не сказали? - настороженно уточнил Лёвушка.
- Нет, конечно. Передаю трубку.
Дочь жадно выхватила мобильник, убежала в соседнюю комнату. Вернулась счастливая.
- Я его здесь дождусь! - объявила она. Снисходительно оглядела отца. - Ну что, съел?! Жопа ты железная, папка!
- Похоже, на то, - согласился Заманский, ничуть не обидевшись. Он и сам не мог понять, как ему втемяшилось в голову возвести страшный поклёп на кроткого Лёвушку.
12
- Великому сенсею! Наше гип-гип! - Лукинов вскинул руку в пионерском приветствии. За столом напротив над листом бумаги склонился унылый Брусничко. При виде Заманского изобразил вялый жест, - то ли приветствия, то ли укоризны. Опершись на стол, с усилием поднялся.
- Оставайтесь на месте, гражданин Брусничко, - осадил его Лукинов. - Ты у меня отсюда не уйдешь, лепило, пока в подробностях свой прокол не опишешь.
- И как это вышло? - в сотый, должно быть, раз сокрушился старый эксперт.
- Вот посажу за ложное заключение, живо сообразишь, как портачить, - пригрозил следователь. - На себя погляди, Пинкертон хренов! - огрызнулся Брусничко. Выволочки, да ещё прилюдной, не терпел. Размашисто подмахнул текст с показаниями и шаркающей походкой двинулся к двери. Крупная фигура его, едва вмещающаяся в дверной косяк, со спины выглядела неожиданно рыхлой. Изобразив общий разудалый привет, Брусничко удалился. - Переживает, - заметил Лукинов. - Стареет, - с горечью подправил Заманский. Лукинов согласно кивнул. - Зря я напустился на деда, - пожалел он. - По сути все мы в этом деле с ног до головы обделались. Больно гладкое самоубийство получалось, - объяснился он перед Заманским. - А ныне - ситуация аховая. Единственный идеальный подозреваемый, у которого сходятся и мотив, и возможность беспрепятственного проникновения в помещение, имеет безупречное алиби.
- Значит, у кого-то должен быть другой мотив!
- Какой?! - Лукинов подхватил файлик с описью коллекции, с чувством потряс в воздухе. - Кому нужно было это "мочилово", если ничего не похищено? Всё до последней монетки и статуэтки на месте!? - Но подо что-то Зиновий брал две недели, чтоб собрать деньги, - напомнил Заманский. - Значит, всё-таки откуда-то их ждал. Вот тебе и пазлик!
- Будет тебе, Григорьич! Нет никакого пазла! - Лукинов досадливо поморщился. - Лёвка мне про эту гидшу рассказал. Скорей всего, как он сам думает, так и было: понравилась баба, вот и хлестанулся, чтоб склеить в койку. Извиняемся, - обаять.
Заманский поморщился. Да и трепачом Зиновий не был. - Надо искать деньги, - повторил он. - Найдем деньги, найдем мотив. Найдем мотив, найдем убийцу.
От двери донеслось скептическое кхеканье. Вошедший незаметно Куличенок завистливо почмокал: - Счастливые вы, отставники, люди. Времени как грязи. Что нам лишние месяц - другой? О таком понятии как прокурорские сроки и думать забыл? - с натужной улыбкой он протянул Заманскому руку, которую тот без охоты пожал. - В бумажках копаться - это долгонький путь. А для меня, практика, ключевое здесь, что доступ в салон имели только близкие. Посему очерчиваем круг знакомых и компаньонов. Кто где и с кем был восьмого. Начнем с самых ближних и двинемся в глубь, пока не выйдем на подозреваемого. А как выйдем на того, что без алиби, - тогда и мотивчик выскочит. Тем паче Лукинов с помощью сына покойного предварительный список набросал. Так, Лукинов? Следователь скупо кивнул.
- Вот таким, стало быть, ходом и пойдем, - определился Куличенок. С язвительной улыбкой оборотился к Заманскому. - А ты отдыхай, гость заморский. Своё дело сделал, - работёнку нам подбросил. Довольный собой, собрался удалиться. - Геннадий Иванович, - задержал его Лукинов. - Считаю, нам надо привлечь Виктора Григорьевича к расследованию. Куличенок насупился негодующе. - Погиб его друг, - напомнил Лукинов. - И, сколько помню, не в правилах Виктора Григорьевича отступаться, не закончив расследования. Глупо получится, если…
Лукинов намеренно не договорил, но сметливый Куличенок намёк понял. Он уже получил выволочку от руководства и стал предметом насмешек в администрации, - пенсионер, прогуливаясь по скверам, походя обнаружил убийство, не замеченное огромным следственным аппаратом. И если он - в пику органам - ещё и убийцу установит, так тут одним позором не отделаешься. Можно и кресло потерять. - Что ж, - буркнул он. - Раз сам не умеешь работать, давай, привлекай - под твою ответственность. Естественно, без официального оформления. На том и порешили: Лукинов работает "по людям", Заманский берёт на себя поиск "мифического" миллиона долларов. Лукинов был следователем дотошным, напористым. К тому же уязвлённый допущенной в начале расследования промашкой, в дело впился бульдожьей хваткой. Перерыл записные книжки, переписку в интернете, расшифровал распечатку телефонных переговоров и электронных контактов. В результате родился длинный список фигурантов, по которому он азартно двинулся, отбрасывая одну фамилию за другой. Но по мере того, как список сокращался, всё пасмурней становился Лукинов.
Не слишком преуспел в поисках денег и Заманский. Он рьяно взялся за изучение найденных контрактов индивидуального предпринимателя Плескача. Перепроверил счета. Денежки на них подкапывали. Но долларового "лимона" близко не было. Оставался ещё вариант, что платежи проводились через офшорные, недоступные фискальному аппарату счета. Привлечённый к розыску документов Лёвушка обнаружил в гараже, на отдельной полке, под ворохом бумаг папку Кипрской офшорной компании, бенефициарами которой значились Плескачи - старший и младший. По телефону связались с адвокатом - секретарём компании. Увы! Компания оказалась пустышкой. Вот уж три года на единственном активном счёте значилась сумма в пределах двадцати тысяч евро, предназначенная для оплаты услуг аудита и секретаря. Стало очевидно то, что можно было предвидеть изначально, - как и все российские предприниматели, Плескач, таясь от алчности государства, основные расчеты проводил кэшем. Но откуда взяться крупной наличности, если вся антикварная номенклатура налицо? Увесистым пакетом котирующихся акций, который мог бы быть быстро реализован, Зиновий Плескач, как выяснилось, тоже не владел. Быть может, Зиновий выставил на продажу какую-то недвижимость, приобретённую без ведома близких? Выглядело это предположение достаточно надуманным. Приобрести что-то, скажем, за границей, Зиновий мог, - не его одного в этой стране свербила мысль о том, что с Родины с её разгорающимся антисемитизмом однажды придётся эвакуироваться. Но чтобы такой новостью он не поделился с женой и с сыном, - это уж было вовсе не похоже на Зиновия, несшего каждую веточку в семейное гнёздышко.
Оставалась ещё одна версия: в поисках "быстрых" денег Плескач мог попытаться получить банковский кредит. Заманский отправился в областной банк Регионального развития, где много лет обслуживался Зиновий Плескач. Сначала как совладелец ЗАО "Антиквар", затем - как индивидуальный предприниматель. Ему не пришлось даже предъявлять соответствующую доверенность. Возле поста охраны его встретил старый знакомый - вице-президент Константин Фетисов. Свою банковскую деятельность Фетисов начинал в инвестиционном управлении "Менатепа", и в середине двухтысячных прошлое едва не аукнулось ему. Как и многих сотрудников Ходорковского, Фетисова примеряли на хищения. Примеряли топорно. Словно двоечники, которым учитель подсказал решение, подгоняли доказательства под готовое обвинение. Просто брали зафиксированные в банковских приказах должностные полномочия каждого и, не мудрствуя лукаво, переписывали в текст обвинения как эпизоды хищения. Фетисову повезло больше, чем другим. Среди привлеченных в бригаду региональных следователей оказался Заманский, который уголовное преследование в отношении молодого инвестиционщика быстренько прекратил, а самому ему посоветовал затаиться где-нибудь в глубинке. Фетисов последовал совету и уехал в Тулу. Впрочем, треволнения даром для него не прошли. Вместо худого и смешливого мальчишки, каким Фетисова запомнил Заманский, встретил его сухопарый, неулыбчивый чиновник. Подхватив гостя под руку, Фетисов провёл его в свой уставленный букетами кабинет и только здесь, один на один, принялся горячо трясти руку. - Вчера сорокалетие отметил, - кивнул он на цветы. - А ведь, если б не вы, Виктор Григорьевич, ныне на зоне бы отмечал. Так что - ваш вечный должник. Сменил тон на деловой: - Чем могу? О смерти Зиновия Плескача Фетисов, естественно, слышал, тем более, что и Плескач, и его бывший компаньон Порехин числились по разряду вип-клиентов, курировал которых как раз вице-президент. Хотя в привилегированном банковском списке оба оставались скорее в силу сложившихся личных отношений, - обороты по счетам были практически нулевыми.
- Мы с Зиновием Иосифовичем лет пять назад сдружились. Заводной человек, он и меня в коллекционирование вовлёк, - признался Фетисов. - С его подачи, монеты собираю. Увлекательнейшее оказалось дело! Особенно если подбирать по годам чеканки. А коллекционеры, с которыми он меня свёл! Поразительные, совсем иного калибра люди. В общем сам превратился в страстного нумизмата. Раньше голову на работе на разгибал. А ныне тороплю выходной, чтоб в Москву, на Таганку, к своим.
Фетисов сладко зажмурился. Вопрос, не обращался ли Плескач за крупным кредитом, вице-президента озадачил, - с чего бы? Антиквары свои проблемы без банков решают. Чтоб не светиться. Правда, припомнил он, не так давно неожиданно обратился за кредитом Порехин. Но это было уж после того, как Плескач вышел из его бизнеса.
- На какую сумму? - невнимательно поинтересовался Заманский.
Фетисов щёлкнул по клавише, скосился на экран.
- Вообще-то это конфиденциальная информация, прямого отношения к счетам Плескача не имеющая, - вроде как заколебался он. - Но кредит все равно взят не был. Так что… - он склонился. - Да, точно: тридцать три миллиона рублей плюс-минус копейки.
От предчувствия удачи у Заманского заныли зубы, - по курсу получался как раз искомый миллион долларов.
- На что брался?
- На пополнение оборотных средств. Обычная формулировка, когда хотят замутить истинную цель. Но мы не вникали. Кредит планировался под залог недвижимости с двухсотпроцентным запасом, так что банковских рисков не было.
- Почему ж не выдали?! - Заманский едва удерживал волнение.
- Порехин сам отозвал заявку. Вроде как пропала необходимость.
- Когда это было? Когда?!
Фетисов наконец ощутил его нетерпение. - Чёрт! Всыпят мне за утечку информации, - посетовал он.
- Не всыпят! Сегодня же получите официальный запрос по уголовному делу, - успокоил Заманский.
- Что ж, другому бы отказал, - Фетисов в полоборота повернул экран монитора.
Заявка на кредит поступила в банк спустя неделю после возвращения Плескача из Италии. Кредитное дело было почти полностью оформлено, осуществлены необходимые проверки, осталось провести решение через кредитный комитет, что выглядело формальностью. Но одиннадцатого июня, через два дня после гибели Плескача, Порехин заявку внезапно отозвал.
Это уже было горячо. Заманский ощутил зуд, как всегда, когда вставал на след.
Прямо из кабинета Фетисова он позвонил Лукинову, потребовал бросать все дела и ехать в Региональный банк.
Разъединившись, зашагал по кабинету под удивленным взглядом Фетисова. - Понимаешь, какая штука, Костя, - объяснился Заманский. - Незадолго до смерти Плескач как раз ждал откуда-то миллион долларов. А тут… Или совпадение?!
- Тогда наверняка те самые, - с внезапной уверенностью подтвердил вице-президент. - Видимо, Порехин решил срочно рассчитаться с компаньоном.
- Так они ж год как разошлись, - напомнил Заманский.
- В антикварном деле, бывает, годами расходятся. А уж у них объем выставленного на продажу был немалый.
- Но чтоб на миллион? - усомнился Заманский.
- Что миллион? Наверняка много больше, - Фетисов, удивлённый наивностью следователя, снисходительно улыбнулся. - Я едва не каждую неделю по московским комиссионкам да антикварным салонам мотаюсь. Так вот редкий салон, где до сих пор их общие вещи не расставлены. Проедьте - сами убедитесь. А поройтесь в интернете по сайтам крупных аукционов. Во многих обнаружите. А там любая вещица в сотнях тысяч пляшет.
- Но, если так, должны быть хоть какие-то следы?! Договор между ними! Или хотя бы плохонький акт! - воскликнул Заманский. - А мы все углы перерыли - ни-че-го! Не может же такая сумма - и чтоб нигде не зафиксирована! - Нигде не может! - хладнокровно согласился банкир. - А где-то обязательно! Он склонился над селектором: - Я спущусь в депозитарий. В кабинете мой личный гость. Принесите пока кофе и… да, да, весь набор! Вице-президент, довольный тем, что может отслужить человеку, которому был обязан, вышел с предвкушающей улыбкой. Следом появился дышащий нетерпением Лукинов. У самого Лукинова дела шли неважно. Монотонно, одну за другой, перебирал он кандидатуры из списка и - одну за другой отметал. Просвета не виделось. Находка Заманского обрадовала его необычайно, потому что, во-первых, забрезжила перспектива раскрытия "висяка", и, во-вторых, если восторжествует версия Заманского, то это будет такая пика нелюбимому начальнику… Лукинов аж сладко зажмурился.
Заманский едва успел пересказать Лукинову услышанное от вице-президента, как вернулся сам Фетисов с толстым журналом подмышкой. С видом триумфатора раскрыл его перед следователями. - Вот полюбуйтесь, как я и думал. Банковская ячейка, заложена в прошлом году. Условия вскрытия - совместно Порехин и Плескач. Ячейка узенькая. Деньги не уместятся, - он почти вплотную сблизил два пальца. - А вот ценный документ припрятать - лучше не бывает. Полагаю, это то, что вы ищете. - А один без другого может вынуть? - быстро среагировал Заманский. - Такая оговорка есть, - подтвердил Фетисов. - По истечении трёх лет, если до того ни один не потребовал досрочного расторжения. Лукинов напрягся, соображая. - Это значит, - со скрытым торжеством разъяснил ему Заманский. - Что, поскольку Плескач умер, через пару лет Порехин вынет втихаря документы, уничтожит и концов не останется. Будто и не было долга. Лукинов жадной рукой потянулся к журналу. Фетисов, дотоле доброжелательный, построжел. - Сначала - прошу предъявить официальное постановление по уголовному делу, - напомнил он.
Заманский согласно кивнул, придержал горящего нетерпением приятеля: - Ну, что? Вернёмся в прокуратуру? Оформишь честь по чести, изымем содержимое ячейки и назавтра вызовем Порехина? - Ещё чего? Время терять, - с негодованием отмёл предложение Лукинов. Он только что не перебирал каблуками. - Прямо в магазине тёпленьким возьмём, чтоб не успел очухаться. А бумаги от нас и так не уйдут.
13
За час до закрытия магазина Петюня Порехин в вечной фланельке, облокотившись на перила крыльца, выглядывал переулок. Только привычного хищнического азарта ни в позе, ни во взгляде Заманский не заметил. Напротив, малиновый румянец полинял, да и сами наливные щечки одрябли, будто прихваченные внезапным морозцем. Глубокая, как ров, морщина прорезала гладкий, безмятежный лоб. Всего за несколько дней моложавый Петюня резко сдал. Тяжкая дума грызла изнутри преуспевающего антиквара.
- А, господа следователи, - вяло поприветствовал он подошедших. - Наслышан, Виктор Григорьевич, как вы измышлённое самоубийство вскрыли. Это вы ловкий молодец.
- Надо поговорить, - З аманский, безразличный к лести, жестом предложил зайти в магазин. Не спрашивая, прикрыл дверь, перевернул табличку надписью "закрыто" наружу, заглянул в подсобку, убеждаясь, что пуста. Лукинов с той же целью прошёлся по торговому залу. Порехин, примостившись на поручне плетёного кресла-каталки, безучастно наблюдал за суетящимися следователями. - Вы уж лучше прямо говорите, с чем пришли. Может, и так подскажу, - предложил он.
- Мы из банка…Оказывается, меж вами и Плескачом большие деньги оставались, - Заманский решил сократить дистанцию допроса.
Порехин прикрыл глаза.
- И документы по депозитарию тоже видели! - напористо добил его Лукинов.
- Вскрыли, что ли?
- Пока нет. Но вскроем.