- Ну все, ну все, не плачь, моя девочка, только не плачь… Ну, поможем мы твоему уроду, и залог заплатим, и учиться пошлем, и лечиться, если надо… Только оставь его, оставь. Умоляю…
Он взял в ладони ее заплаканное лицо, принялся покрывать жаркими поцелуями. Марго отозвалась, сначала вяло, потом все сильнее, с нарастающей страстью. Ее ищущие пальцы нащупали воротник его рубашки, принялись расстегивать пуговицы. Он просунул руку под блузку Марго - и чуть не зашипел от боли и неожиданности, поцарапавшись о какую-то острую грань.
Диадема, будь она проклята!
Заметив, как он дернулся и замер, Марго тоже остановилась, опустила руки, с тревогой заглянула в глаза.
- А с этим что будем делать? - он осторожно провел пальцем по волнистому краю диадемы.
- А выкинуть к черту! - легкомысленно предложила Марго. - Знаешь, как меня задолбала эта хреновина?! Одни неприятности от нее!
Нил невольно улыбнулся.
- Догадываюсь. У меня тоже. Мы, конечно, можем избавиться от этой штуки прямо сейчас, но от неприятностей не избавимся. Она по-прежнему будет числиться в розыске, а твой фоторобот так и останется в компьютерах Интерпола. В один прекрасный день за тобой придут мужчины в штатском и…
Марго рассмеялась.
- Пусть приходят, пусть даже посадят, я на все согласна… Главное, что ты будешь ждать меня…
- А вот этого как раз не обещаю, мужчина я свободный, обеспеченный, молодой еще, жених завидный…
- Мерзавец!
Она нежно погладила его по щеке.
- У меня есть более разумный план. Когда мы вернемся в Париж, я предъявлю эту побрякушку в префектуре и официально заявлю, что она возвращена владельцу в целости и сохранности. Они поставят соответствующие галочки в соответствующие клеточки, сдадут дело в архив, и тогда мы ее торжественно утопим в Сене.
- Постой, я не понимаю, как это ты заявишь, что она возвращена владельцу?
- Потому что по закону владельцем диадемы являюсь именно я. Потому что на тот момент, когда ты ее так ловко умыкнула, лавочка под названием "Русский Аполлон" принадлежала мне.
- Правда? Тогда это судьба! - Она закинула руки назад, отстегнула диадему и вручила ее Нилу. - Погоди, и еще, вот… - Она достала из кармана пиджачка миниатюрный золотой замочек на цепочке. - Шею подставляй… Ну вот, теперь я посадила тебя на цепь, и убежать не получится…
Нил усмехнулся, нажал на одну из кнопочек на расположенном перед ним пульте, кусочек стены плавно отъехал, принял в образовавшуюся емкость прощально сверкнувшую диадему и пришел в изначальное положение. Марго с детским любопытством следила за процессом.
- Здорово! А можно мне попробовать?
- Только под моим чутким руководством. Разрешаю нажать сюда. И еще сюда.
С потолка машины выехала подвеска с двумя хрустальными бокалами, а откуда-то снизу - серебряное ведерко с охлажденным шампанским.
- Как твое горло? Нормально? Все равно, пить будешь очень мелкими глотками, я не хочу повторения вчерашнего.
- Не повторится, слово даю.
Марго сняла с подвески бокалы, Нил откупорил бутылку и наполнил их.
- За перекресток судьбы, на котором сошлись Нил Баренцев и Маргарита…
- И Анна… - тихо поправила Марго. - Анна Чернова.
- Она же Элла Каценелленбоген! - усмехнулся Нил и звякнул своим бокалом о ее бокал.
Они отпили по несколько глотков.
- А теперь рассказывай, - Нил откинулся на кожаную подушку в бокалом в руке. - Не считая двух имен и четырех фамилий, я ничего про тебя не знаю. Только постарайся не особенно врать, ладно?
- Я вообще не собираюсь врать, теперь это ни к чему, правда и рассказывать особенно нечего. Родилась в Ленинграде. Матери своей не помню, она ушла от нас, как только я родилась. Знаю только, что звали ее Татьяна. Сначала папа воспитывал меня один, ну, конечно, родственники помогали, няни. А потом папа привел другую женщину, тоже Татьяну, и она стала моей настоящей мамой. Папа был геолог, много ездил по разным экспедициям, и вот однажды он не вернулся. Взрослые говорили мне, что он уехал в Антарктиду, но я знала, что они врут, и что-то случилось… Потом умер дедушка, а к маме Тане приехала из деревни ее сестра Лиза, и мы стали жить втроем. А потом, когда мне было одиннадцать, приехал дядя Джош, привез письмо от папы, женился на Лизе, и забрал нас всех к себе в Кению. Там нас встретил папа, только теперь он был не Чернов, а Розен, и маме Тане снова пришлось выходить за него замуж. А потом мы отправились в кругосветное путешествие! Папа тогда был уже американским гражданином, и мы все поселились в Денвере, я там закончила школу и поступила в университет. Ну, что еще? У папы своя фирма, может быть, слыхал - "Информед". Мама Таня занимается домом, детьми, у меня два маленьких братика. А в Союзе она была актриса, в кино снималась, ты мог даже слышать ее имя, Татьяна Ларина, как у Пушкина.
- Татьяна Ларина?!
Нил замолчал, придавленный потоком воспоминаний… Татьяна Ларина, актриса, яркая красавица, черноволосая и зеленоглазая, жена Ваньки Ларина, ушедшая от него к другому. И теперь выясняется, что этот другой - геолог Чернов…
Геолог Чернов…
- Почему ты так странно смотришь на меня?
- Прости. Как, ты сказала, зовут твоего отца?
- Пол. Доктор Пол Розен.
- А раньше? Чернов?..
- Павел Дмитриевич.
Павел Дмитриевич Чернов. Геолог из Ленинграда. Павел Чернов и Татьяна Ларина.
Нил достал откуда-то микрофон, что-то тихо сказал.
Автомобиль развернулся на круглой площади и покатил в обратном направлении.
- Что случилось? - озадаченно спросила Анна.
- Слушай меня, девочка. Слушай и, очень прошу, сделай так, как я говорю. Отправляйся домой, возьми паспорт, вещички, и первым же рейсом - слышишь, первым! - вылетай в Денвер к родителям. Они не видели тебя несколько месяцев, не знают, где искать тебя, с ума сходят… Если нужны деньги - вот. - Он бухнул ей на колени увесистый пакет из черного плотного полиэтилена. - Здесь хватит на все.
- Но, Нил…
- Возвращать не надо. Это шальные деньги, карточный выигрыш. Считай вознаграждением за найденную и возвращенную ценность.
В глазах Анны стояли слезы. Одна, самая крупная, предательски сбежала по щеке.
- Но почему, за что? Я-то думала, ты любишь меня…
- Люблю! И именно поэтому поступаю так, как поступаю. Метро там. - Машина остановилась, дверца возле Анны открылась сама собой. - Всего хорошего!
Не дожидаясь ответа, Нил захлопнул дверцу, оставив на тротуаре онемевшую от горя Анну с черным пакетом в руках.
Автомобиль, проехав несколько метров, вынужден был остановиться на красный свет.
- Нил! - Анна бросила пакет на асфальт, подбежала к машине, забарабанила в стекло. - Не оставляй меня! Я люблю тебя, слышишь! Люблю!
Нил Баренцев отвернулся.
Загорелся желтый свет.
Потом зеленый.
Анна застыла, провожая леденеющим взором мужской силуэт в заднем стекле.
Потом побрела прочь, повесив голову и ничего не видя перед собой.
- Фройляйн, фройляйн! - Кто-то тронул за рукав.
Она обернулась.
Ей улыбался пожилой немец.
- Вы забыли, фройляйн.
- Данке…
Анна безучастно взяла черный пакет.
* * *
- Чаю хочешь? - Северин показал на дощатый стол с чайником и разнокалиберными чашками.
- Нет, спасибо.
Анна бухнула пакет на скамью, сама опустилась рядом.
- Что-то ты какая-то не такая. - Северин внимательно посмотрел на нее. - Что, не вышло ничего? Ты понимаешь, о чем я.
- И да, и нет. В общем… ценность возвращена законному владельцу, а это, - она похлопала по мешку, - награда за труды.
- Ну… Нет слов. Такого предположить не мог даже я. А награда-то, как я погляжу, основательная. Сколько?.. Нет, не хочешь, не говори…
- Не знаю. Сам посмотри, если хочешь.
- Нет, девочка, что-то с тобой явно не то сегодня… Ну-ка, ну-ка… Ого!
Северин извлек на свет божий три кирпичика, заваренных в прозрачный пластик с печатями банка "Чейз-Манхэттен". В каждом из них было десять пачек по сто купюр достоинством в сто долларов.
- Триста тысяч. На мою вскидку, сама игрушечка примерно столько и весит, плюс-минус. А тут - вознаграждение… - Он лукаво прищурился. - Как - не спрашиваю, у каждого есть право на маленькую тайну… Ничего, если я немножко эту красоту попорчу, а то запросто мог и фальшивок насовать, законный владелец-то. Ты пока пей чай…
Проверка заняла минут пятнадцать, Северин вышел к ней еще более озадаченным.
- Настоящие. И, похоже, не меченые… Значит, делаем так. Я возьму две-три штучки, покручусь в разных местах, по одной поменяю на добрые старые марки. Если номера и серии забиты в базу данных, будет шухер, но с такой мелочевкой отбиться несложно. А остальные припрячу так, что самая легавая ищейка вовек не найдет. Лады?
- Не надо, - устало сказала Анна. - Деньги чистые… А где Линк?
- Линка не будет.
- Как это - не будет? Что-то случилось?
- Да как тебе сказать… Прибегал пару часов назад за вещичками. Дескать, наклюнулась для вас работа в Мюнхене, в каком-то ночном клубе. Будто бы владелец сам его разыскал и пригласил. Тебя дожидаться не стал, сказал - надо успеть оформить какое-то разрешение и что-то там подписать у юриста. А ты чтобы подходила прямо к поезду. И не забыла взять реквизит. - Последнее слово Северин произнес особенно четко.
- Все ясно. Когда поезд, с какого вокзала?
- У меня все записано. Вот, - Северин достал из кармана джинсов мятую бумажку, прочитал: - "Вест-банхофф, 20:30, платформа В, вагон 8-а, купе 1"…
Анна взглянула на часы и встала.
- Время есть.
- Не спеши, присядь… Короче, когда твой Линк пошел паковаться, я умишком пораскинул, и очень мне его история не понравилась. Оперетта какая-то, сказка про Золушку. Тем более, Мюнхен, где на каждом углу по безработному Моцарту… Это, конечно, не мое дело, но, поверь старику, не заслуживает этот парень большого доверия…
Анна вспыхнула. И этот туда же! Как сговорились…
- Ты абсолютно прав - это не твое дело. Я уже взрослая и сама решаю, кому доверять, и в какой степени… Будь любезен, перестань дуться и гони сюда мои деньги.
- Как скажешь…
Северин вошел в дом и вскоре вернулся с пакетом. Анна высыпала содержимое на стол. Одну пачку протянула Северину.
- Комплимент от заведения, и не вздумай отказываться, обидишь… Так, десяти тысяч на дорожку хватит… - Она вручила Северину вторую пачку. - Эту подержи до завтра. И если не трудно, закажи на мое имя билет до Денвера, штат Колорадо, США. На первый рейс, на который есть места.
- Умница!
Оставшиеся двадцать восемь пачек вернулись в пакет. Анна взяла пакет за ручки, подняла, помахала на весу.
- Нет, лучше в рюкзак переложить… Ладно, до вечера.
- А ты куда? - спросил напряженно Северин. - Надеюсь, не на вокзал?
- А что такого? Не беспокойся, только передам Линку деньги и сразу назад. Ему они нужнее.
- Та-ак… - Северин встал и повелительно протянул руку. - Сразу отдашь или сначала морду набить?
- Ты… Ты что, Северин, спятил?!
- Я-то нет, а вот насчет тебя не уверен. Придумать и провернуть блистательнейшую операцию - а потом взять и подарить весь прибыток уроду, не стоящему твоего мизинца… Ладно, согласен, это как раз тот случай, когда мозги отказывают даже самой умной бабе. Но с сумкой, полной бабок, переться туда, где тебя почти наверняка загребут легавые - это уж извините. Этого я не понимаю и допустить не могу. Лучше уж растопим зелеными печку.
- Какие легавые?! Линк скорее умрет, чем сдаст меня копам, он их ненавидит, это у него в крови! Не старайся меня запугать!
Северин вздохнул, достал кисет и принялся ловко сворачивать самокрутку.
- Курни хоть напоследок, дуреха, говорят, в нынешних образцово-показательных тюрьмах с дурной травкой не очень. Зато от наивности и влюбленности излечивают быстро и навсегда… Но к последнему совету старого зануды все-таки прислушайся. Денег с собой не бери. Даже если я ошибся, и никакой подлянки твой черный принц не устроил, ты спроси, как его в Мюнхене разыскать, а потом, уже из безопасного места, из дома, весточку зашли, пусть при случае заглянет к общему берлинскому другу. Ну, а если, не дай Бог, окажется, что продал он тебя - я его сам найду и вместо денег передам кое-что другое. Зато годков через восемь… хотя, если и вправду игрушечку законному владельцу вернула, свиньи это оценят, получишь по минимуму, лет пять… - тебе будет на что начать новую жизнь… Так как? Доверяешь?
Анна молчала. Северин по-хозяйски положил руку на пакет с деньгами. Анна подтолкнула пакет в его сторону, встала и чмокнула хозяина дома в морщинистую щеку.
- Если не тебе, то кому же…
Проводив ее до ворот, Северин забрал пакет со стола и, войдя с ним в дом, произвел кое-какие одному ему известные манипуляции, положил деньги в нишу, открывшуюся за зеркалом, после чего привел все в изначальное положение. Поймал в зеркале свой собственный взгляд, подмигнул.
- Что ж, старик, ты сделал все, что мог. Пора умывать руки… Конечно, месяц-другой выждать придется, пока дерьмо не осядет… Да и американочка эта ловкая штучка, вдруг выкрутится как-нибудь. Про денежки она будет молчать при любом раскладе. Зато потом… Как там говорил Дживан, торгующий дюнерами на углу? Или шах умрет, или ишак сдохнет?.. Нет, определенно, ты, старик, еще на что-то годен.
Он смотрел, как гаснет улыбка в зеркале.
- На подлости ты годен, старик… Всю жизнь прожить честным борцом с системой, и на склоне лет так скурвиться…
* * *
Большой городской вокзал был похож на любой большой городской вокзал - гулкий, серый, мрачный, полный специфических железнодорожных запахов и шумов. Анна без труда нашла нужную платформу, нужный вагон. Честняга Северин определенно перебрал в своей мнительности. Никакой слежки, никаких подозрительных людей в форме и без формы она не заметила. Не считая двух проводников, беседующих у вагонных дверей, и праздного носильщика с тележкой, перрон был пуст - до отправления осталось пять минут, пассажиры уже расселись по местам, провожающие, если и были, разошлись.
Анна шла вдоль голубого вагона 8-а, заглядывая в окна. К ее удивлению, это оказался спальный вагон класса "люкс" с просторными двухместными купе, плюшевыми диванами вместо полок и вазами с живыми цветами на столиках, покрытых белоснежными крахмальными скатертями. Большая часть купе была свободна, в одном окне она углядела самозабвенно целующуюся парочку средних лет, а в другом - пожилого бизнесмена, погруженного в сводки. Она почти дошла до конца вагона и только в предпоследнем, примыкающем к тамбуру купе увидела Линка. Он был один, сосал пиво из банки и тряс живописной башкой под неслышную миру музыку из плеера. Анна постучала в окно, но он даже не заметил. Чуть-чуть подумав, она поднялась в вагон.
Линк среагировал только на изменение света, когда она открыла дверь и вновь закрыла ее.
- Хэй мэн!
- Хэй мэн!
Он вытащил из ушей наушники.
- А я уж боялся - напутаешь, опоздаешь. Бросай сюда свои кости и балдей от всех кайфов. Пивка хочешь? Ты когда-нибудь в таком козырном поезде каталась?.. This train is bound for glory, this train… <Этот поезд мчится к славе (англ.)>. Эй, а чего без вещей?
- Линк, я не еду…
- Почему? А как же я?
- Ты про что, Линк? Про то, что некому теперь будет подтирать тебе сопли? Так ты уже большой мальчик, сам справишься, а я, извини, устала. Если про мюнхенский контракт - я тебе и тут не нужна, сам знаешь, какая из меня певица, найдешь настоящую, музыкантов там много. А если ты беспокоишься насчет… - Анна примолкла. Ей не хотелось произносить это слово, и не хотелось открывать Линку всей правды. - Я нашла один вариант, дай мне еще три дня, а потом я переведу тебе деньги в Мюнхен. Через "Вестерн Юнион"… Ну все, мне пора, поезд отправляется.
- Сейчас, сейчас… Еще секундочку, я обязательно должен тебе кое-что показать… - Линк вскочил, засуетился. - Кажется, здесь, подвинься, пожалуйста…
Он чуть-чуть оттеснил ее от входа в купе, и вдруг стремительно юркнул в коридор, захлопнув за собой дверь.
- Линк, ты куда, что за шутки? - Анна дернула за ручку, но дверь не подалась. - Открой! Открой немедленно! Выпусти меня!
Она изо всех вил забарабанила в дверь, но безрезультатно. Поезд между тем тронулся и начал набирать ход.
- Линк! Линк!!! Проводник!.. - Анна кричала, плакала, руками и ногами стучала в дверь, в стену, и не заметила, как за ее спиной чуть слышно приотворилась и тут же закрылась дверь мини-туалета, оборудованного при каждом купе вагона-люкс. - Кто-нибудь! Помогите!
- Кхе-кхе, мадемуазель, могу ли я подойти под определение "кто-нибудь"?
Услышав позади себя французскую речь, Анна резко обернулась. Развалившись на диване и поигрывая сверкающими наручниками, ей гнусно ухмылялся лысый господин с бородкой.