– Мне так жаль. Я ни в коем случае не хотел ранить тебя, – проговорил он голосом, который она последний раз слышала в полусне. В Парк-клинике. Его тон вызвал такое сильное воспоминание, что Эмма снова почувствовала во рту вкус желчи и рвотной массы; как в тот раз, когда ее стошнило в палате. Доктор Ротх сказал, что это из-за медикаментов, но Эмма знала лучше. Это голос Конрада не позволил ей полностью отключиться. А его признание сначала перевернуло ей желудок, а потом и выдернуло из сна.
– Что же это на самом деле? – услышала она вопрос Конрада и наморщила лоб.
– Прости?
– Что же на самом деле привело тебя сюда? Ты упряма и своевольна, Эмма, я всегда этим восхищался. Твоей силой, с самого детства. Он не смог бы заставить тебя прийти ко мне, не будь у тебя чего-то на сердце.
Эмма глубоко вдохнула и в очередной раз отдала Конраду должное. Он не лишился своего дара и по-прежнему читал ее, как открытую книгу.
– Вообще-то это не важно, после всего, что произошло. Но этот вопрос… он мучит меня.
Конрад поднял бровь:
– Какой вопрос?
– Филипп! Почему ты оставил его в живых?
Она нервно теребила большой палец. Ее ногти снова были аккуратно пострижены и покрашены бесцветным лаком. Она сделала макияж и побрила ноги.
Внешние признаки душевного выздоровления. Но внутри она вдруг почувствовала себя так, словно заболевает сильной простудой. Мышцы лица как будто стянуло, в ушах начало стрелять – возможно, потому, что они не хотели слышать ответа Конрада.
– Я имею в виду, ты убил всех тех женщин, но не мужчину, которого ненавидел больше всех. Он ведь был неверным мужем. Разве не проще было бы избавиться от него?
Конрад печально покачал головой:
– Милая, разве ты не понимаешь? Я хотел оградить тебя от боли, а не причинять ее. Эмма, ты должна мне поверить, я всегда любил тебя. Но я никогда не действовал эгоистично. Даже тогда, когда позаботился, чтобы ты осталась единственным ребенком.
На голове у Конрада вдруг снова оказался мотоциклетный шлем, а в руке – уже не телефон, а шприц с длинной иглой, поблескивающей серебром в лунном свете.
"Ложись в кроватку, Эмма, – услышала она голос Артура. – Я сейчас вернусь".
Эмма моргнула, и видение из воспоминаний исчезло.
– Что было в шприце? – спросила она Конрада через стекло.
– Средство для прерывания беременности, – прямо сказал он. – Я впрыснул его в бутылку с водой, которая стояла рядом с кроватью твоей матери. Пожалуйста, не презирай меня. Разве я мог допустить, чтобы она родила еще одного ребенка, которого ждут такие же эмоциональные мучения, какие причинял тебе отец? Мужчина, который хочет наказать собственную дочь, потому что она боится?
– Ты больной, – ответила Эмма и потом догадалась: – Это был ты! Ты подменил таблетки Сильвии.
– Чтобы Филипп не мог причинить тебе еще больше боли, сделав ей ребенка.
Пальцы Эммы сжали телефонную трубку.
– Ты рассказал ей об Артуре, чтобы подорвать доверие ко мне. А позже обвинил во всем Филиппа, чтобы она что-нибудь с собой сделала.
– Я просто хотел, чтобы Сильвия оставила его в покое. Я правда не мог предвидеть, что она покончит с собой.
– И все равно ее смерть на твоей совести. Ты душевно больной, ты это понимаешь?
– Да, – признал Конрад. – Но все равно я никогда не был эгоистом. Я всегда заботился только о том, чтобы тебе было хорошо. Даже если это означало, что ты будешь вместе с Филиппом. С этим недостойным тебя никчемным мужланом.
Казалось, Конрад вот-вот плюнет в стекло между ними.
– Этот говнюк бросил тебя одну в беде. Мне пришлось тогда пробраться в дом. Я присматривал за тобой. Даже убрал посылку со стола и спрятал ее на несколько часов в садовом сарае, чтобы Филипп понял, насколько ты потеряна. Что он не может оставлять тебя одну на выходные! Не в таком состоянии! Но этот мерзавец все равно уехал. Хладнокровно, без угрызений совести.
– Где ты прятался? – спросила Эмма.
"Как часто ты тайком следил за мной все эти годы?"
Эмма знала: это еще одна жуткая мысль, как и та, что Конрад вплел ее волосы в свой Энсо-ковер. Если очень повезет, то воспоминание поблекнет, но никогда не перестанет наводить на нее ужас.
– В сарае. В подвале. Во время вашего разговора я стоял в кухонной кладовке, меня отделяла от вас тоненькая дверца, – сказал Конрад.
– Как тогда, в Le Zen, – фыркнула Эмма.
Глаза Конрада увлажнились.
– О, малышка, сейчас ты, конечно, презираешь меня. – Его нижняя губа дрожала. Изо рта потекла струйка слюны, но он даже не пытался вытереть ее. – Я хотел, чтобы он прекратил причинять тебе боль. Волосы я посылал ему только для того, чтобы он знал, какими последствиями чреваты его измены. А этот подонок использовал их, чтобы еще больше мучить тебя. Я так сожалею.
– О чем ты сожалеешь? – Эмма твердо решила, что будет злиться на него. На пути сюда она мысленно представляла себе, как пойдет разговор и как закончится. Эмма видела, как Конрад вскакивает и бьет трубкой по разделяющему их стеклу, снова и снова, упорно, со всей силы, пока оно не разобьется, а сама она набрасывается на Конрада и перерезает ему горло осколком стекла.
Но сейчас, когда Конрад сидел перед ней, как маленький мальчик, у которого забрали любимую игрушку, Эмма не испытывала ничего, кроме бездонной сострадающей пустоты.
– Неужели ты не сожалеешь, что убил всех этих женщин? – спросила она и увидела, как по щеке у него скатилась слеза. – Или что преследовал меня всю жизнь?
Плача, он помотал головой.
– И ты не сожалеешь, что усыпил меня, изнасиловал и вытащил из отеля? Превратил меня в параноидальное существо, которое бросается с ножом на невинных людей?
– Нет, – всхлипнул он. – Я лишь сожалею, что не признался тебе в любви намного раньше. Возможно, тогда у нас был бы шанс.
Эмма закрыла глаза, вытерла веки тыльной стороной ладони и повесила трубку.
" Конечно, – подумала она. – Он болен. – Кто лучше меня может это понять?"
Она открыла глаза и в последний раз взглянула на Конрада.
И хотя Эмма никогда этому не училась, хотя ни разу в жизни даже не пробовала, она сумела прочитать по губам Конрада, что он говорил ей за стек лом:
– Из любви, Эмма. Я сделал все это только из любви.
Фитцеку десять лет
"Самые страшные преступления совершаются из любви".
Виктор Ларенц
В десять лет я ходил в пятый класс открытой школы и был настолько популярен, насколько это возможно, когда донашиваешь одежду брата, который старше тебя на семь лет, а твоя прическа (мамина ручная работа) соответствует моде десятилетней давности.
Представьте себе широконосого ворчуна, подстриженного "под горшок", в "ледерхозе" , с алюминиевым кейсом, который любит проводить свободное время в школьной библиотеке. Да, именно так: я был классическим книжным червем, которого никто не хотел брать в свою команду во время игры в лапту, разве что в качестве пушечного мяса.
Вот. А потом появился Эндер.
Дважды второгодник, немец турецкого происхождения, самый главный школьный хулиган. Когда он вошел в класс, я подумал, что это чей-то отец хочет забрать пораньше своего ребенка. Но потом "самого крутого из крутых" посадили со мной за парту.
Видимо, учительница считала, что ботаник (то есть я) сможет положительно повлиять на проблемного ученика (то есть Эндера). Разумеется, все случилось с точностью наоборот. Эндер изменил мою жизнь; главным образом, своим хорошим ко мне отношением, которое, возможно, объяснялось тем, что я помогал ему с домашними заданиями. Поверьте, симпатия была добровольной, мне даже не пришлось отдавать ему за это свои кроссовки. Наоборот – он принес мне мои первые ботинки "Адидас" из спортивного магазина отца, чтобы избавить меня от уродливых башмаков с квадратными носами.
Тот факт, что он, пользующийся всеобщей популярностью, стал моим другом, отразился и на одноклассниках, которые до этого не хотели меня даже игнорировать.
Эндер научил меня многим полезным вещам, которые просто необходимы пятикласснику в повседневной жизни: например, курить сигару (неудачная идея делать это за спортзалом, когда мимо пробегает учитель физкультуры). Позднее он таскал из дома отцовские кассеты с фильмами с возрастным ограничением 18+ ("Роллербол", "Класс 1984", "Зловещие мертвецы", "Рассвет мертвецов" и – разумеется – "Побег из Нью-Йорка" с Куртом Расселом). Теперь вы, наверное, догадываетесь, откуда взялась моя любовь к триллерам. Короче говоря: я многим обязан Эндеру, и, старина, так здорово, что спустя столько лет мы по-прежнему дружим. Само собой, в следующее воскресенье я опять навещу тебя в тюрьме (шутка).
Итак, теперь у меня есть повод отметить второй десятилетний юбилей. И я с полным правом могу утверждать, что последние годы были самыми интенсивными и также самыми счастливыми в моей жизни.
Меня часто спрашивают, что изменилось в моей жизни с тех пор, как я стал писателем. Мой стандартный ответ: не много. Я по-прежнему езжу на "феррари" и живу в своей вилле на двадцать комнат в Груневальде. (В Фейсбуке я бы сейчас поставил смайлик, чтобы было ясно, что это тоже шутка. Лучше всего, смеющийся до слез смайлик. Черт, хотел бы я знать, когда в последний раз я вот так смеялся, как этот слишком часто используемый значок, но я отклоняюсь от темы.)
На самом деле за последнюю декаду моя жизнь изменилась самым драматическим образом, в основном потому, что я познакомился с невероятным количеством великолепных людей, которых бы никогда не встретил, если бы не моя писательская деятельность. И в первую очередь я говорю о вас!
Я признаюсь: когда в 2006 году я опубликовал свой электронный адрес в дебютном романе "Терапия", то был невероятно наивен. Я рассчитывал на пару-тройку личных сообщений. Ну, может, десять мейлов, в которых читатели укажут мне на орфографические ошибки, выскажут критику или краткую похвалу. Но я сильно просчитался.
Подобные письма, как эти, помогли мне понять, почему писатель – лучшая в мире профессия.
"Добрый день!
Когда два года назад я прочитала "Терапию", как раз оканчивала реальное училище. Я понятия не имела, что собираюсь делать в будущем, была "подвешена в воздухе". Это ужасное чувство, потому что все планировали свой жизненный путь, а я просто не знала, с чего начать. Когда я дочитала "Терапию", меня словно молния поразила… В настоящее время я сдаю экзамены на полный аттестат зрелости и примерно через год начну изучать психологию. И за это я благодарна только вам и вашей "Терапии". Эта увлекательная книга с удивительными наблюдениями за человеческой психикой помогла мне понять, чем я действительно хочу заниматься. Так что ваши книги в прямом смысле слова изменили всю мою жизнь, за что я хочу поблагодарить вас от всего сердца!
С наилучшими пожеланиями, Симоне Б. "
Небольшое замечание: не хочу, чтобы мы неправильно друг друга поняли. Юная читательница ошибается. За положительную перемену в жизни она должна благодарить не меня, а исключительно саму себя. Мне просто посчастливилось немного помочь ей на этом пути. Как и Бригитте С.:
"Дорогой Себастьян!
В 2013 году мой двухлетний сын находился на волоске от смерти. Я часами сидела в больнице у его кровати и оставляла его одного, только когда медсестры прогоняли меня из палаты. В одну из таких "пауз" я бродила по городу и в книжном магазине случайно наткнулась на одну из твоих книг. Вернувшись в больницу и между делом читая "Осколок", я действительно смогла абстрагироваться от суеты и пищания аппаратов в реанимационном отделении и думать о чем-то другом".
На сегодняшний момент я получил уже более сорока тысяч сообщений. Не все из них такие трогательные, но многие с очень личными историями. А после юбилейного шоу "Фитцеку десять лет" (для некоторых критиков синоним "высшей меры наказания") я хотел бы поделиться с вами некоторыми письмами.
В соответствии с юбилеем я выбрал десять писем, десять читателей, которые – от лица очень многих – дают свой личный ответ на вопрос, в каком жизненном путешествии мне выпала честь их сопровождать.
Многие мейлы дошли до меня после того, как в апреле 2016 года я сообщил в социальных сетях о своих планах. И было невероятно тяжело сделать выбор из всех полученных мною писем, достойных публикации. Я немного сократил тексты и, частично по просьбе авторов, частично там, где мне показалось уместным, изменил имена и города.
Еще один маленький, но важный комментарий: все напечатанные ниже письма адресованы лично мне. И все равно при составлении мне в голову закралась мысль, что они предназначаются не только для меня. А для каждого любимого автора.
Я уверен, что многие мои коллеги испытывали подобные чувства. Или испытали бы, если бы пообщались со своими читателями. Поэтому всем, кто пишет и публикует книги, я могу посоветовать только одно: сообщайте ваш контактный адрес. И отвечайте!
Люди, если вы этого не делаете… Почитайте сами, чего вы лишаетесь.
"Дорогой господин Фитцек!
Я должна вас поблагодарить. Ровно восемь недель назад я купила и за три дня прочитала ваш последний триллер, что спасло меня от нескольких нервных срывов и подавило желание вцепиться кому-нибудь в глотку. Потому что ровно восемь недель назад я лежала в родильной палате для стимуляции родов. Что кажется простым и милым процессом, обернулось ужасно неприятным и нервным предприятием. Я не хочу сейчас вдаваться в подробности, потому что по собственному опыту знаю, что мало кто из мужчин хочет об этом слышать. В целом можно сказать: это больно, нужно часами неподвижно лежать, а в перерывах прогуливаться (тоже не самое приятное занятие, когда ты напоминаешь кита со слоновьими ногами). И так три дня без особых результатов. Возможно, женщина во время схваток ведет себя агрессивно. Поверьте мне, женщина во время стимуляции родов превращается в смертельное оружие. Но, слава Богу, у меня с собой была книга, которую мы с мужем по очереди читали во время "неподвижных" фаз. Как и все ваши предыдущие романы, этот тоже читался на одном дыхании, так что мы забывали о времени. А вот наша дочь не хотела появляться на свет так же стремительно, поэтому я в итоге оказалась в операционном зале. Но это уже другая история. Главное, мы прочитали отличную книгу и получили лучшую в мире дочь.
Правда, акушерки считали немного странным, что мы читаем в родильной палате историю о похищении ребенка, и некоторые даже выдвигали теорию, что наш ребенок не хочет появляться на свет именно поэтому. Так что, если в ближайшее время с вами свяжутся из какого-нибудь федерального ведомства с требованием указывать на книгах предупреждающую информацию, знайте: это из-за нас!;)
С сердечными пожеланиями всего наилучшего,
Андреа С.
P. S: Вы можете пока не торопиться со следующим романом. В ближайшие четыре – шесть месяцев до чтения у меня, к сожалению, не дойдут руки".
"Дорогой господин Фитцек!
Должен сразу предупредить: я читаю запоем на протяжении уже шестидесяти лет. В свое время очень увлекался Бёллем. Из тонн книг он один из избранных, от чьих произведений я не избавился.
Я неизлечимо болен раком, и мое тело постепенно предает меня, но чтение все равно продолжается. Пирамиды из книг на моей прикроватной тумбочке исчезли. В угоду своей жене я купил электронную книгу. Теперь у меня даже появилось время – если морфий позволяет – смотреть телевизор. Какая отупляющая дрянь! Я смотрю теперь только достоверные каналы (Arte, 3Sat и хорошие документальные репортажи и фильмы на других каналах), соответствующую моему настроению ярую сатиру и выступления немецких кабаретистов а-ля "Schlachthof", "Franken", "Ladies Night" . И еще Курта Крёмера.
Там я вас увидел и быстро нашел ваши произведения в Гугле. Скачал электронные книги и два часа назад дочитал роман "Ной".
Я пишу и не попадаю по клавиатуре айпада, настолько эта книга впечатлила меня. Вы оставили неизгладимый след в моей душе. Я рад, что успел прочесть нечто подобное и сердечно благодарю вас за это!
К сожалению, сейчас мне еще грустнее, когда я разговариваю со своей внучкой-подростком. Мы считаем себя сознательными людьми. Но экологический след каждого из нас тянется от Цюриха до Гамбурга.
Я отправил "стоящую" книгу "Ной" одному школьному другу. Раньше он был шефом в "Маккинзи Швейцария" и пропагандировал бурный экономический рост. Возможно, роман изменит его взгляды.
Всего самого хорошего вам и вашей семье! Ф.Е.,
Цюрих"
"Привет, Себастьян!
Меня зовут Жанин, мне двадцать восемь лет, и я работаю флористом.
Мой почти десятимесячный сын постоянно сбрасывает книги Фитцека с маминого ночного столика.
У меня не было страшного опыта, чтобы твой роман мог как-то меня утешить; я не пережила ничего такого, чтобы узнать себя в твоих историях, просто благодаря тебе я открыла любовь к чтению".
(ВНИМАНИЕ! ПРОПУСТИТЕ ЭТОТ МЕЙЛ, ЕСЛИ ВЫ НЕ ЧИТАЛИ "РАЗРУШИТЕЛЯ ДУШ" И ХОТИТЕ ЭТО СДЕЛАТЬ.)
"Дорогой Себастьян!
Осенью 2010 года я решила пройти лечение в психиатрическом отделении крупной больницы, потому что у меня были страхи, с которыми я не могла справиться в одиночку. В итоге это оказалось лучшим решением – я выздоровела и освободила голову. Я избавилась от проблемы совсем без медикаментов, в результате одних лишь бесед и ментальных упражнений.
Как-то ночью я не могла заснуть и изучала содержимое книжного шкафа в общей комнате. Там я нашла "Разрушителя душ" какого-то Себастьяна Фитцека, о котором до того дня даже не слышала. Я проглотила книгу за две ночи и подумала: а здесь забавный персонал, они выставляют группе невротиков, шизофреников и пациентов с синдромом выгорания именно тот триллер, где действие происходит в психушке. И где врач-психотерапевт к тому же настоящая сумасшедшая!
Но я все равно очень рекомендовала эту книгу всем другим пациентам, и многим она так же полюбилась, как и мне. Правда, мы уже не так сильно доверяли нашим терапевтам.
Наконец шесть недель терапии закончились, и я получила "домашнее задание". Мне нужно было записать первоочередные цели на ближайшие годы. В моем случае это было: родить ребенка и самой написать детектив. Я подумала: то, что может Фитцек, я тоже умею – в конце концов, у меня есть инсайдерские знания…:)
И вот теперь – пять с половиной лет спустя – у меня уже трое детей и два детектива, выпущенные одним маленьким издательством.
С наилучшими пожеланиями, Элизабет Б. "
"Здравствуйте, господин Фитцек!
Я хочу вам кое-что рассказать.