- Совсем наоборот! - фыркнула она негодующе. - Это они меня приняли за звезду и просили автограф. Я дала, а потом уже объяснила, кто я на самом деле… А негодяй - это тот болван, который снял эту мутотень. Ему еще и приз, наверное, дадут какой-нибудь!
- Послушай, радость моя, - Павел решил быть объективным, хотя и ему картина пришлась не по душе. - То, что не нравится нам с тобой, может нравиться другим людям!
- Душевнобольным!
- Ну ладно, - конструктивный подход не принес результатов, - только не говори об этом автору. Вон он идет под ручку с мамой!
В самом деле на горизонте уже показался режиссер в мятом свитере и с рассеянным взглядом. Режиссер нервно шевелил пальцами и шарил по карманам, как видно, очень сожалея, что здесь, в храме культуры, запрещено курение.
-..Да, это хорошо, что вы еще не приобрели акцента! - внушал он Тане. - Я общался недавно с Барышниковым, он уже не сможет сыграть русского в русском фильме.
Попрощались мило. Режиссер чмокнул руку примадонне, кивнул Павлу и поспешил на поиски места, где можно было бы безбоязненно зажечь сигарету.
- Говнюк! - коротко охарактеризовала его Ларина. - Дал понять, что как актриса я его не интересую! А я, между прочим, сниматься у него и не собиралась. Просто хотела поддержать. Ты бы слышал, каким тоном он говорил. Еще бы, он творит чистое искусство, а я продалась Западу…
- Почему ты мне сразу этого не сказала? - спросил Павел. - Я бы затеял драку. Лишняя реклама всем пошла бы на пользу. Кажется, теперь из всего можно сделать рекламу…
- Ладно, не кипятись! - сказала она примирительно. - Я же не виновата, что фильм такая фигня. Вечер еще не закончился!
После фильма супруги собирались на небольшой междусобойчик, организованный английскими кинематографистами. Был еще вариант с российскими коллегами, но после общения с новой русской прессой и заносчивым режиссером-авангардистом Татьяна предпочла общество британцев. Вечер в самом деле прошел удачно. Разговоры не касались ни политики, ни процесса Розена. Британцы представили в Каннах резкую политическую сатиру на США, чья злободневность могла поспорить разве что с ее художественной беспомощностью. Однако в свете политических веяний у них был шанс привлечь внимание зрителей и критиков. Постепенно и Розен втянулся в спор относительно того, кому на этот раз достанется Золотая ветвь.
- Вашим не дадут! - сказал продюсер ленты - рассудительный и флегматичный толстяк.
- Это которым нашим? - уточнил Розен.
- Американцам.
- А, понятно!
Собеседник по-своему расценил его скептическую ухмылку и принялся объяснять причины.
- Во-первых, - сказал он, - есть очередь. Ваши уже отхватили в свое время "ветку" за "Криминальное чтиво"! А до этого был "Бартон Финк"… Сейчас дадут азиатам, чтобы поощрить молодой кинематограф! Или арабам - в знак солидарности!
- Вы рассуждаете так, словно уже все заранее известно.
- Ну, кому-то точно известно. Или вы думаете, что это вопрос выбора жюри?
Павел уже был наслышан от Татьяны об истинной сути всех этих церемоний. Правда, она говорила об "Оскаре", но с какой стати в Европе должно быть иначе? А с другой стороны, Таня никак не рассчитывала на "Оскар". Но получила.
- Поживем - увидим! - буркнул он.
Всезнайство его раздражало, и теперь ему действительно хотелось, чтобы американцы получили эту чертову Золотую ветвь.
- А вы не думаете, что ее могут получить русские? - спросил он.
- Кто именно? - вопросом на вопрос ответил толстяк. - Сейчас ваш кинематограф мечется между гламурным патриотизмом и чернушной правдой жизни. А мода уже прошла, господин Розен. Теперь в моде - азиаты! Не обижайтесь, это ведь правда и потом - закон жизни. Сегодня на обложках одни физиономии, завтра - другие. Все течет, все не больше чем вода.
- Пыль на ветру!
- Пыль на ветру! - повторил толстяк с неожиданной грустью и добавил многозначительно: - Давайте выпьем по-русски, за то, что все пройдет! И стаканы об пол!
Тост Павел принял, но стакан бить "по-русски" отказался.
Вернувшись к себе в отель, он обнаружил под дверью порножурнал под названием "Лолита". Сначала хотел поговорить с портье, но потом отправился прямо к администратору.
Маленький господин мог принадлежать к его недоброжелателям, но, учитывая статус гостя, а вернее его супруги, разумеется, был предельно вежлив. И более того.
- Вы же понимаете, господин Розен, - затараторил он взволнованно, - что наш персонал к этому не может быть причастен. Вероятно, кто-то из гостей неудачно пошутил.
- Вам кажется, что это смешно? - оборвал француза Павел.
- Нет, разумеется! - тот размахивал короткими ручками так, будто собирался взлететь.
Комизм этого маленького человечка и его искренняя боязнь потерять известную постоялицу несколько смягчили Розена.
- Мы можем приставить к дверям номера одного из наших служащих! - поднял палец управляющий с таким видом, словно это была грандиозная идея.
Павел на миг представил себе швейцара, дежурящего в коридоре.
- Не стоит, - сказал он сдержанно. - Не хотелось бы привлекать дополнительное внимание. Мне и так его хватает с лихвой, поверьте…
- Вы полагаете, что здесь какой-то намек? - спросил директор. - У нас параллельно проходит фестиваль порнофильмов "Горячее золото". Может, это просто такая рекламная акция. Не принимайте на свой счет. Нынешняя молодежь, знаете, без царя в голове. В мое время все было по-другому.
- Да, в ваше время… - сказал Розен. - Войны с полицией, Мао и Маркс!
- Ах, мсье Розен, - человечек мечтательно закатил глаза, видимо, вспоминая те блаженные годы. - Вы же русский, разве не так? Пусть было много глупости, но какой энтузиазм, борьба!
- Знаете, - сказал Розен, - именно потому, что я русский, я борьбой сыт по горло. Мне нужен покой, и если ваш отель не в состоянии его обеспечить, мы с женой поищем другое место!
- Нет, что вы! - всполошился коротышка, вернувшись из романтических воспоминаний в реальный мир с его рыночной экономикой. - Вы же понимаете, каким это станет ударом по нашему престижу! Конкуренты будут ликовать. Я у ваших дверей сам встану в почетном карауле.
- Это уже слишком, - сказал Розен, сразу вспомнив Мавзолей и желтый лик бальзамированного вождя. - Мы еще живы!
- Послушай, я так больше не могу! - откровенно сказал он Татьяне.
- В чем дело?
- Мне не нравится, когда на меня смотрят, словно я какой-то уродец на ярмарке. И еще эти сплетни… Ты читала газеты? - Павел показал на диван, где лежало несколько ярких глянцевых изданий. - Пьер мне кое-что перевел. Знаешь, если бы не все то, что мне пришлось пережить до сих пор, я бы, наверное, отправился громить редакцию! Удивительно, как привыкаешь к мерзости!
- Ну это ведь просто бульварная пресса.
- Ну да, - продолжил в тон Павел, - а люди, которые ее читают - всего лишь жалкие обыватели, которые радуются, услышав очередную гадость о своих кумирах!
- Вообще-то именно так, - сказала жестко Татьяна. - Мне самой это неприятно, но что делать, Паша? На всякий роток не накинешь платок. И я не Раневская - не умею выразиться кратко и по существу, даже когда надо.
- Очень жаль, кстати! - сказал Павел. - Нужно учиться у мастеров, между прочим! В первую очередь - у отечественных!
Он обнял ее, извиняясь за свой срыв.
- Я тут свихнусь, честное слово! Может, в твоем мире это все в порядке вещей, а для меня каждое слово в этой паршивой газетенке словно иголка под сердце! После всего, что нам довелось пережить, неужели мы еще должны мириться со всей этой мерзостью?!
- Ох, Паша! - горестно покачала она головой. - Мой мир, твой мир… Я не хочу жить в коммуналке, где все поделено на твое и мое. Мы вместе, хорошо?
- Может, подать на них в суд? - он показал на газеты.
- Лучше сделаем фильм и заткнем всем им рот!
- О тебе?
- О нас, - сказала она.
- Чудесно, пусть меня играет этот, ну тебе он еще нравится… В "Крестном отце" играл! Вспомнил, Марлон Брандо!
(2)
Утро Татьяна Ларина провела гримируясь. Павел еще видел сны. Профессиональный грим в Каннах раздобыть нетрудно. Как и профессионального гримера. Можно было даже выписать из "Мунлайт Пикчерз" кого-нибудь. Но сейчас был особенный случай. Она достала рыжий кудрявый паричок, привезенный Нюткой и благополучно забытый ею в родительском номере, положила на стол, поставила рядом с зеркалом журнал, купленный накануне. Журнал был напичкан светской хроникой. Разводы и свадьбы знаменитостей, скандалы, приобретения, заключенные контракты и судебные процессы. Статья, которая интересовала Ларину, была посвящена бракосочетанию леди Морвен и Джо Цореса, сына крупного финансового воротилы.
"Так, сейчас посмотрим, - сказала она себе, - что у нас получится!" Пальчиками, все пальчиками, и никаких компьютеров, как говорил один ее знакомый, специализировавшийся на гриме всяческой нечисти - живых мертвецов и вампиров. "Ну, нам бабу-ягу еще играть рано", - сказала Таня уверенно.
Фотографии - источник ненадежный, но в статье их было много. Корреспондент прямо-таки не отлипал от сиятельной невесты. Цорес на ее фоне выглядел довольно скромно. По прошествии часа увлеченной работы Татьяне удалось добиться кое-какого сходства. Как истинный художник, своей работой она была совершенно не удовлетворена. Но, с другой стороны, о работе должны судить зрители. И главный зритель уже ворочался в постели, намереваясь ее покинуть. Так что времени что-то улучшать не было. Как перед премьерой.
- Тебе подать кофе в постель, дорогой? - спросила она, не заходя в комнату.
- Нет, в чашку! - ответил Павел прочитанной где-то хохмой. - Где это видано, чтобы звезда экрана подавала кофе простому ученому? И вообще, к черту этот Домострой. Чай, не лаптем щи хлебаем!
Бодрое настроение Пашки не могло не радовать. Верно говорят: сон - лучшее лекарство, все вчерашние неприятности растаяли, как будто их и не было. И пожалуй, он прав - нужно сматываться отсюда, пока не вернулись грозовые облака. Нюта уехала еще вчера - Розены всерьез опасались, что девушку начнут доставать газетчики, которые еще не забыли скандала с Асуровым. Это было никому не нужно, в первую очередь, самой Нюте. Ларина рассталась с ней с огромным сожалением и, поскольку дальнейшее пребывание в Каннах было нежелательно, решение пришло само собой.
- Поедем в Женеву, - предложила она, переступив порог.
- С чего это вдруг?.. - Павел протер глаза и вдруг подскочил, как ужаленный: - Кто?! Как?!..
Таня отступила на полшага, любуясь произведенным эффектом, потом с жеманной улыбкой присела к нему на краешек кровати.
- Что скажешь об искусстве перевоплощаться?
- Черт побери! - Павел облегченно вздохнул. - Что ты сделала с собой?
Татьяна оттолкнула его.
- Спокойствие, только спокойствие! Руками не трогать! А не то все испортишь!
- Я не понимаю… Зачем?
- Я - леди Морвен!
- Кто?!.. Ах да, та богатая англичанка, которая финансировала "Красных рыцарей", ты говорила… Ну и зачем этот маскарад?
- Почему бы не подурачиться? И потом, так нам будет легче незаметненько сделать ноги, как ты предлагал давеча!
- Ты согласна? - искренне удивился Павел.
- Ну само собой, - сказала она. - Бог ты мой, Пашка! Ты в самом деле думаешь, что я буду смотреть, как тебе всякая сволочь треплет нервы, потому что хочу непременно покрасоваться на этом треклятом фестивале? Да провались он!
- Милая… Все, все! Не трогаю твой грим! Надеюсь, ты не собираешься весь день так расхаживать? Только учти, что я тоже не хочу быть эгоистом и жертвовать твоей карьерой…
- Больше ни слова! - она прижала палец к его губам. - Не беспокойся о моей карьере! Во-первых, она не стоит наших отношений, а кроме того, - добавила она, лукаво улыбаясь, - карьера делается не здесь! Фестиваль - это результат, а не средство. Бог нам поможет…
- Что-то ты часто стала поминать господа всуе!
- Зато ты все время чертыхаешься! - улыбнулась она. - Накликаешь, смотри!
- Знаешь, а мне на мгновение показалось, что явилась моя первая жена, Нюткина мама! - сказал Павел, прикрыв глаза рукой.
- Когда кажется - тогда крестятся! - неожиданно огрызнулась Таня и тут же, пытаясь смягчить невольную резкость, спросила ласково: - Они так похожи?
- Наверное. Татьяна как-то говорила, что у нее предки из Англии. Может, общие корни, а?
Выбраться из Канн не составило труда. И грим был не нужен в общем-то. В этот день в город прибыла очередная партия знаменитостей, среди которых был известный певец, претерпевший за жизнь миллиард пластических операций. Певец вот-вот должен был потерять нос, подобно майору Ковалеву. Плюс к этому стареющая дива, которая усилиями все тех же всемогущих пластических кудесников уже в …дцатый раз выходила замуж. И как обычно - за молодого и красивого.
- Будешь себя плохо вести, - сказала Ларина и бросила журнал на колени мужу, - сделаю пластическую операцию и уйду к Рикки Мартину!
- Кто такой, почему не знаю?
- Потому что ты, милый мой, и в центре Парижа все равно что в этом трижды проклятом Ред-Роке. Ничего не вижу, ничего не слышу!
- Бунт на корабле?! - спросил он, любуясь ею.
Он уже немного привык к гриму на ее лице, но все же вздохнул с облегчением, когда она сняла его в придорожном кафе уже в Савойе, где они остановились заправиться.
Хозяйка кафе, женским глазом сразу заметив произошедшие изменения, напротив, напряглась. Пришлось объяснить ей, что звезда скрывается от журналистов, и дать автограф. Розену показалось, что она и его разглядывает с любопытством. Вероятно, тоже что-то читала. Павел нахмурился, но новые посетители, подкатившие через несколько минут, заставили его забыть на время обо всех неприятностях. Они не успели определиться с выбором блюд, как вдруг Ларина задергала супруга за руку.
- Посмотри!
Павел поднял глаза. В кафе вошла импозантная пара. Взглянув на женщину, он вздрогнул. Точно так же, как утром, когда он увидел жену в гриме. Только предположить, что какая-то незнакомка сегодня из чистого каприза решила загримироваться под леди Морвен, было бы слишком невероятно.
- Это она сама! Видишь "ягуар" на стоянке? - кивнула Татьяна. - Я еще сквозь стекло заметила, но тоже не могла поверить! Жаль, что я грим уже смыла, а то вышло бы как у Хармса в анекдотах про литераторов. "Однажды переоделся Гоголь Пушкиным…"
Мужчина, который сопровождал леди Морвен, тоже показался Тане знакомым, а когда он, заметив обращенный на себя взгляд, быстро подошел к Розенам, морок окончательно рассеялся.
- Нил?! - с искренней радостью воскликнула Таня. - Паша, это тот самый Нил Баренцев, спаситель нашей Нюты, я тебе рассказывала…
- А мы были немного знакомы в прошлой жизни. Ленинград - город маленький, - сказал Нил, протягивая руку Павлу. - Здравствуйте, Павел Чернов!
- Добрый день! - Спутница Нила Баренцева подошла к Павлу. - А меня, Большой Брат, ты не узнаешь? Так изменилась?
- Татьяна?! Господи, не может быть! А мы поначалу приняли тебя за…
- За Кентервильское привидение? - со смехом предположила Захаржевская.
- За леди Морвен! - возразил Павел. - Сегодня утром Тане пришла фантазия загримироваться под эту особу, и я сразу вспомнил тебя!
- О, меня часто принимают за нее! - сказала Захаржевская. - Остается порадоваться, что леди Морвен - не кинозвезда!
- Зато ты всегда сможешь выступить на конкурсе двойников, если нужда заставит! - попробовал пошутить Павел.
- Надеюсь, что не придется! - сказала серьезно Татьяна. - Может выйти большой скандал!.. - Она посмотрела с улыбкой на Нила. - Да, кстати, должна предупредить, ныне я ношу гордое имя Ирэн Стеклер!
- Что-то вроде сценического псевдонима? - уточнил Павел.
- Jawohl! - Захаржевская щелкнула каблуками. - Мы с вами одинаково небрежны, доктор Розен.
- Угу… - Павел отвел глаза, сделав вид, что изучает меню.
Захаржевская улыбнулась. Странно, когда-то ей казалось, что она сможет прожить всю жизнь вместе с этим человеком. Да, он действительно один из самых достойных мужчин, которых она когда-либо встречала. Но совершенно не тот, с кем она должна быть рядом. Сейчас она особенно остро ощущала необходимость поддержки. А Павел не обладал достаточным запасом прочности. Кроме того, следовало признавать очевидное: Нил Баренцев располагал такими возможностями, каких у Розена никогда не было и скорее всего не будет.
"Жизнь все расставляет по местам, - подумала она. - И каждый получает то, что заслужил. Ну, или почти каждый".
Она перевела взгляд на Ларину.
- А ведь вы сейчас должны находиться на Каннском фестивале. Или пресса, как всегда, врет?
- Вот именно - как всегда! - подхватил Павел. - Не могу больше этого выносить! Долой буржуазную прессу! Да здравствует газета "Правда" с передовицей о трудовой династии хлеборобов, с байками про загнивающий Запад и светлое будущее развивающихся стран! Все эти бульварные газетенки - просто публичные анонимки, подметные письма какие-то! Так и указывают на тебя пальцем: "А ты знаешь, с кем переспала эта красотка? А ты в курсе, сколько стоит вилла этого жулика?"
- Мне кажется, - заметила Захаржевская, - людей, которые тратят время на эти бредни, следовало бы только пожалеть! Подумайте, как ограничен их мир!
- Ммм… - Павел покачал головой. - Не могу я их жалеть, Татьяна. Больше не могу. И знаешь почему? Потому что они никого не жалеют! Ну, кроме несчастных героев телесериалов.
- А ты не намереваешься сняться в какой-нибудь мыльной опере? - поинтересовался Нил.
- Это уже не мой уровень, - пояснила Ларина. - Нужно держать марку.
- И чем же вы занимаетесь? - спросил Павел.