- Знаете, милая, - заметил на это Леонид, - моя страна жила семьдесят лет без всякого страха преисподней и на улице никто никого не резал. Зато нынче все ударились в религию, каждый в свою, и по улице ночью лучше без пистолета не ходить! Впрочем, вам ли об этом не знать - та же ситуация и в Штатах, которые традиционно похваляются своей набожностью. Страх наказания должно нагонять государство, у него это лучше получается, нежели у Господа. Правда, лично я предпочитаю иметь дело с уличным бандитом, нежели с суровым чекистом, которому спустили план на тысячу врагов народа в месяц.
- Простите, как? - Клэр не поняла.
- Реалии сталинской эпохи! - пояснил Нил. - У нас сейчас многие по ней тоскуют.
- Ох! Впрочем, мне в любом случае больше по душе реинкарнация! - сказала Клэр.
- Вы так говорите, - удивился Баренцев, - словно это вопрос вашего личного выбора!
- А почему бы и нет? - спросила она. - Сказано ведь, каждому воздается по вере. Вольному воля, а спасенным - рай! И я предпочитаю возродиться в виде птицы, нежели парить в раю в обществе всяких унылых праведников!
- О вкусах не спорят! - пожал плечами Рафалович.
Нил заметил про себя, что общество праведников Клэр Лубойс-Безансон в любом случае не грозило, но оставил это суждение при себе.
- Разве вся жизнь не есть спор о вкусах и привкусах? - вставил Ларин.
- Ницше! - определил Рафалович. - Простите, но по моему глубокому убеждению, все эти философские рассуждения суть пустословие. Это мертвые экспонаты в большом музее под названием "жизнь". Люди входят в него, восторгаются у запыленных витрин, а потом выходят, чтобы вернуться в свой привычный мирок, который жил, живет и будет жить по одним и тем же законам. Законам, что были установлены еще тысячи лет назад.
- И твои рассуждения чистой воды ницшеанство! - заметил Баренцев. - Если только немного пойти дальше! Рафалович пожал плечами.
- В том-то и штука, Нил, что дальше идти не имеет смысла! Пусть все идет своим чередом, по давно накатанным рельсам. Изменить нам ничего не дано, и "сверхчеловека" нам с вами увидеть не доведется.
- Все зависит от того, что понимать под этим выражением, - сказал Розен.
- Я думаю, - вставил молчавший Берч, - понимать следует того, кому дано будет встать над законами, о которых говорил господин Рафалович, и, презрев их, стать Богом для себя.
- Да, да! - подхватил Блитс. - Знаете шутку? Бог умер, подпись - Ницше. И надпись на могиле Ницше: Ницше умер. Подпись - Бог!
Берч ответил на это снисходительной улыбкой.
- А мне кажется, что отрицание божественного начала равнозначно поклонению дьяволу, ибо пустоты не существует и, изгнав бога, вы освобождаете место в душе для темных сил! - сказал Делох.
- В самом деле?
Берч не собирался иронизировать или убеждать. Ему просто доставляло удовольствие говорить об этом.
- Те, кто избрал темную дорогу, не доходят до ее конца! Их губит собственное тщеславие, - продолжил убежденно профессор.
- Вы знакомы с воззрениями индусов на этот вопрос? Одно время восточная эзотерика была весьма модной на Западе. Полагаю, в России эта мода тоже должна была проявляться в том или ином виде. Впрочем, началось все гораздо раньше, с так называемых теософов. В большинстве своем нелепые и легковерные человечки, они сделали многое. Ваша соотечественница Блаватская сделала многое, чтобы распространить восточный мистицизм, но мало кто знаком с его истинным смыслом. Если вы возьметесь за труд изучить индуистскую мифологию, то обнаружите удивительные с точки зрения западного человека вещи. Оказывается, подвижничество, обретение чудесной силы - это удел не только святых. Многие злые демоны становились небожителями.
- Мне кажется, нет ничего удивительного в этой моде на восточный мистицизм, - сказал Рафалович, - во-первых, это не сегодня началось. Теософскому течению уже больше ста лет.
- Удивительно другое, - уточнил Берч, - то, что люди ищут в восточной традиции то, чего там нет в принципе.
- Что вы имеете в виду?
- Все мы живем в системе христианских ценностей, господин Рафалович, независимо от воспитания. Христиане, иудеи, коммунистические атеисты - мы западный мир. В том числе и Россия. Нравится это кому-то или нет, но это так. Все мы в одной упряжке. И те, кто ищет на Востоке высшую духовность в противовес "гнилому" материализму, ищут христианские идеалы добра и справедливости. Но их там нет! Взгляните на этот загадочный Восток трезво, разве духовность народа определяется эзотерическими учениями, а не тем, как они воплощаются в жизнь? Я хорошо знаю, какие настроения преобладают сейчас в той же России. Прежние восторги перед открывшейся свободой и безграничное доверие к Америке, моей стране, сменились ненавистью. Ненавистью побежденных, простите за прямоту. Теперь для большинства ваших сограждан Соединенные Штаты представляют собой воплощение агрессии и бездуховности. Зато на ваших улицах по-прежнему бродят кришнаиты. А теперь посмотрите на Индию, до колонизации человеческая жизнь там не стоила ни гроша. И если бы не английское командование, эти ненавистные колонизаторы, вполне вероятно, там до сих пор люди бросались бы под колесницу Джагганатха, а по дорогам бродили бы душители, приносящие путников в жертву кровавой Кали. И это только ничтожная часть ужасов, которые там творились. Я слышал недавно, как один из ваших модных политиков сокрушался из-за того, что Петр Великий последовал в свое время по западному пути! О, безусловно, для Европы было бы гораздо лучше, если бы он взял за пример Индию, страну отсталую и в техническом, и в политическом плане, где до недавнего времени хозяйничали англичане и которая по сей день не может решить свои внутренние проблемы. Поезжайте в Индию и посмотрите на трупы, плывущие по Гангу, и на благочестивых индусов, совершающих омовение рядом с этими телами…
- Индия не единственная страна на Востоке! - заметил Рафалович.
- А вы предпочли бы видеть Россию вторым Китаем? Только не забывайте, что китайские экономические успехи - следствие рыночной политики государства, а в прошлом у Китая времена неслыханных унижений и культурной революции.
- Вы хотите сказать, что Петр Великий сделал правильный выбор?
- У него не было выбора. Как и у всех нас. Есть силы, которые управляют мировым процессом, и они воплощены не в людях, тайных обществах и даже не в пророках…
- Может быть - в звездах?
- И в звездах! Спросите любого сведущего астролога - он вам скажет, что падение коммунистических режимов было предрешено задолго до того, как Горбачев стал генеральным секретарем.
- В любом случае, это печально. Поймите меня правильно, я не поклонник коммунистической партии, но вместе с ее крахом рухнула целая империя. А такие события не проходят бесследно ни для самой страны, ни для остального мира. До краха Советского Союза в мире соблюдался паритет сил. Когда Соединенные Штаты намеревались ввести войска в Египет, достаточно было намека со стороны Сталина, что советские власти не станут воспрепятствовать тем своим гражданам, кто намерен оказать помощь дружественной стране! Сейчас подобными заявлениями никого не напугаешь, потому что…
- Однако давайте будем реалистами! - предложил Нил. - Случилось то, что случилось. Можно бесконечно спорить по поводу того, что случилось бы, какой была бы Россия, если бы не переворот в семнадцатом году. Или что случилось бы, если бы Петр Первый отказался от европейского пути развития. В любом случае, это все чистой воды теория. Альтернативная фантастика, так сказать.
- Да, но если не понять, где была допущена ошибка, ее повторение неизбежно.
- Как все это мелко, - сказал вдруг раздраженно Берч. - Неужели вы не понимаете, что все, о чем мы здесь говорим, всего лишь пыль перед вечностью? Америка, Россия, что это такое? Первой всего несколько столетий, сборище эмигрантов, вторая - отринувшая Христа и запутавшаяся намертво в собственной истории, обе стОят друг друга со своей безграничной чванливостью и верой в собственное превосходство. Какая разница, кто правил ими, правит или будет править? Какой смысл спорить о том, чему суждено исчезнуть?!
Воцарилось молчание.
- Черт возьми, - проронил, наконец, Баренцев, - можно подумать, что вы, мистер Берч, бессмертный небожитель, раз способны судить обо всем с такой высоты!
Берч, казалось, готов был продолжать, но осекся; заметив, как потрясены недавние спорщики.
- Извините! - он встал, взор его горел, словно он видел нечто недоступное остальным.
Пафос Берча не казался ни смешным, ни наигранным, и после его ухода еще минут десять стояло молчание. Продолжать спор никому не хотелось. Каким бы странным ни было заявление Берча, оно произвело эффект ушата холодной воды, вылитого на головы; всем на мгновение показалось, что они и в самом деле стоят на пороге вечности, где все кажется неважным. Ощущение было страшным, и трудно было позавидовать человеку, который чувствовал эту пустоту и эфемерность бытия всегда, каждый час, каждую секунду.
- Вот так Берч! - Баренцев криво усмехнулся, но не нашел поддержки. - Вот так фэбээровец… Покойный Гувер был бы в шоке. Это уже не просто коммунизм, а какая-то дикая ересь…
- Ну, поскольку мы не святая инквизиция, - сказала Ларина, - то, полагаю, оставим выступление господина Берча без последствий.
Никита Захаржевский заглянул к Анне Давыдовне. Старуха отказалась спуститься вниз, к праздничному столу, а это было уже странно. Никита сам отнес ей кусок свадебного торта. Заодно надеялся узнать, о чем бабка шушукалась с его сестрой, но речь пошла совсем о другом.
- Сегодня я уйду, - сказала она просто, словно речь шла об обычном отъезде.
Никиту от этого обыденного тона передернуло.
- Я не понимаю… Как же так? - сказал он растерянно.
- Что ты не понимаешь, Никитушка? - спросила она ласково. - Всему на свете есть конец и есть начало. Уж ты-то должен это понимать, ты ведь уже большой.
- Ну, что замолчал? - продолжила Анна Давыдовна, наблюдая за ним с легкой усмешкой. - Я все-таки еще жива… Нюту пришли! - распорядилась она. - Она мне сейчас очень нужна!
И прикрыла глаза рукой.
- Нужно врача позвать, - сказал Никита. - У Татьяны тут должен быть врач! Или лучше отвезем тебя на материк!
- Милый мой, - укоризненно сказала Анна Давыдовна. - Хорошего же ты мнения обо мне, если думаешь, что старая ведьма не смогла заранее предвидеть, чем все кончится для нее. Не нужны мне никакие больницы! Всему свое время. А мне пришла пора умирать.
Захаржевский вздохнул. Подумал о том, что за удивительные женщины в их семье. Решают сами не только, как жить, но и как и когда им умирать. Завидная сила воли, недостаток которой он так часто ощущал в себе.
Никита вышел растерянный и подавленный. Подумал, что должен отыскать Надежду, но она уже сама шла навстречу. К нему или к Анне Давыдовне?
- Ты знаешь?.. - начал он.
Она кивнула, не дожидаясь окончания.
- Знаю!
Никита ничего не стал больше говорить. Посмотрел в ее глаза, как перед этим смотрел в глаза бабки. Вопрос - реально ли все это больше не стоял.
Он спустился вниз, чтобы позвать Нюту, и шепнул по пути сестре о близкой кончине Анны Давыдовны.
- По крайней мере, она так решила, - добавил он.
Татьяна отреагировала довольно странно, казалось, он отвлек ее от важных раздумий.
- Я приду! - сказала она, возвращаясь из мира грез. - Скоро…
Никита кивнул и, сочтя миссию выполненной, ненадолго присоединился к гостям.
Нюта быстро взлетела по покрытой ковром лестнице. Она хорошо помнила дорогу, и провожатый ей был не нужен. То, что сказал Никита, не было для нее неожиданностью. Сегодня, когда они с Данилой навестили старушку, она почувствовала щемящую грусть. Предчувствие конца. Не успела познакомиться с родной прабабкой, той, от которой унаследовала свои способности, и уже нужно прощаться. Прощаться навсегда. Теперь ей казалось, что так глупо было бродить по Европе в поисках приключений, в то время, когда в Шотландии жила ее родная прабабка. Та, что могла научить ее вещам, о которых не знает никто другой. Даже мама, родная мама. Правда, Анна Давыдовна дала девушке необходимые рекомендации к британскому конвенту ведьм, но встретит ли она там такую поддержку и такое участие? Нюта в этом очень сомневалась.
Занятая мыслями, она не сразу заметила Хэмфри Ли Берча, который казалось, поджидал ее в коридоре. Девушка едва не столкнулась с ним и поправила волосы, чтобы скрыть смущение. С момента ее прибытия в Занаду она не раз ловила на себе его пристальный взгляд. Можно было подумать, что она заинтересовала его, как женщина. Так она и считала поначалу, но теперь что-то подсказало ей, что интерес господина Берча лежит совсем в других сферах.
- В европейском, да и в русском фольклоре, когда колдун умирает, - сказал он без предисловий, - он передает свою силу кому-нибудь другому. Чаще всего - близкому родственнику. Пока это не случится, ему не позволено умереть.
- Почему вы это мне говорите? - спросила Нюта. По ее спине побежали мурашки.
Она вздрогнула, словно лягушка, через которую знаменитый Гальвани пропускал электрический разряд. Всегда уверенная, даже в африканских джунглях не потерявшая выдержку, сейчас она ощущала себя этой самой лягушкой - беспомощной и обреченной. Делайте со мной, что хотите.
- Может быть, потому что я люблю русский фольклор, - сказал Берч. - А может быть, потому что хочу предупредить вас. Мне кажется, это необходимо. Или уже поздно?
Нюта не ответила, протиснулась мимо Берча по стенке, словно он мог схватить ее. Происходило что-то странное. Мрачное предчувствие, которое она испытала, приехав в Занаду, похоже, начинало оправдываться. Люди, казавшиеся если не надежными, то, по крайней мере - безопасными, превращались в монстров. Мелькнула мысль вернуться к маме и рассказать обо всем. Пусть попросит господина Берча покинуть остров. Ему здесь не место. Особенно сейчас. Нюта посмотрела на Берча, степенно удалявшегося по коридору. У него был вид человека, который никуда не спешит. Человека, который знает, что все в его руках, в его власти.
Но появиться там внизу с обвинениями - значит, показать себя истеричкой. "Милейший господин Берч тебя напугал, бедняжка, ты устала во время перелета, тебе необходимо отдохнуть!" "Черт с тобой, - прошептала девушка, - потом разберемся". Сейчас ее ждала Анна Давыдовна.
Старая колдунья устроилась у окна в удобном кресле, которое когда-то очень любил Макс Рабе. Из окна открывался вид на море, и женщина прислушивалась к его дыханию.
- Удивительно, - сказала она, когда Нюта вошла в комнату. - Море удивительно само по себе, правда?
Анюта кивнула и села рядом.
- Так странно! У меня есть прабабушка, которую я никогда прежде не видела. Почему у меня такое чувство, что я тебя знаю?
- Сердце знает! - сказала Анна Давыдовна. - И потом, есть то, что объединяет всех нас - меня, тебя, твою маму - мою внучку. Делает единым крепче, чем кровная связь. Ты понимаешь, о чем я говорю? - спросила она строго, словно от ее ответа зависело очень многое.
- Я начинаю понимать, - сказала Нюта.
- Очень хорошо! - улыбнулась Анна Давыдовна. - Посиди со мной! - попросила она.
Несмотря на то, что ее состояние заметно ухудшилось, старушка не могла не заметить, что Нюта чем-то обеспокоена. Та не стала скрывать причин.
- Берч? - Анна Давыдовна покачала головой с легкой усмешкой. - Вот почему он крутился вокруг меня. Я ему мешаю…
- Он тебя отравил?
- Нет, конечно, глупенькая! Это, как теперь говорят, не его стиль! Но есть много других способов…
Нюта сразу поняла, о чем она говорит, но это было слишком невероятно, чтобы быть правдой. Она потерла лоб. Сумасшествие. Зачем ему это?
- Если он не боится разоблачения, значит, понял, что времени уже не осталось, чтобы ему помешать. Но мы попробуем! - сказала Анна Давыдовна.
- Чего он хочет?
- А вот этого я и сама не знаю, милая! Я мысли читать не умею! Но чувствую, он не остановится ни перед чем. Только мы ему мешать не будем сейчас - сил не хватит на все. Нужно Таню защитить, вокруг нее вертится кто-то…
- Кто? Блитс, Питер, этот профессор…
- Нет… Оттуда, темный такой! - она прикрыла глаза, будто различая где-то вдали очертания врага. Замолчала и наклонила голову, словно прислушиваясь.
- Что? Что?! - забеспокоилась Нюта.
- Ты мне нужна! - старуха неожиданно крепко вцепилась в руку правнучки.
Хватка утопающего, из последних сил пытающегося выкарабкаться. Нюта встрепенулась, ей почудилось, что Анна Давыдовна и в самом деле может утянуть ее за собой на ту сторону. Но тут же успокоилась и сама крепко сжала руку старухи, почти физически ощущая, что часть ее жизненной энергии передается умирающей. "Похоже на переливание крови", - подумала Нюта, но она не чувствовала слабости. Напротив, ее желание помочь, ее любовь к этой незнакомой, в общем-то, женщине позволили ей черпать силы там, куда обычным смертным нет доступа.
Нил, которого позвали к телефону, снова появился в дверях и двинулся к Захаржевской. По его глазам Татьяна поняла, что речь идет о чем-то важном.
- Из клиники сообщили, что Лоусон сегодня покончил с собой! - сказал Нил шепотом.
- Что? Боже мой!
Лоусон. Человек, посвященный практически во все стороны ее жизни, доверенное лицо до того момента, когда она с помощью гипноза вытянула из него правду. Один из убийц ее мужа, лорда Морвена, готовивший и ее смерть. Жалеть его было нечего. Однако это известие показалось ей еще одним дурным знамением.
- Как это могло произойти? - она сжала кулак, так что побледнели костяшки.
- Во время одной из процедур разбилась какая-то склянка. Видимо, он ухитрился спрятать осколок и перерезал себе горло.
- За ним должны были наблюдать двадцать четыре часа в сутки! - сказала она ожесточенно.
- Так и было, но они просто не успели его остановить.
- Боже мой, боже мой! - проговорила она.
- Да-с! - Вадим Ахметович расположился прямо на подоконнике, с приличным куском свадебного торта в руке. - Отличная штука, ничего не скажешь! А вот бедняге Лоусону уже никогда ничего подобного не отведать! А кто виноват?
- Убирайтесь! - сказала тихо Захаржевская.
- Можете говорить в полный голос, когда вы обращаетесь ко мне, они вас не слышат, и психушка вам не грозит, в отличие от вашего секретаря. Все, молчу-молчу. Не будем ворошить прошлое, верно?
- Почему вы так ко мне привязались? - спросила она громко и посмотрела в гостиную.
Демон не солгал - никто не обращал на нее никакого внимания.
- А вы не допускаете мысли, милая Татьяна, что вы мне дороги? Что я вас люблю и ревную!
- Чтобы любить, нужно обладать душой! - сказала она насмешливо.
- О, кто вам сказал, что у меня ее нет? Проклятая, конечно, но она имеется…
- Вы галантный кавалер! - согласилась Захаржевская. - Но, я уже замужем.
- Разве это причина для отказа? - удивился Вадим Ахметович. - В аду все формальности становятся неважны. Все уже не имеет значения! Забудь о том, что было, и в путь!
- У вас нет права! - сказала она твердо.
- Ну что вы, милочка, - как-то совсем по-домашнему снисходительно улыбнулся Вадим Ахметович. - Права качать вздумали? Думаете, кто-нибудь придет к вам на помощь! Помните, как там у классика: "А жуки-пауки испугалися, по углам, по щелям разбежалися"…