Он был с головой погружен в изучение полученных данных, пытаясь сложить из них связную картину, когда стали прибывать остальные. Первой пришла Кэлли Декстер. Она была вторым человеком в команде после самого Брайдена, однако доктору всегда казалось, что она относится к работе без должного почтения. Да, Декстер, вне всяких сомнений, была хорошим ученым, но для нее весь этот проект представлял интерес с чисто научной точки зрения. Не более того. Ей недоставало веры и благоговения перед Обелиском, и потому Брайден не мог на нее полностью положиться.
– А, вы уже здесь. Что сегодня на повестке дня? – поинтересовалась Декстер, усаживаясь за свой компьютер, справа от доктора. Брайден только вздохнул в ответ. – Есть что-нибудь новенькое?
– Много чего. Ночью произошел мощный импульс.
Через несколько минут появилась Анна Тилтон. У нее были темно-каштановые волосы, настолько коротко постриженные, что казались прилипшими к черепу. К ней Брайден относился лучше: Анна правильно понимала происходящее. Подобно ему самому, она была последовательницей юнитологии и также воспринимала Черный Обелиск как великий дар, как блестящее доказательство истинности их религии, а работа в исследовательском центре по реконструкции Обелиска стала для нее "священным долгом". Анна тоже считала, что они пытаются разгадать смысл послания Бога. Она кивнула доктору и заняла свое место.
Совсем скоро помещение заполнилось людьми: не меньше дюжины ученых и лаборантов изучали записи, каждый со своей профессиональной точки зрения. Они обменивались мнениями, обращались друг к другу за пояснениями и готовились к предстоящим сегодня исследованиям и экспериментам.
Кэлли наклонилась к Брайдену:
– Он меняется. Что вы думаете об этом?
– Не знаю. Но полагаю, что Он пытается говорить с нами так, как умеет, а поскольку мы не смогли до сих пор воспринять Его послание, Он использует новые способы достучаться до нас.
– По-вашему выходит, что он живой, – недоверчиво заметила Кэлли.
– Иногда Он действительно ведет себя как разумное существо.
– Осторожнее, доктор. Вы теряете беспристрастность.
Это заявление взбесило Брайдена.
"Черт бы побрал эту Декстер! Она не видит того, что находится у нее прямо перед глазами!"
Было большой ошибкой включить в команду тех, кто не разделяет учение юнитологии, но, когда Брайден намекнул руководству, что неплохо было бы избавиться от доктора Декстер, его просьбу отклонили. Да, она была хорошим специалистом, но в этом проекте речь шла не только о научных исследованиях. Его истинный смысл был куда серьезней и грандиозней.
Задумавшийся Брайден не сразу заметил, что Кэлли уже некоторое время не сводит с него пристального взгляда.
– Доктор, с вами все в порядке?
– Конечно в порядке, доктор Декстер, – ответил он и одарил коллегу холодной улыбкой. Пока приходилось мириться с ее присутствием в команде. Но возможно, наступит время, когда ситуация изменится.
Некоторое время они работали молча, затем Кэлли вдруг издала удивленный возглас. Брайден даже не повернул в ее сторону голову, он был занят тем, что прогонял свой сегмент данных через моделирующую программу. Тогда Кэлли прочистила горло и сказала:
– Странно.
На этот раз Брайден обратил на нее внимание:
– Что странно?
– Вектор.
– Ну разумеется, вектор. И он всегда был. Собственно говоря, их несколько. По ним идут сигналы от Обелиска.
Но Декстер покачала головой.
– Нет, тут другое. – Она подкатилась на кресле поближе к Брайдену и развернула монитор в его сторону. – Видите? Вот это неопознанный сигнал, который мы перехватили на днях.
– Говорите тише, – Брайден тоже понизил голос. – Не у всех присутствующих здесь есть необходимый допуск.
Кэлли усмехнулась:
– Едва ли это имеет значение. С тем, что нам уже известно, мы и так представляем серьезную опасность. А теперь посмотрите. – Она провела пальцем по экрану. – Отсюда идут еще сигналы. Это какая-то далекая звездная система. Похоже, их источник расположен на Кремаре. Или, по крайней мере, сигналы проходят через него. А вот это мы. – Кэлли затенила все векторы, кроме одного, который, наоборот, сделала ярче. Потом прокрутила картинку назад по временной шкале. – Обратите внимание, доктор, вот наши передачи. Они идут в разное время, с разной интенсивностью. Но всегда с широким диапазоном. А вот сегодня утром – пик. Четко направленный импульс.
– И частота другая, – заметил Брайден.
– Да, возможно. Но дело в том, что все другие передачи были направлены с планеты прямиком в космос, а этот сигнал имеет иное направление. Частично он отражается от поверхности, частично огибает планету на небольшой высоте. Такого прежде никогда не бывало.
"Может, это и есть объяснение той боли, которая пришла в конце импульса, – подумал Брайден. – Возможно, в этом и отличие".
А вслух спросил:
– И почему же это произошло?
Кэлли многозначительно посмотрела на него:
– Вы же считаете, будто Он живой. Вот вы и скажите.
Не дождавшись ответа, она сама выдвинула гипотезу:
– Возможно, Он нашел то, что хотел.
Брайден кивнул:
– И что же это такое?
– Пока не знаю. Дайте мне больше данных, и тогда, быть может, мы найдем ответ.
19
Перед глазами Иштвана висела странная пелена света, неплотная и какая-то изодранная, точно занавес, сшитый из отдельных лоскутков. Внутри занавеса двигались неясные фигуры. Они безостановочно сновали взад и вперед, исчезая и снова появляясь. Как будто они были там и в то же самое время их там не было.
"Я сплю", – подумал Иштван.
Но нет, он не спал. Глаза были широко открыты. Сквозь покрывало света, прямо по ту его сторону, Иштван видел стены камеры. Он лежал на своей койке. Над ним склонилась размытая фигура – мерцающий свет не позволял разглядеть лицо. В первое мгновение почудилось, будто это маленький серый человек, но затем пелена перед глазами качнулась, и Иштван понял, что ошибся. Голова у неизвестного была слишком большая, но в постоянно колеблющемся свете она теряла очертания, и черты лица по-прежнему ускользали от Иштвана. Он попытался пошевелить губами, хотел сказать что-нибудь, но понял, что не может разжать плотно стиснутые зубы. Сквозь узенькую щелочку между ними с сердитым свистом просачивался выдыхаемый воздух.
– Расслабься, – произнес укрытый световой пеленой человек. – Все хорошо. Просто успокойся.
И Иштван попробовал расслабиться, но не смог. Он почувствовал, как человек трясет его за плечо, но постепенно все ощущения ослабели и затем пропали вовсе, как будто у него больше не было тела. В ушах стоял громкий рев, пелена света делалась все ярче и ярче, и за ней уже ничего не было видно. В том месте, где прежде находилась голова, теперь засел гудящий сгусток боли. Он видел только безликий, однородный свет, простирающийся во все стороны.
Прошла вечность, прежде чем Иштван начал различать пока еще очень неотчетливые, странно изгибающиеся фигуры, – словно пузыри кипящей воды, – но тот же всепоглощающий свет не позволял разглядеть детали. Сперва в фигурах не угадывалось никакого смысла, они были просто случайными завихрениями в море света, но вот они стали упорядочиваться. Он чувствовал, как мозг силится распознать их, перевести в какие-то знакомые образы, которые можно было бы понять. Но откуда ему известно, что нужно делать? Это такая же штука, как и с голосами? Но сейчас не было голосов – одни лишь неясные тени. Совсем ничего общего, и тем не менее мозг ухитрялся извлекать что-то из окружающего хаоса, а сам Иштван только и мог, что наблюдать.
Поначалу это были просто геометрические фигуры, но со временем они начали обретать новые, все более сложные, причудливые формы, свободно перетекая одна в другую. Затем фигуры стали кружиться, извиваться, собираться вместе и в конечном итоге обрели очертания лиц. Простые, словно мультяшные, и неподвижные, они постепенно становились все более выразительными, все более человеческими. Пока еще туманные, с трудом различимые в породившем их океане света, они делались все более правдоподобными. Вот появилась четко очерченная голова – из глаз сочился яркий свет, – и в следующее мгновение она взорвалась. Еще одна белая фигура возникла из небытия и повернулась к нему – кажется, заметила его. Это была просто голова, одна голова, без туловища, но тем не менее она умудрялась двигаться, подталкиваемая вперед шеей. Голова приближалась, глаза ее светились любопытством, она увеличивалась, пока не заполнила все поле зрения, словно находилась теперь лишь в нескольких дюймах от головы Иштвана. Казалось, он ощущает кожей дыхание, вырывающееся у нее изо рта.
И вдруг лицо ухмыльнулось. Рот изогнулся в немыслимом щербатом оскале, как будто челюсти двигались сами по себе.
Иштван закричал.
Жуткое бледное лицо тоже издало вопль, в точности пародируя Иштвана, только громче, значительно громче, а потом перевернулось и растворилось в породившем его свете. Иштван попытался успокоить дыхание, вернуть контроль над собственным телом, но ничего не выходило, тела не было, только слепящий свет вокруг. А некоторое время спустя он увидел, как в море света рождается еще что-то; снова возникла голова, причем та же самая, но на сей раз он смог разглядеть ее более отчетливо. Свет уже не был таким ослепительным, и на глазах Иштвана мышцы и сухожилия соединялись, образуя плоское, грубое лицо, которое казалось знакомым. Не сразу до Иштвана дошло, что это его собственное лицо.
Было жутко увидеть самого себя, окруженного светом. Сознание отгоняло эту картину, и лицо вдруг начало превращаться в лицо Йенси. Это зрелище тоже было слишком болезненным, мозг снова перестроился, и вот перед Иштваном появилась его мать.
Он всегда ее ненавидел, но сейчас скорее испугался. Рожденная из загадочного света, она вселяла в Иштвана настоящий ужас.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он и далеко внизу, где должно было находиться его тело, ощутил прикосновение к руке.
"Чтотыздесьделаешь?" – повторило лицо матери.
Рот ее двигался как-то неправильно, невпопад. Она как будто не понимала смысла в паузах между словами и произнесла фразу скороговоркой, на едином дыхании, после чего выжидательно уставилась на Иштвана. Он подумал, что, вероятно, точно так же и сам смотрит на это лицо.
Не дождавшись ответа, лицо исторгло из себя целую какофонию звуков: визги, вопли, рыдания и рычание. Жуткие, нечеловеческие, они царапали и жалили Иштвана. А потом существо успокоилось и замолчало.
– Чего ты хочешь? – спросил Иштван отчасти просто для того, чтобы лицо снова не разразилось криками.
"Чеготыхочешь?" – раздался в ответ голос матери.
– Сперва ты ответь.
"Сперватыответь".
И так же внезапно, как появился, свет начал ослабевать, превратился сначала в ту изорванную пелену, за которой смутно угадывались окружающие предметы, а затем полностью исчез, и Иштван, задыхающийся от пронзительной боли, вывалился назад в привычный мир.
Рядом стоял Уолдрон и сжимал руку Иштвана.
– Все в порядке, парень. Просто расслабься. Все будет хорошо.
Другие заключенные тоже столпились вокруг койки и смотрели на него.
Медленно он высвободил руку, с трудом сел и обхватил голову. Прикрыл на пару секунд глаза, а когда вновь открыл, первым делом увидел в углу камеры ползучий побег или усик, вероятно того самого лишайника. Прежде его там не было, а теперь вдруг появился. Но существует ли он на самом деле? Увидят ли его и другие?
– Что случилось? – спросил Уолдрон. Иштван беспомощно покачал головой, не отрывая взгляда от усика. – С тобой часто бывают такие припадки? Тебя так трясло, что нам ничего не оставалось, как уложить тебя в койку.
Иштван поднял голову:
– Оно видело меня.
– Оно? – переспросил один из узников. – Ты это о чем?
– Оно глядело прямо на меня. А потом заговорило. Но произносило те же слова, что и я, только неправильно. А потом вообще говорило так, что я ничего не мог понять.
Уолдрон в раздумье покачал головой:
– Иштван, мы тут ни фига не понимаем, о чем ты говоришь.
– Оно не отсюда. Его не всегда возможно увидеть.
– Ты сумасшедший, – сказал Билл.
– Мы и так это знали, – заметил Майкл.
– Но у него новая стадия сумасшествия, – возразил Билл. – Не стоит забывать об этом.
– И все же, парень, что ты видел? – прищурившись, спросил Уолдрон.
– Белое, все такое белое. Или нет, созданное из света. Или, возможно, оно в действительности другое, просто я так видел. Меняющиеся лица. Трудно вспомнить. Они не были похожи на настоящих людей. Одно время это было мое лицо.
– Мне кажется, ты бредишь, – произнес один из заключенных.
– Это было мое лицо, – повторил Иштван.
Уолдрон похлопал его по плечу и сказал:
– Ладно, если оно вернется, спроси, может, оно поможет нам выбраться отсюда. – Он первым направился к выходу, подгоняя к двери остальных: – Давайте, парни, пошли отсюда. Кино закончилось.
20
Вся дополнительная информация, которую Йенси удалось собрать, подтверждала первоначальную: Аспера была необитаемой, не колонизованной планетой. Она находилась в галактическом захолустье, была бедна полезными ископаемыми и едва ли заслуживала чьего-либо интереса. Что делало ее подходящим местом для секретной тюрьмы.
Но теперь Йенси мучил другой вопрос: если Аспера необитаема и лежит в стороне от галактических трасс, то как туда добраться? У него не хватило бы денег на билет в такую даль, даже если бы с Асперой существовало регулярное сообщение, не говоря уже о том, чтобы самому зафрахтовать корабль. При попытке проникнуть в прилегающий сектор сразу поднимется тревога – он наверняка тщательно патрулируется, и любой приблизившийся корабль просто развернут прочь.
Много дней провел Йенси в размышлениях, что же делать. По несколько раз перепроверил всю собранную информацию, но так и не обнаружил ничего, что бы противоречило официальной версии: Аспера – это всего лишь необитаемый, негостеприимный мир. Украв ключ, он пробрался в запертое помещение аэропорта и с помощью полученных от брата хакерских навыков проник в закрытые данные военного ведомства на компьютерном терминале. Через несколько минут доступ был заблокирован, но и этого хватило, чтобы прийти к выводу: на Аспере определенно что-то происходит, однако что именно – оставалось неясным.
Йенси наткнулся на упоминания о том, что на Аспере действительно находится тюрьма для политических заключенных, но это еще не все. Там были намеки на некий совершенно секретный проект. Кроме названия "Операция "Аспера"", никакой информации Йенси не нашел. Сначала он подумал, что речь идет о тюрьме, но затем выяснил, что тюрьма именуется просто и незамысловато: "Ад". Название "Операция "Аспера"" относилось к чему-то иному. Впрочем, добытые сведения ничуть не приблизили Йенси к решению главной задачи: как попасть на планету.
Осенило его только через несколько дней: если на Аспере такие суровые климатические условия, как описано, там ничего не может расти. Если только на планете не развита гидропоника… Но даже если так, им все равно нужны другие продукты, и следовательно, кто-то должен раз в несколько месяцев доставлять на планету продовольствие. Возможно, даже чаще. Или реже. Но это единственный шанс попасть на Асперу.
Во всяком случае, единственный шанс, который пришел ему в голову.
Йенси решился на еще одну вылазку в космопорт, чтобы выяснить больше подробностей. Йенси дождался окончания дневной смены, нацепил балаклаву и незаметно пошел следом за начальником службы безопасности по коридору. Улучив подходящий момент, набросился на него сзади, затолкал в помещение продовольственного склада, связал и заткнул рот кляпом. Теперь у него была магнитная карта, позволяющая проникнуть в кабинет начальника и добраться до его компьютера. Пригрозив расправиться с самим безопасником и с его семьей, Йенси получил все нужные пароли и зашел в систему. Пришлось, конечно, повозиться и вспомнить все, чему учил брат, но в итоге Йенси снова получил доступ к секретному сайту.
На этот раз система среагировала еще быстрее и заблокировала закрытую информацию, но Йенси успел прочитать название грузового корабля, имеющего разрешение на полеты в тот сектор Галактики, где должна находиться Аспера. Корабль назывался "Эйбон". Дальше Йенси обратился к базе данных самого космопорта и просмотрел записи об этом судне. Выяснилось, что "Эйбон" примерно каждые три месяца совершает полеты в неизвестный пункт назначения, причем последний раз отправлялся туда больше двух с половиной месяцев назад. Времени у Йенси оставалось немного. Груз был именно такой, какой и нужен для снабжения тюрьмы: продукты, медикаменты, а также огромное количество воды. Но "Эйбон" перевозил и кое-что еще: специализированное научное оборудование, компьютерную периферию, хирургические инструменты.
Отыскать "Эйбон" не составило труда, хотя стоял он на площадке для военных судов и хорошо охранялся. Йенси посмотрел в сети, не требуются ли люди в команду, но запросов не обнаружил. Со своего корабельного компьютера он пробрался в архивы и, порывшись в полетных листах, отыскал имена, а также фотографии членов экипажа "Эйбона". Среди них были два специалиста по грузовым перевозкам, пилоты с богатым опытом. Один – огромный швед по фамилии Свансон, второго звали Талбот.
Сведения об обоих находились в общем доступе, и Йенси выяснил, что у Свансона есть небольшая квартира рядом с космопортом, всего в нескольких кварталах от его собственной. Талбот же обитал в противоположной части купола. Несколько дней подряд Йенси незаметно провожал Талбота с работы до дома, а потом еще крутился поблизости, чтобы разузнать, чем тот занимается в свободное время. Похоже, Талбот никуда не выходил и вел донельзя однообразную жизнь: со своего наблюдательного поста на улице Йенси до поздней ночи видел отблески голубоватого экрана видео на стенах его комнаты.
Тогда он переключил внимание на Свансона. Здоровяк-швед почти каждый вечер, выходя из космопорта, брал курс на бар под названием "Мученик". Там он всегда занимал одно и то же место с краю стойки, осторожно помещая могучее тело на узкий барный стул. Очевидно, Свансон был здесь завсегдатаем, так как до его прихода стул никто не занимал.
В первый день Йенси уселся перед стойкой через несколько стульев от Свансона, дождался, когда тот закажет пиво, и коротко кивнул ему. Швед в некотором смущении прищурился, но все же кивнул в ответ. Со своего места Йенси наблюдал, как Свансон осушил полдюжины кружек, тратя примерно по десять минут на каждую, и ровно через час выбрался из-за стойки. Его слегка покачивало, но в целом он держался уверенно и быстрыми шагами покинул бар. Йенси хотел было последовать за ним, но передумал и остался на месте.
В следующий раз, когда Свансон появился в "Мученике", Йенси уже сидел за стойкой. Он снова кивнул шведу, тот ответил тем же манером и уселся на свой стул. Дождавшись, когда здоровяк приговорит третью порцию, Йенси заказал кружку себе и еще одну – Свансону. Швед поблагодарил его кивком и быстро прикончил пиво, но не произнес ни слова, не попытался завязать разговор. Через час, как и в прошлый раз, он слез со стула и тяжелой поступью, чуть раскачиваясь, направился к выходу.
Тем вечером Йенси задумался: что, если план не сработает? Потребуется запасной вариант. Но ничего подходящего в голову не приходило. Если он хочет попасть на борт "Эйбона", план должен сработать.