Марина некоторое время пристально смотрела Дмитрию в глаза, а потом задала следующий вопрос:
– Ты и в самом деле не знаешь, почему у тебя нога оказалась сломанной?
Дмитрий помотал головой и пожал плечами. На Марину он поглядывал с выражением печали и недоумения на лице.
– А когда мы встретились утром – это ты помнишь?
– Не очень. Я, кажется, проснулся первым. Я проснулся и пошёл в туалет, а потом… Вот что было потом, я не помню.
– Ты помнишь, как проснулся… дома? – осторожно поинтересовалась Марина.
– Где я ещё мог проснуться? – задал встречный вопрос Дмитрий.
– Мало ли где.
– Так я не дома проснулся? – удивлённо воскликнул Дмитрий. При этом он даже приподнялся на локтях, дабы удивление его выглядело более выразительно.
– Вот именно, – отчётливо произнесла Бояркина. – И я хотела бы знать, где ты провёл ночь.
Подлесный сдвинул брови и наморщил лоб.
– Когда вспомню, я тебе сообщу, – пообещал он.
– Даже если ночевал у другой бабы? – с усмешкой сказала Марина.
– Ты думаешь, что я мог ночевать не дома? Ах да, ты уже говорила. Я хотел сказать, что ты думаешь, что я мог ночевать у другой женщины?
– А что я, ты сам посуди, могу думать?
– Но я, насколько я знаю, не какой-нибудь там ловелас, а даже и наоборот. Разве нет?
Марина не ответила. После минутной паузы она придвинулась поближе к кровати и негромко спросила:
– А где деньги?
– Какие деньги? – выпучил глаза Дмитрий.
– Ты должен был получить деньги.
– О каких деньгах речь?
– Ты и об этом не помнишь?! – испуганно вскричала Марина и побледнела. – Да ты же должен был получить… О, Господи!
– Какие деньги я должен был получить? – повторил вопрос Дмитрий.
Марина Бояркина была в панике, что нагляднейшим образом отображало её лицо. Следовательно, с удовлетворением отметил Подлесный, Марина склонна верить ему. А если это так, то в течение какого-то времени он может чувствовать себя в относительной безопасности. И он порадовался, что догадался сказать врачу в машине "скорой помощи" о головной боли. Голова болит – значит, сотрясение головного мозга. А раз сотрясение, то – мозги ведь всё-таки! – может быть всё что угодно вплоть до вялотекущей шизофрении. И не только вялотекущей, а и любой другой. А уж память-то потерять… В жизни, конечно, подобное не часто встречается, он, например, кажется, и не встречал, но в литературе и кино – сплошь и рядом. И попробуй докажи, что он, то есть Дмитрий Подлесный, помнит что-то там, если он, Дмитрий Подлесный, уверенно заявит, что не помнит совершенно.
Впрочем, ведь и в повседневной жизни случаев выключения памяти великое множество, правда, вследствие пьянки, а не в связи с травмами. Однако если уж всего несколько сотен граммулек водки способны нанести сокрушительный и сокрушающий удар по содержимому черепной коробки изнутри, то, сбросив человека со второго этажа, можно не то что ущерб причинить такому хрупкому механизму, как человеческий мозг, но и голову человека расколоть, словно орех. Дмитрий представил, как легко раскалывается некая голова и на грязный асфальт вываливается известное серое вещество, и вздрогнул.
Марина встрепенулась:
– Что? Ты сейчас вздрогнул. Ты что-то вспомнил? Да? Что ты вспомнил?
Дмитрий страдальчески поморщился:
– Да нет, я не вспомнил. Просто – видение такое. Как будто падает чья-то голова и раскалывается пополам, а мозг – на грязный асфальт. На очень грязный асфальт. Жуть!
– А пил ты с кем? И по какому поводу?
– Разве я пил?
– Да от тебя всё ещё несёт перегаром. Как из винной бочки, – сморщилась Марина.
– Если несёт, то, наверное, да. Но, увы…
Марина какое-то время сидела молча, лишь вздыхала и тёрла в задумчивости лоб, потом решительно заявила:
– Ладно, придётся тебе заказ выполнить бесплатно. А со мной… Постепенно и со мной рассчитаешься. Вычитать буду из твоих гонораров.
– Какой заказ? – удивлённо спросил Дмитрий.
– Ах да, – досадливо скривилась Марина, – ты же, говоришь, и это не помнишь. Пока выздоравливаешь, выйдет срок. И они позвонят, естественно. Тогда и организуем повторную встречу. Но второй раз, учти, денег тебе никто не заплатит. Если тебе деньги уже уплачены, как и было договорено, то работать придётся бесплатно.
– О какой работе речь? – произнёс Дмитрий как можно более равнодушно.
– Ты хочешь сказать, что не знаешь, кем ты работаешь?
– Знаю. Я работаю в твоей фирме.
– А какую работу выполняешь? – продолжала допрашивать Марина.
– Водителем, охранником… – Дмитрий помолчал, потом добавил: – Выполняю некоторые другие поручения.
– Конфиденциального, так сказать, характера. Так? – посчитала необходимым уточнить Марина.
– Да, – согласился Подлесный. Не мог же он, в конце концов, отрицать всё подряд.
– В частности, – Марина оглянулась назад, чтобы убедиться, что сосед Подлесного по палате ещё не вернулся, – устраняешь и кое-кого из тех, кто кому-то по каким-то причинам, так сказать, мешает.
Дмитрий с искренним удивлением уставился на Марину.
– Не хочешь ли ты сказать, что я киллером работаю? – с трудом выговорил он.
– Да, – Бояркина смотрела серьёзно и даже сурово, – как раз это я и хотела сказать. А ты что же, разве не помнишь ни одного из выполненных тобой заказов?
Дмитрий опешил. Зачем она такое говорит? Она утверждает, что он якобы уже убивал людей. И неоднократно. Он должен опровергнуть это её утверждение, однако как бы это сделать таким образом, чтобы не вызвать у Маринки сомнений относительно его теперешней амнезии? Дмитрий погрузился в тяжёлые раздумья.
– Припомнил что-нибудь? – заинтересованно прошептала Марина.
– Нет, я не помню, чтобы кого-то я, как ты говоришь… – помотал головой Дмитрий.
– Что ж, ладно, вспомнишь потом. А пока выздоравливай. Да побыстрее. И не залёживайся. А то как бы неприятностей не было. Сам понимаешь…
– Каких неприятностей?
– Если ты уже получил деньги и обязался в определённый срок работу исполнить, то придётся исполнять. Даже если ты деньги где-то посеял по пьянке.
– Когда ты меня домой заберёшь? Сколько меня тут держать будут? Нельзя ли дома долечиваться? – начал задавать вопросы Дмитрий, которому хотелось быть подальше от врачей, ибо обманывать профессионалов, вероятно, гораздо сложнее, чем ту же Маринку.
– Тебе нужен уход, чтобы поскорее вылечиться, – заметила Марина.
– Вот ты бы и поухаживала.
– Я? – округлила глаза Бояркина. – Почему я?
– Как самый близкий человек ты…
– Близкий человек? – перебила Марина. – Но мы же расстались! Ты и это не помнишь?
– Расстались?! Когда мы расстались?!
– Да где-то около недели назад. Ты же ушёл от меня. Ты же снял квартиру.
– Я снял квартиру?! – поразился Дмитрий. – Какую квартиру я снял?
– Я не знаю. Однокомнатную, наверное, – пожала плечами Марина. – Но вещи свои ты давно забрал.
– Я забрал вещи?
– Да, – невозмутимо ответила Марина. О том, что несколько минут тому назад она упрекала Подлесного за то, что тот без уважительных причин не ночевал дома, она, по всей видимости, забыла.
До ухода Бояркиной Дмитрий так и не сумел выйти из ступора. Какова всё-таки эта Маринка! Использовала ситуацию в собственных интересах! Однако почему она это сделала? Неужели так сильно желала избавиться от него, что прибегла к столь беспардонному обману? Неужто из-за того, что он не ночевал дома? Что Степанищева тут ни при чём, уже установлено, а утверждать, будто он провёл ночь с другой какой-нибудь женщиной, в общем-то, никаких оснований нет. Единственное основание для подобных подозрений – сам факт его неявки домой на ночлег. Какая она всё-таки подлая – использовала приключившееся с ним несчастье (Дмитрий имел в виду, естественно, потерю им памяти, забыв на какое-то время о собственной лжи), чтобы бросить его, далеко не чужого ей человека!
Месть! Подобные сволочные поступки требуют отмщения. Впрочем, и мстить не надо – надо всего лишь выполнить заказ неизвестного лица, которому она, по всей видимости, тоже какую-то подляночку подстроила. Подлесный пришёл в такое возбуждение, что допустил лишние движения, приведшие к усилению болевых ощущений в области перелома. Когда боль поутихла, Дмитрий вернулся к своим злым мыслям.
Но кто же всё-таки "заказал" Маринку? Ну не сама же она себя "заказала", в конце концов! Установить бы имя заказчика. Вот только каким образом? И куда подевались деньги? Не Шура ли их прибрала?
И снова он возвращался мыслями к тому, как Маринка сделала его киллером с опытом, а потом лихо, на ходу выдумала историю об их разводе. И поскорее смоталась, чтобы избежать разоблачения. Сначала развод, а потом сцены ревности? Интересно.
11
Лицо у Марины стало скучным. Она исполнила свой долг, навестила больного, поинтересовалась его здоровьем, следовательно, может попрощаться и уйти. А он пусть ест апельсины с яблоками и читает детективы. И Дмитрий решил не медлить дальше и начать запланированный разговор.
– Маруся, послушай, а во сколько я в тот день ушёл из дому? – с вялой озабоченностью в голосе спросил он.
– Откуда я знаю, в котором часу ты ушёл? – вытаращила глаза Марина. – Если бы мы жили вместе… Я понятия не имею. Во сколько! Откуда я могу знать? И не называй, прошу тебя, Марусей.
– Жаль. А на какое время и где назначена была встреча?
– На семь часов на Гоголевском бульваре. От Арбата первая скамейка слева. А зачем это тебе?
– Да я вот думаю, что если меня каким-либо образом поместить в те предтравматические, так сказать, условия, то, вполне возможно, я бы и сдвинулся с мёртвой точки, может, и вспомнил бы чего. А дальше – больше. И пошло, поехало бы.
Марина озабоченно сдвинула брови и выпятила губы. Потом пожала плечами:
– Свозить тебя на Гоголевский бульвар? И усадить тебя на ту скамейку? И что это даст? Ну я не знаю. – И рассмеялась: – Может, тебя в квартиру Степанищевых надо затащить? Да к окну подтащить?
– С тебя сбудется. Ты и из окна второй раз меня выбросить захочешь, пожалуй, – с обидой сказал Дмитрий.
– Ну, ты знаешь, я тебя из окна не выбрасывала. Ты сам сиганул. А если тебе кто и помог, то Вовка, а не я.
– Да знаю я все детали, – скривился Дмитрий. – Известна мне твоя роль во всём этом деле досконально.
– Детали? К тебе память вернулась?
– Степанищева вчера заходила.
– Что, у вас и действительно что-то там… А?
– Ревнуешь? Ведь мы же расстались, ты говорила?
– Да. Ты и в самом деле не помнишь?
– А почему ты мне сцену ревности закатила, если мы уже разбежались? – задал каверзный вопрос Дмитрий.
Однако Марина сдаваться не спешила. И для начала она решила потянуть, видимо, время, задавая совсем уж лишние встречные вопросы.
– О какой сцене ревности ты говоришь?
– Да всё об этой самой. Связанной со Степанищевой и её бегемотом.
Марина опустила голову, а затем виновато посмотрела на Дмитрия:
– Я ведь женщина, ты знаешь. Мы, женщины, всё-таки не всегда логичны бываем… Сама не знаю, как так получилось. Ты уж, Диман, прости меня, дуру.
– Да я же убиться мог! И этот бегемот мог угробить меня. Как Степанищева рассказывала, так я же чудом спасся. Я же отделался очень легко.
– И слава Богу! – подхватила Марина. – И забудем об этом. Кто старое помянет… Да я, кстати, уже и наказана: они мне такой счёт выставили, что ой-ё-ёй. Собираюсь сходить к ним разобраться на месте.
Дмитрий с ней не согласился:
– Да нет, надо бы воспроизвести события прошлых дней. Скажи-ка мне, с кем я должен был встретиться на той скамейке?
– Понятия не имею. С заказчиком или посредником. Я же не расспрашивала.
– Как он выглядит? Мужчина или женщина? – продолжал задавать вопросы Подлесный.
Марина посмотрела на него как на ненормального:
– Диман, ты такие вопросики задаёшь!..
– Какие?
– Да детские вопросики. Откуда же я знаю, с кем ты встречался?! Кто мне звонил, я и то не знаю. Я знаю только, что встретиться ты должен был с Иваном Ивановичем. Так, по крайней мере, он должен был тебе представиться. Но учти, что в подобных делах в настоящих именах нет необходимости. Имена – чтобы в разговоре как-то друг друга называть. Он – мне: Иван Иванович, мол, будет. А я сказала, что направлю к нему Николая Николаевича, то есть тебя. Всегда так было.
Дмитрий сдаваться не собирался, он намерен был продолжать задавать наивненькие вопросы.
– А тебя он как называл?
– Да ты что?! – поразилась его недомыслию Марина. И даже головой потрясла. – Он же звонил мне по моему телефону! По сотовому! Как он мог меня называть? Так и называл – Марина. А как ещё?
– Понятно, – кивнул Дмитрий.
– А на встречу с тобой мог прийти кто угодно. Взять на время псевдоним и явиться. Хоть кто!
– Да, конечно.
– И даже женщина, – добавила с улыбкой Марина.
– И даже майор милиции, – усмехнулся Дмитрий.
– Типун тебе на язык! – взмахнула обеими руками Марина и пригвоздила его гневным взглядом. – Ты что несёшь?! Накаркаешь тут!
Наступил момент, когда Подлесному потребовался максимум выдержки, самообладания и даже, пожалуй, артистизма. И он навлёк на лицо простодушнейшее выражение и задал один из важнейших вопросов:
– Извини, Марина, а кого я должен был?.. В общем, кто там мешал этому Ивану Иванычу?
– Вот этого я не знаю, – развела руками Бояркина. – Поэтому как раз и придётся ждать опять их звонка. Если, конечно, ты не вспомнишь. Я просто не представляю, что я буду говорить. Упал, мол, мой специалист из окна и ничего теперь не помнит. Прикинь. И как это будет выглядеть? Да мы же уроним себя в их глазах так, что… Я даже не знаю. Да они просто могут сказать: давайте, мол, деньги обратно – и привет. Где деньги, дорогой? А?
– Ты уверена, что деньги он заплатил?
– Как иначе? Ты сам посуди. Допустим, ты не получаешь деньги, но заказ выполняешь. И что? С кого деньги потом трясти? Не с покойника же.
– Да так оно, – вынужден был согласиться Дмитрий.
– Это с меня они всегда обратно получить могут, – вздохнула Марина. – Так что делай вывод. И придётся, видно, тебя к специалистам везти.
После ухода Бояркиной Подлесный долго анализировал её поведение во время состоявшегося разговора, однако к однозначному выводу так и не пришёл. А потом появилась медсестра. Она сообщила, что подозрение о переломе не подтвердилось, но трещина всё же имеется. Ну и вывих, конечно.
– Значит, меня выписывать будете? – спросил Дмитрий.
– Это – к Владимиру Иванычу.
На следующий день Подлесного выписали.
***
Бояркину он ожидал более трёх часов. Она появилась около четырёх часов в сопровождении представительного мужчины лет сорока с хвостиком.
– Как?! Тебя уже выписали? – удивилась и как бы слегка подрастерялась Бояркина.
– Да, меня выписали, – подтвердил Дмитрий, – но, извини, я не могу вспомнить свой новый адрес.
– Адрес? – переспросила Марина. – А разве я тебе не говорила? Я же выяснила этот адрес. Посиди тут, я сейчас принесу. – И она обернулась к своему спутнику. – Виктор Петрович, проходите, пожалуйста, в кабинет.
Спустя две минуты Подлесный получил бумажку с адресом его нового места жительства.
– Ключ, надеюсь, у тебя сохранился? – присаживаясь рядом, спросила Марина.
– Да, среди своих ключей я обнаружил ещё один, незнакомый на вид.
– Ну, наверное, от этой квартиры.
– Наверное, – согласился Дмитрий. – Как тебе удалось узнать мой новый адрес?
– А ты сообщал мне. И телефон, и адрес. Я его на календаре записала. Место, я думаю, не очень шикарное, но, опять же, бульвар, а это значит, что зелени много.
Дмитрий глянул на бумажку:
– Бескудниковский бульвар. Такое впечатление, что впервые это название встречаю.
– Ничего, вспомнишь. Надеюсь, ещё до того, как они позвонят.
Дмитрий, осторожно взявшись обеими руками за колено больной ноги, переставил её левее, а затем развернулся к Марине.
– Послушай, ты вот подписалась на такие дела, а ведь они же чреваты всякими последствиями, – раздумчиво проговорил он.
– Не я одна подписалась, – насторожённо покосившись на него, ответила Бояркина.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что это моя была инициатива?
– Какая тебе сейчас разница в том, чья инициатива? – возмутилась Марина. – У тебя как память отшибло, так ты такой осторожный стал, что спасу нет.
– Осторожность никогда не помешает. Тем более в подобном деле. На этом пути столько опасностей подстерегает, что…
– Ладно, тормози, знаю я обо всех опасностях! – оборвала его Бояркина. – Нажираться только не надо когда не положено. А кто не рискует, тот не пьёт шампанского.
– Ты ещё скажи, что лучше один раз напиться крови, чем всю жизнь падалью питаться.
– Один раз напиться, согласна, может быть, и мало, но всю жизнь падалью питаться я тоже не хочу. А такие импотенты, как ты, они согласны.
– Ты хочешь сказать, что я импотент? – сделав удивлённое лицо, спросил Подлесный.
– Да не то чтобы… – повела плечом Марина. – Да и я – другом смысле. В том смысле, что таким, как ты, ничего от жизни не надо.
– Кроме падали?
– Вот именно.
– Это кто? – Дмитрий кивнул на дверь её кабинета.
– Клиент.
– Не тот, которого ты лечила с моим участием? Того тоже Виктором звали.
– Нет, это другой.
– Он-то не падалью питается?
– Думаю, что нет, – внимательно глядя на собеседника, ответила Бояркина. – Почему ты спрашиваешь?
– Да так, – Подлесный загадочно улыбнулся. – Ты сказала сейчас, что обо всех негативных моментах тебе известно.
– И что?
– Но, согласись, предвидеть всё ещё никогда и ни у кого не получалось. Давай, например, сделаем такое предположение. Вот возьмём, к примеру, тебя. Вот перешла ты, скажем, кому-то дорогу, и решили тебя убрать. Обращаются к человеку и говорят: мне нужно то-то и то-то. И этот человек говорит в ответ, что у него кое-что подобное имеется на примете, и звонит тебе. Ты такое можешь представить? Ты посылаешь на встречу с заказчиком своего киллера, который получает деньги и данные на жертву. А жертва-то эта – ты сама. Представляешь? Ты принимаешь заказ на убийство…
– У тебя богатенькое воображеньице, Диман, – насмешливо улыбаясь, остановила его Бояркина.