– Конечно, он! У тебя всегда в героях твоих книг ходят твои поклонники.
– Ты думаешь, мой издатель погиб, а не сбежал? – с тревогой спросила Марго.
– Сбежал, сбежал! Успокойся!
Марго вздохнула и принялась собирать страницы рассыпанной рукописи, мужчины уселись пить пиво, а баронесса с графиней отправились на кухню готовить ужин.
– Давно Птичка обнаружила пропажу своего издателя?
– Сегодня утром. Она отправилась к нему сдавать свою книгу, а вернулась к обеду вся в слезах и с тех пор рыдает непрерывно. Впрочем, нет, теперь уже перестала. – Со стороны гостиной доносился звонкий и возбужденный голосок Марго. – Ишь, расщебеталась… А твой Миллер – он не опасен для Птички?
– Да что ты, бог с тобой! Он человек положительный, семейный.
– Ох! – покачала головой баронесса.
– А главное – очень занятый и увлеченный своей работой.
– Ну, разве что это…
– Скажи, Альбина, а Птичкин издатель в самом деле делал ей предложение руки и сердца или это только ее фантазии?
– Да кто ж ее разберет! А он что, женат?
– Понимаешь, у меня есть предположения, что он не только женат, но уже успел убить свою жену. И жена его – та самая наша "русалка из бассейна"!
– Вот те раз! Выходит, судьба хранила нашу глупую Птицу?
– Ну и мы с тобой тоже.
– Уж как старались! Только ты лучше пока ей ничего не говори, Лиза, пока хватит с нее и этих переживаний. Иначе она ночью прилетит к нам из своего "скворечника" за утешением и придется полночи отпаивать ее корвалолом и объяснять прямо при Генрихе, что все мужчины подлецы и негодяи. И не будет нам спасения от нее, пока она не изольет свое горе в новой книге.
– Опять сделав ее героем своего сбежавшего жениха!
– Это уж как водится. Обычно каждого поклонника хватает на две-три книги, а потом она успокаивается. На время.
– Способ не хуже любого другого, да еще и гонорары приносит.
– Да. И это единственная польза от ее мужиков, а то бы они ее совсем разорили. Ну, а что нового в расследовании?
Пока баронесса жарила цветную капусту в сухарях, Апраксина готовила салат и рассказывала последние новости. Баронесса внимательно слушала, задавая по ходу вопросы. И вот ужин был готов, а рассказ окончен.
– Ну что, можно нести подносы. Значит, договорились: за ужином об ее издателе – ни слова! Это чудо, что она отвлеклась на инспектора, и не надо ее сбивать, раз уж ты говоришь, что он не хищник.
– Абсолютно травояден! Хорошо, договорились, о деле ни слова.
Но за ужином условие было нарушено и отнюдь не по вине Апраксиной. Поскольку Марго окружила инспектора Миллера непроницаемой для других стеной своего внимания, именно он и спросил ее, удалось ли ей увидеть лицо "русалки из бассейна".
– Нет, я испугалась и больше близко к ней не подходила. Я жутко боюсь мертвых! – простодушно ответила Марго.
– А хотите взглянуть на ее фотографию?
– На мертвую фотографию? Нет! Ни в коем случае! – замахала руками Марго.
– Да вы не бойтесь: у графини есть ее вполне "живые" фотографии. Неужели вам не любопытно взглянуть?
– Ладно, я посмотрю, пожалуй… – Однако было заметно, что Марго соглашается единственно из симпатии к инспектору.
Апраксина достала из сумки и протянула ей три фотографии Татьяны Беляевой: Таня в профиль, Таня в фас и Таня на пляже.
– Это "русалка"?! Елизавета Николаевна, а вы не шутите?…
Апраксина чуть-чуть смутилась, ничего не ответила, но вопрос Марго тут же превратился в риторический, потому что она продолжила:
– Я ведь ее знаю… Это наборщица Наташа из бывшего нашего издательства. Так это она утонула, бедная? – И Марго залилась слезами, глядя на фотографии. Апраксина протянула руку и осторожно их у нее отобрала, чтобы чужие снимки не промокли и не попортились. А барон и баронесса с двух сторон кинулись успокаивать Птичку.
Ужин пришлось прервать.
– Графиня, я восхищен! – тихонько сказал инспектор Апраксиной.
– Простить себе не могу! – сердито ответила графиня.
Наконец Марго кое-как успокоили, заставили выпить сначала рюмку корвалола, затем бокал вина и даже уговорили взять вилку и снова приняться за ужин. Птичка, вздыхая, начала что-то клевать с тарелки.
– Ешь как следует и не вздумай устроить нам ночью концерт! – предупредила ее Альбина.
– Никаких концертов, не беспокойся! – сказала Марго. – Мне никогда не нравилась эта Наташа. Я вообще боюсь этих выходцев из новой России: у них такой сильный хватательный рефлекс! Особенно у провинциалок.
– Ну что ты, Марго! Наталья Беляева отнюдь не провинциалка, она москвичка, – возразила Апраксина. – И хотя Москва это, конечно, не Петербург, но ведь и не Мюнхен же!
Альбина громко фыркнула: она всегда иронически относилась к врожденному петербургскому снобизму и патриотизму Апраксиной.
– А что тебе не нравилось в поведении Натальи, Птичка? – осторожно спросила графиня.
– Мне не нравилось, как она смотрела на меня и на Хорста, когда я заходила к нему в издательство. По-моему, она его ко мне ревновала! Это было очень глупо с ее стороны. Но все равно ее очень жаль…
– Птичка, а как фамилия твоего Хорста? – спросила Апраксина.
– А разве вы не знаете? – искренне удивилась Марго. – Оно же стоит на всех моих книгах: "Издательство Хорста Шмидта"!
– Мудрая пожилая марабу! – саркастически сказала Апраксина, глядя в глаза инспектору. – Очень мудрая птица!
– Но не ворона же, в самом деле! – галантно ответил инспектор.
– Марго, а у тебя есть фотографии твоего издателя?
– Есть, конечно. Только я ни за что их никому не отдам! Похоже, что это все, что мне от него осталось…
– Гм… Госпожа Перес, а если это требуется в интересах следствия – вы пожертвуете их хотя бы на время? Под мою ответственность: я обещаю завтра же сделать с них копии и вернуть вам оригиналы.
Марго внимательно посмотрела на инспектора.
– А вам это что, действительно очень нужно?
– Чрезвычайно! – проникновенно сказал инспектор. Апраксина удивленно на него поглядела. – Без этих фотографий следствие может зайти в тупик!
– Это будет ужасно, – сказала Марго, вскакивая со стула. – Сейчас принесу!
Она вернулась очень скоро и швырнула на стол маленький карманный альбомчик.
– Вот! Выбирайте!
Потом вздохнула и сказала:
– А, да ладно! Берите все!
– Инспектор, а не пора ли нам звонить Анне Коган и ехать к ней с визитом? – спросила Апраксина, пряча альбомчик в недра своей сумки.
– Пожалуй, пора! – кивнул инспектор.
– А я хотел показать вам моих коров и напоить вас мятным молоком! – воскликнул Генрих.
– Ну не после пива же, дорогой барон! Уж давайте в другой раз! – сказал Миллер. Но было заметно, что ему в гостях у барона понравилось.
– В самом деле, Генрих, что это ты? А вы, Рудольф, приезжайте к нам вместе с Елизаветой Николаевной на целый день, чтобы уж пообщаться как следует.
– Правда, приезжайте, инспектор! – с энтузиазмом воскликнула Марго. – У меня к вам тысяча, нет – десять тысяч вопросов! Приезжайте сразу, как только закончите дело о "русалке", хорошо? Только жаль, я не могу вас пригласить к себе…
– Инспектор будет нашим общим гостем! – оборвала ее Альбина. – Итак, мы вас ждем сразу же после ареста убийцы "русалки из бассейна", договорились? Обещаете приехать?
Инспектор обещал.
В машине Апраксина сказала:
– Инспектор, будьте бдительны с Марго! Теперь она каждый раз будет вас донимать, требуя все новых и новых детективных сюжетов: она ведь затворница, и ей не хватает материала для своих романов. А еще она маленькая, но коварная соблазнительница крупных мужчин.
– Да что вы? Эта крохотная пожилая девочка? Никогда бы не подумал! Она производит такое хорошее впечатление: слушала так внимательно, задавала умные вопросы…
– А это ее главное оружие – умение слушать. Будьте осторожны!
– Спасибо за предупреждение, графиня. Я постараюсь не утратить обычной бдительности, – комически серьезно поблагодарил инспектор.
Анна ждала их у калитки.
– А у нас гости! – предупредила она, ведя их по дорожке к дому. – Это Айно и Эльжбета. Бабушка Нина ждет вас не дождется: ей ужасно любопытно, как это графиня может быть детективом!
Из прихожей она провела их в гостиную.
– Мы теперь перебрались вниз, тут удобнее для бабушки Нины: теперь она может в любую минуту выйти на террасу и в сад.
За круглым столом сидели Эльжбета, Айно и княгиня Нина Махарадзе. Старушка была одета в черное шелковое платье с высоким кружевным воротником, сколотым большой агатовой брошью.
– Бабушка Нина, позвольте вам представить графиню Елизавету Николаевну Апраксину и ее друга и коллегу инспектора полиции Рудольфа Миллера.
Инспектор галантно поцеловал княгине Нине руку.
– Прошу садиться, инспектор!
Апраксина приблизилась к креслу старушки.
– Я так много слышала о вас прежде, княгиня, что не могла дождаться случая с вами познакомиться. Но мне очень жаль, что представившийся случай поистине трагичен.
– Да уж… Если вы имеете в виду страшную смерть моей невестки Кето. Но если вы говорите об аресте моего внучатого племянника Георгия Бараташвили, то в этом я ничего страшного не вижу. Я давно догадывалась о его аферах с восточными беженцами, так пусть шалопай посидит и подумает о жизни! И позвольте вам представить моих молодых друзей. Эльжбета Маковски, польская актриса. Она замечательно поет под гитару, и вы, может быть, еще сегодня будете иметь удовольствие ее послушать. А это Айно Парве из Эстонии, бывший диссидент и поэт. Но его мы не станем просить читать нам стихи: во-первых, он читает их невыносимо скучно, а во-вторых, все равно никто ничего не поймет, ведь пишет и читает он по-эстонски. Зато он замечательный и верный друг! Ну, а с моей дорогой Анной вы уже знакомы, как мне известно.
Инспектор и Апраксина не стали уточнять, что они знакомы со всеми. Они сели к столу, и Анна принялась разливать чай.
– Ну, так что там с Георгием? Долго придется ему сидеть? – спросила бабушка Нина инспектора.
– Трудно сказать. Дело еще расследуется, княгиня: следствие должно вызвать и допросить более десятка беженцев, с которыми он имел дело. Но зато могу вам совершенно определенно сказать, что в смерти княгини Кето Махарадзе Георгий Бараташвили не подозревается. У него на этот счет есть достоверное и даже проверенное алиби.
– Ну и слава богу! А за беженцев пусть посидит, мерзавец!
– Возможно, он отделается штрафом, княгиня. Но это будет очень крупный штраф!
– Вы с ним увидитесь?
– Несомненно.
– Ну так передайте этому идиоту, что штраф я за него заплачу!
Пока инспектор беседовал с княгиней, Апраксина показала сидевшей рядом Эльжбете фотографии Хорста Шмидта.
– Не этого ли человека вы видели с девушкой в "Парадизе", когда были там с Мишей и княгиней Кето, Эльжбета?
– Я не уверена, что видела именно этого человека, – сказала девушка, внимательно разглядывая фотографии. – Но я и не могу сказать с уверенностью, что это не он. Уж очень заурядное у него лицо.
– Жаль, что вы не можете сказать определенно, – вздохнула княгиня. – Ну нет так нет! – И она положила фотографию на стоявший неподалеку от нее маленький столик – чтобы она была под рукой.
В это время завязался интересный разговор о грядущих переменах в доме Махарадзе. Княгиня Нина рассказала, что у нее есть план попутешествовать этим летом по Германии вместе с Айно и Анной. Для этого она возьмет напрокат хороший большой автомобиль, а может быть, даже и купит его. Они только ждут, когда Айно получит документы на жительство и права: до сих пор он обходился без них, поскольку в округе все полицейские знали княгиню Кето Махарадзе и ее автомобиль. Апраксина поняла, что возвращение бабушки Нины к полноценной жизни идет на самой высокой скорости.
Вечер закончился так же мило: Эльжбета спела под гитару русский романс "Очи черные", обращаясь главным образом к блистающим черным глазам бабушки Нины, потом гости попрощались с хозяйками и на своих машинах отправились в Мюнхен.
– Вы довольны сегодняшним днем, графиня? – спросил Миллер. – Больше вы не будете заниматься самобичеванием?
– Да, в общем, довольна. А вы, инспектор?
– Я тоже. Вот только с этим Хорстом Шмидтом все еще неясно. Но это уже дело техники: завтра оформлю данные для поиска по Германии.
– И в Соединенных Штатах надо его поискать.
– А вот это не получится: у нас недостаточно данных, чтобы задействовать Интерпол.
– Жаль. Я люблю работать с Интерполом, там служат замечательные ребята.
– Ну, они не все сплошь такие уж замечательные детективы, – ревниво возразил инспектор. – Нашей полиции тоже удается раскрыть порой парочку-другую международных преступников. Просто вам нравится американский размах, у вас ведь широкая русская душа.
– А какой же ей еще быть? – пожала плечами Апраксина.
Глава 17
Бывший издатель Хорст Шмидт ни в какие Штаты не вылетал и никуда не пропадал. Инспектор Миллер выяснил это за какие-нибудь полчаса, как только явился утром на службу. Не был он также женат ни на какой русской: его жену звали Ева Шмидт, урожденная Саутер, и работала она медицинской сестрой. Издательство свое он закрыл и выставил на продажу, свою двухкомнатную квартиру в Мюнхене сдал жильцам, а сам отправился жить на покое в собственном доме в городке Варнгау. Инспектор подошел к большой карте Баварии на стене кабинета и увидел, что городок Варнгау находится примерно где-то на середине между Блаукирхеном и Тегернзее. Найти его телефон было делом трех минут, и вот уже густой баритон ответил ему:
– Хорст Шмидт у аппарата!
Инспектор представился и предложил господину Шмидту выбрать удобное время для посещения Мюнхенской криминальной полиции.
– У нас возникло несколько вопросов, связанных с одним трагическим происшествием, случившимся в городе Блаукирхене, и, возможно, вы могли бы оказать полиции помощь в расследовании этого дела.
– Я готов ответить на любые вопросы полиции. Можете назначить мне любое время: я на пенсии и могу прибыть, когда вам будет угодно.
– Благодарю вас, господин Шмидт! В таком случае приезжайте сегодня и желательно до обеда.
– Незамедлительно выезжаю! – ответил законопослушный господин Шмидт и повесил трубку.
Миллер тотчас перезвонил Апраксиной.
– Хорст Шмидт говорил со мной без малейшей тревоги в голосе, как и подобает уверенному в себе и хорошему гражданину при разговоре с полицией.
– Ну-ну, – ответила Апраксина. – В таком случае я выезжаю тоже.
Через полчаса она уже входила в кабинет Миллера.
– Так вы говорите, этот Шмидт не выказал ни малейшего волнения? Интересно… Но я рада, что мы его наконец увидим.
– Нашли чему радоваться, – проворчал инспектор.
– Я просто предвкушаю встречу с издателем-кровопийцей, который так нещадно эксплуатировал нашу Птичку и несчастную Наталью Беляеву. Вы представляете, он даже норму для Марго Перес установил – не меньше десяти страниц в день! Он выпускал в год по пять ее книг! А теперь вдруг закрыл свое издательство и даже не счел нужным предупредить ее! Очень мне любопытно взглянуть на этого типа.
"Этот тип" явился минут через двадцать после Апраксиной и оказался именно таким, как его описал Георгий Бараташвили: высокий представительный, даже скорее полный старик, явно бывший блондин с ничем не примечательным заурядным лицом, в прекрасно сшитом сером костюме с подобающим серьезному визиту скромным черным галстуком.
– Чем я могу быть вам полезен, господин инспектор? – спросил он, удобно и основательно усаживаясь в предложенное кресло.
Инспектор разложил перед ним пачку фотографий молодых женщин:
– Посмотрите, господин Шмидт, не попадется ли вам среди этих фотографий знакомое лицо?
Хост Шмидт спокойно взял фотографии и стал неспешно перебирать их одну за другой. Остановился, пригляделся и уверенно сказал:
– Вот эту девушку я знаю очень хорошо. Это Наталья Беляева, она работала в моем издательстве.
– Работала в прошлом?
– Да, она уволена. Издательство мое закрыто, все сотрудники распущены, а дело я продаю.
– Когда вы уволили Наталью Беляеву?
– Месяц назад.
– Она долго работала у вас?
– Не могу вам сказать точно, но это можно будет выяснить.
– Разве не вы ее принимали на работу?
– Нет. Издательство "Анкер" досталось мне в наследство от моего погибшего в автокатастрофе сына вместе со всеми сотрудниками и авторами. Я хотел сохранить дело в память о сыне, но, увы, это оказалось мне не по силам. Возраст знаете ли…
– Вы знаете, что Наталья Беляева иностранка, русская?
– Да, она мне говорила об этом.
– У нее было разрешение на работу?
– Надо полагать, было, раз она работала официально. Но, по правде сказать, я не проверял сотрудников, перешедших ко мне от сына.
– Она была замужем?
– Это мне неизвестно. Но жила она в квартире одна.
– Почему вы так уверены в этом?
– Да потому, что иного я бы не потерпел. – Миллер и Апраксина ошеломленно уставились на Шмидта. Он пояснил: – Ведь это я сдавал ей квартиру. Сам я живу с женой в Варнгау, а четырехкомнатная квартира в Мюнхене досталась мне от сына вместе с Натальей: она занимала в ней одну маленькую комнату и вела хозяйство сына. Квартира была нужна и мне, пока было живо издательство: по делам мне приходилось иногда оставаться в Мюнхене на два-три дня, а порой нужно было принять авторов в непринужденной домашней обстановке – и я оставил все так, как было заведено у сына.
– Наталья платила вам за комнату?
– Нет, конечно. Она же следила за квартирой.
– Когда она покинула вашу квартиру?
– Месяц назад. Тогда же, когда прекратила работу у меня.
– А куда она переехала из вашей квартиры?
– Я не интересовался.
– Она работала у вас наборщицей?
– Да, она делала компьютерный набор.
– И сколько вы ей платили?
– Пять марок с листа.
– Она хорошо работала?
– Плохо. Даже очень плохо. Набирала медленно и делала массу опечаток. Мне неоднократно приходилось слышать нарекания моих авторов на то, что корректуры из-под ее рук выходили в безобразном состоянии.
– От Марго Перес тоже? – спросила Апраксина.
– О, вы знаете книги нашего ведущего автора? – Хорст Шмидт расцвел. – Это так приятно узнать – в полиции читают Марго Перес, лучшего автора издательства "Анкер"!
– Жаль, что ей теперь придется искать другое издательство! – заметила Апраксина.