– Не было бы счастья, да несчастье помогло, – поправила его Апраксина. – Кстати, Айно, раз уж мы встретились, хочу задать вам один вопрос. Куда вы ездили в последнюю субботу перед тем, как вас уволила княгиня Кето?
– В последнюю субботу? О, это совсем нетрудно вспомнить! По субботам мы обычно ездили с Эльжбетой в супермаркет за продуктами: перед закрытием на выходной бывает иногда очень сильное снижение цен на продукты, особенно на овощи и фрукты.
– Кто-нибудь еще может это подтвердить!
– О да! В тот раз мы ездили вчетвером – мы с Эльжбетой и княгиня Кето с садовником Мишей: княгиня собиралась купить какие-то растения для своего сада, а Миша должен был помочь ей их выбрать.
Апраксина и Миллер переглянулись.
– Айно, а где княгиня покупала растения?
– Мы ездили в "Парадиз", это такой огромный цветочный магазин-оранжерея на окраине Блаукирхена.
– А в какое время вы были в "Парадизе", не припомните?
– О, это совсем нетрудно вычислить! За покупками мы выехали, как обычно, в девять. Сначала мы заехали на рынок: княгиня хотела взглянуть, не удастся ли там купить нужные растения дешевле, чем их продают в "Парадизе", тем более что "Парадиз" открывается только в десять. Подходящих цветов княгиня не нашла, зато мы закупили мешок картофеля по низкой цене. Мы отнесли его в машину и поехали в "Парадиз", который как раз должен был открыться.
– А что вы делали почти целый час на рынке?
– Вынимали коляску княгини из машины, усаживали ее, потом медленно объезжали рыночные ряды, выбирали картофель, а после усаживали княгиню в машину и укладывали мешок с картофелем и ее коляску в багажник.
– Да, теперь понятно. А что вы делали в "Парадизе"?
– Лично я сидел в машине и читал немецкую грамматику. Княгиня всегда старается оставить меня в машине, чтобы не платить за парковку: если ко мне подходит полицейский, я ему говорю, что остановился, потому что в моторе что-то подозрительно застучало, но все в порядке и я могу ехать дальше; я трогаю с места и уезжаю, а потом, когда полицейский уйдет, я возвращаюсь на то же самое место и жду княгиню. Такая вот экономическая система.
– Княгиня долго отсутствовала?
– Довольно долго, но точно я не помню. Помню только, что мне пришлось дважды сниматься с места и возвращаться на него же. Но и не очень долго, потому что нам надо было еще успеть в супермаркет до закрытия, и мы туда успели.
– Княгиня что-то купила в "Парадизе"?
– Да, Миша и Эльжбета несли за нею какие-то пакеты.
– И потом вы сразу же поехали в супермаркет?
– Да.
– Значит, можно предположить, что в "Парадиз" княгиня явилась после десяти, а покинула его где-то в районе одиннадцати, поскольку вы еще успели сделать покупки в супермаркете, который закрывается в двенадцать.
– Имею мнение, что так оно и было.
– Все ясно. Большое вам спасибо, Айно! Прощайте, и желаю вам успехов!
– Я тоже желаю вам больших детективных успехов.
Инспектор и Апраксина развернулись и бодро зашагали обратно к общежитию.
– Как полезно иногда закидывать сети наугад! – весело сказала Апраксина.
– А я еще удивился, что вы вдруг принялись допрашивать бедного Айно, будто бы на его счет могут быть подозрения!
– Инспектор, вы же знаете: до конца любого дела у меня в подозреваемых ходят все!
Зайдя к Эльжбете, они попросили ее пройти вместе с ними в комнату к Мише, и там просили обоих рассказать, что они и княгиня делали в "Парадизе" в ту субботу.
Эльжбета и Миша рассказали, что они довольно долго, почти целый час бродили по "Парадизу" за коляской княгини, а Миша дотошно перечислил, какие именно цветы были закуплены княгиней.
– И вы все время были втроем, пока находились в "Парадизе"? – спросил инспектор.
– Да! – ответили оба в один голос.
– А шофер Айно все время оставался один в машине?
– Как почти всегда, если стоянка у магазина платная, – пожала плечами Эльжбета, – княгиня Кето не любила платить, если можно было обойтись без этого.
– Что он делал, когда вы вернулись к машине?
– Ничего… Сидел и зубрил свою немецкую грамматику.
– Он выглядел как обычно?
– Наш Айно всегда выглядит одинаково! – улыбнулся Миша. – Горячий эстонский парень!
– Друзья мои, – сказала Апраксина, – послушайте меня внимательно. Погибла, а точнее, была убита девушка, которая, так же как и вы, приехала в Германию в поисках лучшей жизни. Как и вы, она попала в недобрые руки. И убита она была в тот самый день, когда вы были с княгиней в "Парадизе". Мы ищем малейшие улики, которые могли бы навести на ее след, ведь Блаукирхен не такой уж большой город. Попробуйте вспомнить, не случилось ли вам видеть что-нибудь необычное, не было ли в "Парадизе" какой-нибудь встречи, о которой вы забыли мне рассказать?
– Какой встречи, с кем? – спросил Миша.
– Ах, Мишенька, если бы я знала!
– А я вспомнила! – вдруг сказала Эльжбета. – Может быть это чепуха, но все-таки я расскажу. У покойной княгини, прости меня Бог, был ужасный характер, да вы, наверное, это знаете. И сплетница она была страшная! Мимо нас прошли какие-то ее знакомые, высокий толстый старик и молодая девушка. "Как ты думаешь, Эльжбета, кем приходятся друг другу эти люди?" – спросила она с усмешкой. Я оглянулась на эту пару и ответила, что это, скорее всего, дедушка с внучкой. Княгиня засмеялась своим неприятным смехом и сказала, что это даже не отец с дочерью и не дядюшка с племянницей, а любовники. Я ничего не ответила, и тогда она добавила ехидно: "Между прочим, Эльжбета, это неплохой способ устроиться в Германии! Советую тебе подумать о таком варианте!" Ну я ответила ей, что постараюсь найти для себя более подходящие варианты.
– Замечательно! – воскликнула Апраксина.
– Не понимаю? – удивилась Эльжбета. – Я ничего хорошего в этой встрече и в этом разговоре не заметила.
– Я о другом. Княгиня не называла имен этой пары?
– Кажется, она называла имя старика, но я его не помню. Вроде бы она сказала, что он писатель… Или что-то в этом роде. Я еще подумала про себя, что это меняет дело: молодые девушки клюют на знаменитостей. Ты, Миша, не помнишь?
– Я вообще вас не слушал, я в это время рассматривал фигуры из букса и думал: не предложить ли княгине завести парочку таких в саду? Я только немного встревожился, что княгиня раздражена и может окрыситься на Эльжбету.
– А вы узнали бы эту девушку, если бы увидели ее фотографию?
– Навряд ли. Вроде бы красивая девушка, блондинка… А в общем, я ее не запомнил.
– А вы, Эльжбета?
– Трудно сказать… Я ведь специально к ней не приглядывалась, они довольно быстро прошли мимо нас. Только помню, что это действительно была блондинка, как говорит Миша. Волосы у нее были очень красивые, длинные, ниже пояса – это я увидела, когда оглянулась.
– А старика, Миша, вы разглядели?
– Да нет… Крупный такой старик, вот и все, что я заметил…
Инспектор ожидал, что сейчас Апраксина достанет из своей сумки фотографию "русалки", но она вместо этого встала и сказала:
– Сейчас мы все вместе навестим одну нашу с инспектором знакомую, тоже поселившуюся в этом общежитии. Посмотрим, что вы скажете, когда ее увидите.
Все четверо поднялись на третий этаж и подошли к комнате, которую заняла Татьяна Беляева. Апраксина постучала, и на пороге открытой двери появилась хозяйка.
– Ах, это снова вы? Проходите! Я уже почти разобрала вещи и теперь могу вам и чай предложить!
Но инспектор и Апраксина не двигались с места и не говорили ни слова: они ждали реакции Эльжбеты и Михаила.
– По-моему, это та самая девушка! – сказал Миша и улыбнулся Татьяне. – Здравствуйте! Мы с вами недавно виделись в "Парадизе"!
– Это определенно она! – сказала Эльжбета.
– Что значит "определенно она"? – удивилась Татьяна. – Мы с вами не знакомы! Кто эти люди, Елизавета Николаевна?
– Эти молодые люди – последние, кто видел вашу сестру живой, Танечка. И по всей вероятности, убийцу Наташи они тоже видели. Можно нам пройти в комнату?
– Да-да, конечно! Так вы знали Наташу?
– Сейчас мы вам все объясним, Танечка! – сказала Апраксина, первой входя в комнату. Они с инспектором заняли два стула, а неожиданных гостей Татьяна пригласила сесть на нижнюю постель: кровати в общежитии были двухъярусные. Гости расселись, графиня познакомила молодых людей и попросила Эльжбету еще раз рассказать о встрече в "Парадизе".
– Да, это, конечно, была Наташка со своим стариком! – сказала Татьяна. – Так выходит, Георгий тут ни при чем?
– Во всяком случае, он Наташу не убивал: в это время, между десятью и одиннадцатью часами, она еще была жива, а он уже успел вернуться на свой хутор.
– Да, верно… Но без него в этом деле все равно не обошлось! – запальчиво воскликнула она.
– Да уж это определенно! – кивнула Апраксина. – И все-таки мы теперь будем искать этого старика. В связи с этим, Танечка, у меня возникла одна просьба к вам: дайте мне, пожалуйста, на время несколько ваших фотографий, если они у вас есть, конечно.
– Ну, ясное дело, есть! Я все главные свои ценности взяла с собой! – Татьяна вытащила из-под кровати чемодан, а из него извлекала толстый и тяжелый бархатный альбом. – Вот, смотрите и выбирайте сами! Тут и Наташкины фотографии есть, еще московские. Ну, это детские, это вам неинтересно… Это школьные… А вот мы уже и взрослые! – Голос Татьяны дрогнул, но она старалась сдержать слезы. – Это Наташа, это мы вместе, а тут… Нет, тут тоже она. Вы можете их вынимать, Елизавета Николаевна!
Апраксина внимательно рассматривала фотографии по одной и передавала их Мише с Эльжбетой.
– Ну, узнали бы вы ту девушку на этих фотографиях?
– А знаете, может быть, и нет! – сказала Эльжбета. – Та девушка была гораздо больше похожа на живую Татьяну, чем на свои старые фотографии. Вы ведь близнецы, Татьяна?
Та кивнула и вытерла ладонью выступившие на глаза слезы.
– Да, вы очень похожи… на свою сестру. Теперь и я это вижу! – сказал Михаил и смутился.
Наконец были отобраны три фотографии Татьяны, которые могли сойти за фотографии Натальи Беляевой.
– Но учтите, графиня, что перед законом опознание Натальи Беляевой по фотографиям Татьяны Беляевой доказательством не является, – заметил инспектор Миллер.
– Ах, да оставьте, инспектор! Нам важно установить истину и найти убийцу, а уж концы с концами мы как-нибудь потом сведем! – отмахнулась Апраксина, пряча добычу в сумку. – А теперь мы должны идти.
– А чай, Елизавета Николаевна?
– А на чай вы пригласите вот Эльжбету с Мишей. Вы же соседи!
– Оставайтесь хоть вы… Так неохота сидеть одной! Я рада, что у меня теперь есть как бы свое жилье, только вот я пока никого тут не знаю…
– Да мы с удовольствием! Да, Эльжбета? – Эльжбета кивнула. – А чай-то у вас есть?
– Ой, а чаю то и нет! Всего два пакетика… А может, вы тут посидите, а я до магазина добегу? Где тут у вас ближайший магазин, где можно чай купить? Вы только не уходите!
– А может, ко мне пойдем? – предложила Эльжбета. – У меня и чай есть, и кофе, и сливки, и даже собственноручно испеченный пирог. Как-никак у княгини в кухарках служили-с!
Апраксина с Миллером оставили молодежь разбираться с чаепитием, а сами попрощались и ушли.
– Ну как, графиня, в нашем тупике стало посветлее?
– Да, это уже тупик с иллюминацией.
– Гм… Можете пояснить этот термин?
– А чего тут неясного, дорогой инспектор? Можно подумать, что многое прояснилось в нашем деле. Мы теперь почти знаем, что убийца "русалки" – ее германский муж; более того, мы даже можем предположить, что он же убил и княгиню Кето Махарадзе, если заметил и узнал ее в "Парадизе". А княгиню Кето в ее инвалидной коляске и с эскортом трудно было не заметить! Однако он по какой-то причине не подошел к ней поздороваться.
– А почему вы решили, что он с нею знаком?
– Да потому что она знала его и Наталью Беляеву и их отношения. Правда, она сказала, что они любовники, а не муж и жена, но это можно списать на ее ядовитый язычок. Вот вам и мотив для второго убийства, если это он убил Наталью Беляеву: княгиня видела их незадолго до смерти "русалки", и видела именно там, где ее нашли убитой. Мы с вами теперь даже знаем трех человек – Георгия Бараташвили, Эльжбету и Михаила, которые могли бы его опознать…
– Но описания мужа Натальи Беляевой, сделанные Бараташвили и этими молодыми людьми, вовсе не сходятся!
– Разве?
– Бараташвили описывал "представительного мужчину средних лет", а Эльжбета и Михаил – как "высокого толстого старика".
– Сделайте поправку на разницу в возрасте свидетелей!
– То есть в восприятии Бараташвили он человек среднего возраста, а для молодых – старик?
– Ну да! Но все трое узнают его при встрече.
– Если мы его найдем и такая встреча состоится.
– Вот именно! Потому я и говорю, что теперь мы находимся в тупике с иллюминацией: кажется, что все уже прояснилось, а на самом деле это иллюзия, вспыхивающие разрозненные огоньки, светлячки в ночи. И собрать их вместе, чтобы осветить это дело – это еще задачка!
– Да, запутанный клубочек…
– Однако кое-какие ниточки из него торчат, и мне хочется их немедленно подергать. Нам придется снова ехать в Блаукирхен, инспектор! Если муж Натальи Беляевой старый знакомый княгини Кето, то его могла видеть Анна Коган, которая живет в доме дольше других.
– Может быть, она по описанию подскажет, кто это может быть. Солидный возраст, седые волосы, высокий рост и плотная фигура.
– Инспектор, по этим приметам найти человека в Баварии не проще, чем в Скандинавии!
– При чем тут Скандинавия?..
– Ну, там много высоких и плотных мужчин с седыми или светлыми волосами.
– Да-да, конечно. И еще мы знаем, что он женат на русской.
– Если он на ней действительно женат: а вдруг княгиня не просто так назвала эту пару "любовниками"? Что-то у меня еще вертится в голове, какая-то важная мысль, но я никак не могу ее сейчас поймать за хвост! Ладно, поехали, инспектор!
– Я готов, графиня!
– А как вы смотрите на то, чтобы сначала заехать к моим друзьям фон Ляйбницам? Я, кстати, давно уже собираюсь вас с ними познакомить, но все как-то не было случая. А вот он и представился! От них мы позвоним Анне Коган и договоримся о встрече, а перед тем поужинаем в спокойной обстановке. Заодно я познакомлю вас с известной создательницей детективных романов Марго Перес… Стоп! – Апраксина резко остановилась. – Кажется, инспектор, я поняла, почему мне вроде бы ни с того ни с сего пришла на ум Скандинавия!.. Ох, ну, Птичка, погоди!
Глава 16
В машине инспектор спросил Апраксину:
– Марго Перес – это ваша подруга с таким ужасным, простите, русским именем – Перезеленшева… Брагоборсч… О нет, мне этого не выговорить и под расстрелом! В общем, та дама, которая первая обнаружила "русалку в бассейне"?
– Совершенно верно, инспектор. Марго Перес – это ее псевдоним. Это та самая старая дурочка, которой так нравятся мужчины скандинавского типа…
– Ну, какая же она дурочка, если пишет детективы?
– Оставьте, инспектор, кто теперь не пишет детективов? Но я действительно к ней несправедлива, ведь я знаю старуху гораздо дурнее бедной Марго, этакую старую растрепанную ворону, которая у себя под носом ничего не видит. И вы ее тоже знаете, инспектор.
– Да? И кто же это?
– Эта ворона – я.
– Ну-ну.
– И не спорьте со мной!
– А я и не спорю. Я никогда и ни с кем не спорю за рулем, даже с собственной женой. Но могу я спросить, почему это вы так собой недовольны?
– Да потому, что мне давно следовало задать моей подруге Марго Перес, она же Маргарита Переселенцева-Благовещенская, она же Птица блудливая…
– Пицца Булудилива – это тоже псевдоним?
– Вроде того. Так вот, мне давным-давно следовало задать Марго Перес несколько вопросов из тех, которые я постоянно задаю на всякий случай едва ли не случайным людям! Я даже не удосужилась показать ей фотографию Натальи Беляевой. Хотя она все время при мне!
– Но разве она не видела "русалку"? Она же первая ее обнаружила!
– Вот это меня и сбило с толку, инспектор! Между тем "обнаружить" и "увидеть" – это две разные вещи. Марго видела утопленницу в воде, но она никогда не видела ее лица!
– В таком случае, вы напрасно себя укоряете: если она ее лица не видела, то не узнает его и на фотографии.
– А если она видела его раньше? Эмигрантский мир так тесен, инспектор!
– Да, я это заметил. И вы мне уже много раз говорили, что сети в нем надо забрасывать как можно шире и глубже.
– Вот-вот!
– Но на старую ворону вы все равно никак не похожи, графиня. Разве что на пожилую мудрую птицу марабу.
Это сравнение Апраксина инспектору простила.
Обстановка в доме баронов фон Ляйбниц вопреки обещаниям графини не была ни мирной, ни спокойной. В гостиной, съежившись в большом кресле, рыдала Марго, а барон с баронессой сидели на ручках кресла, один на правой, другая на левой, и утешали ее. По всей гостиной были разбросаны листы с машинописным текстом, и легкий предвечерний ветерок, залетавший в раскрытую дверь с террасы, озорно перебрасывал их с места на место.
– И что же тут случилось? Что за погром? – спросила Апраксина. – Издательство отвергло твою новую книгу, Марго? Она не будет напечатана? – Марго кивнула. Апраксина подняла с полу страницу и громко прочла: – "Со стороны Альп на замок надвигалась буря. Но возмущенные небеса не могли уже остановить графа Убараксина: он захохотал громоподобным смехом и двинулся по темному коридору к библиотеке…" По-моему, ничуть не хуже, чем всегда. Почему издатель отверг твою книгу, Марго?
– Он не отверг – он сбежал! – сказала баронесса, гладя по голове плачущую писательницу. – Не плачь, моя Птичка, не плачь, моя дурочка! Другого найдешь… на свою голову. Ох, простите! – Баронесса только тут заметила стоявшего у дверей Миллера. – Инспектор Миллер, если не ошибаюсь? Рада вас видеть, инспектор! – Альбина оставила Птичку и пошла к Миллеру.
– О, какой гость! – воскликнул барон и тоже подошел к инспектору, чтобы поприветствовать его крепким рукопожатием. – Бокал вина? Виски? Пиво?
– Пиво, конечно, – сказал инспектор, не скрывая удовольствия от радушной встречи.
– Марго, кончай рыдать! Ты только взгляни, кто к нам пришел, это же сам инспектор Миллер!
– Рудольф Миллер! – взвизгнула Марго и прямо по листам своей рукописи подбежала к инспектору. Она встала перед ними и, закинув голову, с восторгом заглядывала ему в лицо. – Какой вы больш-о-ой! Как давно я мечтаю с вами познакомиться, инспектор! Вы непременно, непременно должны мне рассказать, как продвигается у вас дело с расследованием об убийстве бедной "русалки"!
– Теперь она будет при каждой встрече вас допрашивать, – предупредила Апраксина. – Между прочим, вы еще только расследуете "дело о русалке", а Марго уже давным-давно нашла убийцу и даже его покарала. Чем он у тебя кончил, Птичка? Его посадили в тюрьму?
– Он упал с башни своего замка и разбился всмятку. И так ему и надо! – мстительно сказала баронесса.
– Какие вы жестокие, дамы! – засмеялся инспектор.
– Ничего жестокого, ведь прототипом убийцы был сбежавший друг нашей Марго, он же ее издатель.
– Разве он был прототипом моего графа Убараксина? – удивилась Марго.