Бывший авторитет изъясняется "по фене" только в состоянии горестной растерянности и только, общаясь с "оруженосцем". Значит, глаз не сомкнул, бродил из комнаты в комнату, изобретая способы спасения сына.
Санчо и понимал и не понимал друга. Конечно, сын есть сын, его не бросить и не забыть о его существовании. Но Лавр должен понимать: Федечка уже не сопливый ребенок - взрослый мужик, у него - своя жизнь, неподвластная ни отцу, ни какому-нибудь наставнику. Захочет - попросит помощи, не пожелает - хоть кол теши на голове, хоть ползай на коленях…
Друзья молча доехали до площадки, предназначенной для обучения начинающих водителей и тренировок асов. Шины, разложенные на асфальте, обозначают границы проезжей части "дороги", конусы из жести расставлены для виртуозной езды с частыми поворотами и разворотами.
Учитель и ученик поменялись местами: Лавр сел на место водителя, Санчо - инструктора. Поехали, медленно, на первой скорости. Первый заезд - попроще: доехать до крайнего конуса, развернуться и возвратиться в исходную позицию.
- Стоп, бездарь! Забыл включить сигнал поворота.
- Подумаешь, поворот! Мы ведь не на дороге, за нами никто не едет - кого предупреждать?
Санчо покосился на гореводилу. Волнуется? Отлично! Пусть лучше переживает по поводу своего промаха, нежели по причине исчезновения Федечки.
- Или ты учишься водить тачку, или станешь изобретать оправдания своему ротозейству.
- Не дави на сознание, инструктор хреновый! Я уже прекрасно вожу!... В моем возрасте это равносильно подвигу!
- Ладно, герой, переключи скорости - коробку передач поломаешь.
Лавр мотнул головой, но послушался - передвинул рычаг.
- Я бы сделал это и без подсказки...
- Без моей указки ты уже сделал все, что мог. И все - не в цвет,.
- Что ты имеешь в виду? - избежав столкновения с очередным конусом, спросил Лавр.
- Сложил депутатские полномочия. На подобии рыцаря, который перед турниром снял доспехи. А твоего верного прокурорского дружана и коллегу по депутатскому корпусу кое-кто подталкивает, чтобы он накатил на тебя, предлагают отыграться.
- Откуда информация? С потолка?
- Откуда, откуда? Купил! За списания немалого биллиардного долга. Получил от ессентукинских пастухов… Так что, считай, крестовый поход на тебя уже объявлен.
- Кем объявлен? Этим-то? - Лавр ткнул указательным пальцем в сторону центра.
Пришлось рассказать о второй и, кажется, последней встрече с Хорьком и Китайцем. Вряд ли они, после внушения, полученного возле остановочного павильона, решатся попасть на глаза лавровому оруженосцу.
- Правда, они - пешки, возомнившие себя всесильными дамками. Их просто передвигают, нацеливают. Но любые пешки могут больно укусить. На подобии пауков с крестами на спинах.
- Видал я таких "крестоносцев"! Не одного "сделал".
Санчо рассвирепел, на жирных скулах вспухли желваки. Что он, не понимает либо придуряется?
- Это когда был в законе, видал и делал. Или под прикрытием депутатской неприкосновенности. А когда ты голый - ни хрена ты, Лавруша, не можешь. Ни видеть и ни делать. Боюсь, скоро увидишь. Небо покажется в овчинку.
- А ты не особенно бойся за меня, оруженосец. Еще не все зубы выпали.
- Считай, все. Нельзя было думской дверью хлопать, не просчитав последствий... Припаркуйся вон к той скамейке. Малость отдохнем и продолжим. Не то все конусы переколотишь, тачку изуродуешь.
Лавр приткнул машину к месту, указанному "инструктором", выбрался из салона, достал портсигар с традиционными беломоринами.
- Пока я не хлопал. Но могу... Так хлопну - все содрогнутся. Хватит гнать панику, сам все знаю и понимаю. Лучше позвони Федьке. Вторые сутки молчит дерьмовый бизнесмен в пеленках.
Покряхтывая, Санчо с трудом выбрался из машины, выразительно поглядел на Клавкину корзинку, огладил выпирающее пузо. Дескать, не пора ли позавтракать. Лавр отрицательно покачал головой. Рано!
- Твой ребенок, ты и звони. Мне звонить западло.
- Не дождется неслух!
- Е-мое, какие мы гордые! Прям - патриарх! Похоже, я телесами теку, а ты, Лавруша, мозгами истекаешь. Точно! Закисание и внутренняя утечка серого вещества.
Лавр обозлился. Он вообще не выносил любой критики, тем более исходящую от оруженосца.
- Ты мое серое вещество не трожь! Сначала свое взвесь! Федька первый пренебрег моими советами! Прикажешь в ножки ему кланяться?
- Чем пренебрег? Советы - слишком опасная вещь...
- Тогда - моим мнением! Просьбой! Отцовским приказом! Ты даже представить себе не можешь, во что он может меня вляпать!
Стараясь успокоиться, Лавр снова задымил. Санчо отказался от предложенной папиросы. Устроились друзья-противники не на скамейке - на шинах.
- Ежели ты Синайский проповедник, который слышит только одного себя, тогда не кури, пожалуйста, не тумань и без того заплесневелые мозги.
- Буду курить! - упрямо заявил Лавр. - От никотина в голове светлеет!
- Отсюда следует, что никакой ты не Синайский проповедник, а заурядный старый дурак! Пойми, Лавруша, старость предполагает мудрость, мудрость - терпимость. А не ишачье упрямство.
Лавр погасил недокуренную папиросу, огляделся в поисках урны и спрятал окурок в карман.
- Насобачился словоблудить! Чего ты хочешь от меня, самый мудрый и терпимый из Санчев?
- Чистой ерунды. Позвони ребенку и, как ни в чем не бывало, побазарь с ним. "Привет, сынок! Ты жив-здоров? Я пока тоже. Не забывай о родителе, он у тебя совсем плох". Вот и все! Короткий человеческий диалог!
Лавр поправил очки, внимательно поглядел на внешне равнодушного наставника. Санчо насторожился. Неужели не удалось пробить броню гордости, неужели друг пошлет его по известному адресу?
- Ты настоящий клещ-мутант, - нервно посмеиваясь, Лавр достал мобильник. - Прокурорский доставало после тебя - беззубый младенец...
- Хоть горшком обзывай, но - звони.
- Пожалуйста! Делаю первый шаг, - набирая знакомый номер, объявил Лавр. - Цени мое послушание...
- Ценю. Только разговаривай уважительно, по-отцовски. Не дави на сознание, не воспитывай. Не с младенцем базаришь - с взрослым мужиком. К тому же, миллионером…
В кармане у Федечки снова запипикал мобильник. Поглядев на определитель номера, он поспешно отключился. Очередные наставления сейчас ни к чему. Вот возвратившись в Москву - ради Бога, постарается покорно выслушать и... сделать наоборот...
- Отключился, дребанный гуманоид, - с досадой выругался Лавр. - Не желает беседовать с отцом. Вот тебе, мутант, и весь родственный разговор. Просто вырубил трубку. Пришельцы какие-то, а не дети.
- Не гони волну, Лавр! Это могут быть не пришельцы-гуманоиды, а эфирные помехи, Началась связь и вдруг оборвалась. Обычный сезон гроз, циклон в обнимку с антициклоном, только и всего. Попробуй еще раз!
- Тебе бы по ящику погоду прогнозировать. Хватит, пробовать не стану - напробовался, аж тошнит!... Поймаю паразита - выпорю. Кажется, пришла пора исполнить отцовский долг. Лучше поздно, чем никогда!
Санчо безмятежно улыбнулся. Он уже не раз слышал подобные угрозы в адрес непокорного сына и всегда они сменялись ласковым тенорком. В молодости жестокий авторитет на старости лет превратился в размазню…
Нет, до "размазни" Лавру еще далеко, дойдет до разборки - покажет прежнюю свою силу.
- Не помню у какого поэта вычитал. В гневе он бывает страшен, черной молнии подобен… Не про тебя ли сочинили?
- Заткнись, балаболка, уши вянут слушать тебя.
- Авось, в мозгах просветлеет... Еще раз позвонить не хочешь?
- Уже сказано: гуманоид не дождется! Запас унизительных уступок исчерпан! - твердо заявил Лавр, забираясь в салон машины. На место водителя. - Поехали!
Пришлось подчиниться. Санчо втиснулся на пассажирское сидение. Все равно он добьет этого упрямца! Не сегодня, так завтра, но - добьет.
- Погоди, стажер, куда рулишь? - заволновался "инструктор", когда машина покатилась к выходу с площадки. - Программа обучения на сегодня едва начата...
- Домой. У меня, наконец-то, имеется своя квартира. Без зажравшихся дворецких, крикливых телок, обнаглевших детей и прочих спиногрызов.
Прозрачный намек на свою занудливость Санчо привычно пропустил мимо ушей. Знает, что "рыцарь" относится к нему по прежнему с любовью, а его обидные слова - дань растерянности и тоски.
- Согласен, есть все для полного счастья. Только пусти меня за руль. Таранишь кого или собьешь - еще одна статья Уголовного кодекса.
- И не подумаю! Машина - тоже моя!
- А как же я?... Осторожно! Тормози!
- Ни за что!
Лавр, дождавшись разрешающего зеленого света, ловко обошел "рено" и вписался в поток машин. Так ловко, что резко затормозила черная "Волга", шестисотый "мерс" выскочил на обочину и едва не опрокинулся. Водители осыпали виновника матерными сравнениями.
Слава Богу, обошлось. Как и во время первой самостоятельной поездки к Оленьке, - ни смертоубийства, ни столкновений.
Санчо открыл зажмуренные глаза, вытер со лба пот.
- Мы еще на этом свете?
- Пока на этом... Если не считать безобразного поведения разных "мерсов"... Ну, как? Кто я по-твоему: новичок за рулем или настоящий водила?
- Нет слов! Ас!
- То-то же... На худой конец, смогу зарабатывать извозом. На овсянку уж точно хватит...
- Не особо зазнавайся… Куда прешь? Это тебе не родная квартира - дорога! Разобьешь машину, придется пешком ходить! Если живым останешься!
С трудом избежав столкновения с автобусом, Лавр победоносно ухмыльнулся. Дескать, знай наших. Санчо снова вытер со лба выступивший пот…
Не успел Лавр перешагнуть порог квартиры, как недобрые предчувствия навалились на него. Когда он общался с окружающими его людьми, с тем же Санчо, эти мысли как бы отодвигались на обочину сознания и посылали оттуда тревожные сигналы. А вот в одиночестве они терзали душу, заставляли мучиться.
Переодевшись в любимый теплый халат, Лавр включил стоящий на полу телевизор. Передавали старый фильм с участием Орловой. Ему бы смеяться, негодовать и любить вместе с героями, а он взял мобильник. Хотел было позвонить Оленьке, но непослушные пальцы "выбили" на клавиатуре совсем другой номер. И снова, в который уже раз, прозвучала скрипучая фраза о недосягаемости абонента.
С трудом удержавшись от того, чтобы швырнуть наглую трубку в окно, Лавр занялся приготовлением кофе.
- Хозяин, каким колером будем крыть спальню?
Лавр обрадовано обернулся, Слава Богу, он в этой пустыне не один, рядом живая душа. "Живой душой" оказалась кокетливая девчонка в рабочем комбинезоне, заляпанном краской. Будто палитра художника. Чем-то она походила на умершую Катеньку. Изящной фигуркой, лукавыми глазенками? Или раскованными жестами?
- Кройте любым колером, только светленьким. И - побыстрей. Надоел раскардаш в квартире.
- При евроотделке любым не кроют, - с важностью профессионала заметила девчонка.
- А мы сделаем не евроотделку, пойдем азиатским путем, - смешливо предложил "хозяин". - Согласна?
Малярша подумала, почему-то окинула вопрошающим взглядом бидоны, бутыли и мешки. Потом, видимо, приняв окончательное и бесповоротное решение, она строго поглядела не неуча, ничего не понимающего в малярном искусстве.
- Каким путем не ходи, от колера зависит ваше психологическое расположение. И - физическое тоже.
Лавра изрядно забавляла беседе между неграмотным мужиком и всезнающей девчонкой. Тревога за сына отступила еще дальше, предупреждающие сигналы были едва слышны.
- Да ну? Неужто правда?
- Давно доказано. Холодные тона бодрят, настраивают на деловой лад. Теплые - наоборот, расслабляют. Тем более, в спальне.
- Вот даже как? - непритворно удивился Лавр. - Навесила ты мне проблемку! С одной стороны, в спальне нужно расслабляться. Но, с другой, нередко приходится быть сильным и бодрым.
Девчонка хихикнула, но не покраснела и глазенки не опустила. Ничего не скажешь, современная телка! Растерялся Лавр. Дожил старикан, ляпает непристойности.
- Это зависит от того, с кем спать и какой темперамент.
- Интересно получается! Раньше мы и спали и размножались без учета колера.
- Потому-что раньше не было такой стрессовой нагрузки, - профессорским тоном продекламировала малярша. - Не требовалось релаксировать.
- Чего не требовалось? - не понял Лавр.
- В переводе - расслабляться. Все было ясно. Шел в магазин и знал, что масло - три пятьдесят, кефир - тридцать копеек, "жигулевское" мужу - тридцать семь, картошка - десять. А сейчас идешь и - еждневный стресс. Вернешься домой, а тут тебе стены, к примеру, темно-красные или краплаковые. Опять стресс!
- Согласен! Значит, угнетающего краплака не надо... А вообще, погоди. Позвоню невесте - пусть сама решает про спальный колер.
- И еще решите про краскопульт.
- А что, он тоже давит на психику, - невольно рассмеялся Лавр. - Удивительное несоответствие!
- Краскопульт влияет и на психику маляра и на скорость его работы. Санек, ну, маляр из Орши, одолжил на время краскопульт, возвратил неочищенный. А в нем засохла краска в подающих трубках. Попробовали расковырять - куда там, не поддалась... Придется покупать новый.
- Может, лучше пылесос, Помнится, раньше советские пылесосы умели белить. Для этого труба к заднему месту цеплялась, к выхлопу.
- Раньше умели, сейчас разучились.
- Уговорила, профессионалка. Допиваю кофе и - рысью за пультом.
- О колере тоже не забудьте!
- Обязательно! Психологический настрой в спальне имеет сейчас для меня огромное значение. По сравнению с ним все остальное - чепуха...
Проводив разбитную молодку смешливым взглядом, Лавр снова позвонил сыну. И снова безрезультатно...
Глава 23
Федечка немного постоял перед проходной. Той самой, которая, если верить песне, кого-то куда-то вывела, а его - введет. Нерешительности не было - все сомнения остались в Москве. Просто он еще раз продумывал предстоящую нелегкую беседу с директором "консервки".
Вообще-то продумывать нет нужды. Потому-что неизвестно, как поведет себя директор, какие виражи заложит, какие требования обрушит на свалившегося на его голову инвестора. Вполне может послать его куда подальше.
В проходной, за остекленной перегородкой - два вохровца. Пожилой и молодой. Пожилой равнодушно поглядел на незваного посетителя, молодой оскалился в ехидной улыбке. Дескать, узнал наглого очкарика, которого недавно, при попытке проникнуть на охраняемый об"ект, вышиб на улицу.
- Там пропуск заказан на Лаврикова, - Федечка склонился к окошку, показал раскрытый паспорт.
- Лавриков? Поглядим... Леонов, Луковичный, Сидоренко... Ага, есть такой! Иди.
На паспорт - ни малейшего внимания. Будто у парня на лбу написано, что он - Лавриков, а не Сидоренко.
- Не подскажете, как найти директора?
Простой вопрос задан со значением. Посетителя не интересуют ни мастера, ни начальники цехов, ни даже главный инженер. Все это - шушера. Его уровень - только один директор.
- Сразу упрешься в кирпичный корпус, через железную дверь на второй этаж. Там спросишь...
На второй этаж Федечка не поднялся. Притормозил возле открытых дверей, ведущих в один из заводских цехов. Осторожно заглянул. Вполне современное оборудоване. По ленте конвейера, на подобии солдат в строю, плывут одномастные бутылки. Автомат впрыскивает в них какую-то жидкость, второй завинчивает пробки. Рабочий следит за порядком конвейре, второй, наверно, наладчик, что-то подвинчивает-подкручивает.
- Господин Лавриков, вам - на второй этаж!
Ехидный вохровец стоит за спиной, покачивает черной палкой.
- Извините, заблудился, - вежливо отозвался Федечка, открывая тяжелую дверь, ведущую на лестницу.
Секретарша беспрепятственно пропустила его в кабинет. Даже не спросила: кто и по какому вопросу? Или здесь все на распашку, или внешний вид молодого бизнесмена вызывает чувство доверия.
Кабинет, как кабинет. Деловая, без излишеств, обстановка. Стол, заваленный чертежами и бумагами, несколько жестких стульев, непременный компьютер устаревшей марки, старомодный ламповый приемник.
Мамыкин по хозяйски открыл дверь, прошел к тумбочке, выключил приемник.
- Лавриков Федор Федорович? - устало вздохнув, осведомился он. Дескать, осточертели ревизоры и аудиторы, мешают работать, дергают, донимают разными каверзными вопросами. - Я не ошибся?
- Не, не ошиблись... Здравствуйте.
- Тогда садитесь.
Не поздоровался, не представился. Как обращаться: товарищ директор или господин директор? Впрочем, разговор только начался...
- Можно, я постою?
- У меня - геморрой, это понятно, - доброжелательно посетовал Мамыкин. Когда это требовалось, он мог быть и суровым, и доброжелательным, и холодно вежливым. - А у вас-то что? Неужели - тоже болезнь? В таком возрасте?
- У меня не геморрой, у меня - такой стиль, - туманно признался Федечка. - Манера поведения.
- Ничего не скажешь, хороший разброс по представителям эпох. У одних - проблемы с проктологией, у других - стиль... Николай Анисимович предупредил меня, что вы не совсем обычный юноша. Это правда?
Пришлось скопировать собеседника - изобразить такую же доброжелательную гримасу.
- Почти правда. Главное мое достоинство в том, господин директор, что я совершенно точно знаю о своей обычности. Более того - заурядности. Такое знание спасает от многих ощибок и разочарований.
Хитро закрученному монологу позавидует любой адвокат. Федечка сам себе мысленно поаплодировал. Правда, о победе говорить рано, пока счет - ноль-ноль, но наметки просматриваются.
- Ну, что ж, давайте говорить стоя.
- Давайте. Сейчас я начну долго и занудливо вещать о грандиозных инвестиционных планах, вы будете одобрительно кивать. Потом пошлете меня отдохнуть на пару дней, а сами станете советоваться с акционерами. Хотя мнение уже, наверняка, выработано... Угадал сценарий?
Мамыкин с интересом и с опаской оглядел безмятежную физиономию собеседника. Ох, и непрост он, этот рыжий наследничек своего хитроумного папаши! Только и он не лыком шит, многие пытались взять его на зуб, после ходили с вставной челюстью. Если вообще ходили.
- Почти угадали... Вы всегда с ходу перехватываете инициативу?
- Учился этому... перехвату.
- Чувствуется неплохая школа... Только сценарий напрашивался сам собой. Не надо быть великим драматургом, чтобы сочинить его. Да и в нашем Богом забытом уезде нет собственных Шекспиров. Иногда появляются приезжие.
Явный намек на появление московских делопутов? Ничего, подумал Федечка, стерпим, сделаем вид, что по неопытности не врубились.
- Тогда предлагаю перепрыгнуть "протоколы о намерениях" И сразу взять быка за рога. То-есть, заняться второй серией под условным названием... Например, "Захват-два". По-моему, очень перспективное коммерческое название.
Мамыкин изобразил понимающую улыбку. На самом деле, он пока ничего не понял. Лихо закрученные фразы, какой-то "захват", упоминание малопонятных "протоколов" - все это переплелось в его сознании.
- Действительно... Только кажется уже было. Я не любитель остросюжетных произведений, могу и ошибиться.
- Как сказано мудрецами: "Что было - уже есть, и чему быть - уже было".