- О! Мы и в Писание заглядываем? Похвально!
В божественном Мамыкин был полным профаном. Будь возможность - проконсультировался бы с женой. Приходится рядиться в монашескую скуфью инока, только что поступившего в монастырь.
- Экклезиаст выпадает из библейских текстов. Странно, что его вообще в апокриф не сбросили.
- За что? - равнодушно осведомился Мамыкин. Прегрешения незнакомого ему Экклезиаста мало интересовали его, но надо же как-то поддерживать на плаву тонущую беседу.
- За поэтическое вольнодумство.
- Значит, сбросили за дело... Тогда самое время вернуться к ортодоксальной прозе... Вы сколько миллионов готовы выложить?
Разговор перешел от обнюхивания в деловую плоскость. Забыв о мнимом геморрое, Мамыкин опустился на стул. Федечка занял место напротив. Лицом к лицу.
А вот о моих возможностях знать тебе рановато, подумал Федечка. Речь о вложениях пойдет позже, когда разрешится главный вопрос.
- Цифры назовут эксперты.
- Так-то оно так, но потолок, возможности, перспективы определяют не они. Кошелек вашей "Империи".
И о компании знает? Слава Богу, не догадывается о том, что бизнесмен никого сейчас не представляет - одного себя. Придется приоткрыться
- В принципе согласен... Для предприятия такого типа имеется примерная шкала... Если не ошибаюсь, постройка семидесятых годов?
- Семьдесят восьмого, - уточнил Мамыкин. - Имеет значение?
- Еще какое! Похоже, с тех пор ничего не трогалось - ни коммуникации, ни оборудование.
- Само собой. Только косметика к с"ездам. Потом и с"езды приказали долго жить.
Федечка поднялся со стула, ероша, как всегда, взлохмаченные космы, заходил по кабинету. Он забыл про осторожность - охватил азарт первооткрывателя.
- Значит, капремонт - до десяти миллионов по самому минимуму. Замена устаревших технологических линий - к двадцатке подкатывает. Прибавим на разворование, взятки и прочие непредвиденные расходы. Всего встанет в районе пятидесяти.
- Здорово просчитано! - похвалил Мамыкин. - За пару минут решена задача на сложение!
- А чего тянуть?
- Значит, вы готовы инвестировать пятьдесят миллионов?
- А вот это уже предмет для более длительного разговора. И не здесь. И не сейчас.
- Наверно вы правы... Но даже на уровне элементарной арифметики подобная сумма превращает нынешних держателей акций в пустое место.
О так называемых акционерах Мамыкин не особо беспокоился. Каждый за себя: он - за свой кошелек, полунищие держатели заводских акций - за свой. Принцип рынка. Если подойти с умом, предстоит неплохой навар.
Он знал, что щедро обещанные миллионы - блеф, наживка для глупых рыбешек, к числу которых себя не относит. Но заставить себя не мечтать не мог. Это было превыше его.
- А что вашим нынешним акционерам выгодней? - Федечка недоуменно развел руками. - Допустим, иметь две копейки с рубля в год или иметь их же, но чувствовать себя хозяевами? Или выгодней перестать быть хозяевами развалин, но получить уже рубль за рубль?
Трезво мыслит младенец, мысленно покривился Мамыкин. Придется возвратить его с ангельских высот на грешную землю.
- Чувство собственника, молодой человек, не всегда рационально. И не всегда подчиняется выгоде, рентабельности и прочей красивой терминологии. Это - чувство, а не гольная цифра. Ирреальная, я бы сказал.
Федечка снова занял покинутой место напротив оппонента. Досадливо поморщился.
- Ерунда, извините, словоблудие. Вы не вишневым садом торгуете.
- Покуда я ничем не торгую. Нет у меня таких полномочий. И еще... Как сказал известный вам вольнодумный поэт - "Лучше покоя на одну ладонь, чем полные горсти тщеты и ловли ветра...". Сильно сказано! - он встал со стула, навис над самовлюбленным пацаном, возомнившим себя великим реформатором. - Разговор окончен!
- То-есть? - Федечка тоже поднялся. - Что вы хотите сказать?
- Я вовсе не директор! Меня зовут Григорий Мамыкин. Ма-мы-кин, - по слогам продекламировал Мама. - Окимовский хозяин... А вы, Федор Федорович, лезете в авантюру. Никто вам не доверил вести переговоры, никакая "Империя" за вами не стоит и стоять не может. Пару дней назад я предостерегал вашего папеньку от подобных происков, он, видимо, не внял, не проникся. Поэтому вынужден повторить его прощальные слова. Пошел вон отсюда! И дальше других слов не будет. Дальше начнут трещать шейные позвонки. Уходите. И побыстрей. Это относится и к вашему пребыванию в городе. Пошел вон!
Федечка подошел к двери, остановился.
- Думаешь, испугался? А мне почему-то не страшно.
Дверь захлопнулась с такой силой, что с притолоки посыпалась известка.
Несколько долгих минут Мамыкин успокаивался. Казалось бы, полушутливая беседа изрядно потрепала его нервы. Прийдя в себя, взал мобильник, набрал знакомый номер.
- Губернатора срочно! Как это занят? Пусть освободится! Мамыкин говорит, деточка, МАМЫКИН! Пора узнавать по голосу... Юрий Сергеевич, привет! Ты там своего Лазаря Ильича поторопи, вставь ему фитиль в надлежащее место. Финансовый фитиль или тротиловый - это по ситуации! Чего, чего, спрашиваешь? Опять нервы дергали. Пацан был, младший Лавриненок, которому, как и папаше, палец в рот не клади - отхватит. Пусть берут Лавра, Юрик! Немедленно берут! Сейчас десять утра с минутами, так вот, до вечера вопрос должен быть закрыт. А с мальчишкой я как-нибудь сам управлюсь... Тоже мне, полез Давидик на Голиафа!... Это я говорю не тебе, Юра, ты этого не проходил...
Мамыкин говорил и смотрел в окно, провожая ненавидявшим взглядом идущего к проходной Федечку...