– Наверное, его новая подруга? – подал голос Ракитин, все так же подозрительно щурясь на мужика. – Руденко-то неженатый был!
– Может, и подруга, но Хильда на нее прямо что не бросилась, а уж как давай облаивать!
– Как она выглядела? – спросил комиссар, упреждая вопрос, вертевшийся у меня на языке. – Котов, снимки с собой?.. Покажи-ка господину Голубку.
Я хотел сказать, что это бесполезно, потому что эту "тварь" из присутствующих видел с Вадимом только я, но потом сообразил, к чему клонит Николай, и протянул мужику все пять фантомов. Про себя я при этом пожелал господину Голубку никого не опознать, что, собственно, и произошло. Тот, повертев снимки пару минут и вдоволь налюбовавшись на компьютерных "красоток", с сожалением отдал их мне.
– Нет, та была другая, – он прищелкнул пальцами, вспоминая, – чем-то на азиатку похожая: глаза такие удлиненные, скулы выделяются, волосы очень темные…
– Может, эта? – вдруг шагнул к нему Ракитин, протягивая какое-то фото.
Я заметил, как при этом у Олега закаменело от напряжения лицо, и тут же догадался, кто изображен на снимке! Неужели у Федора получилось?!.. А Берест между тем остановился посреди комнаты и в упор уставился на подчиненного. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего, и даже мне было понятно: Ракитин допустил непростительную вольность, не поставив в известность прямое начальство о вновь открывшихся деталях в расследовании такого тяжелого и запутанного дела, как это! Я ждал "грома и молнии", но у Николая хватило такта не начинать разборок в присутствии посторонних.
Юрий Степанович, только взяв снимок в руки, тут же изменился в лице и, с какой-то злостью тряхнув роковой фотографией, сказал:
– Она это! Она, стерва!..
Берест забрал у него снимок, внимательно рассмотрел, посасывая уже погасшую трубку, и мрачно поинтересовался у Ракитина:
– Кто это, выяснили?
– Саликбекова Нурия Рафаиловна, двадцать семь лет, кандидат медицинских наук, маг и целитель, магистр Академии магии и астрологии, сотрудница центра альтернативной медицины "Световид", – Олег выдал справку на одном дыхании, потом виновато добавил: – Николай Матвеевич, я просто не успел вам доложить результаты обработки фотографии…
– Ладно, потом разберемся, – отмахнулся Берест и снова повернулся к Голубку: – Вы уверены, что это та самая женщина, которая выходила вчера вечером из этой квартиры?
– Уверен, господин комиссар! – мужик от возбуждения даже со стула вскочил. – Вы знаете, она мне сразу не понравилась! Больно уж взгляд у нее был нехороший: пронизывающий какой-то, оценивающий…
– Спасибо за помощь, Юрий Степанович, – остановил его излияния Николай, – я вас больше не задерживаю. Если понадобитесь, мы вас вызовем. Всего хорошего!
– Рад был помочь! – бодро отрапортовал тот. – Вы уж поймайте эту суку обязательно! Такого парня угробила!..
Продолжая ворчать и сетовать в адрес преступницы в частности и всей женской половины человечества вообще, свидетель с забавной фамилией Голубок, которая, кстати, никак не вязалась с его грузноватой и кряжистой фигурой, удалился восвояси. Некоторое время в комнате висела тягостная тишина, потом Берест снова принялся набивать трубку табаком, а мы с Ракитиным полезли за сигаретами.
– Напишешь завтра рапорт о своих художествах, – буркнул Николай Олегу, раскуривая трубку. – Значит, все-таки это одна и та же… сволочь?
– Получается так, – откликнулся Ракитин. – Но все равно непонятно, зачем она убила Долгового и Руденко?
– Ну, с Вадимом-то как раз ясно: парень просто на чем-то прокололся, она поняла, что ее пасут, и решила обрубить концы, – жестко сказал Берест. – Что, надо признать, у нее неплохо получилось! И остальные, подельщики и компаньоны, во главе с Носом, тоже укладываются в схему мести или каких-то своих разборок с помощью такого весьма необычного киллера…
– А Долговой? – снова напомнил Олег.
– Может быть, он случайно оказался ненужным свидетелем, например, того же убийства Володина? – предположил Николай. – Чего гадать? Вот найдем эту… суку, там и спросим!
– А ты чего притих, Димыч? – хлопнул меня по спине Ракитин. – Или не согласен с выводами следствия?
– Да нет, ребята, все у вас связалось, молодцы! – я постарался изобразить улыбку, хотя на душе у меня, казалось, скребли все кошки города. – Осталось поймать этого перевертыша. На кого следующего ловить будем?
– Типун тебе! – сплюнул Берест. – Ладно, это уже наше дело! А ты больше в него не суйся, понял? Не хватало мне еще и трупа известного журналиста, для полного комплекта!
– А я и не рвусь! – успокоил его я, направляясь к выходу. – До завтра, сыщики!
Глава 9
Я лгал. И Бересту, и Ракитину, и даже самому себе. Потому что был уверен в обратном. Двое их, черт возьми! Двое!.. Одну пусть вычислили, а кто вторая?.. Неужели все-таки Она?!.. Господи, сделай, чтобы это было не так!.. Я чувствовал, что больше не выдержу неизвестности. Я должен был увидеть Ее глаза и спросить. Она не сможет мне солгать. Глаза не умеют лгать в отличие от языка.
Механически переставляя ноги, я вышел из дома, добрел до машины и плюхнулся за руль. Ехать не хотелось. Но ехать было надо. Ради Нее. Ради себя. Ради нас обоих! Я снова должен был спасти ее!..
Знакомый дом, обсаженный ильмами и сиренью. Знакомый подъезд и знакомая дверь. А вот что там, за ней? Ключ мне Ирина дала всего лишь пару дней назад, сказав, что будет рада, если я зайду в гости сам, без приглашения. Помню, я ответил что-то в духе поручика Ржевского, но не из анекдотов, а из знаменитого в прошлом веке фильма "Гусарская баллада", мол, ключи от крепости получены, осталось лишь войти в нее… Но как же трудно, оказывается, теперь сделать этот шаг!
Замок тихонько щелкнул, впуская в полутемную прихожую. Никого. Я понял это сразу, едва перешагнув порог. Видимо, какая-то малая толика экстрасенсорных способностей все же проснулась во мне благодаря стараниям Ирины. Если бы они еще помогли принять правильное решение!.. Медленно я обошел всю квартиру, трогая вещи и предметы обстановки, знакомясь с ними и давая им возможность познакомиться со мной. Я молчал, не зная, что им сказать, а они тоже ничего не желали сообщить мне о своей хозяйке.
Где же ты, Иринка! Ты ведь так нужна мне сейчас, как никогда!
Сделав над собой усилие, я прошел в рабочий кабинет и сел за компьютер, решив хоть как-то отвлечься до ее прихода. Некоторое время я бесцельно переключал директории в режиме поиска, не зная, чем бы заняться: то ли почитать что-нибудь из эзотерики, то ли погонять какую-нибудь игрушку (Ирина обожала стратегии в реальном времени, я – тоже). Потом взгляд наткнулся на иконку в виде человеческой головы, и я почти бессознательно щелкнул по ней мышкой.
"Вас приветствует "Имидж"! Добро пожаловать в новую жизнь!"
Это была одна из последних версий программы моделирования внешности, используемых профессиональными визажистами и имиджмейкерами. По ней можно было подобрать себе любое мыслимое обличье, начиная от прически и кончая фигурой. Причем с практическими рекомендациями, как этого достичь реально!
Движимый скорее любопытством, чем здравым смыслом, я открыл директорию "Results" и ткнул в первый же файл.
Лучше бы я этого не делал! Да, там были те самые шесть фантомов и еще несколько других, почти готовых. Не было почему-то только оригиналов, с которых предполагался весь процесс моделирования, но я не обратил на это внимания, буквально опустошенный и уничтоженный уже увиденным.
"Господи, да что же это?! За что?! … Почему все-таки Она?! Почему обязательно Она?! Я же люблю ее!.. Господи, скажи мне, что это неправда! Умоляю тебя, Боже!.."
Показалось, что я упал с невероятной высоты на каменное дно абсолютно черного ущелья, куда не в состоянии проникнуть ни единый луч света, где безраздельно властвует вечный мрак. И от удара о камни все мысли и чувства вылетели из меня мельчайшими сверкающими брызгами, и тут же истаяли в бесконечной ночи усталыми светлячками. Потом, через неизвестно какой промежуток времени, на пределе возможностей чувственного восприятия, родилось бледное свечение и отозвалось в гулкой пустоте мозга едва слышными голосами мыслей.
"А вдруг все-таки не Ирина? – рассуждала первая. – Вдруг это та, другая, ее помощница, каким-то колдовским способом получившая доступ к компьютеру Ирины и решившая таким образом подставить ее вместо себя?.. Конечно же! Именно так!.. Я подожду. Ирина придет и подтвердит мои догадки, и все будет хорошо, и мы вместе подумаем, как изловить ее сошедшую с ума помощницу, и поможем Николаю и Олегу, и…"
"А если они все же действуют сообща? – возражала ей вторая. – Если это начало какого-то грандиозного плана, например, по захвату полного контроля над всем человечеством этими самыми мадхъя? Ведь Ирина сказала же как-то, что мадхъя – это промежуточная стадия реализации Бога, ставшая доступной человеку, не прошедшему Путь Духовного Совершенства, а значит, не подготовленному к восприятию Знания и пользующемуся им лишь во имя собственного благополучия и в своих интересах?.."
Мне стало вдруг холодно и страшно. Господи, не обессудь!..
Я не знаю, сколько так просидел, тупо уставившись в голубое свечение монитора и обуреваемый самыми разноречивыми чувствами и мыслями. Господь не откликнулся на мои молитвы, видимо, посчитав их не достойными своего особого внимания. Пустота и безысходность снова постепенно овладевали изнутри моим сознанием и сердцем, гася те немногие светлые искры прозрений и догадок, что еще теплились там. Я не слышал, как хлопнула входная дверь, как Она вошла в комнату. Просто в какой-то момент я вдруг понял, что Она здесь, понял и испугался, что вот сейчас я узнаю то, чего не хочу знать.
Ирина подошла ко мне сзади и мягко положила руки на плечи.
– Ты все-таки пришел…
– Ириша, милая, зачем ты это сделала?! – выкрикнул я из себя ужасный вопрос, но голоса не было, и получился лишь шепот.
– Я никого не убивала, котик, – печально и просто ответила она и положила ладонь мне на затылок.
От головы вниз сразу запульсировали знакомые теплые волны, омывая и успокаивая издерганное, измученное тело.
– Но как же?! – я протянул налившуюся свинцом руку к экрану монитора.
– Я хотела, чтобы ты жил, Дима, – продолжала она тем же низким бархатным голосом, каким всегда разговаривала со мной. – Помнишь, когда ты пришел ко мне в первый раз на обследование, я сказала, что у тебя ничего страшного? И это был единственный раз, когда я тебе солгала!.. У тебя был рак, Дима! Саркома печени с метастазами в легкие и почки… Неоперабельная, как говорят хирурги.
Удар по психике был сильным, хотя и смягченный энергоинформационным щитом моего организма, который успела включить Ирина. Все же какое-то время я сидел оглушенный, будто в ватном коконе, пока пульсирующая внутри тела светлая теплота не растворила черные жгучие брызги страха.
– Но зачем же ты… – снова попытался я задать мучивший меня вопрос и снова сорвался на шепот.
– Не говори ничего, пожалуйста!
Ирина поднесла светящуюся ладонь другой руки к моей груди, и знакомые ласковые ручейки розового и сиреневого пламени потекли с ее пальцев сквозь рубашку, сквозь кожу прямо в сердце, неся с собой силу и успокоение.
– Чтобы вылечить тебя, моего ресурса Чи оказалось недостаточно, и тогда я взяла ее у "мертвых людей", инкубов…
– Кто они? Почему "мертвые"? – я не спросил вслух, а только подумал, но Ирина все же "услышала" мысль и ответила.
– "Мертвые", или инкубы, – это люди, отключенные от Логоса и более высоких информационных уровней Бытия, потому что они своими действиями и мыслями могли нарушить Великое Равновесие, сдвинув его в сторону хаоса и разрушения, а этого не допускают Законы Справедливого Развития, заложенные в основу Мироздания. Преступники – те же инкубы. Живет только их телесная оболочка. Я просто взяла у них то, что им уже не было нужно…
Ее голос звучал по-прежнему ясно и тихо, но только в моей голове. В полумраке комнаты был слышен лишь мерный шелест компьютерного кулера.
– Но ведь погибли не только преступники, – так же мысленно возразил я. – Кто убил футболиста и Вадима? Нурия?..
Ирина молчала всего лишь какие-то мгновения, а мне показалось, что прошли годы до ее ответа.
– Это моя вина, Дима! – откликнулась наконец она. – Моя ошибка… Только не спрашивай, как это получилось, просто поверь мне. Я не желала их смерти, они были живые! А Нурия… она слишком быстро стала мадхъя.
– И ты ее не остановила?!
– Я не смогла!.. – Ирина вдруг опустила руки и отступила в сторону.
Тогда я поднялся и подошел к ней, показавшейся мне в тот момент маленькой и усталой девочкой. Я молча обнял ее за вздрогнувшие плечи, привлек к себе, и она уткнулась лицом мне в грудь, как тогда, первый раз в ее кабинете.
Потом, мне показалось через тысячу лет, она заглянула мне в глаза своими, огромными, бездонными, зовущими, и я замер, не в силах пошевелиться и оторваться от ее взгляда. А она протянула вновь знакомо засветившиеся ладони к моему лицу и сказала вслух:
– Ты волен поступать, как считаешь нужным, Дима. Ты свободен. Ты будешь жить долго.
– Что ты имеешь в виду? – в груди будто лопнул беззвучно ледяной шар. – Что значит "ты будешь…"? А ты?!..
– И я тоже, – Ирина произнесла это как-то слишком уж отстраненно и равнодушно.
Омут сомнений на самом донышке сознания вновь пришел в движение.
– Значит, ты это все натворила из-за меня?!..
– Сначала нет. Первым был Вахтанг. Я… была у него в долгу, – она, казалось, с огромным трудом выталкивает из себя слова, а я не мог ничем ей помочь, потому что ей нужно было избавиться от этой боли и отчаяния, и другого выхода просто не существовало. – Нет, я, конечно, знала, что Дуладзе занимается незаконным бизнесом, но мне нужны были средства на открытие центра, а он оказался единственным, кто согласился с моими доводами. Я тогда решила, что отдам долг, как только смогу. Но он не захотел ждать… А я не решилась ему отказать. Но неожиданно выяснилось, что у него на меня совсем другие планы… – Ирина коротко и резко вздохнула. – Короче, он обманул меня, сказал, что есть человек, который якобы хочет его уничтожить…
– Володин?.. – уточнил я.
– Да, кажется… Он оказался инкубом. Я забрала у него всю Чи и отдала ее Дуладзе. Сказала, что мы в расчете. А он только рассмеялся в ответ и ушел. Я решила, что все закончилось, но я ошиблась! – горькая судорога на мгновение исказила ее лицо.
– Я понял – Нурия!.. – я постарался хоть как-то облегчить ей рассказ. – Но зачем же тогда ты…
– Когда я узнала о смерти спортсмена, то поняла, кто теперь "работает" на Дуладзе вместо меня, и попыталась остановить эту безумную. Но не смогла! – у Ирины снова заблестели глаза, но она сдержалась. – Вот тогда-то я и решила остановить Вахтанга, но недооценила коварства этого исчадия ада, Нурии!
– А Вадим? – я буквально задохнулся от напряжения. – Почему в его квартире пахло твоими духами?
– Какой Вадим?! – ее изумление было таким искренним, что я окончательно поверил в то, что Ирина невиновна в смерти Руденко.
– Прости, родная!
Больше она не могла сдерживаться и на этот раз разрыдалась в голос, обхватив меня руками за шею и окончательно промочив рубашку. И когда она затихла, я сказал то, что давно хотел:
– Я люблю тебя, Ириша, родная моя!
– Я тоже тебя люблю, – всхлипнула она и потянулась чуть припухшими губами к моим губам.
И была ночь, и потоки пламени, и океан блаженства, радости и силы…
А когда я проснулся, ее уже не было.
Совсем.
Навсегда.
То, что лежало на соседней постели, не было и никогда не могло быть ею. Эта старая, неимоверно исхудавшая, сморщенная женщина ничем не напоминала мою Ирину, и от этого было не страшно, а только неловко как-то. Будто я перепутал впотьмах квартиры и улегся в чужую постель.
И все-таки это была Она!..
Берест приехал вместе с бригадой Ракитина. Они оба постояли несколько мгновений рядом с постелью, сжав зубы и играя желваками на скулах. Потом Олег позвал своих ребят, а мы с Николаем вышли на кухню и одновременно достали: я – сигареты, а он – неизменную трубку. Некоторое время мы молча курили, уставившись в раскрытое окно, и вдруг Берест резко повернулся ко мне, сидевшему на подоконнике и уже прикурившему одну сигарету от другой:
– Димыч, а ведь она не виновата!
– Я знаю, Коля. Ну и что? – я с трудом протолкнул слова через саднящее горло. – Ее ведь нет! Понимаешь?!
– Она не виновата, – твердо повторил Николай. – Она сделала то, что должна была сделать.
Не для меня сказал, для себя.
– Какая теперь разница? – я выбросил окурок в форточку и до хруста стиснул зубы, чтобы не зареветь белугой от этой чудовищной и страшной нелепости, называемой "смерть близкого человека".
– Только что обнаружили еще один труп, – сообщил заглянувший на кухню Ракитин и выжидательно посмотрел на нас. – Такой же… состарившийся, в Тимирязево, – добавил он. – Она ведь не могла этого сделать, Димыч? Она же была с тобой?
Я не ответил и снова отвернулся к окну, и услышал, как Берест ясно и четко, словно отрубая каждое слово, произнес:
– Я настигну эту сволочь! – и голос его знакомо лязгнул металлом. – Я поймаю ее, слышишь?.. Обязательно! Обещаю!
Я опять не ответил. И Олег больше не сказал ни слова. И они оба тихо ушли. Потом увезли ее тело, даже не осматривая. Я им не разрешил.
Когда затихли на лестнице шаги последнего оперативника, я включил газовую плиту, налил немного воды в чайник и кинул туда горсть сухого чая – старый добрый рецепт со студенческих времен: быстро и крепко. И все это я делал просто так. Не нужны мне были в тот момент ни чай, ни сигареты, ни водка – ничего! А надо было чем-то занять руки и голову, иначе я всерьез опасался за свой рассудок.
Чайник закипел, я подождал еще пару минут, снял его с огня и достал из шкафчика над столом чашку и ситечко, налил до краев темно-коричневой густой и остро пахнущей жидкости. И в тот же миг почувствовал, что я в кухне не один.
– Браво, Дмитрий Алексеевич! Вы определенно делаете успехи в области экстрасенсорного восприятия, – Золотарев несколько раз беззвучно хлопнул в ладоши и уселся на табурет возле стола, положив ногу на ногу и сцепив на остром колене свои длинные нервные пальцы. – Это не комплимент, а констатация факта. Вы имеете явные задатки если не мага, то уж паранорма точно. Ирина Андреевна в вас не ошиблась. Такого человека действительно стоило спасать.
Я едва не выронил чашку с чаем.
– Так вы все знали?!..
– Увы, нет! – покачал головой маг. – До определенного момента я действительно не знал, кто занимается дезактивацией… э-э, умерщвлением людей. Хотя, собственно, человеком среди них был только один, Руденко Вадим Николаевич.
– А остальные – инкубы?
– О, вам и это известно? – Золотарев нахмурился. – Кажется, Ирина Андреевна немного перестаралась в порыве чувств, так сказать. Но, что сказано, то сказано.
– А вам не кажется, Андрей Венедиктович, что все же следует кое-что объяснить, хотя бы мне, а лучше – сразу комиссару Бересту, – во мне медленно нарастало справедливое негодование. – По меньшей мере странно слышать ваши комментарии…