– Это… Начался пожар… Никто не заявлял в полицию, но одного ученика исключили.
– Назовите имя, – потребовал Йона, глядя на директора ледяными серыми глазами.
– Я не могу, – простонал тот. – Вы не понимаете… Я потеряю работу.
– Оно того стоит.
Директор сидел, опустив глаза, руки дрожали на столешнице; наконец он тихо сказал:
– Оскар фон Кройц… Это он поджег павильон.
Глава 72
Йона пробежал по большому холлу Дандерюдской больницы. Кроличья нора рисовалась ему черной дырой, которая втягивает в себя все остальное.
Сейчас наметились две линии, которые можно отслеживать.
Два имени, два человека.
Один из них был членом клуба, второй сжег помещение.
Саге удалось выследить Грейс, а Йона связался с Аньей, чтобы та нашла Оскара.
Записей о школьниках – членах Кроличьей норы – в Людвикбергскулан не оказалось.
Руководство школы привыкло соблюдать тактичность в отношении привилегированных учеников.
Имена участников знали только сами члены клуба.
Виллиам Фок щеголял перед Рексом членством в эксклюзивном клубе, и это было частью игры во власть. Так иные дети угощают конфетами лишь избранных.
Далеко в коридоре, перед лифтами, стояла Анья Ларссон. Оранжевый костюм обтягивал полное тело.
Широкие плечи выдавали, что когда-то она завоевала олимпийскую медаль по плаванию, но сейчас Анья работала в ГОО. До того как Йону посадили, Анья была его доверенной коллегой.
Когда лифт прозвенел, Йона уже стоял рядом с Аньей. Они зашли в кабину, глядя друг на друга и улыбаясь.
– Пятый этаж? – спросил Йона и нажал кнопку.
– Тебе стоило бы просидеть в Кумле еще несколько лет. – Анья прищурилась на него.
– Может быть.
– Тюрьма явно пошла тебе на пользу. Отлично выглядишь. – И она крепко обняла его.
– Я скучал по тебе, – сказал Йона ей в волосы.
– Врешь, – улыбнулась Анья.
Они стояли, обнявшись, пока двери лифта не открылись на пятом этаже. Анья неохотно разомкнула руки; пока они шли по коридору, она утерла уголок глаза.
– Как Густав?
– Он выкарабкается, – сказала Анья деланно небрежным тоном.
Открыв стеклянную дверь, они вошли в пустую регистратуру и комнату ожидания с газетным стендом, на котором висели выцветшие от солнца вырезки из журналов о здоровье.
Палата, где лежал Густав, располагалась дальше, но прежде чем они вошли в коридор, Анья остановилась.
– Пойду выпью кофе. Думаю, он захочет поговорить с тобой наедине, – вполголоса сказала она.
– О’кей.
– Будь с ним поласковее, – попросила Анья и зашагала к кофейному автомату.
Йона постучал и вошел. Маленькая палата с кремовыми стенами и узким из светлого дерева шкафом для одежды.
На подоконнике стоял на фоне опущенных жалюзи букет цветов.
Густав лежал в кровати, ноги укрыты одеялом с надписью "Ландстиг". Физраствор через равные промежутки капал мимо клапана. После ампутации руки вся грудь была обмотана бинтами, пластиковая трубка тянулась к наполовину полному дренажному мешку.
– Ну как ты? – спросил Йона, присаживаясь на стол возле кровати.
– Нормально. – Густав повернулся к нему и кивнул на обрубок руки. – Слегка на взводе, меня тут накачивают наркотиками… сплю – и все, – без улыбки сказал он.
– Цветы принесла Анья?
– Нет, Янус… Надеюсь, у него не было проблем из-за того, что произошло… Он хороший руководитель, отличный снайпер, и он, как и ты, не успокоится, пока не доведет дело до конца.
Приветливое лицо было сосредоточенным и очень бледным, губы почти побелели.
– Йона… я долго думал, что скажу тебе, если будет такая возможность… и единственное, что могу повторить, – мне стыдно… мне ужасно, ужасно жаль, я знаю, мне нельзя говорить об этом… Но тебе я могу сказать: этот штурм стал катастрофой… В голове не укладывается. Я потерял Сонни, Джамаля… я потерял вертолет, потерял Маркуса и…
Глаза у Густава заблестели, он замолчал, покачал головой и что-то прошептал.
– Никто никогда не может предсказать, как будут развиваться события, – тихо сказал Йона. – Ты просто делаешь все возможное, но иногда все-таки ошибаешься… и за это приходится дорого платить.
– Мне повезло, – сказал Густав. – А другим…
Слова замерли, он закрыл глаза и как будто провалился в воспоминания. Голова опустилась на грудь, и Йона понял, что Густав уснул.
Когда Йона вышел в коридор, Анья стояла у двери и ела коричную булочку из пакета. Йона отдал ей сумку с изъятыми в Людвиксбергскулан ежегодниками и попросил проверить все имена из списка наказанных, отсутствующих или умерших.
– Я только загляну к Густаву, – сказала она.
– Нашла что-нибудь про Оскара фон Кройца?
– Жду ответа с минуты на минуту.
Анья протянула Йоне пакет с булочкой. Когда он сунул туда руку, она схватила пакет снизу и громко рассмеялась, когда Йона попытался освободиться. Пока Йона ел булочку, Анья с улыбкой наблюдала за ним, потом сообщила, что кофе в автомате закончился, но она может принести клубничного сока. Тут у нее зазвонил телефон.
– Ясно, – сказал Анья. – Оскар фон Кройц прописан по адресу Эстерлонггатан, десять… а еще у него дом на Французской Ривьере… Не женат, но начал встречаться с женщиной по имени Каролина Хамильтон… которая, по-моему, слишком молода для него… Никто из них не отвечает по телефону.
Красивый дом, построенный в девятнадцатом веке и необычно молодой для Гамла-Стана, вытянулся выше окружающих его построек.
Оскара фон Кройца с утра не видели на рабочем месте, а его подружка Каролин не явилась, чтобы провести урок в частной гимназии.
Йона позвонил в дверь на верхнем этаже, подождал несколько секунд, громко постучал, заглянул в щель для писем, увидел почту на полу.
Он дернул ручку и понял, что дверь не заперта на безопасный замок.
Солнце падало на тихую лестничную клетку сквозь цветные оконные стекла.
Йона сунул отмычку в замочную скважину, сдвинул к центру замка, нащупал оба штифта, осторожно вытащил, снова попробовал – и услышал щелчок.
Дверь, ведущая в квартиру Оскара фон Кройца, подалась, письма и рекламные листовки посыпались на лестничную клетку.
– Полиция! – крикнул Йона. – Я вхожу!
Вытащив пистолет, он шагнул в просторную прихожую с встроенным гардеробом черного дерева. Одежда сорвалась с вешалок, пол был завален ботинками и сапогами.
Пластиковый пакет с шампунем, бальзамом и мылом упал, и по шероховатому известняковому полу растеклась розовая лужица.
Йона осторожно поднялся в гостиную со стеклянными стенами, откуда открывался вид на нижний этаж. В застоявшемся воздухе висел запах чего-то перезревшего, желтый свет падал из окон на блестящий пол.
Столешница стеклянного столика между диванами была разбита, мелкие осколки разбросаны по всей комнате.
На верхнем этаже горел свет, делая шторы на стеклянной стене ярче.
Йона несколько секунд постоял неподвижно, потом двинулся в коридор, в сторону кухни. Вдоль коридора тянулись темные, написанные маслом портреты родственников.
По полу был растоптан какой-то белый порошок, следы вели к закрытой двери.
– Полиция! – снова крикнул Йона.
Он осторожно протянул руку и надавил на дверь. Тишина. Йона заглянул в ванную со стенами и полом из графитово-серого мрамора.
Быстро обогнул угол, направил пистолет в полутьму, повел дулом по стенам и углам.
Губная помада, жидкая пудра и тени валялись на полу ванной и в раковине.
Медную ванну, кажется, наполняли водой, но вода опустилась сантиметров на двадцать, оставив грязную полосу.
Под стенным шкафчиком с зеркальной дверцей валялись упаковки таблеток и пластыри. В зеркале отражался коридор; сделав шаг в сторону, Йона увидел отпечаток руки. Кто-то провел ладонью по стене в направлении кухни.
Йона подумал о кроликах, которые хотели улететь на небо на воздушном змее, но у них порвалась нитка.
Пол скрипнул под его тяжестью.
Йона прошел в кухню, соединенную со столовой, перешагнул растоптанный пакет молока, быстро проверил стену справа, перевел оружие на столовую, опустил.
В солнечном свете стояла на кухонном островке банка икры, лежали экологический бекон и пакет овощей для вока.
От растаявшей заморозки на пол натекла вода.
На мойке выстроились консервные банки, пекарский порошок и пакет хлопьев. Дверцы всех верхних шкафчиков были открыты.
Йона двинулся к тяжелой мебели, стоящей в столовой, – темному обеденному столу и восемнадцати стульям – и остановился у торца стола.
Возле чашки с остатками кофе и салфетки с нетронутым тостом лежала утренняя газета. Всю первую полосу заполняли новости об убийстве Тедди Джонсона возле церкви Святого Юхана.
Йона поднялся на верхний этаж, проверил ванную и обе спальни. В одной на незастеленной постели стояла наполовину собранная дорожная сумка. В другой из комода вытащили все ящики с бельем.
Оскар увидел новость о гибели Тедди Джонсона, лишь когда сел за стол с утренней газетой.
Он впал в панику, начал собираться, вывалил на пол одежду, поругался с подружкой.
Оскар очень испугался.
Он знал, что у него почти нет времени.
Возможно, они с подружкой бросили все, прихватили пару сумок – и бежали.
Оставшиеся на кухне продукты и возникшая было у беглецов идея взять с собой еду указывали на то, что они не намеревались бежать во Францию, а решили затаиться где-то совсем рядом.
Глава 73
Сага проснулась на подлете к аэропорту, над озером Мичиган. С высоты трех тысяч метров вода казалась абсолютно гладкой и металлически отсвечивала серо-белым.
Она вытерла рот рукой и подумала о коротком текстовом сообщении от Йоны – о том, что Кроличья нора была павильоном, сгоревшим дотла в последний год пребывания Рекса в школе.
В полицию никто не заявлял, но пожар привел к необычной мере: был исключен один из самых привилегированных учеников – Оскар фон Кройц.
Йона писал, что Оскар, кажется, в панике бежал из дома в Гамла-Стане.
Пилот повторил, что электронные устройства следует выключить.
Сага достала из кармана переднего кресла книжку в мягком переплете, сунула в сумку, откинулась назад и стала ждать, когда самолет приземлится в международном аэропорту О’Хара.
Путешествие Саги происходило в рамках соглашения, заключенного между шведской службой безопасности и ФБР после убийства помощника американского министра обороны в Швеции, а также в рамках работы контртеррористической группы и международной юридической помощи.
Сага не верила, что убийство совершил террорист, но все равно полетела в Чикаго первым же рейсом.
Ей неважно, идет ли речь об обмене информацией, оперативной работе или экспертной поддержке.
Йона убедил ее, что они выслеживают спри-киллера, и надо было торопиться.
Сейчас у убийцы активная фаза.
У такого не бывает периодов охлаждения, он не отдыхает. Его темпы будут только возрастать.
Он уже убил троих и собирается убить еще семерых.
Ten little rabbits.
Сага подумала о считалке, отрезанных ушах и Кроличьей норе.
Кроличья нора сейчас – единственный след, по которому они могут идти.
Юноша по имени Виллиам, который позднее стал шведским министром иностранных дел, был председателем клуба и из-за него Рекс потерял подружку, когда ее тоже приняли в клуб.
Может быть, Оскар фон Кройц тоже состоял в клубе? Или он сжег павильон, потому что ему отказали в членстве?
Сейчас Грейс была единственным известным полиции членом клуба, оставшимся в живых.
Она бывала там, она видела остальных.
Через нее они, возможно, отследят и убийцу, и будущую жертву.
Я знаю, что Грейс держит в своих руках самый важный ключ, подумала Сага. Шасси самолета коснулись посадочной полосы, и от резкого торможения Сага съехала с кресла.
Отстегнув ремень безопасности, она поднялась и прошла мимо пассажиров бизнес-класса. Стюардесса хотела было попросить ее вернуться на место, но не решилась и позволила Саге покинуть самолет раньше всех.
После паспортного контроля Сага почти бегом миновала выдачу багажа, прошла через туннель и оказалась в зале прилета. Она сделала вид, что не видит шофера из ФБР, державшего табличку "Мисс Бауэр".
У нее не было времени ехать на Рузвельт-Роуд, пить кофе и делать вид, что она расследует теракт.
Сага зашла в туристический магазинчик, купила банку шведского печенья и заспешила к выходу.
Грейс начала учиться в Людвиксбергскулан, когда ее отца, Гуса Линдстрома, отправили в американское посольство в Стокгольме в качестве военного атташе.
Потом она вернулась в Чикаго, чтобы проучиться последний год в старой отцовской школе.
Теперь Грейс уже почти за пятьдесят, она так и не вышли замуж, у нее нет телефона, и в прессе о ней никак не упоминали. Уже год она находилась в дорогой реабилитационной клинике "Тимберлайн Кноллс". Сага уже позвонила туда, поговорила с регистратурой и с заведующим, попросила их передать привет Грейс, но ей никто не перезвонил.
Йона прислал фотографию – светловолосая девочка с красивыми зубами держит в руках небольшой кубок. На шее жемчужины в два ряда, вспышка фотоаппарата отражается от пряжки. Светлый джемпер обтягивает грудь, в вырезе видна лямка лифчика.
Выбежав через стеклянные двери из зала прилета, Сага миновала остановку аэротакси и пошла по тротуару направо, мимо пыльных рекламных щитов "Майкрософт Клауд".
Жаркий воздух был полон запахов жареного и выхлопных газов. Мусор взвихривался у запасного выхода.
Сага перешла дорогу и нашла сразу несколько фирм по сдаче машин в прокат, вошла в ледяной офис и арендовала ярко-желтый "Форд Мустанг".
Покинув территорию аэропорта, Сага проехала через большой промышленный район, свернула на шоссе номер 294, и мимо потянулись окраины с виллами и таунхаусами.
Была ли Грейс просто девочкой из привилегированной семьи, которая бросила Рекса ради снобов из мужского клуба, или избалованной дочкой американского дипломата, которая так и не прижилась в Швеции и только и мечтала, как бы вернуться к друзьям в Чикаго?
Во время ее четвертого семестра в Людвиксбергскулан у нее и без дворянских корней статус был достаточно высокий, чтобы она получила доступ в Кроличью нору.
Сага ехала вдоль каналов заповедника "Водопад Глен"; перепуганное утиное семейство понеслось по воде.
Сбросив скорость, Сага свернула на зеленеющую Тимберлайн-драйв, проехала в высокие решетчатые ворота и припарковалась перед главным зданием.
Пахло влажным лесом и стриженой травой.
Аэропорт она покинула меньше получаса назад.
Администратор приветливо посмотрела на нее из-за высокой, вишневого дерева стойки со стопкой блестящих буклетов.
Сага по-английски объяснила, зачем она приехала из Швеции: она старый друг семейства Линдстром и хотела бы навестить Грейс.
– Я только посмотрю, какой у нее распорядок дня, – улыбнулась женщина. – Через час у нее занятие по арт-терапии… а потом у нас йога.
– Я не отниму у нее много времени, – заверила Сага, зарегистрировалась в компьютере и получила пропуск посетителя.
– Присядьте, сейчас кто-нибудь из охраны проводит вас, – кивнула ей женщина.
Сага села и принялась листать буклеты. "Тимберлайн Кноллз" оказался холистическим духовным реабилитационным центром для девушек и женщин от двенадцати и старше.
– Мисс? – услышала она хриплый голос.
На нее смотрел могучий мужчина в тесной форме охранника. Он сопел, на лбу блестели капли пота. На поясе под необъятным животом висели дубинка, электрошокер и крупнокалиберный револьвер.
– Меня зовут Марк, и мне выпала честь проводить вас на школьный бал, – объявил он.
– Очень приятно, – с каменным лицом ответила Сага.
Дорожка привела их к отдельно стоящему дому. Родственники прогуливались с пациентами или сидели на скамейках в зеленом парке.
– У вас тут есть агрессивные пациенты? – спросила Сага.
– Рядом со мной вы можете чувствовать себя в безопасности.
– Я обратила внимание на револьвер.
– Некоторые из наших гостей знамениты и исключительно богаты… так что прошу вас не слишком присматриваться, – сказал охранник и напряженно выдохнул.
– Я не присматриваюсь.
– Если ты попытаешься сделать селфи с Кешей, я дам тебе шесть миллионов вольт в твой хорошенький задик… а если ты вооружена, засажу тебе шесть пуль между сисек.
Охранник покачнулся и вытер пот с лица неотбеленным бумажным платком.
– Ну и предложение, – буркнула Сага.
– Но если ты будешь со мной мила, я буду милым с тобой.
Они прошли мимо большого здания с белыми колоннами и вывеской "Академия Тимберлайн", потом – мимо каменного дома, в котором размещалась студия живописи.
Запыхавшийся Марк открыл дверь вполне современного строения и впустил Сагу. Они вместе прошли мимо комнаты дневного пребывания, окна которой выходили в зеленый сад, и оказались в коридоре с голубыми стенами.
– Позвони в регистратуру, когда захочешь, чтобы тебя проводили отсюда. – Марк тихо постучал в дверь и кивнул, приглашая Сагу зайти.
Глава 74
Сага вошла в маленькую комнату с кроватью, бюро и креслом для чтения. На столе возле большого горшка с пальмой лежали несколько керамзитовых шариков. Худенькая женщина стояла у окна, за которым тянулась пешеходная дорожка, и ковыряла серую резину между оконным переплетом и рамой. За окном виднелась лужайка и парковая скамейка, рядом с которой рос большой рододендрон.
– Грейс? – мягко спросила Сага и подождала, пока женщина обернется. – Меня зовут Сага Бауэр, я приехала из Швеции.
– Я плохо себя чувствую, – слабо проговорила женщина.
– Вы любите печенье? Я купила шведское печенье в аэропорту.
Грейс повернулась к Саге и нервно погладила себя по щеке. Годы сурово обошлись с Грейс, вырвав из нее юную девочку и оставив взамен стареющую женщину.
Жидкая косичка седых волос над хрупкими плечами, исхудавшее, покрытое морщинами лицо, вместо одного глаза – безжизненный фарфоровый протез.
– У нас в дневной комнате есть кофе-машина, – вяло сказала Грейс.
Они выставили на круглый столик перед мягким уголком блюдца и чашки и уселись друг напротив друга. Сага подвинула Грейс тарелку с печеньем; Грейс сказала "спасибо" и положила одно печенье на салфетку.
– В Чикаго много людей с шведским прошлым, – сказала Грейс и пощипала серую кофту. – Большинство – в Андерсонвилле. Одно время здесь шведов было больше, чем в Гётеборге, я читала. Бабушка моего отца Сельма приехала из Халланда… приплыла сюда в мае тысяча девятьсот двенадцатого и стала служанкой.
– И вы сохранили язык, – заметила Сага, поощряя женщину говорить дальше.
– Папа часто ездил в Швецию… и в конце концов его назначили военным атташе в Стокгольме. – В голосе Грейс прозвучала гордость.
– Военным атташе, – повторила Сага.
– Традиции… знаете, дипломатические связи завязали как раз Бенджамин Франклин и шведский министр иностранных дел.
– Я этого не знала.
– Папа был очень лоялен к послу. – Грейс поставила чашку на блюдце.