На обед меня ждали креветки по-креольски и салат-латук. Пальчики оближешь.
- Два раза за день - и такое объедение, - не сдержалась я. - Вы все меня избалуете.
Я спросила, как дела у ее внучки, и узнала, что запястье уже заживает.
- У Джейни так здорово, а малыш - настоящее чудо. Но, Элли, признаюсь честно: через неделю я хотела домой. Все хорошо, но вставать в пять утра, чтобы подогреть бутылочку молока, я уже отвыкла.
Миссис Хилмер упомянула, что бывает на моем сайте. С нашей последней встречи жалости к Вестерфилду у нее заметно поубавилось.
- Когда я прочитала историю психолога о том, как Роб вывернул ей руку в ресторане, то была в шоке. Джейни подрабатывала официанткой, когда училась в колледже. Я представила, что и с ней мог так поступить какой-нибудь ублюдок, и просто взорвалась!
- Ничего, вот прочитаете следующую историю, и узнаете, что он сделал со своим одноклассником, когда учился еще в средней школе!
- Все хуже и хуже. Я так расстроилась, услышав о Поле Штройбеле. Как он?
- Поправляется. Я заезжала к нему сегодня.
Я сомневалась, стоит ли мне делиться с ней откровениями Пола о медальоне, но решила, что стоит. Миссис Хилмер - человек надежный. К тому же - барометр местного общественного мнения. Она всегда свято верила, что медальон - плод моего воображения. Ее реакция будет мне и интересна, и полезна.
Чай остывал. Миссис Хилмер слушала мой рассказ. Лицо ее помрачнело.
- Элли, неудивительно, что миссис Штройбел не хотела, чтобы Пол распространялся о медальоне. Эту историю могли с легкостью повернуть против него.
- Знаю. Пол признается, что нашел медальон, отдал его Робу, и очень расстроился, когда увидел кулон на Андреа, поэтому и пошел за ней до гаража. - Я сделала паузу и посмотрела на собеседницу. - Миссис Хилмер, вы верите, что все так и было?
- Я верю, что, несмотря на все деньги Вестерфилдов, Роб негодяй и дешевка. Он подарил Андреа медальон, потерянный в его машине другой девушкой. Спорю, он отвез его в один из этих огромных супермаркетов, сделал гравировку за несколько долларов, а потом устроил из этого настоящее шоу.
- Я хотела попробовать найти того гравера. Но прошло столько лет... Думаю, это невозможно. В ювелирных отделах универмагов такие гравировки заказывают постоянно.
- Значит, пока ты не знаешь, что делать с информацией о медальоне?
- Нет, не знаю. Я была так счастлива, что мои воспоминания подтвердились, что пока еще все тщательно не взвесила. Медальон - палка о двух концах, и на втором суде Пол может пострадать.
Я рассказала миссис Хилмер об Алфи и чертеже.
- Мы все поняли, что за покушением на миссис Вестерфилд стоит кто-то из близких, - сказала она со смесью жалости и отвращения. - Миссис Дороти Вестерфилд - добрая, утонченная и щедрая женщина. Только подумать, ее внук планировал ее убить! Я несколько раз встречала ее в городе с Робом, до того, как его арестовали. Он проявлял к бабушке такую заботу и внимание. Сама любезность!
- Если Алфи согласится, я выложу историю с чертежом в Интернет, - заверила я миссис Хилмер. - Если миссис Вестерфилд увидит все своими глазами, может, это ее и убедит.
Услышав, как пьяный Уилл Небелз лапал меня в ресторане, миссис Хилмер возмутилась до глубины души.
- И на повторном суде этого пьяницу могут посчитать надежным свидетелем?
- Не обязательно надежным, но он вполне может настроить общественное мнение против Пола.
Несмотря на протесты миссис Хилмер, мы вместе убрали со стола и навели порядок на кухне.
- Вы собираетесь перестраивать гараж и гостевые апартаменты? - спросила я.
Ставя тарелки в посудомоечную машину, она улыбнулась:
- Элли, я бы предпочла, чтобы страховая компания так обо мне и не услышала, но пожар оказался мне даже на руку. Мне должны выплатить круглую сумму. А на месте гаража у меня теперь пустой земельный участок. Джейни с удовольствием там поселится. Она считает, у нас хорошо растить ребенка. Если я отдам участок ей, они с мужем построят там дом, и моя семья будет жить по соседству.
Я рассмеялась.
- Мне стало намного легче. - Я свернула полотенце для посуды. - Ладно, мне пора. Завтра я еду в Мэн, в академию Кэррингтон, копать дальше прошлое Вестерфилда.
- Мы с Джейни почитали протокол и газеты. Сразу вспоминается, как тогда всем вам было нелегко.
Миссис Хилмер дошла со мной до стенного шкафа и сняла мою кожаную куртку. Застегивая пуговицы, я подумала, а не спросить ли нашу бывшую соседку о Филли. Вдруг ей что-то скажет это имя?
- Миссис Хилмер, в тюрьме, судя по всему, под кайфом, Роб Вестерфилд признался, что избил до смерти некоего Филли. Вы случайно не слышали о парне с таким именем в округе? Который бы пропал или стал жертвой убийства?
- Филли, - повторила она, напряженно нахмурившись и глядя мимо меня. - Был Фил Оливер. Он еще ужасно повздорил с Вестерфилдами, когда они не захотели продлить ему аренду. Но он переехал.
- А что с ним стало?
- Не знаю, но могу выяснить. У него и его семьи здесь остались хорошие друзья. Возможно, они все еще общаются.
- Проверите?
- Конечно.
Миссис Хилмер открыла дверь и вдруг в нерешительности остановилась.
- Я что-то слышала или читала о ком-то по имени Филли, погибшем много лет назад... Не помню, где именно. Какая-то очень грустная история.
- Миссис Хилмер, подумайте. Это очень важно.
- Филли... Филли... Нет, Элли, что-то совсем не припомню.
Пришлось остановиться на этом. Правда, уходя от миссис Хилмер пару минут спустя, я попросила ее не ломать голову и положиться на подсознание.
Я все ближе и ближе подбиралась к Робу. В этом я не сомневалась.
Водитель, который следовал за мной в этот вечер, оказался гораздо опытнее Теда. Он ехал с выключенными фарами. Я заметила его, только когда притормозила, чтобы пропустить транспорт на повороте к гостинице, и ему пришлось остановиться за мной.
Я обернулась, пытаясь разглядеть водителя. Машина крупнее и темная. Точно не Тед.
Встречный автомобиль промчался по аллее от гостиницы, осветив лицо сидящего за рулем преследователя.
На этот раз мой отец хотел убедиться, что я доберусь до отеля в целости и сохранности. На долю секунды наши взгляды встретились, а потом я свернула на аллею и продолжила путь.
38
В семь утра в понедельник мне позвонил Алфи.
- Все еще хотите купить чертеж?
- Да. Мой банк "Олдхэм-Гудзон" на Мэйн-стрит. Я буду там в девять. Можно встретиться в пять минут десятого на парковке.
- Заметано.
Когда я выходила из банка, подъехал Алфи и припарковался возле моей машины. Увидеть нас с улицы здесь было невозможно.
Он открыл окно.
- Бабки вперед.
Я передала ему деньги.
Он пересчитал их и произнес:
- Порядок. Вот чертеж.
Я внимательно рассмотрела рисунок. При свете дня то, что его заказал семнадцатилетний внук потенциальной жертвы, показалось мне еще более страшным. Я поняла, что заплачу Алфи еще сколько угодно, лишь бы выложить его историю в Интернете.
- Алфи, вы знаете, срок давности вашего преступления уже истек. Даже если о нем узнают копы, у вас проблем не будет. Но если я вывешу чертеж в Интернете и напишу вашу историю, это может повлиять на миссис Вестерфилд. На то, отдаст она свои деньги Робу или на благотворительность.
Я стояла возле фургончика. Алфи сидел внутри, положив руку на руль. Такой, каким стал: работящий парень, который не привык расслабляться.
- Послушай, пусть лучше я рискну и наживу проблем с Вестерфилдом, чем он будет купаться в бабках. Давай.
- Вы уверены?
- Да. Верну должок Скипу.
После неудачной поездки в Бостон и пробок я, планируя встречу с Джейн Востром, директором приемного отделения академии Кэррингтон, предусмотрительно выделила на дорогу побольше времени. Так что в Рокпорт я приехала так рано, что успела перехватить горячий бутерброд с сыром и кока-колу в кофейне в миле от школы. Теперь я была готова к разговору.
Меня проводили в кабинет доктора Востром. Она встретила меня приветливо, но достаточно сдержанно. Стало ясно, что особым желанием поделиться со мной информацией она не горит. Миссис Востром сидела за столом и предложила мне стул напротив. Как у многих директоров, у нее имелся уютный уголок с диваном и парой кресел для посетителей, но туда меня не пригласили.
Доктор оказалась моложе, чем я ожидала, лет тридцати пяти, с темными волосами и огромными, немного настороженными серыми глазами. Судя по нашему краткому телефонному разговору, она гордится академией Кэррингтон и не позволит какой-то там журналистке поливать ее школу грязью из-за одного учащегося.
- Доктор Востром, - начала я, - открою вам карты. Роб Вестерфилд проучился в Кэррингтоне два последних класса. Его исключили из предыдущей школы за то, что он жестоко избил другого учащегося. Когда произошел инцидент, Робу было всего четырнадцать. В семнадцать он организовал покушение на свою бабушку. В нее выстрелили три раза, и она чудом осталась в живых. В девятнадцать он убил мою сестру. А сейчас я проверяю информацию о том, что Роб мог лишить жизни еще одного человека.
Выражение лица доктора становилось все более и более обеспокоенным и печальным. После долгой паузы она заговорила:
- Мисс Кавано, то, что вы рассказываете про Вестерфилца, ужасно. Но, пожалуйста, послушайте. Передо мной сейчас лежит его досье, и в нем нет абсолютно никаких упоминаний, что у Роба были какие-то серьезные поведенческие проблемы.
- Не верится, что с таким бурным прошлым он мог проучиться два года и не совершить никаких нарушений. Можно поинтересоваться, сколько вы работаете в Кэррингтоне, миссис Востром?
- Пять лет.
- Значит, вы опираетесь только на записи, которые вполне могли подчистить?
- Я опираюсь на лежащее передо мной досье.
- Скажите, а Вестерфилды делали академии Кэррингтон какие-нибудь значительные пожертвования?
- За время обучения Роба они помогли отремонтировать и переоборудовать наш спортивный центр.
- Ясно.
- Что вам ясно, мисс Кавано? Поймите, многие наши ученики пережили серьезные эмоциональные потрясения, им нужны помощь и сострадание. Некоторые дети - жертвы грязных разводов. У других - один из родителей просто ушел из их жизни. Вы не представляете, как такие вещи влияют на самооценку ребенка.
Нет, почему же, это я представляю. Прекрасно представляю.
- Кое-кто - молодые люди, которым сложно найти общий язык со взрослыми или сверстниками, или и с теми и другими.
- Похоже, Роб Вестерфилд относится к последним, - заметила я. - Но, к сожалению для всех нас, его семья всегда старалась замолчать или закрыть деньгами его проблемы.
- Поймите, мы здесь проводим огромную работу. Мы полагаем, что главный шаг в решении эмоциональных проблем ребенка - это формирование у него чувства собственного достоинства. Мы нацелены на то, чтобы наши воспитанники не отставали в учебе, посещали спортивные и другие секции и по желанию принимали участие в общественных программах нашей школы.
- И Роб Вестерфилд занимался всем этим охотно и с удовольствием?
Я готова была грызть локти. Джейн Востром любезно согласилась дать мне интервью и даже отвечала на мои вопросы. Но, к сожалению, даже если у школы и имелись проблемы с Вестерфилдом, никаких записей об этом не сохранилось.
- Очевидно, что Роб Вестерфилд к радости школы добился больших успехов.
- У вас есть список учащихся за период, когда он здесь занимался?
- Конечно.
- Можно взглянуть?
- Зачем?
- Доктор Востром, когда Роб Вестерфилд находился в тюрьме в состоянии наркотического опьянения, он признался другому заключенному: "Я забил Филли насмерть, и это было круто". Учитывая, что он напал на одноклассника в предыдущей школе, вполне возможно, что здесь у него могло произойти столкновение со студентом по имени Фил или Филипп.
До нее постепенно доходил мой намек, и взгляд доктора становился все более и более обеспокоенным и мрачным. Она встала.
- Мисс Кавано, доктор Дуглас Диттрик работает в Кэррингтоне сорок лет. Я приглашу его к нам. И попрошу принести список учащихся за нужные годы. Думаю, нам лучше перебраться в конференц-зал. Там будет проще разложить на столе документы и тщательно их изучить.
Доктор Диттрик передал, что у него урок и что он присоединится к нам через пятнадцать минут.
- Превосходный учитель, - прокомментировала Джейн Востром, открывая документы. - Он с места не сдвинется, пока не закончит урок, даже если школа будет рушиться. - К этому времени она уже свыклась с моим присутствием и была готова к сотрудничеству. - "Филипп" может быть как первым, так и одним из имен, - предупредила она. - Многих наших воспитанников зовут по средним именам, если первое совпадает с именем отца или деда.
В списке за годы обучения Роба Вестерфилда значилось всего около шестисот учащихся. Я сразу заметила, что Филипп - не самое распространенное имя. Всякие Джеймсы, Джоны, Марки и Майклы встречались на каждом шагу. Так же, как и уйма других: Уильям, Хьюго, Чарльз, Ричард, Генри, Уолтер, Говард, Ли, Питер, Джордж, Пол, Лестер, Эзикиел, Френсис, Дональд, Александр...
И, наконец, Филипп.
- Вот один, - обрадовалась я. - Поступил к вам, когда Вестерфилд учился в десятом классе.
Джейн Востром поднялась и заглянула мне через плечо.
- Он в попечительском совете школы, - объяснила она.
Я продолжила поиски. К нам, все еще в учительской мантии, присоединился профессор Диттрик.
- Что случилось, Джейн? - удивился он. Доктор Востром объяснила ситуацию и представила меня.
Диттрик оказался мужчиной лет семидесяти, среднего роста, с лицом ученого и крепким рукопожатием.
- Да, конечно, я помню Вестерфилда. Он окончил школу, а всего через два года убил эту девочку...
- Эта девочка - сестра мисс Кавано, - быстро перебила его доктор Востром.
- Мне очень жаль, мисс. Какая ужасная трагедия! А теперь, значит, вы ищете некоего Филли, который мог учиться у нас вместе с Вестерфилдом и стать жертвой убийства?
- Да. Понимаю, это кажется притянутым за уши, но я должна проверить и такой вариант.
- Конечно. - Он повернулся к доктору Востром. - Джейн, может, узнаешь, освободилась ли Корин, и позовешь ее сюда? Двадцать пять лет назад она еще не руководила школьным театром, но уже там работала. И пусть захватит афиши спектаклей, в которых играл Вестерфилд. Кажется, его еще как-то забавно указывали в программке.
Корин Барски - энергичная, стройная женщина лет шестидесяти с темными живыми глазами и богатым теплым голосом - подошла через двадцать минут. В руках она держала афиши.
В результате мы вместе выделили двух бывших воспитанников Кэррингтона с первым именем Филипп и одного - со средним.
Первый из них, как уже сообщила мне доктор Востром, состоял в попечительском совете школы.
Учащегося со средним именем Филипп вспомнил доктор Диттрик. Два года назад он приезжал на двадцатилетие выпуска класса. Оставалось проверить всего одного. Секретарь доктора Востром прогнала имя и фамилию через компьютер. Оказалось, он живет в Портленде, штат Орегон, и перечисляет ежегодные взносы в фонд выпускников школы. Последний - в этом июне.
- Боюсь, я только зря потратила ваше время, - извинилась я. - Разрешите, я просмотрю афиши и уйду.
Во всех спектаклях Роб Вестерфилд играл главную мужскую роль.
- Я его помню, - сказала Корин Барски. - Настоящий талант. Очень самодовольный, высокомерный с другими ребятами, зато какой актер!
- Значит, у вас с ним проблем не возникало? - поинтересовалась я.
- Помню, он поругался с директором. Роб попросил разрешения выступать - как он это называл - под "своим сценическим именем", а директор запретил.
- А какое его сценическое имя?
- Минуточку. Сейчас вспомню...
- Корин, а что там была за шумиха из-за Роба Вестерфилда и его парика? - вмешался доктор Диттрик. - Я что-то такое помню.
- Он хотел носить парик, который использовал в каком-то спектакле в предыдущей школе. Но директор и этого ему не позволил. Поэтому на спектаклях Роб выходил из гримерной в своем парике, а в самую последнюю минуту переодевал нужный. Кажется, он его носил и на территории школы. Несколько раз ему делали из-за этого замечания, но безрезультатно.
Доктор Востром подняла на меня глаза.
- Этого нет в его деле, - удивилась она.
- Конечно, досье отредактировали, - с нетерпением прокомментировал Диттрик. - А как еще в то время могли полностью переоборудовать спортивный центр? Просто президент Иган намекнул отцу Вестерфилда, что Робу будет намного лучше в другой школе.
Доктор Востром с тревогой посмотрела на меня.
- Не беспокойтесь. Этого я не напишу, - успокоила ее я. Я огляделась, ища свою сумку, и выудила из нее сотовый. - Все, я вас покидаю, - заверила их я. - Вот только сделаю один звонок. Я вышла на Кристофера Кассиди. Он учился с Вестерфилдом в Арбинджере. Это как раз его избил Роб. Мистер Кассиди рассказывал мне, что Вестерфилд иногда использовал имя своего персонажа из спектакля. Он обещал, что попытается его вспомнить.
Я нашла телефон и набрала номер.
- "Инвестиционная компания Кассиди", - быстро проговорил оператор.
Мне повезло. Кристофер уже вернулся из поездки, и меня с ним сразу соединили.
- Я нашел его, - с триумфом произнес он. - У меня есть имя, которым пользовался Вестерфилд. Это герой пьесы, в которой он играл.
- Я вспомнила имя, - возбужденно проронила Корин Барски.
Кассиди находился в Бостоне. Барски - в Мэне, в метре от меня. И они произнесли одновременно:
- Джим Уилдинг.
Джим! Роб сам нарисовал этот чертеж.
- Элли, мне звонят, - извинился Кассиди.
- Хорошо. Я узнала все, что меня интересовало.
- Ваша статья обо мне для сайта просто великолепна. Выкладывайте. Я поддерживаю вас на все двести.
И он отключился.
Корин Барски развернула одну из афиш.
- Может, вам будет интересно на это взглянуть, мисс Кавано, - сказала она. - Наш руководитель просил всех актеров труппы расписываться на афише в списке действующих лиц напротив своих имен.
Она подняла афишу и показала нам. С вызывающим упрямством Роб Вестерфилц поставил не свое имя, а "Джим Уилдинг".
Целую минуту я пялилась на афишу.
- Мне нужна ксерокопия, - сказала я. - И, пожалуйста, берегите оригинал. Лучше - спрячьте его в сейф.
Двадцать минут спустя я сидела в своей машине, сравнивая подпись на чертеже и на афише.
Конечно, я не графолог, но слово "Джим" на обоих документах выглядело идентичным.
Мне еще предстояла долгая дорога в Оддхэм, а я уже с нетерпением предвкушала, как выложу эти копии бок о бок в Интернете.
Миссис Дороти Вестерфилд придется принять правду. Внук хотел ее убить.
И, честно признаться, я искренне радовалась, что вскоре осчастливлю не один благотворительный фонд, медицинский центр, библиотеку и университет.