Я напряженно ждала, когда чаша весов, на которую я один за другим роняла тяжелые аргументы против Маргариты, наконец перевесит и Николай во всем сознается. Но он вдруг громко и твердо произнес:
– Я хочу сам во всем убедиться. Дайте мне мой телефон, я сам ей позвоню.
Я молча подала ему телефон. Он набрал номер Маргариты, но в трубке раздались только долгие гудки. Королева Марго больше не желала говорить со своим пажом.
Таратутин совершенно сник и в отчаянии обхватил голову руками. Просидев так несколько минут, он заговорил:
– И тем не менее я никого не убивал. Да, вы нашли у меня пистолет, и он действительно мой. Но я купил его для самозащиты и ни разу не стрелял из него. Отправьте пистолет на экспертизу и сами убедитесь. А больше я вам ничего не скажу.
Он снова замкнулся, и было непонятно, как еще можно подступиться к нему. Похоже, он все-таки говорил правду: если бы ему было что рассказать по существу, под градом моих аргументов он бы давно это сделал. Но кто же тогда убил Воскобойникова?
И вдруг я вспомнила его слова, которые он обронил перед тем, как Леня вытащил на всеобщее обозрение найденный у него дома пистолет.
– Николай, – вновь начала я, – помнится, вы сказали, что нашли Воскобойникова уже мертвым. Значит, вы все-таки были на месте преступления в тот вечер?
– Да, но… – заговорил Таратутин и осекся. – Нет, я ничего не буду говорить. Все равно… – не договорив, он безнадежно махнул рукой.
И мне ничего не оставалось, как пойти на откровенный блеф.
– Николай, в этом деле два главных подозреваемых – вы и Красноруцкий, телохранитель Воскобойникова. Так вот, не далее как пятнадцать минут назад оперативники задержали Красноруцкого. С минуты на минуту он будет в отделении.
Кирьянов метнул в мою сторону удивленный взгляд – мол, это что еще за новости? – но ничего не сказал. А Таратутин только пожал плечами:
– Мне-то что за дело?
– Вы понимаете, что произойдет, если мы устроим вам очную ставку?
Тренер вдруг прищурился и посмотрел на нас с Кирьяновым, как затравленный волк, – мрачно и с ненавистью.
– Я все понял! – сдавленным голосом сказал он. – Вам же все равно, кого вы посадите – хоть меня, хоть Красноруцкого! Вам лишь бы дело закрыть. Вам плевать, кто на самом деле убил Воскобойникова. А эксперт ваш напишет то, что вы ему скажете. Так ведь?
– Нет, не так! – возмущенно стукнул кулаком по столу Кирьянов. – Но если вы, Таратутин, и дальше будете разыгрывать из себя партизана – вам же хуже! Даже если Воскобойникова убили не вы, а Красноруцкий, – что будете делать, если при очной ставке он покажет на вас? Пойдете срок мотать? Пока что у вас больше шансов, чем у него!
Николай вспыхнул и снова опустил голову. Кажется, он готов был сдаться.
– Но я не знаю, с чего мне начать, – тихо проговорил он.
– Начать можно с самого начала, – предложила я и, вспомнив сагу Растунцева, принялась рассказывать: – Жил-был мальчик Коля. Он родился в обычной семье, и родители его были простыми людьми. Так ведь? Или вы интеллигент в третьем поколении? Или наследный принц?
Таратутин отрицательно покачал головой.
– Тогда я продолжу. Скорее всего, вы еще в школе увлеклись спортом и потом ходили во всякие там спортивные секции, – предположила я. – Надо полагать, занимались боксом, борьбой, уж не знаю, чем еще. Очевидно, вы добились определенных успехов на спортивном поприще, и вам это нравилось, придавало уверенности в своих силах. И вы поняли, что да, многое можно решить с позиции силы. Наверное, вы защищали слабых. Учились хорошо, стараясь получить приличный аттестат. А после окончания школы вы поступили… куда вы поступили, Николай?
– Я собирался в Москву в Институт международных отношений, – нехотя сказал он.
Ого, куда замахнулся! Амбиции у него приличные, однако. Наверное, он не хотел жить так же, как его родители, которые считали каждую копейку, чтобы прожить от зарплаты до зарплаты. Вероятно, запросы у него были если не заоблачные, то, по крайней мере, гораздо выше средних. Только вот с московским институтом он, конечно, просчитался. Понятно, что он провалился на вступительных экзаменах: известно ведь, что список абитуриентов подобных вузов, которых надо принять в обязательном порядке, составляется еще задолго до самих экзаменов. К тому же и с репетиторами парень не занимался – на это у его родителей просто не было средств.
– И как? Поступили? – на всякий случай спросила я.
– Нет, – Николай махнул рукой, – не прошел по конкурсу.
– А потом? На другой год куда-нибудь пытались поступать?
– Да, я поступил в наш тарасовский педагогический институт, на физкультурное отделение. Потом отслужил в армии, вернулся домой и стал искать работу.
С таким образованием, конечно, либо физруком в школу, либо… Куда еще? Охранником, например, на хорошее место – только по блату. Грузчиком? Не всю же жизнь тяжести таскать на своем горбу! Да и несерьезно это для молодого человека, который мечтал о МГИМО. В общем, вариантов у Таратутина, судя по всему, было не так уж и много: раз-два и обчелся.
Ладно, надо переходить к делу – кажется, он уже готов рассказать.
– Скажите, а как вы познакомились с Маргаритой Воскобойниковой? – как бы невзначай спросила я.
– Однажды я шел по набережной, – начал Николай. – Смотрю, на автостоянке крутятся какие-то подозрительные личности. А тут как раз красная "Мазда" подъехала. Один из тех, кто околачивался на стоянке, подошел к лобовому стеклу и начал что-то говорить водителю, размахивал руками – в общем, вел себя как-то агрессивно. А другой в это время стал открывать заднюю дверцу. Я видел, как он схватил дорогую кожаную сумку, которая лежала на сиденье, и уже собирался бежать. Но я заблокировал его руку, сумку отобрал, грабители дари деру. Я подошел к окошку водителя, показал отобранную сумку. За рулем сидела Маргарита. Он стала благодарить меня, хотела предложить деньги, но я не взял. Тогда она пригласила меня в ресторан пообедать с ней. А там предложила работу в фитнес-клубе. Потом мы начали встречаться.
– Вот как! Значит, это благодаря ей вы стали тренером фитнес-клуба? – уточнила я.
Николай кивнул.
– Хорошо. Теперь давайте перейдем непосредственно к теме. Вы обмолвились, что в тот вечер, когда убили Воскобойникова, вы побывали на месте преступления, но обнаружили его уже мертвым, – напомнила я.
– Да, да, – горячо проговорил Таратутин. – Он был уже мертв, но кто его убил, я не знаю.
– Его телохранитель был рядом с ним? – спросила я.
– Нет. Воскобойников находился в машине один.
– И поблизости никого не было?
– Нет, никого.
– Понятно. А теперь припомните в деталях весь тот вечер. Расскажите, когда вы с Маргаритой Воскобойниковой пришли в "Седьмое небо", что там делали, когда ушли из ресторана, когда вернулись.
– В ресторане в тот вечер я выпил больше, чем обычно, – наверное, от досады и от злости, – признался Таратутин. – Маргарита стала жаловаться, что ее муж собирается с ней разводиться, обвиняет ее в изменах, хотя сам изменяет ей направо и налево. Она сказала, что его новая любовница живет неподалеку и он сейчас как раз у нее. Вот я и решил воспользоваться случаем и поговорить с ним по-мужски!
– Подождите! Вы разве не знали, что Воскобойников не один, что при нем всегда находится телохранитель?
– Конечно, знал! Но я же просто поговорить собирался.
– А предыдущий "разговор" в фитнес-клубе вас разве ничему не научил? – удивилась я. – Осторожности, например?
– Я же крепко выпил, – напомнил Таратутин. – А пьяному, сами знаете, море по колено.
– Понятно, – усмехнулась я. – И что же было дальше?
– Я хорошо знал тот двор, где жила любовница Воскобойникова. Пошел туда, увидел его машину. Подкрался к ней осторожно, чтобы проверить, там ли он. И увидел, что телохранителя нет, а за рулем сидит сам Воскобойников.
– И что вы ему сказали? – спросила я, внимательно глядя на Таратутина.
– А что я мог ему сказать? Я увидел, что у него голова прострелена, – упавшим голосом произнес Николай.
– И что вы сделали дальше?
– Пошел обратно к Маргарите.
– А почему не вызвали полицию?
– У меня с собой был пистолет – я взял его на всякий случай, если вдруг они с телохранителем опять… Но я правда не собирался стрелять – так, просто припугнуть, если что. И я боялся, что меня задержат с этим пистолетом и заподозрят, что это я убил Воскобойникова.
– Но если вы ни разу из него не стреляли – экспертиза бы это подтвердила и вас бы отпустили.
– Я не знаю, – поник головой Таратутин. – Я тогда об этом не подумал – просто убежал, и все.
– А Маргарите вы рассказали о случившемся?
– Да, конечно.
– И как она отреагировала?
– Как-то странно… Я не помню точно. Просто быстро свернула разговор и попросила отвезти ее домой. И все.
– Понятно, – вздохнула я. – Больше вы ничего не хотите рассказать?
– Больше мне нечего вам сказать, – тихо ответил Николай и посмотрел на Кирьянова с робкой надеждой: – А вы меня отпустите?
– Нет, – жестко ответил полковник. – Пока не готовы результаты экспертизы, вы остаетесь главным подозреваемым. Сейчас вас сфотографируют и отправят в камеру.
– А фотографировать-то зачем?
– На долгую добрую память, – усмехнулся Кирьянов. – Чтобы вас могли опознать свидетели.
Таратутин понурился и покорно скрестил руки за спиной.
Когда его увели в камеру, Кирьянов спросил меня:
– И что ты думаешь по этому поводу?
– Я думаю, что он действительно не убивал Ростислава Воскобойникова, – ответила я, – и что все так и было: он и вправду нашел его уже мертвым. Но вполне может быть, что Маргарита рассчитывала на другой исход. Смотри, она его сознательно напоила, разозлила своими рассказами и жалобами – короче, довела до нужного градуса. А поскольку один мордобой уже был, то что стоило повторить? Тем более что у Николая было с собой оружие, и она наверняка об этом знала. Ей-то в любом случае ситуация была на руку. Если бы Таратутин действительно убил Воскобойникова, вышло бы ровно то же самое, что есть сейчас: она – богатая вдова и свободная женщина. А уж любовничка своего она бы отмазала в случае чего – любой адвокат за счастье бы почел взяться за это дело за ее-то денежки! А если бы Воскобойников с телохранителем, наоборот, грохнули Таратутина – она бы опять-таки королевой отошла: муж в тюрьме, а его капиталы все при ней. Правда, неизвестно, чьи адвокаты победили бы в этом случае – ее или муженька. Но, по крайней мере, закон был бы не на стороне Воскобойникова. В общем, Маргарита – хитрая бестия. И к тому же не забывай о сговоре между ней и Горожаниновым. Не просто так же он передал ей деньги. Вполне возможно, что она сказала ему, что нашла киллера, который выполнил заказ, а он просто рассчитался за выполненную работу. Или свою долю внес, я не знаю. Он по телефону в разговоре с ней произнес две фразы: "Ты просила помочь" и "А я и не отказываюсь". Вот тебе и объяснение.
– Это еще вилами по воде писано, Тань, – поморщился Кирьянов. – А скажи-ка ты мне лучше, с какого перепугу ты ляпнула, что Красноруцкий задержан и вот-вот начнет давать показания? Он что, все-таки объявился?
– Нет, – покачала я головой. – Но надо же было как-то расшевелить Таратутина.
Полковник удовлетворенно кивнул. В это время раздался телефонный звонок. Кирьянов снял трубку.
– Да, слушаю. Да, хорошо, сейчас зайду.
Положив трубку, он многозначительно посмотрел на меня.
– Таня, звонил Палыч, просил зайти. Сказал, что готовы результаты экспертизы по пистолету, конфискованному у Таратутина. Идем?
– Пошли, – кивнула я.
Арсений Павлович стоял у окна своего кабинета. Увидев нас с Володей, он жестом пригласил подойти к столу, который был буквально завален самыми разнообразными предметами. Здесь лежали куски материи, консервные банки, граненые стаканы и фужеры, бутылки и что-то еще. Это были вещественные доказательства совершенных преступлений, отправленные на экспертизу. Я сразу увидела газовый пистолет, обнаруженный в санузле у Николая Таратутина.
– Что скажете, Арсений Павлович? – спросила я эксперта.
– Что скажу, – начал он. – Этот пистолет девственно чист. На нем ничего нет – ни пальчиков, ни следов выстрела. Несмотря на то что его переделали под боевые патроны, из него так и не было произведено ни единого выстрела. То есть в деле его ни разу не использовали. Я вообще-то в курсе всей этой истории – Леня вкратце рассказал. Поэтому, други мои, мой вам совет: освобождайте хозяина этого пугача. Это, – он кивнул на пистолет, – не может служить доказательством вины задержанного.
Полковник Кирьянов задумался.
– Нет, – сказал он. – Отпускать сейчас мы его не будем. Пусть посидит до утра – может, еще что-нибудь интересное вспомнит. А ты, Палыч, никому пока не докладывай о результатах этой экспертизы. Завтра утром все оформим как положено. А сейчас все по домам! Ночь уже.
И правда, когда я вышла на улицу, уже практически стемнело. Я села в машину, намереваясь ехать домой, и в этот момент вновь зазвонил телефон, выданный мне Кирьяновым. На экране высветилось: "Номер неизвестен".
На этот раз звонил мужчина.
– Алло, полиция? – глухо спросил он.
– Да, я вас слушаю! – живо откликнулась я.
– Я по делу об убийстве Ростислава Воскобойникова.
– Да, говорите.
– Хочу сообщить вам, что его телохранитель… Александр Красноруцкий… в общем, он непричастен к этому убийству.
Хм, интересные дела!
– Представьтесь, пожалуйста, – попросила я. – Кто вы?
– Это неважно, – после небольшой паузы ответил мужчина.
– Но как мне к вам обращаться?
– Ну… допустим, Трофим.
– Хорошо, – согласилась я. – Трофим, у вас есть доказательства непричастности Красноруцкого?
Мой собеседник на минуту замялся.
– Его не было там в момент убийства.
– А где он был?
– Этого я не могу вам сказать.
– Трофим, вы предлагаете мне поверить вам на слово?
– Нет, но…
– Послушайте, – начала я, – Красноруцкий был телохранителем Воскобойникова. Он обязан был неотлучно находиться при нем и защищать его от любой опасности. Вместо этого в момент убийства он исчез и скрывается неизвестно где до сих пор. И вы хотите меня убедить в том, что он невиновен? Может быть, я еще должна поверить, что убийца был настолько страшный, что профессиональный телохранитель испугался его и убежал?
– Красноруцкий скрылся, чтобы это убийство не повесили на него, – вновь немного помолчав, ответил мужчина. – Вы должны найти настоящего убийцу.
Еще один "герой"! Я не удержалась от смешка:
– И как, по-вашему, мы должны его найти, если Красноруцкий, единственный свидетель, не желает выходить с нами на связь? Может, нам искать преступника по следам на кофейной гуще?
– Но Александр сам не знает, кто убил его шефа!
– Не знает или не хочет сказать – кто? – попыталась я вытянуть из своего собеседника хоть какую-то информацию.
Трофим промолчал.
– Может быть, у него хотя бы есть предположение, кто мог устранить Воскобойникова? – продолжала допытываться я.
В трубке по-прежнему царило молчание. Нет, так не годится! Придется пойти ва-банк.
– Трофим, меня зовут Татьяна, – решила я сделать первый шаг. – Я не сотрудник полиции, а частный детектив. Моя задача – найти настоящего убийцу Ростислава Воскобойникова, а не просто закрыть это дело. Так что будем считать, что в этом наши с Александром интересы совпадают. Но мне нужно как можно больше информации о случившемся. И Александр сейчас – единственный, кто может дать мне эту информацию. Вы меня понимаете?
– Да, я вас понял, – ответил Трофим, но по голосу было слышно, что он мне не очень-то верит.
– Мне необходимо лично встретиться с Красноруцким, – сказала я с нажимом. – Иначе следствие так и не сдвинется с мертвой точки. А Красноруцкого объявят в федеральный розыск и в конце концов все равно найдут, где бы он ни скрывался. И тогда никто не сможет дать никакой гарантии, что это преступление не повесят на него.
Мой собеседник еще немного помолчал, потом спросил:
– Если вы не из полиции, то почему в новостях ваш номер телефона был указан как номер полиции?
– Я сотрудничаю со следственными органами, но работаю независимо от них, – пояснила я. – Телесюжет в новостях был согласован с ними, но номер, который вы видели в ролике, полиция предоставила мне в личное пользование.
Мой собеседник опять замолчал в замешательстве.
– Трофим, если вы организуете мне встречу с Александром, я не приеду его арестовывать, я не буду составлять протокол допроса, – как можно убедительнее проговорила я. – Мне просто нужно с ним поговорить, понимаете?
– Вы можете дать гарантии, что не приведете с собой полицейских? – напряженно спросил Трофим.
– Я не приведу с собой полицейских, – пообещала я. – Но нам придется поверить друг другу на слово. Давайте договоримся: я верю в то, что Красноруцкий не убивал Воскобойникова, а вы верите, что я не приведу за собой полицию. Согласны?
Трофим вновь замолчал, размышляя.
– Хорошо, – наконец произнес он, – я отвезу вас к Александру. Куда мне подъехать?
Я назвала адрес неподалеку от Городского отдела полиции – ехать домой сейчас все равно не было смысла. Поспать в эту ночь мне, кажется, не удастся.
Не прошло и двадцати минут, как телефон зазвонил снова.
– Татьяна, я на месте, – сообщил Трофим. – Где вы?
– Сейчас подойду, – ответила я, вышла из машины, припаркованной в соседнем дворике, и двинулась к назначенному месту встречи.
Видел бы меня сейчас полковник Кирьянов!
Под раскидистым деревом в густой тени стоял мужчина лет тридцати пяти – высокий, плечистый, с накачанным торсом.
– Татьяна? – негромко спросил он. И, дождавшись утвердительного кивка, сказал: – Это я, Трофим.
Он подвел меня к белым "Жигулям", номер которых я не успела разглядеть, и распахнул переднюю дверцу.
– Только мне придется завязать вам глаза, – предупредил он, вынимая из бардачка темный шарф.
– Хорошо, – согласилась я, послушно закрывая глаза.
"С ума сошла, Иванова! Ты соображаешь вообще, что делаешь?" – вскричал бы сейчас Кирьянов. Но он не знал, где я сейчас и куда собралась ехать. А у меня просто не было другого выхода.
Ехали мы довольно долго. Видимо, Александр Красноруцкий прятался где-то за городом – я определила это по шуму машины, которая вынуждена была свернуть с гладкого дорожного покрытия на щебенку. Но вот машина остановилась, Трофим открыл дверцу, вывел меня на улицу и снял повязку.
– Нам сюда, – кивнул он на небольшую, но аккуратную дачу, стоявшую чуть поодаль от ворот, где он оставил машину.
Мы прошли в дом. Во второй комнате на стуле сидел мужчина, по виду ровесник Трофима: та же косая сажень в плечах, те же бицепсы и внимательный взгляд серых глаз.
– Здравствуйте, Татьяна, – сказал он.
– Здравствуйте, – ответила я.
– Проходите, присаживайтесь, – предложил Трофим, пододвинув мне стул, и вышел из комнаты, оставив нас с Красноруцким наедине.