1944 год. Германия перед лицом окончательного поражения. Через 5000 миль бурной Атлантики, в которой господствуют флоты союзников, двадцать два матроса и пять монахинь на борту трехмачтовой парусной баркентины "Дойчланд" пробиваются домой в немецкий порт Киль…
Немецкий ас-подводник, попавший в плен во время отчаянного рейда на английскую военно-морскую базу Фальмут; врач-американка посреди кошмара летающих бомб Фау-1 и Фау-2; командир английской канонерки, воевавший от Соломоновых островов до пролива Ла-Манш; контр-адмирал американских ВМС, которому не терпится вернуться в битву…
Враги и союзники, мужчины и женщины, охотники и добыча - попавшие в безжалостный глаз тайфуна…
Джек Хиггинс
Штормовое предупреждение
Джону Ноулеру - с дубовыми листьями
Из дневника контр-адмирала ВМФ США Кэри Рива:
"…тогда я понял величайшее из всех таинство - инстинкт человека пожертвовать собой, чтобы другие остались жить. Поэтому храбрость никогда не выходит из моды, и никогда в жизни я не видел ее выраженной лучше, чем в случае с "Дойчланд". В разгар величайшей войны в истории люди с противоположных сторон оказались способны действовать вместе, разделить риск, стать самими собой в попытке спасти горстку человеческих существ от древнего и неумолимого врага человека - Океана. Я никогда не видел лучше выраженной трагическую ничтожность войны и не чувствовал большей гордости за моих товарищей - людей, чем в это время…"
Баркентина "Дойчланд", 26 августа 1944 г. Одиннадцатый день из Рио-де-Жанейро. На якорной стоянке в Белеме. Начинается жара. Умеренная торговля. Погружен остаток угля. С балластом песка до Рио. Люки задраены, готовы поднять паруса к отплытию. К вечеру дождь.
1
Когда Прагер повернул за угол, гром прогрохотал далеко над морем и молния прочертила небо, на мгновение ярко осветив гавань. Обычная стайка небольших судов и три-четыре прибрежных парохода пришвартованы к главному молу. "Дойчланд" стояла на якоре на главном фарватере, подчеркивая, что она - единственное парусное судно в гавани.
Дождь начался внезапно, теплый и сильный, пропахший гниющими растениями из приречных джунглей. Прагер поднял воротник куртки и, держа под мышкой старый кожаный портфель, заторопился под стеной воды к бару "Огни Лиссабона" в конце рыбного пирса.
Слышались звуки музыки, слабые, но достаточно ясные: медленная грустная самба, вызывающая ощущение ночи. Он поднялся по ступенькам на веранду, снял очки, вытер капли дождя платком, аккуратно водрузил их на место и заглянул внутрь.
Место было пустынно, если не считать бармена и Хельмута Рихтера, боцмана с "Дойчланд", сидевшем в конце бара с бутылкой и бокалом перед ним. Это был крупный тяжеловесный мужчина в штормовке и джинсовом кепи с длинными светлыми волосами и бородой, делавшей взгляд старше его двадцати восьми лет.
Прагер вошел. Бармен, протирающий рюмку, поднял глаза. Прагер проигнорировал и прошел к бару, стряхивая дождь с панамы. Он поставил портфель на пол к ногам.
- Доброй ночи, Хельмут.
Рихтер степенно кивнул и поднял бутылку:
- Глоточек, господин Прагер?
- Наверное, нет.
- Мудрый выбор.
Рихтер наполнил свой бокал:
- Кашаса. Говорят, она портит мозги и печень. Плохая замена доброму шнапсу, но его не видят здесь с тридцать девятого.
- Капитан Бергер здесь?
- Ждет вас на борту.
Прагер снова поднял портфель:
- Тогда нам надо идти. Времени немного. Кто-нибудь спрашивал обо мне?
Прежде чем Рихтер ответил, голос произнес на португальском:
- Сеньор Прагер, приятный сюрприз.
Прагер быстро обернулся, занавеска на маленькой кабинке позади него отодвинулась. Человек, сидевший там с бутылкой вина, был полноват, мятая форма цвета хаки в пятнах пота и разошлась по швам.
Прагер изобразил улыбку:
- Капитан Мендоса, вы когда-нибудь спите?
- Не слишком часто. Что на этот раз, дела или удовольствия?
- Всего понемногу. Вы знаете, положение лиц немецкой национальности в наши дни довольно трудное. Ваше правительство более обычного настаивает на регулярных отчетах.
- Поэтому необходимо, чтобы вы увидели Бергера и его людей лично?
- В первый день последней недели каждого месяца. Ваши люди в Рио очень строги в этих вопросах.
- А добрая сеньора Прагер? Я понял, что вы прилетели вместе.
- У меня несколько дней отпуска, а она не видела эту часть страны. Идеальный повод.
Рихтер выскользнул, не говоря ни слова. Мендоса проводил его взглядом:
- Славный парень - сказал он. - Кем он был? Главным рулевым на подлодке. Оберштойерманн, я правильно произношу?
- Да.
- Выпьете со мной?
Прагер поколебался:
- Только быстро, если вы не против. У меня встреча.
- С Бергером? - Мендоса кивнул бармену, тот безмолвно налил бренди в два бокала. - Когда он отчаливает в Рио? Утром?
- Думаю, да.
Прагер потягивал бренди, понимая, что находится теперь на опасной почве. Ему было пятьдесят пять, помощник консула германского посольства в Рио до августа 1942 года, когда бразильцы, разъяренные торпедированием немецкими подлодками нескольких торговых судов, объявили войну Германии. Не более, чем жест, но это вызвало проблему, что делать с лицами немецкой национальности - в частности, со все возрастающим числом моряков Кригсмарине, оказавшихся на берегах Бразилии.
Прагер, пробывший в стране двадцать лет и принятый в высоких сферах, был оставлен справляться со всем этим. Так как, кроме всего прочего, между Бразилией и Германией лежало пять тысяч миль океана, то не было нужды устраивать дорогие лагеря для интернированных. Бразильское правительство довольствовалось ежемесячными отчетами, которые он представлял о своих гражданах. Пока они где-нибудь работали и ни во что не вмешивались, все были счастливы.
Мендоса сказал:
- Я начальник этой гавани уже два года и большую часть этого времени "Дойчланд" приходила регулярно. Скажем, раз в два месяца.
- Да?
- На судне такого размера обычно есть капитан, помощник, боцман, примерно шесть матросов и кок.
- Верно.
Мендоса задумчиво глотнул немного вина:
- У меня информация, что команда Бергера в этом рейсе что-то около двадцати человек.
Он дружелюбно улыбнулся, но глаза на толстом лице глядели остро. Прагер осторожно сказал:
- В Рио много немецких моряков.
- И каждый день становится все больше. Война, мой друг, для вас идет неважно.
- Бергер, наверное, хочет многим дать работу.
Мендоса счастливо улыбнулся:
- Ну конечно. Это объяснение мне не приходило в голову. Но не буду вас задерживать. Может, найдется время еще глотнуть завтра?
- Надеюсь, да.
Прагер быстро вышел. Рихтер ждал, стоя на веранде. Дождь неослабно молотил по земле.
- Все в порядке? - спросил он.
- Не совсем - ответил Прагер. - Он понял, что что-то происходит. Но может ли он вообразить себе правду? Никто в здравом уме не поверит. - Он хлопнул Рихтера по плечу: - Пошли.
Боцман произнес:
- Я не мог сказать вам в баре, но вас спрашивали.
Позади послышались шаги, Прагер обернулся, и монахиня в тропически-белом облачении выступила на свет. Это была невысокая женщина, чуть более пяти футов, с ясными, безмятежными глазами и спокойным, чистым лицом.
- Сестра Анджела - сказала Рихтер.
- …из сестер милосердия миссии на Рио-Негро. Не надо представления, Хельмут. Сестра Анджела и я - старые знакомые.
Он снял панаму и протянул руку, которую она кротко пожала с неожиданной силой.
- Рад снова увидеть вас, сестра.
- И я рада, господин Прагер. Думаю, вы знаете, почему я здесь.
- О, да, сестра. - Отто Прагер тепло улыбнулся. - Кажется, знаю.
***
Якорная лампа висела на носу "Дойчланд", как требовали морские правила, и ее они увидели первой, когда Рихтер повел шлюпку через гавань. Потом внезапно баркентина оказалась очень близко, мачты и перекладины чернели на фоне неба.
Прагер глядел вверх с явным удовольствием, взбираясь по веревочной лестнице. Это была трехмачтовая баркентина, построенная Хемитом Кемпбеллом в Клайде в 1881 году, и построенная с любовью, пониманием и грацией, с элегантными обводами клиппера и длинными кливерами.
Она провела жизнь в торговле; из Ньюкасла-на-Тайне с пароходным углем в Вальпараисо; с чилийскими шпротами на американское западное побережье; строевой лес в Австралию; шерсть в Британию… бесконечное кольцо, пока паруса не вымерли в обреченной попытке побороть пар; один пользователь за другим и три смены имени, пока, наконец, она не была куплена бразильской фирмой "Братья Майер" - семейством немецкого происхождения, перекрестившим ее в "Дойчланд" и пославшим на прибрежную торговлю. От Рио до Белема и устья Амазонки - судно как раз для таких глубин, при полной загрузке ей хватало восьми футов.
Прагер добрался до палубы и протянул руку сестре Анджеле. Рихтер страховал ее на лестнице. Три матроса у главной мачты смотрели в изумлении, как маленькая монахиня подымалась на борт, один из них поспешил вперед и тоже протянул ей руку.
Она поблагодарила его и Прагер сказал:
- Думаю, будет лучше, если я вначале поговорю с капитаном Бергером один.
- Как считаете лучшим, господин Прагер - сказала она спокойно.
Он повернулся к Рихтеру:
- Отведите добрую сестру в салон и подождите меня возле каюты капитана.
Рихтер и сестра Анджела спустились по трапу, а Прагер прошел на корму к квартердеку. Каюта Бергера была внизу. Он поколебался, потом, собравшись, постучал в дверь и вошел.
Каюта была маленькой, спартанской по обстановке - узкая койка, три шкафа и ничего кроме стола, за которым сидел Бергер, меря линейкой карту, расстеленную перед ним.
Он поднял глаза с видимым облегчением:
- Я начал беспокоиться.
Ему было сорок восемь лет, среднего роста, с хорошими плечами, в жестких темных волосах и бороде просвечивала седина, лицо высушено морем и солнцем.
- Я извиняюсь - сказал Прагер. - В полете из Рио мы попали в тяжелую грозу. Пилот настоял на посадке в Каролине, пока погода не прояснится. Мы были там четыре часа.
Бергер открыл ящик сандалового дерева и предложил черуту.
- Каковы последние военные новости?
- Все плохо. - Прагер сел в кресло напротив и принял огонек. - С пятнадцатого числа этого месяца американские и французские силы высадились на средиземноморском берегу. Два дня назад французские танки вошли в Париж.
Бергер тихо присвистнул:
- Следующая остановка на Рейне.
- Могу представить.
- А потом Германия.
Он встал, подошел к одному из шкафов, открыл его и достал бутылку рома и два бокала.
- Что у русских?
- Красная Армия на границах Восточной Пруссии.
Бергер налил ром в бокалы и подвинул один.
- Вы знаете, Отто, мы, немцы, не защищали землю фатерланда с Наполеона. Это должно оказаться интересным испытанием.
- Бразилия, вероятно, лучшее место, где надо быть следующие год-два - сказал Прагер. - Адские времена, чтобы возвращаться домой.
- Или единственно возможное время - сказал Бергер. - Это зависит от точки зрения. Вы достали бумаги?
Прагер положил портфель на стол:
- Все что надо, и я снова проверил баркентину, которую вы упоминали, когда впервые говорили об этом безумном деле, "Гудрид Андерсен". Она все еще в гавани Готенбурга. Не была в море с первого года войны.
- Превосходно - сказал Бергер. - Тогда поплывем прямо отсюда.
- Вы полностью готовы?
Бергер открыл шкаф, достал спасательный жилет и бросил на стол. На спине стояла трафаретная надпись: "Гудрид Андерсен", Готенбург.
- И это, конечно. - Он показал шведский флаг. - Я думаю, вы согласитесь, что это важнейшая вещь.
Он улыбнулся:
- Все готово, поверьте. Название на борту мы сменим сразу, как выйдем за пределы каботажной зоны.
- А журнал?
- Я уже приготовил фальшивый на имя "Гудрид Андерсен" чтобы предъявить друзьям с противоположной стороны, если мы будем иметь несчастье натолкнуться на них. Настоящий журнал "Дойчланд" я буду вести тайно. Поступать иначе будет неразумно. - Он положил флаг и жилет обратно в шкаф. - Что же я могу сказать вам, старый друг? Без вашей тяжелой работы в прошедшие несколько месяцев, без информации, которую мы получали, без поддельных документов мы не могли бы даже подумать о таком предприятии.
Прагер сказал осторожно:
- Еще одна вещь, Эрих.
- Что?
Прагер поколебался, потом сказал:
- Семь пассажиров.
Бергер резко засмеялся:
- Ты наверное шутишь.
- Нет, я абсолютно серьезен. Ты брал их прежде, не так ли?
- Черт, ты знаешь, что да. В голосе Бергера было нечто похожее на гнев. - Я могу разместить восемь пассажиров. Две каюты по обе стороны салона, по две койки в каждой. Но я должен заметить, что полная команда на судне состоит из десяти человек, включая меня. А сейчас нас двадцать два, как тебе хорошо известно. Семь пассажиров означает, что дополнительная команда должна спать где придется. Невозможная ситуация.
- Но у вас только балласт - сказал Прагер. - Груза нет, и, конечно, настоящие пассажиры только усилят вашу легенду.
- Кто эти пассажиры?
- Немцы, которые хотят домой, как и твои люди. - Прагер глубоко вздохнул и продолжал. - Ну ладно, надо начать с худшего. Это монахини. Сестры милосердия с миссии на Негро. Я навещал их регулярно в последние два года, как всех других немцев в моем списке. Каждые три месяца необходимо продлить специальное разрешение властей - а туда так трудно попасть.
Бергер смотрел на него в изумление:
- Ради бога, Отто, я вышел из ума или ты?
Прагер молча встал и открыл дверь каюты. Рихтер стоял снаружи, куря сигарету. Прагер кивнул и боцман умчался.
- Что теперь? - требовательно спросил Бергер.
- Я взял одну из них с собой. Другие ждут на берегу. По крайней мере выслушай, что она скажет.
- Ты, наверное, потерял голову. Это единственно мыслимое объяснение.
Раздался стук в дверь. Прагер открыл и вошла сестра Анджела. Он сказал:
- Сестра, я рад познакомить вас с фрегаттен-капитаном Эрихом Бергером. Эрих, это сестра Анджела из ордена Малых Сестер Милосердия.
- Добрый вечер, капитан - сказала она.
Бергер мгновение смотрел вниз на крошечную монахиню, потом схватил Прагера за руку и, вытащив его под дождь, закрыл дверь каюты.
- Что, черт побери, я должен делать? Что мне сказать?
- Ты капитан - сказал ему Прагер. - Ты принимаешь решения и никто другой, по крайней мере, я всегда так думал. Я подожду вас здесь.
Он подошел к вантам левого борта. Бергер тихо выругался, поколебался и затем вошел.
Она стояла у стола, склонившись над хронометром в ящике под стеклянной крышкой. Она подняла глаза:
- Красиво, капитан. Очень красиво. Что это?
- Морской инструмент для небесных измерений, сестра, вместе с секстантом. Если я могу засечь позицию солнца, луны и звезд, то смогу узнать свою точную позицию на земной поверхности - конечно с доброй помощью таблиц.
Она повернулась к столу:
- Карта британского адмиралтейства. Почему?
- Потому что они лучшие - сказал Бергер, почему-то чувствуя себя невероятно беспомощным.
- Понимаю.
Она продолжала тем же спокойным голосом:
- Вы возьмете нас с собой?
- Послушайте, сестра, - сказал он. - Присядьте и позвольте мне объяснить. Он положил сверху другую карту. - Мы должны пройти рядом с Внешними Гебридами в Шотландии, кладбищем для парусников, особенно в плохую погоду, которая обычно держится там шесть дней из семи. И если мы останемся живы, то будет еще Оркнейский пролив, путь в Норвегию, а потом через Каттегат в Киль - добавил он с тяжелой иронией. - Пять тысяч миль, это все.
- И как долго мы будем плыть?
Он обнаружил, что отвечает:
- Невозможно сказать. Сорок, может быть, пятьдесят дней. Слишком многое зависит от погоды.
- Это кажется умеренным, особенно при наших обстоятельствах.
Бергер сказал:
- Скажите, когда вы впервые ехали сюда, как проходило ваше плавание?
- На пассажирском лайнере - Бремен. Это было как раз перед войной.
- Прекрасное судно. Комфортабельные каюты, горячая и холодная вода. Еда, как в отеле первого класса. Стюарды, чтобы помочь и поднести.
- Что именно вы хотите сказать, капитан?
- Что на этом судне жизнь будет совершенно иной. Плохая еда, тесные помещения. Ведро уборной, опустошаемое ежедневно. Только соленая вода для умывания. И буря - а настоящая буря под парусами может быть страшным испытанием. В плохую погоду не будет сухого местечка от киля до клотика. Вы когда-нибудь укладывались на койку с влажным одеялом, когда сильный шторм пытается оторвать доски палубы над вашей головой? - Он сложил карту и твердо сказал - Я извиняюсь. Не вижу смысла продолжать эту дискуссию.
Она кивнула задумчиво:
- Расскажите мне еще кое-что. Как случилось, что германский морской офицер командует бразильским торговым судном?