Неужели марионетка-мужчина повергнет марионетку-женщину на землю, размозжит ее деревянный череп и оставит ее соломенное тельце истекать киноварью (в случае Риты - кровью) на пустой сцене?
Я тряхнул головой. Слишком уж у меня разыгралось воображение! Все равно этот образ не даст мне ответа на нужный вопрос.
- В общем, - заговорил Керриган, - остаюсь один я. Под номером один.
- Да, я написал ваше имя над остальными. Вы - наиболее подходящая кандидатура.
- Почему, позвольте поинтересоваться?
- Вы не женаты, с вами проще всего завязать роман. Вы молоды, уверены в себе, представительны. Вы потенциально подходите на роль "настоящего мужчины" в жизни Риты Касл. Вы достаточно умны и, по-видимому, изобретательны, вполне в состоянии придумать и разыграть подобный сценарий. Сомневаюсь, чтобы ваша работа представляла вам возможности быстро раздобыть большую сумму денег, в отличие, например, от Пьетроджетти, и в то же время я вполне допускаю, что вы способны жить не по средствам. Особенно если бы решились на внезапную связь с женщиной типа Риты Касл.
Он тонко улыбнулся и сказал:
- Ну что ж, вы меня убедили. Что вы теперь намерены делать?
- Не все так просто, вас убедил, сам не убедился, - возразил я. - Рембеку пока ничего сообщать не буду. - Я отложил карандаш и, наклонившись, вгляделся в лицо Керригана. - Если бы я сейчас служил в полиции, - пояснил я, - то на данном этапе расследования вызвал бы вас в участок на допрос. Я бы побеспокоился о допросе с пристрастием, чтобы от вас не отставали, как минимум, в течение пятнадцати часов, организовал бы сменные бригады полицейских для допроса и посмотрел бы, нет ли у вас на уме чего-нибудь интересненького.
Он с сардонической усмешкой кивнул:
- Я знаком с вашим методом работы. Я бы бодро и весело прошел через все ваши ухищрения, и вы бы ничего от меня не добились.
- Да, я бы поступил именно так, - признался я. - Таков бы был мой следующий шаг. Но, поскольку дела обстоят иначе, придется шагнуть по-другому.
- У вас есть идея на этот счет?
- Да, я кое-что придумал. И жду вашей помощи.
Он полунасмешливо развел руками.
- Все, что пожелаете, мистер Тобин, - учтиво произнес он. - Только скажите.
- Я бы хотел, чтобы вы доказали мне две вещи, - уточнил я и стал загибать пальцы: - Во-первых, мне нужны доказательства, что в последние несколько месяцев ваша эмоциональная жизнь была столь спокойной, что вы ни при каких обстоятельствах ни с Ритой Касл, ни с какой другой женщиной не стали бы крутить романы. Во-вторых, я бы хотел убедиться, что ваше финансовое положение исключительно благополучное, что вы располагаете наличностью на текущие расходы, что у вас имеются соответствующие сбережения и что ни в настоящем, ни в ближайшем будущем экономический крах вам не грозит.
Он с печальной улыбкой покачал головой:
- К сожалению, мистер Тобин, таких доказательств я вам представить не могу.
- Ни того ни другого?
- Ни того ни другого, - подтвердил он. - Прежде всего, моя эмоциональная жизнь, как вы изволили выразиться, в полнейшем упадке. Если хотите знать правду, я еще не остыл от эмоций, связанных с моей первой женой и пытаюсь вылечиться небольшими дозами разных приключений. Если бы я принял Ритины заигрывания за чистую монету, я бы, возможно, и ответил бы на них, потому что как раз теперь я перебираю все варианты, которые мне подворачиваются, и продолжаю надеяться, что найду наконец подходящее лекарство.
- Это - по эмоциональной части, - резюмировал я. - А как - по финансовой?
- Вы правильно насчет меня догадались, - ответил он. - Последние девять лет я постоянно залезаю в долги. Сейчас мое положение не хуже, чем обычно, но и не лучше. Моя бывшая жена, конечно, тоже к этому руку приложила - я ей плачу огромные алименты.
- Значит, вы никак не можете помочь мне продвинуть ваше имя ниже по списку? - заключил я.
- Единственное, чем я могу вам помочь, - Рита Касл никогда не делала мне экивоков, которые я бы воспринял всерьез. Следовательно, у нас не было романа. Следовательно, я ее не убивал.
- Придется нам еще над этой версией поработать, - высказался я.
- Что же вы мешкаете, мистер Тобин? - спросил он. - Почему бы вам сразу не сдать меня Эрни? У него тоже есть мастера вести допросы. Возможно, они управятся даже быстрее, чем за те пятнадцать часов, которые положены у вас в полиции?
- Я не сделаю этого, пока не буду точно уверен.
- Так почему же вы не уверены?
- Если вы убили Риту Касл, то вы взорвали мой офис и хотите моей смерти. За сегодняшний день я четыре раза предоставлял вам прекрасные возможности меня убить, а вы ни разу ими не воспользовались.
- Ладно, черт побери! - воскликнул он. - А что, если бы я воспользовался случаем?
- Вероятно, один из нас сейчас был бы мертв.
Прежде чем Керриган успел ответить, дверь распахнулась, и к нам, широко улыбаясь, ворвался Рембек и объявил:
- Ну вот, все ясно! Все, мистер Тобин! Мне по телефону только что сообщили.
- Что сообщили? - переспросил я.
- Самоубийство, - ответил он. - Пол Айнхорн застрелился. - Рембек повернулся к Керригану: - Понял, как получилось? Пол убил Риту, потом сбежал. Но он знал, что мы его все равно достанем, поэтому и подложил бомбу в офис, поэтому и застрелился. - Он снова обернулся ко мне: - Можете сами послушать, мистер Тобин, мой человек еще на проводе.
Я поглядел на Керригана и покачал головой:
- Меня это не убедило.
Глава 23
Рембек, нахмурившись, посмотрел на нас.
- В чем дело?
- Давайте я расскажу, - предложил мне Керриган.
- Выкладывайте.
- Спасибо, - поблагодарил он, кивнув мне головой. Как всегда спокойный, он обратился к Рембеку. - Мистеру Тобину пришло в голову, что я и есть тот человек. Мы как раз говорили о том, что я первый в списке подозреваемых, но он еще полностью не уверен, не убежден на все сто процентов.
Рембек, глядя на нас обоих, все сильнее и сильнее морщил лоб. Меня он спросил:
- Он верно говорит?
- Да.
Керриган продолжал:
- А после смерти Пола он убедился окончательно. - Керриган повернул голову и бросил беглый взгляд на меня:
- Так ведь, мистер Тобин?
- Зависит от того, как умер Айнхорн, - возразил я.
Рембек развел руками:
- Что все это значит? Я же только что сообщил вам, что он застрелился.
- Возможно, - сказал я.
Керригана мои подозрения, по-видимому, ничуть не оскорбили.
Он невозмутимо объяснил Рембеку:
- Мистер Тобин представляет себе это так: Пол, возможно, и не убивал себя. Возможно, его застрелили и инсценировали самоубийство. А если это так, то это моих рук дело.
- Почему? - спросил Рембек, обращаясь к нам обоим.
- Пускай Керриган продолжает, у него это здорово получается, - отбился я.
Керриган даже не улыбнулся. Обернувшись ко мне, он снова заговорил:
- Не так уж трудно сделать выводы, мистер Тобин! Я же признал, что такая версия выглядит вполне правдоподобно.
- Ну-ка, расскажи мне, в чем дело? - потребовал Рембек.
Керриган опять принялся пояснять:
- У меня проблемы с деньгами. Не очень серьезные, но хронические. И проблемы с женщинами из-за моей бывшей жены. Вот уже два мотива. Возможность убить Риту у меня тоже была, и мистер Тобин считает, что я вполне соответствую образу настоящего мужчины из ее записки.
- А к Полу это какое имеет отношение? - недоумевал Рембек.
- Мистеру Тобину это представляется следующим образом, - продолжал Керриган: - Когда мы с ним тогда приехали к Полу, я отвел Пола в сторону и уговорил его удрать. Потом я с ним созвонился, договорился, что приеду к нему, приехал, застрелил и инсценировал самоубийство.
- Зачем?
- Чтобы свалить вину на него. Ты же сам явился сюда, Эрни, и сообщил, что все благополучно разъяснилось.
Во время разговора Рембек продолжал медленно отступать, пока не наткнулся на дверь. Теперь, стоя там, он мрачно взглянул на меня и спросил:
- Вам так все это видится? Он правильно рассказал?
- Да.
Он снова повернулся к Керригану.
- А ты что скажешь?
- Скажу, что я тут ни при чем.
- Давайте я послушаю про Айнхорна, - попросил я. - По этому телефону можно?
- Нажмите 72.
Я нажал кнопку, поднял трубку и произнес:
- Вы меня слушаете?
- Кто это? - спросил в ответ настороженный голос.
- Я хотел бы услышать про убийство Айнхорна, - вместо ответа, сказал я.
- Самоубийство.
- Подробности.
- Тело было найдено в отеле "Варрингтон", по адресу Западная Сорок седьмая улица, дом 290, в номере 516. Он занял номер вчера ночью, в час десять, записавшись под именем Пола Стэндиша. Без багажа. Сегодня днем около половины первого пришла горничная, чтобы произвести уборку. Она постучала в дверь и вдруг услышала выстрел, потом своим ключом…
- Секундочку, прервал я его. - Еще раз: в какой это произошло последовательности? Она постучала в дверь перед выстрелом?
- Да. Услышав ее стук, он застрелился. Она сразу же открыла дверь и…
- Она не пошла за управляющим?
- Разумеется, нет. Она вошла в номер, увидела, что он лежал на полу, и по телефону из номера позвонила дежурному клерку.
- За окном есть карниз?
- Нет. И в соседние номера тоже не попасть. Это самоубийство, вне всяких сомнений. Он держал пистолет у виска и нажал на спусковой крючок. На ране - следы от контакта с оружием, на пистолете - отпечатки его пальцев, а его рука прошла тест на парафин.
Я не желал сдаваться.
- Где был пистолет? - спросил я. - У него в руке?
- На полу рядом с телом, куда он его уронил.
- Погодите секундочку, - попросил я. - Дайте подумать.
- Думайте, сколько хотите, - ответил он.
Рембек и Керриган пристально смотрели на меня. Рембек - мрачно, Керриган - настороженно. Я закрыл глаза, чтобы укрыться от их взглядов, и задумался.
Я вынужден был признаться, это очень походило на самоубийство. Айнхорн в последний раз сбежал от своих родственников. Он, должно быть, не сомневался, что они заберут его к себе домой во Флориду, и, возможно, навсегда. Поэтому он раздобыл пистолет - в Нью-Йорке купить оружие не труднее, чем лезвия для бритья - и сидел у себя в номере, размышляя о самоубийстве. Может быть, ему приходила в голову мысль вместо себя или заодно с собой застрелить отца и дядюшек, но, услышав стук в дверь, он решил, что его настигли преследователи, приставил пистолет к виску и нажал на спуск. Я открыл глаза и произнес в трубку:
- Кто вы?
- Так мы не договаривались, - ответил голос.
- Откуда мне знать, что на вашу информацию можно положиться?
- Я вам сообщил факты.
- Вы служите в полиции?
- Так мы не договаривались, - повторил голос и повесил трубку.
Отведя руку с трубкой от уха, я спросил Рембека:
- В какой степени можно рассчитывать на этого человека?
- Он получил информацию из первых рук. Его словам можете верить на сто процентов.
- Значит, самоубийство, - заключил я и повесил трубку. Я заметил мелькнувшую на лице Керригана тень облегчения, быстро сменившуюся его обычным выражением невозмутимого спокойствия.
- Это снимает с Роджера обвинение? - предположил Рембек.
- Обвинение снимает, - подтвердил я, - но из списка его мы пока не вычеркиваем.
Рембек обрадовался, что убийцу настигло возмездие, но вернуться в прежнее состояние ему было трудно. Не глядя на Керригана, он хмуро бросил:
- Ладно. Если понадоблюсь, я здесь.
- А как насчет полицейских досье на моих подозреваемых?
- Ах, - вздохнул он, - я совсем забыл с этим происшествием. Верхний ящик стеллажа, в конверте.
- Хорошо. Спасибо.
Когда он ушел, Керриган спросил меня:
- Я теперь свободен?
- Да. Адвокат Рембека тут?
- Который? Кэнфилд?
- Да. Если он тут, я хотел бы… нет, погодите-ка. У Рембека что, есть еще адвокаты?
- Разумеется. У него их два. Кэнфилд - юридический консультант корпорации, а не личный адвокат Эрни.
- Жаль, что я этого раньше не знал, - сказал я. - Ладно, и кто же его личный адвокат?
- Сэм Голдберг. Он был в первом списке. Но у него есть алиби.
- Он тоже здесь?
- Не знаю. Возможно.
- Я хотел бы с ним поговорить, - сообщил я.
- Пойду погляжу, - с этими словами Керриган вышел.
Пока я ждал, я проглядел досье моих шестерых подозреваемых. Там было что почитать.
За Керриганом, как он и говорил мне во время нашей первой беседы, по гражданской части ничего не числилось. Однако в армии он был под трибуналом и сидел в тюрьме по обвинению в оскорблении офицера. Подробности не сообщались.
Мэттью Сиэя в середине пятидесятых годов неоднократно задерживала полиция: три раза за хранение наркотиков, один раз за участие в совращении несовершеннолетних, один раз за избиение матроса в каком-то ист-сайдском баре, один раз за автомобильную кражу и два раза за хранение и продажу порнографии. Последний раз его арестовали семь лет назад, но в тюрьме он ни разу не сидел, хотя несколько раз его приговаривали условно.
Луис Хоган, как он и сообщил мне раньше, был совершенно чист.
Джозеф Лайдон дважды подвергался аресту, но в заключении ни разу не был. Первый раз его арестовали за нарушение закона Салливана - нелегальное ношение оружия, а второй - по обвинению в оскорблении личности, имевшем место в результате драки с квартиросъемщиком в одном из его зданий.
У Фрэнка Доннера был самый длинный "послужной список", но в тюрьме он сидел только дважды; один раз в начале тридцатых годов за разбойное нападение с применением огнестрельного оружия и один раз - в конце сороковых за шантаж и подделку документов. По остальным обвинениям, начиная со взяточничества и вымогательства и кончая поджогом и грабежом, его либо отпускали за недостатком улик, либо давали срок условно. За последние двенадцать лет его не арестовывали.
Уильям Пьетроджетти дважды арестовывался и дважды отсидел в тюрьме: первый раз в 1947 году за мошенничество с сокрытием налогов, а второй - в 1952-м за махинации с краденой собственностью.
Шесть досье представили мне мрачную картину, но я знал, что это лишь видимая часть айсберга. Множество преступлений, в которых эти шестеро никогда официально не обвинялись, были скрыты под водой.
На мой взгляд, можно было бы спокойно выбрать любого из них, отдать его на растерзание Рембеку и жить с сознанием того, что за что-то в своей жизни данный человек наверняка заслужил наказание, даже если не за убийство Риты Касл. У меня даже возник соблазн завершить это дело именно таким образом; подставить, скажем, Керригана, или Доннера, или Сиэя, забрать свое вознаграждение в пять тысяч долларов и вернуться к моей стене. В самом деле, какая разница, будет ли наказан убийца Риты Касл или другой убийца? В мире столько преступлений совершается безнаказанно, только эти шесть досье свидетельствуют о массе открытых и сокрытых от полиции преступлений, оставшихся без наказания. Так какая разница?
Однако я не мог так поступить. Меня удерживало не чувство ответственности, не желание увидеть, что свершилось правосудие, и даже не интерес к тому конкретному поручению, которое я взялся выполнить. Просто я был профессионалом, и мне нужна была полная отдача в работе. Я намеревался отправить под суд - или отдать в руки Рембека, в зависимости от ситуации, - только того человека, виновность которого я докажу.
Изучая досье и размышляя над своим отношением к работе, я услышал вдруг у себя за спиной голос Рембека:
- Для чего вы хотели видеть Голдберга?
- Оставайтесь и послушайте, - предложил я.
- Он не имеет никакого отношения к корпорации, - возразил Рембек. - Он - мой личный адвокат.
- И все же, - настаивал я, - мне есть о чем с ним потолковать.
- Вы ищете кого-то внутри корпорации, - уточнил он. - Сэм Голдберг вам помочь не может.
- Рита Касл была частью вашей личной жизни, - напомнил я ему. - Поэтому я и хочу побеседовать с вашим личным адвокатом.
- Он вам не нужен.
- Либо я говорю с ним, либо выхожу из дела.
- Вы хотите бросить расследование? Вы все время мне этим угрожаете. Вы и в самом деле хотите бросить?
"Да будь на то моя воля, я бы никогда и не взялся!" А вслух я сказал:
- Если мне не удастся поговорить с Сэмом Голдбергом, брошу.
- Ну и бросайте! - отрезал Рембек. - До свидания. - И он вышел из комнаты, даже не закрыв за собой дверь.
Глава 24
У входной двери меня остановил Керриган. Он хотел выяснить, что же происходит, и я сообщил ему, что Рембек согласился на мое увольнение. Он не понял:
- Вы хотите сказать, что объявили забастовку?
- Нет. Я хочу сказать, что еду домой и выкидываю все это из головы.
- Не может быть!
- Очень даже может.
Я вышел. Швейцар внизу козырнул мне, назвал "сэр", спросил, не нужно ли мне такси? Я зашагал прочь, не потрудившись ответить и сделав вид, что не замечаю его присутствия, дошел до метро и сел на поезд, идущий в Куинс.
В доме было очень пусто. Я позвонил Кейт в Патчог и сказал, что она может вернуться домой, я отказался от работы. Ей захотелось узнать почему, и я объяснил, что мой работодатель препятствует дальнейшему ходу расследования. Она спросила, не предлог ли это, чтобы не работать вообще, и я ответил:
- Может, и предлог. Но какая разница, если я говорю правду.
Дождь поутих и превратился в прозрачную дымку, висящую в воздухе. Я вышел на задний двор, снял с канавы брезент и начал укладывать первый ряд бетонных блоков, тщательно выравнивая каждый кирпичик и заполняя землей отверстия в блоках и промежутки между ними. Я целиком погрузился в работу и даже думать забыл про убийство Риты Касл.
Раза два или три звонил телефон, однако я не подходил. Я работал, пока не стемнело, пока я не перестал видеть, что делаю. Тогда я нехотя прикрыл канаву брезентом и вернулся в дом. Кейт и Биллу давно бы уже пора было приехать, поэтому я еще раз позвонил в Патчог, и они все еще там. Кейт объяснила:
- Я попыталась до тебя дозвониться, но никто не брал трубку.
- Я был во дворе.
- Мы переночуем здесь, - продолжала она. - Если ты не передумаешь, завтра приедем домой.
- Я не передумаю, - буркнул я.
- Давай все-таки подождем до завтра, - сказала Кейт.
Так и решили. Я принял душ, сварганил себе ужин и сел в гостиной перед телевизором. Телефон больше не звонил. В половине двенадцатого я лег спать. Я так устал, строя стену, что тут же крепко заснул.
Воскресное утро выдалось облачным, но не дождливым. Я быстро позавтракал, бриться не стал и к девяти часам был уже во дворе.
Они явились незадолго до одиннадцати. Рембек, Керриган и толстенький седоволосый коротышка в круглых очках и с черным портфелем в руке. Они, видимо, звонили в дверь, но я не слышал и обнаружил их присутствие, подняв голову от канавы и увидев, что они обогнули угол дома и направляются ко мне. Тогда я понял, что в глубине души и раньше подозревал: от этой работы не так-то просто отделаться. Я всегда знал, что дознание будет преследовать меня, пока я не доведу его до конца, пока не найду убийцу Риты Касл.