- Сорок семь, - сказал он, - вы знаете, как пройти.
Сноу не знал, но довольно быстро отыскал сорок седьмую комнату.
Инспектор Фельс вот уже двадцать лет занимался особо сложными криминальными делами. Это был коренастый невысокий человек, лысый, с коротенькой козлиной бородкой. Вздернутый нос, высокий лоб, кроткие голубые глаза и масса морщинок от постоянного смеха никак не соответствовали образцу сурового сыщика.
- Господи, Сноу, голубчик, - вскричал сыщик, - входите же, входите!
Он открыл ящик письменного стола и вынул сигары. Он всегда радовался своим клиентам, а Сноу был его особенным любимчиком, хотя, как ни странно, он со Сноу еще никогда не встречался… по долгу службы.
- Хотите сигару?
Сноу выбрал себе "Суматру" и закурил.
- Что вам угодно? Исповедь?.. О! Вы, вероятно, хотите кого-нибудь посадить за решетку. Мне сказали по телефону, что один из наружных меня желает видеть.
Сноу отрицательно покачал головой.
- Я это сказал затем, чтобы меня беспрепятственно допустили к вам… Один старый арестант, которого я встретил в тюрьме, ознакомил меня с условным знаком. - Он вынул из кармана пакеты и положил их на стол.
- Это мне? - спросил с сомнением сыщик.
- Вам, Ястребиный Глаз, - ответил Сноу.
Сыщик развернул пакет и издал удивленный вскрик, увидев его содержимое.
- Да… но… - сыщик покачал головой. - Ведь это не ваша работа? Это не по вашей части. Откуда оно?
- Это единственное, чего я вам не сообщу, - спокойно ответил Сноу, - но если вы желаете знать, то я вам объясню, как я их добыл. Я взломал дверь и нашел это в денежном сейфе одной конторы.
- Когда?
- Этой ночью.
Инспектор нажал кнопку электрического звонка, и в комнату вошел полисмен.
- Разослать по всем участкам извещение: в случае поступления сведений о взломе конторского помещения, жалобщика поставить под надзор.
Полисмен записал приказ и вышел.
- Я разослал это на тот случай, если вы не измените своего решения.
- Я вам этого не сообщу, - решительно сказал Сноу. - Во-первых, вам оно принесет мало пользы, если вы не знаете, где находится место изготовления денежных знаков. Во-вторых, у такой шайки имеется масса вспомогательных средств, и если вы захотите ее накрыть, то вам в руки попадет лишь хвост, а тело ускользнет…
- Я бы мог поставить их под надзор, - начал инспектор.
- Ха! - возразил Сноу, - надзор окажется безрезультатным! Они вмиг раскроют вашего агента, они узнают его по сапогам, по подбородку… Я знаю ваших людей и смог бы их распознать и в толпе! Нет, это не то…
- Дальше! Возьмите еще сигару, - подбодрил его инспектор.
- Нет, благодарю вас, - сказал Сноу серьезно. - Я прошу вас обратить весь ваш пытливый ум, весь ваш опыт на дело, которое касается, как вас, так и меня. Малейшая оплошность может все провалить…
Он помолчал минуту, встал и зашагал по комнате.
- В тюрьмах много говорят о шайке, которая распространяет фальшивые банкноты, и не только английские, но и иностранные, - начал он.
- Не в одних только тюрьмах, дорогой мой Сноу, - перебил его инспектор, - нам бы очень и очень хотелось взять эту шайку. - Он взял одну из пластинок. - Хорошо сработано, но без оттиска трудно судить…
- Предположим, - Сноу наклонился к инспектору и продолжал серьезным тоном, - предположим, что это дело рук именно этой шайки - предположим, что я могу напасть на их след…
- Ну?
- Вы бы приняли меня к себе?
Одно мгновение они смотрели друг на друга, потом складочки вокруг глаз инспектора задрожали и он разразился неистовым смехом.
- Инспектор, - сказал с упреком Сноу, - вы меня обижаете!
Этот протест не подействовал на инспектора, он продолжал смеяться так, что слезы потекли у него из глаз.
- Ах, черт возьми, ну и развеселили же вы меня! - Он встал, достал из стенного шкафа какие-то бумаги и положил их на стол.
- Ваши злодеяния, - сказал он. - Опись ваших преступлений!
Сноу ничего не ответил и только задумчиво почесал подбородок.
- По моему подсчету, - медленно продолжал инспектор, - вы за вашу короткую, но темную карьеру были осуждены в совокупности на восемьдесят лет тюремного заключения.
- Порядочно, - заметил Сноу.
- И вы хотите, чтобы я не смеялся, если после этого вы приходите ко мне, говорите, что хотите исправиться и поступить в отделение уголовной разведки! Но, серьезно, - продолжал он тише, - можете вы помочь нам в этом деле?..
Сноу утвердительно кивнул.
- Думаю, что да, - ответил он, - если я смогу пробыть еще неделю на свободе.
- Попробуйте, - улыбнулся Фельс.
- Попробую, - улыбнулся Сноу.
Глава 8
Лондон никогда не спит. Абсолютной тишины в нем никогда не бывает.
Далеко за полночь, когда уже давно умолк трудовой шум, раздается еще дребезжание трамваев и гудки автомобильных рожков. Затем на некоторое время наступает сравнительная тишина, но вскоре вдали раздаются пронзительные гудки паровозов и грохот вагонов маневрирующего состава товарного поезда где-то вдали на ранжировочной станции с ее световыми сигналами, стрелочниками, сцепщиками и т.д. Новый день начался. Зятем начинают громыхать рыночные повозки, направляющиеся в Ковент-Гарден, все больше и больше начинает катиться по улицам колес, шум все нарастает, на башне раздается глухой бой часов и пешеходы начинают стучать каблуками по тротуарам.
Метавшийся в постели Ламбэр все это слышал, даже больше, до него доносились звуки, происхождение которых нужно было искать в его воображении. Перед его дверью вдруг замирали чьи-то шаги, возбужденно перешептывались какие-то голоса… Ему чудилось бряцание цепей от стальных наручников… Временами он ненадолго впадал в дремоту, потом вдруг снова вскакивал с постели. Холодный пот выступал у него на всем теле, и он напряженно вслушивался в ночную тьму. Маленькие часы на камине мирно тикали: "десять лет, десять лет". Он не вытерпел, соскочил с кровати и, завернув часы в полотенце и халат, сунул их под диван, чтобы не слышать этого ужасного пророчества.
Всю ночь в его пылающей голове мелькали планы бегства, если таковое потребуется…
Если пластинки у Сноу, что он станет с ними делать? Трудно предположить, чтобы он их отнес в полицию. Скорее всего он ими воспользуется для шантажа. Если дело обстоит так, то не все потеряно. Уайтей в таком случае найдет выход, он отъявленный мерзавец без совести и жалости… Ламбэр ужаснулся… Нельзя же в самом деле думать об убийстве, - подумал он.
На днях он прочитал статью, в которой доказывалось, что лишь четыре процента всех убийц Лондона удалось поймать… Если на этот раз каким-нибудь чудом все сойдет благополучно, он начнет честную жизнь. Он откажется от маклерства, от типографии и займется исключительно алмазными россыпями. Если при учреждении общества и не все было законно, то это сойдет с рук, коль скоро дело будет доведено до благополучного конца… Другие ведь сумели нажить миллионы и тем самым заставили забыть о своих прежних темненьких Делишках…
На рассвете он впал в беспокойную дремоту, но стук в дверь заставил его вскочить с кровати. Его охватил безумный ужас и взгляд его невольно обратился к ночному столику, где лежал револьвер.
- Открой, Ламбэр, - раздался снаружи нетерпеливый голос Уайтея, и Ламбэр дрожащими руками открыл дверь.
В комнату, ворча, вошел Уайтей. По его виду нельзя было предположить, что он тоже провел бессонную ночь.
- Хорошо, что ты живешь в гостинице, а то я бы не достучался… Но что я вижу? На кого ты похож?! - выпалил Уайтей и неодобрительно покачал головой.
- Молчи, Уайтей, я провел ужасную ночь, - сказал Ламбэр и, налив воды в таз, ополоснул лицо.
- Я вообще не ложился, - возразил Уайтей, - а похож ли я на мокрую курицу? Надеюсь, что нет! А между тем, ты валялся в кровати, а я бегал, как гончая, в поисках Сноу… И не зря! Я разыскал его! - торжествующе заявил он.
Ламбэр, вытиравший лицо мохнатым полотенцем, пристально на него посмотрел.
- Но ты ведь его не… - произнес он осторожно.
- …не убил, нет, нет, если ты это хочешь спросить, - перебил его Уайтей. - Нет, я не убил его, не умирай от страха… Кстати, он живет на Боруг-стрит…
- Как ты это разузнал? - спросил Ламбэр.
- Хватит болтать! Одевайся! - приказал Уайтей. - Оставь Сноу в покое и займись лучше алмазами!
- То же самое и я думал, - сказал Ламбэр. - Не отправиться ли нам самим туда?
- Самим отправиться… в Центральную Африку? Ты с ума сошел! Жара… Лихорадка… Брр… Нет, никогда! Я пойду к мисс Сеттон, объясню ей, представлю все в таком свете, будто мы зависим от ее милосердия… Я договорился с молодым Сеттоном встретиться здесь…
- Как?
- Так, - ответил Уайтей, - по телефону.
- А что со Сноу и пластинками?
- Шантаж, - довольно улыбаясь, ответил Уайтей.
- Так я предполагал. А что Сеттон?
- Он явится сюда к завтраку, одевайся скорее!
Через полчаса они снова встретились в большом вестибюле гостиницы. Ванна и парикмахер привели Ламбэра в надлежащий вид, но все же после столь тревожной ночи он с черной шелковой повязкой на голове выглядел очень скверно.
Ровно в девять часов явился Сеттон. Он держался крайне важно, как будущая знаменитость. Они втроем направились в ресторан.
Фрэнсис Сеттон был очень непостоянен. Он мог выйти из дому с одним твердым намерением, а через час вернуться с совершенно другим, но таким же твердым намерением. Хуже всего было то, что он этого даже не замечал.
Недавно он явился к Ламбэру с твердым намерением прекратить с ним знакомство. Теперь же он пришел к нему в совершенно другом состоянии духа. Это был визит примерного ученика к учителю.
- Нам нужно о многом переговорить, - начал Ламбэр, когда они сели за стол. - Из-за наглости этого мерзавца Сноу, который считает себя вашим другом, я об этом вчера совершенно забыл…
- С удовольствием, - поспешил ответить Сеттон. - Это похоже на Цинтию - возиться с таким негодяем, как Сноу, но смею вас заверить…
Ламбэр перебил поток красноречия широкой улыбкой.
- Мой мальчик, - сказал он великодушно, - я вас ни в чем не виню - не так ли, Уайтей?
Уайтей утвердительно кивнул.
- Я знаю Сноу, - Ламбэр указал на свою забинтованную голову, - вот его почерк!
- Господи! - воскликнул юноша, - не хотите же вы сказать, что…
- Вот именно, - снова перебил его Ламбэр. - Прошлой ночью, когда я возвращался к себе в гостиницу, этот Сноу напал на меня с дюжиной бандитов - не так ли, Уайтей?
- Да, это правда, - подтвердил тот.
- А полиция? - заволновался молодой человек. - Ведь его можно было арестовать!
- Полиция ничего не стоит, - возразил Ламбэр. - Они все заодно с ним… Нет, мой мальчик, вы, по-видимому, понятия не имеете о продажности полиции! Я бы вам мог рассказать такие истории, что волосы бы дыбом встали!
Посетовав еще немного на продажность властей, он, наконец, сказал, отставив свою тарелку:
- Однако перейдем к делу. Вы обдумали мое предложение?
- Да, я очень много думаю о нем, - ответил юноша.
- Я полагаю, необходимо будет составить договор или что-нибудь подобное.
- О, конечно… Я рад, что вы об этом напомнили. Мы еще сегодня утром об этом говорили, не правда ли, Уайтей?
Уайтей кивнул, украдкой зевая.
- Я только боюсь, что ваша сестра питает к нам недоверие, - продолжал Ламбэр. - Я очень сожалею об этом. Это даже обидно. Она находится под впечатлением, будто мы хотим завладеть планом. Ничего подобного! Мы даже видеть его не хотим! Насколько нам известно, поток находится на северо-западе Алеби-ленд. Нет, в самом деле, - уверял Ламбэр, - мы не думаем, что этот план может пригодиться - не так ли, Уайтей?
- Да, - ответил он рассеянно, - нет, хотел я сказать…
- Мы хотим послать вас туда, чтобы удостовериться в правильности наших предположений.
Таким образом они его уговаривали почти час, обсуждали все подробности экспедиции, описывали таинственную романтику джунглей, льстили будущему начальнику экспедиции, который был на седьмом небе от счастья.
Но оставалось еще преодолеть сопротивление Цинтии Сеттон.
- Это пустяки, - беззаботно бросил Фрэнсис.
Компаньоны, в отличие от него, отдавали себе ясный отчет о предстоящих трудностях общения с молодой леди.
Вскоре они подошли к дому Сеттонов.
Фрэнсис нажал кнопку электрического звонка и вдруг повернулся к своим спутникам.
- Между прочим, кому принадлежит эта россыпь? Вам или моему отцу?
Неожиданность этого вопроса застала Ламбэра врасплох.
- Ваш отец открыл ее… - сказал он необдуманно.
Уайтей вовремя пришел на помощь.
- Но мы ее учредили, - закончил он тоном, не допускающим никаких возражений.
Глава 9
Цинтии Сеттон исполнилось двадцать два года. Она была не только красива, она обладала очарованием античных статуй. У нее были темно-каштановые волосы, голубовато-серые глаза, прямой нос и очаровательные алые губы.
- У нее фигура женщины, а глаза ребенка, - описывал ее наружность Сноу, - и она меня пригласила на чашку чая…
- И ты не пошел, - сказал Петер, одобрительно качая головой. - Чувствовал, что твое присутствие может скомпрометировать этот невинный цветок… Понимаю…
- По правде сказать, - ответил Сноу, - я из-за этой истории с Ламбэром совсем позабыл об этом свидании…
Они находились в квартире Петера, и птичье пение аккомпанировало их беседе.
Сноу посмотрел на часы. Было десять часов утра.
- Я должен ее навестить, - сказал он, обращаясь больше к себе, и тут же начал подыскивать подходящий повод. - Затея Сеттона… компас… план… скрытые сокровища и тому подобные вещи… Любопытно, а, Петер?
Глаза Петера заблестели из-за роговых очков, и он дрожащими руками стал искать на полке какую-то книгу.
- Тут у меня есть одна книга, она тебе может пригодиться. - Он вынул книгу, стер с нее пыль и подал ее Сноу. - Вот она! "Черноокий Ник или сокровищница в подземельи"!
Сноу взял книгу, перелистал и, возвращая Петеру, сказал:
- Замечательно, положи ее к моей пижаме, я ее прочту перед сном.
Для Сноу было всегда облегчением, когда Петер его оставлял одного, чтобы отправиться за покупками. Закупки доставляли Петеру огромную радость и им предшествовало тщательное составление списка.
- На пару пенсов птичьего корма, чай, сахар, дрова, лавочнику сказать, чтобы прислал полцентнера угля, яйца, немного шпига - ты ведь любишь шпиг, Сноу, не правда ли? Немного сушеной лососины, ребро - хочешь ребро?.. И молодой картошки… Кажется все…
Сноу наблюдал в окно, как Петер вышел на улицу, и когда тот скрылся за углом, он направился в свою спальню и начал переодеваться.
Четверть часа спустя он направился к дому Сеттонов.
Открывшая ему горничная сказала, что мисс Сеттон сейчас занята, но все же пропустила его в маленькую библиотеку.
- Одну минутку, - сказал Сноу. Он вынул записную книжку, вырвал из нее листок, написал пару строчек и отдал горничной. - Передайте это.
Цинтия была занята бесплодным и бесполезным разговором относительно предполагаемой экспедиции ее брата, когда горничная передала ей сложенную записку.
Она развернула ее и покраснела.
- Хорошо, - сказала она горничной и смяла записку.
- Мне кажется, нет никакого смысла продолжать этот разговор, - обратилась она к присутствующим, - моего совета не спрашивают. Если мой брат намерен взять на себя риск, что ж, пусть отправляется, каково бы ни было мое мнение относительно этого.
- Но, мисс Сеттон, - горячо возразил Ламбэр, - вы неправы! Дело не только в плане, который вы так любезно нам предоставили…
- Предоставила моему брату, - поправила она его.
- Совершенно верно! Но дело не только в этом, - продолжал он, - нам было бы желательно, чтобы вы одобрили наш большой проект. Для нас это очень важно, мисс Цинтия…
- Мисс Сеттон, - поправила она его.
- Для нас это означает гораздо больше, чем вы предполагаете. Я вполне откровенно сознаюсь: основываясь на сообщениях вашего отца, я учредил общество, я затратил на снаряжение этой экспедиции большие деньги, я отправил вашего отца в Африку… а теперь меня беспокоят акционеры. "Где ваша россыпь?" - спрашивают они. А теперь, - его голос понизился до проникновенного шепота, - вы меня обвиняете! Не так ли, Уайтей?
- Действительно, - подтвердил тот.
- Но я мог применять только честные средства, - продолжал он. - Мне необходим был план, а вы отказывались его выдать. Не мог же я произвести взлом в вашей квартире!
- Удивительно, что вы это говорите, - ответила она, - действительно странно, что после моего отказа отдать план в этом доме дважды пытались произвести взлом.
- Странно! - сказал Ламбэр.
- Невероятно! - поддакнул не менее удивленный Уайтей.
- Вот так. А сейчас - извините, у меня дела, - сказала она, выходя из комнаты.
Она вышла из комнаты, и Сноу, ожидавший ее в маленькой библиотеке, встал ей навстречу.
Легкая краска покрыла ее щеки, когда она, удостоив его легким поклоном, кивнула на кресла.
- Очень любезно с вашей стороны, мисс Сеттон, что вы меня принимаете, - сказал Сноу.
Ее задело, что он себя держал так непринужденно. Мало надежды на успех может иметь мужчина, который так беспечно относится к своему позорному прошлому.
- Я… Я вам осталась должна эту встречу, - ответила она. - Я хотела бы… - она запнулась.
- Да? - Сноу поднял голову. - Что вы хотели?
- Нет, ничего, - ответила она, чувствуя, что краснеет.
- Вы хотели бы мне помочь, - сказал он улыбаясь, - но, мисс Сеттон, полсвета хотело бы мне помочь, но я безнадежно погиб, я неисправим, так и смотрите на меня…
Как бы легко он ни относился к вопросу о своей реабилитации, все же его интересовало, какое впечатление на нее произведет его отказ от помощи. Ему стало легче на душе, но с другой стороны ему это несколько мешало, когда он увидел, что его самооценка ее удовлетворила.
- Я пришел сегодня к вам, - продолжал он, - в связи с одним делом, которое имеет для вас огромное значение. Не будете ли вы так добры ответить мне на несколько вопросов?
- Пожалуйста, - просто ответила она.
- Ваш отец был исследователем?
- Да.
- С Центральной Африкой он был знаком очень хорошо?
- Да… очень хорошо!
- Он открыл россыпь… алмазную, кажется?
Она, смеясь, покачала головой.
- Это еще требуется доказать, - сказала она. - Он слышал от туземцев об изумительной реке… они ее называли "Потоком алмазов", потому что ее русло было усеяно алмазами, которые под воздействием воды были отшлифованы и блестели… Это были, вне всякого сомнения, настоящие алмазы, так как мой отец приобрел некоторое количество у местного населения…
- Затем, как я предполагаю, - сказал Сноу, - он возвратился домой и вступил в переговоры с Ламбэром?
- Да, это так, - сказала она, удивляясь, какой оборот принял их разговор.
Сноу задумчиво кивнул.