Не объяснять же ей, что вот-вот проснется маленький мальчик и потребует есть.
Гостья решительно направляется к лестнице наверх. Этого только не хватало!
Бегу за нею по ступенькам и закрываю собой дверь в комнату для гостей, стараясь на ощупь вытащить ключ из замка. Но ее совершенно не интересует эта комната, ее интересует кабинет. Иду в кабинет. Гостья уверенно достает с полки несколько книг, после чего я вижу в стене дверцу сейфа. Она поворачивается и смотрит на меня. Я развожу руками.
- Извините, пожалуйста, я совершенно не помню шифр, я даже не представляю, что там может лежать, это сейф мужа, понимаете, я не имею к нему никакого отношения, мне очень жаль.
- Прекратите ломать комедию. Вы сами при заказе указали мне и шифр, и где находится сейф. Заткнитесь и станьте так, чтобы я вас видела, - приказывает блондинка и начинает тыкать пальцем в кнопки.
Я сажусь в кресло и закрываю глаза. "Ломать комедию…" Хорошо бы подремать рядом с детишками, послушать их дыхание. Зря я тогда потрогала через стекло ее ладони. Эта женщина мне уже надоела своей жизнью до тягучей тоски. Сейчас она ограбит сейф Сидоркиных и уйдет, и зря трепыхнулось мое сердце, когда я ее увидела, ничего интересного больше не будет, хотя… Она достала из сейфа пистолет и зачем-то нюхает его.
Интересно, чем пахнут пистолеты?.. По крайней мере, этот пахнет чем-то совершенно невероятным, раз она уставилась на меня застывшими глазами. Ну что, стреляй! Удобно даже, не придется падать на пол. Расслаблюсь, так сказать, в кресле.
- Не двигаться, - тихо приказывает гостья.
И не собираюсь.
Она думает несколько секунд, потом кладет пистолет обратно. Не придумала ничего подходящего для этой игрушки. Действительно, зачем ей пистолет, если есть отвертка…
Скука, да и только. Достает пачки денег, одну листает и по ходу интересуется:
- В кого стреляли?
- А-а-а?…
- Из пистолета недавно стреляли.
Молчу, потому что совершенно ничего не приходит в голову. Сказать, что в любопытных гостей? Сколько, однако, денег у этих Сидоркиных в сейфе, надо же, еще что-то осталось… Ее действительно зовут Марина или это только в паспорте так написано?.. В другом, кстати, ее звали как-то странно… Милисия?.. Летисия… Я зеваю. Это совершенно выводит из себя гостью, запирающую сейф.
- Закрой зевало, - грубо приказывает она.
- Марина, - прошу я, проявляя чудеса терпения, - пошла вон, ты мне надоела. Мало того, что ты теряешь реквизит, так еще и хамишь у меня в доме. Убирайся.
Она застывает у книжных полок. Интересно, будет опять набирать шифр, чтобы достать пистолет? Нет, похоже, не будет. Неуверенно делает шаг ко мне, потом вдруг переходит на жесты глухонемых. Это что-то новенькое! Манит за собой по лестнице вниз. Пачки денег она засунула в куртку за пазуху и одной рукой придерживает полу снизу, чтобы не вывалились. Пнуть ее в спину ногой, что ли?.. Представляю, как она падает, на ступеньки вываливаются деньги, отвертка, нож… Как это все уныло, и почему мне сейчас разрешено идти сзади?
- Извини, - говорит она в кухне, - я не знала, извини.
- Извиняю, - киваю я, надеясь, что на этом визит окончен.
- Я тебя не узнала, - вдруг говорит она, - да и как можно узнать, это я глупость сморозила… Тебя же никто никогда в глаза не видел. Извини, вот деньги…
- Деньги твои, ты сама сказала - моральный ущерб и все такое.
- Не сердись, я тебе звонила каждые три часа, а абонент недоступен, я занервничала, хотела доложить, что произошли непредвиденные обстоятельства, я тебе и из этой квартиры звонила, когда разобралась с мужиком. Из этой самой квартиры перед тем, как перерезать телефонный провод! Смешно, да?
- Очень, - зеваю я.
- Знаешь, мне иногда казалось, - она слишком возбудилась и, похоже, не собирается уходить, - мне казалось, что такое может произойти, что ты сделаешь свой заказ мне или Нике!
Я молчу. Где-то далеко слышен плач ребенка.
- Извини, - говорю я гостье, - детей кормить надо, посуду мыть, стирать, сама понимаешь…
- Смешно, - кивает она с пониманием, - конечно, дети, посуда, стирка. Включи телефон. В следующий раз предупреди заранее, что клиент будет подвижен.
- Обязательно. Мне пора. Марина хватает меня за руку. Сильная хватка, что и говорить.
- Я не смогла забрать пустые канистры из гаража.
- Бери все, что тебе надо, только уходи! - перехожу я к мольбе, отцепляя ее руку.
- Я хотя бы все правильно сделала с мужиком?! - кричит она нервно. - Я когда увидела мертвую дамочку, то не поняла, заказ ведь был на мужика!
- Да какая разница теперь! - кричу и я за компанию. Ну вот, подействовало. Уходит.
Ребенок плачет, черт возьми, почему мне мешают, ребенок плачет?!
Сдергиваю верхнюю одежду и, оставшись по пояс голой, мою грудь над раковиной в кухне. Прикладываю полотенце к своим дирижаблям, поворачиваюсь и… ору от страха.
Сзади, совсем рядом, стоит Марина, а я не слышала шагов. Смотрит на меня остановившимися глазами и несколько раз разевает рот, но не произносит не звука.
- Ну что еще?!
- У тебя мой… мой кофр, - наконец выдавливает она шепотом. - Там, в гараже, я только что…
Думаю несколько секунд, закрыв глаза и прижимая полотенце к соскам.
- А ты бы предпочла, чтобы твой кофр сейчас лежал как вещественное доказательство в отделе убийств, да? Трупы, представь себе, имеют неприятную особенность всплывать! Чем ты перерезала ему горло? - я изо всех сил изображаю рассерженную начальницу.
- Его ножом, ты не подумай чего, он достал свой нож, когда мы дрались, - видно, что Марина отчаялась что-либо понять и теперь удивление на ее лице сменилось подобострастным обожанием.
- Свободна.
Потоптавшись, она опять поворачивается ко мне:
- Я могу взять паспорта или заказать новые…
- Бери, только уходи побыстрей!
- Понимаю.
Бегу по лестнице вверх, забыв о ней на третьей ступеньке.
- Я думал, тебя уже убили! - выразил свою радость старшенький, расхаживающий с орущим мальчиком по комнате.
Бросаю в возмущенное лицо Коли полотенце, и, пока забираю ребенка, моя голая грудь толкается ему в руки.
Затаив дыхание, Поспелов, Петя и дежурный по аппаратуре оперативный работник выслушали хлюпанье и рев воды.
- Что это было? - поинтересовался Поспелов через несколько секунд тишины.
- Это она нашу прослушку из телефона смыла в унитазе, - доложил дежурный.
- И мы теперь не услышим, что делается в кухне? - решил все выяснить до конца Поспелов.
- Ничего, - вздохнул Петя.
- Почему? - не унимается Поспелов.
- Потому что так вход в дом устроен. Из калитки человек подходит к той двери, которая ведет в кухню, понимаете? Получается, что любой гость, который войдет через калитку, обязательно сначала попадет в кухню, а кухонную прослушку только что обнаружили и утопили в унитазе.
- Я спрашиваю, почему там стояла только одна прослушка? Почему не прицепить к люстре, например, или под стол! - следователь Поспелов начал терять терпение.
- Ну вы скажете тоже, Кузьма Ильич, - начал успокаивать его Петя. - Зачем это телефонному мастеру лезть на люстру?
- Ты, Петя, дурак, - вдруг объявил Поспелов и с удовольствием пронаблюдал, как залились алым щеки оперуполномоченного. - Прослушки эти можно было поставить и час назад, пока мы ковырялись с так называемым обыском!
- Это делает другая служба, которая отвечает за прослушивание! - отбил удар Петя и тут же предложил свое решение проблемы:
- Давайте вызовем ей сантехника!
- Сантехника? - удивился Поспелов.
- Она же не могла не видеть это безобразие в ванной, скажем, что недалеко от дома случился за-сор, нужно проверить слив.
Дежурный подал знак, мужчины затихли и выслушали несколько фраз из кабинета.
После вопроса гостьи о стрельбе из пистолета Поспелов уставился тяжелым взглядом на Петю. Петя пожал плечами.
- Все, - кивнул дежурный через несколько минут. - Спустились вниз.
Поспелов вышел из фургона и с удовольствием вдохнул прохладный воздух с привкусом прелого сена.
- Номер фургона записали? - поинтересовался он в третий раз.
- Все будет в порядке, Кузьма Ильич, не беспокойтесь.
- Да уж, не беспокоиться… Вы хоть все осколки собрали?
- Все, товарищ майор.
- Да не бывает так, чтобы за одну минуту собрать все осколки от разбитого зеркала почти в два квадратных метра! - опять рассердился Поспелов.
- Так ведь то у обычных людей не бывает, а мы спецы, - уныло оправдывался Петя. - Разрешите мне сантехником сходить в дом?
- Не разрешаю, - без раздумий ответил Поспелов. - Пусть этим занимается, как ты сказал, специалист.
- Но мне очень надо, - понурился Петя.
- Значит, не все осколки собрали, да?!
- Да нет, товарищ следователь, осколки мы собрали… Я, когда выстрелом зеркало разбил, закрыл голову руками, чтобы чего-нибудь не случилось…
- Чего, например? - ехидно поинтересовался Поспелов. - Ты попал в зеркало в конце коридора, которое висело в трех метрах от тебя!
- А мне показалось, что совсем рядом что-то посыпалось… Вот вы сами, Кузьма Ильич, говорили, что нужно искать все необычное, а теперь злитесь.
- Я не злюсь! Я дураков не люблю.
- А я, когда голову руками закрыл, увидел, что три паркетины у стены отличаются немного, как будто они одно целое, и так и есть! Оказалось - крышка тайника.
- Что оказалось? Какого тайника?
- Я поддел сбоку, крышка открылась, а там вот… Коробочка была.
К глубочайшему изумлению Поспелова, Петя вдруг вытащил, как показалось следователю, из внутреннего кармана пиджака металлическую коробочку, сантиметров десять на двадцать, глубиной на три пальца.
- Я, конечно, сразу бы вам это показал, - бубнит Петя, пока Поспелов, сопя, пытается открыть хорошо пригнанную крышку. - Я схватил ее сразу-и бежать к вам вниз поскорей, это спонтанно получилось. А когда посмотрел, что там, понял, что вы теперь с меня не слезете.
- Что это значит - не слезете? - пыхтит Поспелов. Крышка чуть сдвинулась, но не открылась.
- Ругаться будете или вообще уволите.
Коробочка наконец открылась. От судорожного рывка напряженной руки следователя она сильно дернулась, и изнутри выплыл подозрительный серый дымок. Поспелов скривился. В коробке лежало что-то завернутое в грубую холстинку. Поспелов раскрыл холстинку и две-три минуты внимательно изучал несколько обуглившихся костей, странную чешуйчатую шкурку неизвестного ему земноводного и десяток маленьких высушенных рыбок.
- Ничего не понимаю, - сознался он наконец.
- Значит, передадим на исследование в отдел фактурщиков?! - обрадовался Петя.
- Нет, конечно, плохо, что ты утащил это из дома, вдруг хозяйка хватится… черт знает, что это за гадость и зачем нужна, но…
- Я думаю, что это останки дорогого ей человека! - шепотом предложил свою версию Петя.
- Кому - ей?
- Учительнице пения, конечно! Она выгребает из ванны то, что не растворилось до конца, и хранит, как память! Это вещественное доказательство получается. Вы только скажите, Кузьма Ильич, я правильно поступил в тех форсмажорных обстоятельствах? Не нужно срочно возвратить коробку обратно?
- А вобла сушеная тут при чем? Петя только вздохнул.
- Если бы я знал, что это такое… - задумался Поспелов. - Под паркетом, говоришь?
- Очень хорошо замаскированный тайник, если бы я не выпалил случайно из пистолета в зеркало, ни за что бы не найти!
- Кстати, этот выстрел… Пистолет в сейфе, мысль какая-то саднит, не ухватить… Ладно. Отпечатки с коробочки…
- Снял! - доложил Петя.
- Оприходовал, как вещественное…
- Так точно!
- Ну и неси к фактурщикам, снайпер.
ЗЛОСТЬ
Я лежу на тахте, подложив под голову локоть, и смотрю на сосущего младенца. Он сосредоточен, ручки сжаты в кулачки, брови нахмурены. Со знанием дела подходит к такому важному мероприятию. Почему он хмурится? К чему прислушивается в себе и во мне? Я трогаю пальцем его кулачок, кулачок расслабляется. Ноготки отрасли, пора стричь…
Дин-дон!..
На втором этаже звонок тоже хорошо слышен, наверное, где-то установлен динамик…
Почему так много народу рвется в этот дом? Что им всем надо?
Я слышу разговоры внизу, значит, Коля открыл дверь. Поганец! Просила же не подходить к двери, прятала! Поганец, да и только…
Мальчик перестал сосать, но сосок изо рта не выпускает, сосредоточился на своем животе. Бурчание, потом громкий бульк.
По лестнице слышны шаги, я их узнаю, это Коля с загипсованной ногой пытается быстро преодолеть ступеньки. Надо было запереть дверь комнаты на ключ.
Коля врывается в комнату и размахивает руками.
- Там!.. Они приехали, я не знаю, что делать, я тогда ночью сказал по телефону, что Ляля задушена, понимаешь, они приехали!..
- Выйди и закрой дверь.
- Ты не понимаешь, они идут сюда, они хотят тебя видеть, то есть не тебя, конечно…
- Послушай, Коля Сидоркин. Я не могу кричать, когда кормлю ребенка, но, если ты сейчас же не уберешься, я встану и прибью тебя, как только мальчик доест. Ты хорошо меня понял?
- Ты что, совсем слабоумная? Они идут сюда, они станут спрашивать, где Ляля и Антон, ты не знаешь мою мать, она такое устроит!.. - Коля перешел на шепот.
- Задерни шторы.
- Что?..
- Быстро задерни шторы!
Стуча пяткой в пол, Коля ковыляет к окну.
- Спустись вниз и скажи, что я кормлю ребенка и никого не хочу видеть!
- Я уже сказал, что ты не хочешь их видеть, поэтому мама сюда так и рвется!
- Тогда скажи, что я спущу ее с лестницы, если она не уберется.
- Ляля не могла такого сказать!
На соседней тахте проснулась девочка, села и потирает глаза.
В проеме двери появляются две фигуры, я вижу их подсвеченными сзади из коридорного окна.
- Ксюша, деточка, иди ко мне! - плаксиво позвала одна из фигур и двинулась в комнату с протянутыми руками.
Девочка очень быстро соскочила с тахты, подбежала ко мне и запряталась за ногами.
За моими ногами в черных лайковых брюках в обтяжку и в тупоносых ботинках на высоком каблуке.
Собственно, эти самые брюки и ботинки - единственное, что на мне сейчас надето. Если не считать трусов, носков, парика и очков с темными стеклами.
- Ляля?.. - с ужасом в голосе прошептала женщина, вероятно, наконец разглядев, куда спряталась девочка.
Она прошла уже до середины комнаты и застыла там, скрестив руки на груди.
Мужчина у двери, тоже успевший разглядеть меня в позе лежа на боку (рука под головой, раскиданная грудь) и присосавшегося младенца, сделал судорожное движение назад, молодец, он сразу сообразил, что лучший выход из создавшейся ситуации - это немедленное бегство.
- Стоять! - взвизгнула женщина, определив по звуку, что делает муж. Мужчина замер.
- Садитесь, - предложила я, надеясь, что они оба сядут в кресла у двери.
- Не будем мешать, - это сказал мужчина, он все еще надеялся сбежать.
- Вы уже достаточно помешали, ворвавшись сюда. Коля, ты разве не попросил свою припадочную мамочку посидеть внизу, пока я кормлю?
- Я чаю предложил, я хотел…
- Как ты думаешь, - перебиваю я Колю, чувствуя в его голосе готовность все немедленно и в подробностях рассказать им, - она меня понимает? Она понимает, что я предложила сесть?
Пятясь, женщина отходит к двери и на ощупь определяет свой зад в кресло. Потоптавшись, садится и мужчина.
Мальчик поел и заснул. Осторожно вынимаю сосок из его рта и закрываю грудь полотенцем. Укладываюсь поудобней, поджимаю ноги, чтобы обхватить ими затаившуюся где-то за коленками девочку, нахожу ладонью ее головку и ворошу волосы. Все в порядке, я рядом, расслабься.
Интересно, какой первый вопрос они зададут? Что я сделала с их несовершеннолетним сыночком? Чем я отбила ему ногу? Или вопрос со ступней был решен внизу?.. Вот еще интересно, заходили ли гости в ванную на первом этаже, чтобы помыть руки с дороги?..
- Ляля, - надтреснутым голосом спрашивает мамочка Коли, - ты что, остригла свои волосы?!
Чувствую в ее голосе недоверие, смешанное с легким ужасом. Трогаю парик.
- Что, мне так не идет?
- Почему ты кормишь ребенка в солнцезащитных очках?!
То же недоверие и ужас в голосе.
- Неудачная попытка отстраниться от действительности, - объясняю я, снимаю очки и кладу их на тумбочку. - Так лучше?
- Почему тут так темно?
Это уже третий вопрос, пожалуй, для мамочки достаточно.
- Не твое дело, мне так нравится. А папочка хочет что-нибудь спросить или ему все и так ясно?
- Нам лучше уйти, - сразу же понял намек папочка.
Коля обхватил голову руками и вышел из комнаты.
- Я никуда не пойду, пока не пойму, что здесь происходит! - завелась мамочка.
- Вернись, поганец! Ты пустил их в этот дом, ты и расхлебывай! - кричу я Коле.
- Я пытался, - появляется он в проеме двери, - но они не верят. Они думают, что я свихнулся.
- Иди сюда, - показываю пальцем на пол у кровати. - Сядь.
Потоптавшись, Коля кое-как усаживается на полу, вытянув ногу с загипсованной ступней.
- Молодец, - я кладу ему на плечо руку и смотрю на затихших в креслах родителей. - Чего вам надо? Забрать сыночка домой или отправить его в психушку?
- А давайте посидим за столом, поговорим, выпьем! - бодрым голосом предлагает папа. Придется остудить его энтузиазм.
- Я не пью, когда кормлю ребенка.
- Ах да, извините…
- А вы с мамочкой можете спуститься вниз, выпить все, что найдете. Полутора часов на застолье, надеюсь, вам хватит. Потом проснется маленький, и вы мне будете мешать.
- И ты… Ты ушел к этой женщине? Ты бросил к ее ногам свою жизнь?.. - всхлипывает мама. Наконец-то она зарыдала.
- Ты с ума сошла! - дернулся Коля, и я надавила на его плечо, успокаивая. - Я ушел совсем к другой женщине, ты только посмотри на нее, разве с такой!..
Тут он наконец услышал себя и сбился.
- Договаривай, поганец, - ласково прошу я, щекоча его шею и дергая за мочку уха.
И в этот момент вдруг понимаю, что разозлилась. Ай, спасибо, мальчик Коля, хоть какие-то живые и давно забытые эмоции.
- Я только хотел сказать, что не ушел… совсем. Я тут временно, пока нога не заживет, я вас не бросил, просто Ляля умерла, и я не знал, что делать… ай!
Он дергается, потому что я сильно скрутила мочку его уха.
- А где Антон? - встрепенулся папа. - Почему у вас телефон не работает? Мы звоним, звоним…
- Антон, вероятно, с любовницей, - с готовностью разъясняю я. - Только что, перед вами, приходила женщина и сказала, что у Антона есть любовница. Я думаю, они теперь навеки вместе.
- Я хочу его видеть! - папа настроен решительно.
- Посмотрите в ванной, может, что-то осталось… - предлагаю я, зевая.
Коля поворачивается ко мне застывшим лицом, я показываю ему пальцем на ворот футболки, а когда он опускает голову, хватаю его за нос и громко спрашиваю:
- Что мне сделать, чтобы они ушли? Может, скажем, что послезавтра поженимся?