12
Филипп не спал. Когда я тихо вошла в комнату, он сидел в кровати в ночной рубашке и смотрел огромными глазами на дверь. Огонь, который давно должен был угаснуть, весело пылал. В незанавешенных окнах сиял лунный свет. Мальчик немедленно сказал:
- Как долго тебя не было.
- Как раз середина ночи. Полночь.
- Правда? Я не давал огню погаснуть, знал, что ты придешь.
- Конечно. И ты совсем не сонный.
- Чуть не заснул, не пил шоколад и присматривал за огнем. Может побудешь тут, раз правда пришла?
- Почему? Что-нибудь не так? - Он замотал головой, но выражение его глаз вовсе не отрицало моей догадки. - Ну говори!
- Кошмары.
- Бог мой, не знала. Ужас какой! Какие?
- Люди входят и трогают меня.
Как-то мне это очень не понравилось, меня даже прознобило.
- Ну это сны, не на самом деле. Правда я иногда прихожу.
- Нет, не ты. Я тебя не боюсь.
- Часто? - Он кивнул. - Ты просыпаешься? Тогда зови меня, я приду.
- Зову, но звуков не получается.
Я погладила маленькую холодную руку.
- Значит, спишь. Жуткое ощущение, но это только сон. Ну правда, это, может, я? Я всегда смотрю на тебя, когда собираюсь лечь. Ты спишь во всю. Даже храпишь.
- Спорим, нет.
- Спорим, да. Послушай, я тебя вылечу, граф де Валми. Раз ваша честь отказалась сойти поужинать на бал, не согласитесь ли вы получить ужин у себя?
- Но я ел!
- Давным давно. И я нет. Не согласишься ли принять меня и своего кузена Рауля на полуночную трапезу?
- Ой! Правда мой кузен Рауль?
Я кивнула.
- Он обещал принести еду. Вот и он.
Дверь тихо отворилась, и вошли Рауль, нагруженный бутылками, и официант с подносом. Рауль поднял аристократическую бутылку с золотой шеей и торжественно произнес:
- Bonsoir, monsieur le Comte. Поставьте, пожалуйста, поднос здесь. Спасибо. Надеюсь, вы сможете потом забрать посуду? По секрету, разумеется.
На лице официанта не дрогнул ни одним мускул.
- Конечно, сэр.
Что-то перешло из руки Рауля в его руку.
- Превосходно. Тогда все, спасибо.
- Благодарю вас, сэр, месье, мадам.
Мужчина отвесил поклон куда-то в середину между мной и кроватью, вышел и закрыл дверь.
- Это что ли правда полночная трапеза? - спросил Филипп, смущенно рассматривая кузена.
- Несомненно. - Рауль умело управлялся с красивой бутылкой. - Великолепный звук, да Филипп? Замечательный огонь. Тебе тепло, Линда?
- Да, спасибо.
Рауль наливал шампанское. Филипп, забыв сомнения, вылез из кровати.
- Это лимонад?
- Король лимонадов.
- Здорово шипучий. Выстрелил, как ружье.
- Это точно, но ты его пить не будешь. Я принес для тебя настоящего лимонада, вот.
- Да, это больше похоже. Мадмуазель, хотите моего?
- Выглядит замечательно, но не хочу обижать твоего кузена.
Рауль засмеялся, вручил мне бокал шампанского.
- А теперь тост. - Он поднял бокал, огонь камина сверкал в миллионе пузырьков. - Встань Филипп, стукни своим бокалом о мой… Теперь мисс Мартин… Так. Теперь давайте выпьем за то, чтобы мы всегда держали свое слово.
Филипп, немного озадаченный нашей странной игрой, отпил немного лимонада, посмотрел с Рауля на меня, потом на поднос на маленьком столике перед огнем.
- Когда начнем?
- Сию минуту, - сказала я твердо и села.
Даже и без короля лимонадов это был бы прекрасный ужин. Обстановка сказочно нелепая, а еда еще лучше. Мы с Филиппом поглотили огромное количество деликатесов, которые щедрая рука Рауля разместила на подносе. Он честно попытался принести все. Спаржа, крабы, грибы, цыпленок, омар, миндаль, клубника, груши, виноград… Мы ели, восклицали, шептали, а Рауль стоял у огня, курил, пил шампанское и смотрел на нас, будто мы ровесники, а он - наш добрый дядюшка.
В конце концов прекрасный ужин закончился. Я сказала:
- Филипп, если у тебя и сегодня будут кошмары, знай, что ты их честно заработал. Но он уже заснул, положил голову на мою коленку, закрыл длинные ресницы и дышал ровно и спокойно.
- Лучше положить его в кровать, - сказал очень большой Рауль. - У него бывают кошмары?
- Говорит. Люди приходят и смотрят на него. Страшновато.
Мой любимый посмотрел на меня, но мне показалось, что он меня не видит.
- Это точно.
Мы сидели почти в полной темноте, огонь догорал. В окна светила луна. Рауль взял ребенка на руки и понес легко, будто он ничего не весил. Вдруг под его ногами метнулась тень, раздался резкий голос Элоизы:
- Рауль! Что ты здесь делаешь? Что случилось?
Я не видела ее лица, только силуэт, руку, как птичья лапа сжимающую занавеску. Другая рука прижалась к сердцу.
Он сказал медленно, глядя на нее:
- Ничего. А что должно было случиться?
Она спросила хрипло:
- Что с Филиппом?
- Ничего. Он спит.
Я решила, что хватит прятаться, и встала. Увидев мое белое платье, она взвизгнула, Рауль произнес:
- Спокойно. Ты его разбудишь.
Я вышла на свет.
- Извините, что напугала вас, мадам.
- Вы здесь? Что происходит? Что случилось?
Рауль улыбнулся ей.
- Соображали на троих. Филиппу было скучно и одиноко среди всеобщих развлечений, и мы с мисс Мартин решили его в них включить, вот и все. Он заснул. Линда, помоги мне его положить.
- Значит, я правда слышала голоса. Мне показалось, что кто-то говорит, я подумала… - Она посмотрела на поднос. - Вы ели?
Рауль подтянул одеяло мальчику под подбородок и расправил со всех сторон.
- Разумеется. Может он и помучится немного от бутербродов с омарами, но согласится, что они того стоили. - Он посмотрел на меня. - Давай опять отведу тебя вниз.
Он выглядел уверено и весело, но я нервничала, смотрела на мадам де Валми.
- Вы меня искали?
- Я? Нет. Захотела посмотреть, спит ли Филипп.
- Вы… не сердитесь, что мы пришли сюда и принесли ужин?
- Вовсе нет.
Она не отводила глаз от Рауля.
Он повторил, довольно грубо:
- Давай отведу тебя вниз, - и подошел ко мне.
Вниз? Леон де Валми, месье Флоримон, лица гостей… Я помотала головой.
- Нет, спасибо. Уже поздно. Не хочу вниз, а пойду спать.
- Как хочешь. Элоиза?
Она склонила голову и пошла к двери, я пропустила ее вперед и сказала:
- Спокойной ночи, мадам. И спасибо… за бал. Я была очень счастлива.
Мадам де Валми остановилась, бледная, печальная и очень далекая.
- Спокойной ночи, мисс Мартин.
- Мадам…
Она повернулась и ушла, не оглядываясь. Ее платье шуршало в тишине, как бегущая вода.
Рауль стоял рядом со мной, я потрогала его за рукав.
- Оказывается правда? Ты понял? - Он не ответил, смотрел ей вслед. - Рауль, не говори им, я не выдержу, не сейчас, я просто не могу.
- Побеседуем об этом завтра.
- Пусть они меня выгонят. Я поеду в Париж, побуду там немножко, возможно, мы…
Он взял меня за плечи, повернул к себе.
- Дорогая, если не говорить Элоизе сегодня, лучше сейчас расстанемся. Не волнуйся, все будет хорошо. Ничего не скажу, пока мы это не обсудим. - Он наклонился и крепко поцеловал меня. - Спокойной ночи, m'amie. Приятных снов.
Дверь закрылась за ним и я услышала его быстрые шаги следом за Элоизой, будто он спешил.
13
На следующее утро Бернар принес в класс записку, написанную, казалось, в страшной спешке.
"Дорогая. Не могу остаться сегодня, как обещал. Должен вернуться в Париж, гнусное это слово "должен". Прости и попробуй не беспокоиться. Вернусь утром во вторник, точно, и все обсудим. Элоиза ничего не сказала и (как обещал), я тоже молчал. Думаю, не стоит так беспокоиться, m'amie, если бы у них что-то накипело, они наверняка заявили бы это мне, а не тебе. Поэтому до вторника притворяйся, если сможешь, что ничего не случилось. В любом случае, сомневаюсь, что ты много будешь видеть Элоизу. Она переутомилась и, по-моему, сегодня не встанет с кровати.
Твой Р."
Ничего в моем первом любовном письме не могло заставить руки трястись, но с ними это произошло. Я взглянула на Бернара. Он не ушел, смотрел на меня. Хитрые и осторожные черные глаза на невыразительном лице. Что-то в них сверкало, и я подумала, что очень похоже на Рауля - отправить записку с человеком, который последние двадцать лет не отходит от Леона де Валми.
- Месье Рауль дал это вам сам?
- Да, мадмуазель.
- Он уже уехал?
- О да, мадмуазель. Спешил на первый самолет в Париж.
- Понятно, спасибо. А как себя чувствует миссис Седдон?
- Лучше, мадмуазель, но доктор говорит, что ей стоит полежать в постели дня два.
- Надеюсь, она скоро поправится. Дайте ей знать, что я о ней спрашивала, пожалуйста.
- Да, мадмуазель.
- Бернар, - спросил Филипп, опуская чашку. - У вас сегодня тоже бал?
- Да, месье.
- Внизу в деревне?
- Да, месье.
- А потом у вас ужин?
- Да, месье.
- Что вы будете есть на ужин?
Темное лицо осталось деревянным, глаза враждебными.
- Не могу знать, месье.
- Хорошо, Бернар, - сказала я. - Спасибо.
Когда он ушел, я еще раз удивилась, чего в нем могла найти хорошенькая молоденькая Берта.
Это был очень неприятный и длинный день. Рауль уехал. Миссис Седдон не выходила из комнаты. Берта суетилась по своим делам с самоуглубленным и стыдливым видом. Поэтому, когда мы с Филиппом пошли гулять, а мимо проехал джип с Вильямом Блейком и кучей его друзей, я так отчаянно замахала, что мальчик изумленно посмотрел на меня и спросил:
- Он ваш очень хороший друг, вот этот?
- Он англичанин. - Сказала, и самой стало смешно. - Филипп, знаешь, что такое ирония судьбы?
- Нет, а что?
- По-моему, это когда судьба или что-то другое следит за тобой, запоминает, что ты говоришь и делаешь, а потом оборачивает против тебя в самое неподходящее время. Нет, как-то я неправильно сказала. Забудь это, mon lapin, я сегодня плохо соображаю.
- Но я как раз про это читал сегодня. У нее есть специальное имя. Она идет за тобой comme vouis dites, а когда ты делаешь что-то глупое, она, как это сказать? Идет против тебя. Ее зовут Немезида.
Я остановилась и посмотрела на него.
- Филипп, моя любовь, по-моему, она просто дожидалась, чтобы… Сейчас практически мартовские иды, слева вниз летят жаворонки, в прошлый вторник я не с той стороны обошла церковь Святой Марии на Мостах, а…
- Нет. Шел дождь.
- Правда?
- Правда. - Он хихикнул. - Ты иногда говоришь ужасные глупости, знаешь?
- Ужасно часто.
- Но мне нравится. Продолжай. Как жаворонки летят вверх ногами. Ужасно интересно.
- Боюсь, что не могу. Слова меня оставили.
По дороге с прогулки мы встретили месье де Валми. Мы срезали углы и двигались по крутой короткой тропинке. Когда мы уже вошли во двор конюшни, откуда-то выехало кресло на колесах, и мы услышали:
- Филипп. Доброе утро, мисс Мартин. Погуляли?
Я покраснела.
- Доброе утро, месье. Да.
Он улыбался. Ни следа неодобрения или холодности. Если бы меня собирались уволить, он бы не вел себя так естественно, более того, по-дружески?
- Больше не бродите по лесам?
- Я нервничаю, поэтому мы держимся около дороги.
Он засмеялся:
- Ничего удивительного. Филипп, а как ты себя чувствуешь после ночных излишеств?
- Излишеств? - переспросил мальчик.
- Говорят, ты развлекался в полночь… Кошмаров не было потом?
- Нет, mon oncle.
Я занервничала.
- Вы не возражаете? Это было несколько неортодоксально, но…
- Дорогая мисс Мартин, с какой стати? Мы полностью поручили вам Филиппа и до сих пор не было оснований думать, что мы ошиблись. Не воображайте, что мы с женой собираемся критиковать каждый необычный шаг. Мы очень мало знаем о воспитании детей. Вам решать. И особый подход иногда необходим, так ведь? Вы очень добры, что тратите время и думаете о ребенке в разгаре собственных удовольствий. Надеюсь, вам понравился бал?
- Да, конечно. Я вчера не смогла поблагодарить вас за приглашение, но можно, я это сделаю сегодня? Это было прекрасно, мне очень понравилось!
- Рад это слышать. Боялся, что вы почувствуете себя одиноко, но Рауль, кажется, за вами присмотрел.
Очень вежливый. Кажется, не смеется.
- Да месье, спасибо. А как мадам де Валми, не заболела?
- Нет, просто устала. Появится вечером на балу в деревне, поэтому отдыхает.
- Тогда нам с Филиппом сегодня не надо приходить в салон?
- Стоит, наверное, пропустить. - Он слегка издевательски улыбнулся Филиппу. - А может для разнообразия меня навестишь?
Филипп напрягся, а я ответила:
- Как вам угодно, месье. В библиотеке?
Он засмеялся.
- Нет, нет. Избавим его от этого. Что же, не буду задерживать. - Кресло развернулось, и вдруг повернуло обратно. - Между прочим…
- Месье?
- Не разрешайте Филиппу качаться на качелях, они не слишком прочно держатся. Нам больше не нужны несчастные случаи.
- Разумеется, мы к ним не подойдем.
Он кивнул и укатил с огромной скоростью к воротам огорода. Филипп помчался к двери, будто только что избежал опасности. Он был не одинок. Я думала, что воображение опять меня подвело. Ночная улыбка месье, холодность мадам… очевидно, я неправильно все поняла. Урок на будущее. Похоже, они не собираются меня увольнять, иначе он бы так не разговаривал. Ну и хорошо. А скоро рядом будет Рауль…
- Мадмуазель, - сказал Филипп. - Вид у вас совсем другой. Qu' est-ce que c'est?
- Кажется, я видела жаворонка, который летел не вверх ногами.
Остаток дня прошел без происшествий. Я положила Филиппа в кровать раньше, чем обычно, отнесла ему шоколад и отправилась спать.
Не помню, чтобы я просыпалась. Было такое ощущение, что прямо во сне я повернула голову на подушке и уставилась широко открытыми глазами на дверь. Темно, ничего не видно, потом щелкнула дверь и мягкие шаги зашуршали по ковру к кровати. Какое-то время я думала, что продолжаю спать, и не шевелилась. Что-то прикоснулось к одеялу. Дыхание. Вовсе я не спала, это все на самом деле. Мое сердце дернулось от страха, я резко села.
- Кто это?
Я схватилась за выключатель, раздался перепуганный голос:
- Не включайте свет! Нет!
Я опустила руку. Ужас моего посетителя каким-то образом уравнял нас, я расслабилась.
- Кто это?
- Берта.
- Ты?
- Тише, мисс, услышат!
- Что случилось? Неужели что-то с Филиппом?
- Нет, ничего подобного, но я подумала, что должна сказать…
Тут страдальческий шепот прервался рыданиями, и Берта уселась на мою кровать. Я вылезла из-под одеяла, заперла дверь и включила свет. Она сидела в моем платье и темном пальто из дешевого материала, закрыв лицо руками.
- Успокойся. Хочешь кофе? - Она замотала головой, убрала руки. Очень бледная, слезы на щеках и ужасные глаза. - Ну не надо. Что случилось? Могу помочь? Что-то на балу? - Она шевельнула плечами. - Бернар?
Берта кивнула, все еще всхлипывая, выпрямилась. Я убрала руку. Она сказала, неожиданно спокойно:
- Лучше ложитесь опять в кровать, мисс, замерзнете.
- Хорошо. Теперь рассказывай. Что такое?
Она посмотрела по сторонам, будто выглядывала кого-то среди теней. Очень напуганная. Облизала губы. Заговорила необычным низким голосом.
- Это Бернар… почти. Ты знаешь, я… Собираюсь замуж за него? Он пошел со мной на бал, я была в твоем платье, он сказал, я, как принцесса, и начал… Он пил и стал… Он был пьяный. Никогда не видела его таким, хотя знаю, что он пьет, но это никогда не заметно. Мы… Были вдвоем. Пошли в дом моей сестры. Она с мужем была на балу. Я знаю, что это неправильно, но…
Я почувствовала себя крайне неуютно.
- Ну ладно, выпусти эху часть. Что тебя напугало?
- Он был пьян. Я сначала не поняла, все было хорошо, пока… А потом, он заговорил. Как мы поженимся, и я буду принцессой, и у нас будут деньги, много денег. Я скоро должна выйти замуж… Мы купим ферму и будем богатыми и у нас будут… Он говорил так дико, что я испугалась и сказала, чтобы он не был дураком, и где он возьмет деньги на ферму, и он сказал…
- Да? Что он сказал?
- Что будет масса денег позже, когда Филипп…
- Что?
- Умрет.
Сердце мое забилось так сильно, что я чувствовала его стук даже в кончиках пальцев. Берта смотрела на меня. Ее верхняя губа вспотела. Я прохрипела:
- Продолжай.
- Только повторяю, что он говорил. Он был пьян… Спал наполовину. Он сказал, месье де Валми обещал ему деньги, когда Филипп умрет.
- Берта!
- Да, мисс!
Тишина. У нее теперь и лоб вспотел. Руки мои замерзли. Бред. Ночной кошмар. Не бывает. Но где-то внутри я ничуть не удивилась, знала уже давно, только не признавала.
- Теперь заканчивай, Берта. Филипп… Значит, он умрет. Когда?
- Бернар сказал, скоро. Должно быть скоро, потому что месье Ипполит дал телеграмму, что едет домой. Они не знают почему, должно быть заболел. В общем он здесь будет завтра вечером, поэтому все должно быть быстро. Бернар говорит. Они уже пробовали, но…
- Они?
- Валми. Месье и мадам и месье…
- Нет!
- Да, мисс. И месье Рауль.
- Не верю! - Она молча смотрела на меня. Если бы она доказывала, я бы боролась, но она ничего не говорила, только пожала плечами. - Берта! Ты уверена? - Опять пожала плечами. - Бернар так сказал?
- Да. Он был пьяный…
- Но это не может быть правдой! Просто не может! Берта, слышишь меня? Это - не - правда!
Она молча отвернулась.
Следующие несколько минут я не могу описать. Когда внутри что-то ломается и умирает, вспоминать это трудно даже через много времени. Скоро я смогла начать думать, заставила себя вспомнить, что главное - Филипп. Обо всем остальном можно печалиться потом, сейчас главное Филипп.
Я сбросила одеяло. Она спросила резко:
- Ты куда?
Я не ответила, побежала в ванную, через нее, в детскую комнату, наклонилась над кроватью. Спит, дышит ровно. По волне облегчения я поняла, насколько серьезно я восприняла эти разговоры. Что это такое в конце концов? Испуганная девушка неправильно поняла пьяную болтовню слуги. Но звучало это очень правдоподобно, и даже не дослушав до конца, я готова была выбросить за борт добрых работодателей и мужчину, которого любила час назад. Я вернулась в комнату, оставив открытыми все двери, и взобралась обратно в кровать.
- Все в порядке? - шепот Берты. Я кивнула. - Ой, мисс.
Она ломала руки. Я подумала, что это очень интересно, столько раз я читала, как женщины это делают, но никогда не видела.