Говоря все это, Лайл словно защищала Сисси, которая не могла уже сама за себя вступиться. От напряжения щеки ее еще больше порозовели, а взгляд темных глаз оживился. И вдруг к ней пришло осознание, что, защищая Сисси, она обвиняет Пелла. Когда в ее мозгу пронеслась эта ужасная мысль, Лайл на секунду закрыла глаза, а когда открыла вновь, увидела, что инспектор наблюдает за ней, откинувшись в кресле. Марч произнес своим приятным голосом:
- Спасибо, миссис Джернингхэм. Теперь вернемся к прошлому вечеру. Вы считаете, что Сисси ушла вскоре после Девяти часов?
- Да.
- Ваш муж и леди Стейн к тому времени уже уехали. Вы вернулись на террасу. А где был Рейф Джернингхэм?
На лице Лайл отразилось удивление.
- О, он все еще был там на террасе.
- Вы провели вечер вместе?
- Нет, он пошел прогуляться, а я отправилась спать. Я чувствовала себя усталой.
Инспектор подумал, что она и сейчас выглядит усталой. Казалось, ее высокая, стройная фигура готова поникнуть в изнеможении, и только усилием воли молодая женщина заставляет себя сидеть прямо, высоко подняв подбородок. Для нее это было суровое испытание, и она противостояла ему со всем достоинством и трогательной чистотой юности.
- Боюсь, все это очень утомительно для вас, миссис Джернингхэм, - сказал Марч. - На этом мы разговор заканчиваем. Не могли бы вы пригласить сюда мистера Рейфа Джернингхэма? Я не задержу его надолго.
Глава 22
Инспектор открыл Лайл дверь и проводил ее взглядом. Она шла очень медленно. Изящное и не слишком сильное создание. Совершенно не похожа на леди Стейн. Вероятно, она выглядит очень красивой, когда счастлива. Нет, это неточное слово. Восхитительной, нежной и милой.
Лайл передала Рейфу просьбу Марча и прошла мимо.
Рейф посмотрел ей вслед и направился в кабинет.
Как и Лайл, он приветствовал инспектора, словно знакомого, заехавшего в гости. В отличие от остальных, Рейф не сел в кресло, а подошел сбоку к камину и встал спиной к очагу. Поверх его головы с портрета хмурился, глядя на происходящее, тот Джернингхэм, что когда-то был лордом - главным судьей Англии. Его красная мантия давно выцвела, приобретя оттенок догорающих углей. Но мрачное выражение его лица могло исчезнуть только вместе с краской.
Инспектор, повернувшись к камину, попал в поле зрения лорда. Густые брови грозно нависли над карими глазами, очень похожими на глаза его потомков, в особенности на глаза Дейла. Смуглая кожа, особенно темная на фоне серого парика, больше напоминала о цвете лица Алисии и Рейфа.
Рейф, проследив за направлением взгляда инспектора, сказал со смехом:
- Он был настоящий старый бандит. Только увидит человека - сразу вешает. Старые добрые времена, правда? В те пни вы бы пользовались дыбой и тисками для пальцев, чтобы делать свою работу. А теперь жизнь стала такой мирной и скучной, вы согласны?
Марч улыбнулся.
- Я могу обойтись и без тисков для пальцев. По правде говоря, я не думаю, что вы можете многое мне рассказать. Я только хотел бы узнать: что вы думали о Пелле, когда он работал здесь, у мистера Джернингхэма?
Рейф засунул руки в карманы. Он продолжал стоять в свободной позе, поставив одну ногу на каменный выступ перед очагом.
- Я не уверен, что вообще о нем думал. Мне не часто приходилось с ним сталкиваться, я ведь представитель трудящихся масс. У меня есть маленький автомобиль, но другой парень, Эванс, делает с ним все, что я не могу сделать сам. С Пеллом мне просто не приходилось общаться. Я полагаю, вы спрашиваете не о том, как он выглядит?
- Я бы не возражал получить и эту информацию. - Инспектор был уверен, что невозможно описать человека, не выдав своего мнения о нем.
Рейф пожал плечами.
- Маленький, крепкий, грубоватый. Он не слишком-то подходит на роль Дон Жуана. Насколько я знаю, очень хороший работник. Черные волосы, довольно светлые глаза. Повсюду оставлял после себя пятна смазки и машинного масла. Знаете, очень забавно: другой работник, Эванс, мог делать ту же работу и оставаться сравнительно чистым. Я не мог понять, почему Сисси в него влюбилась. Но, наверно, он немного принаряжался, когда шел на свидание.
- Какой у него характер?
- В моем присутствии он не проявлял никакого характера, но, как я уже сказал, мне не пришлось с ним много общаться. Мрачный, молчаливый, с виду неудачник, но Дейл всегда говорил, что Пелл - лучший механик из тех, кого он встречал в жизни.
- Спасибо, - сказал Марч. Он подумал, что Рейфу Джернингхэму, пожалуй, не слишком нравился любимый механик его кузена. Инспектор продолжил: - А девушку вы знали?
- Я с детства видел ее. Но не могу сказать, что знал ее.
- Она не говорила с вами о Пелле?
- Нет. Не думаю, что она говорила с кем-то, кроме Лайл.
- У вас с Сисси не было каких-либо отношений? Но за все эти годы у вас не могло не сложиться собственного впечатления о ее характере. Как вы считаете, она была из тех девушек, что способны совершить самоубийство из-за несчастной любви?
Рейф снова пожал плечами.
- Я не хочу ничего утверждать. Я думаю, каждый может совершить самоубийство, если его подтолкнуть. Я не знаю, насколько сильно ее подтолкнули.
Этот дважды повторенный глагол произвел на инспектора особенное впечатление. Он попросил очень серьезно:
- Расскажите, пожалуйста, что вы думали о девушке.
Рейф нахмурился и на мгновение стал похож на своего предка с портрета. Потом ответил с отвращением в голосе:
- Длинная, худая ящерица, пустая, бесхарактерная. Из тех, что в детстве вечно хнычут и без конца болеют. Но подо всем этим - какое-то скрытое упорство, вы понимаете, о чем я.
- Вы могли бы ожидать, что такая девушка бросится со скалы?
- Иногда случается неожиданное, - ответил Рейф.
Инспектор внутренне согласился. Он задал следующий вопрос:
- Вчера вечером вы оставили миссис Джернингхэм и отправились на прогулку. Вы можете сказать, в каком направлении вы пошли?
Рейф снял ногу с выступа и выпрямился. Потом небрежным движением повернул кисть руки, взглянул на часы и произнес легкомысленно:
- А, тогда… Я спустился и прошелся по пляжу.
- В каком направлении?
- Вокруг залива.
- Вы ходили к Тэйн-Хэду?
Рейф улыбнулся.
- Я забыл, что вы не из этих мест. Если идти вокруг залива, то, конечно, доберешься до Тэйн-Хэда через какое-то время.
- Через какое время? - быстро спросил Марч.
- Это, - проговорил с улыбкой Рейф, - зависит от того, с какой скоростью идти.
- Сколько времени это заняло у вас вчера?
- Боюсь, вчера я не зашел так далеко. Я свернул на полпути. Все было бы слишком просто, если бы я добрался до того места, правда? Рассказ свидетеля. Я как раз оказался бы в таком месте, с которого смог бы разглядеть, было это самоубийство или убийство. Или нет? Я ведь не знаю, где именно упала Сисси, поэтому, вполне возможно, от меня не было бы толку как от свидетеля, даже если бы я там и оказался. В некоторых местах утесы сильно выдаются вперед, нависают над берегом.
- Вы уверены, что не дошли туда? - твердо спросил Марч.
Рейф шагнул к столу и остановился, глядя на инспектора со своей лукавой улыбкой.
- Вполне уверен.
Марч в ответ испытующе посмотрел на него:
- Я хотел бы узнать, сколько времени обычно занимает у вас путь отсюда до Тэйн-Хэда?
Рейф ответил с искренней простотой:
- Это четыре мили по дороге. Скажем, десять минут на машине, а пешком - чуть больше часа, если вы хороший ходок. Две мили по пляжу - это занимает у меня три четверти часа.
- Благодарю вас. Именно это я хотел узнать. Но вчера вечером вы вернулись с полдороги?
- Да, примерно с половины дороги.
- Насколько светло было, когда вы свернули?
- Достаточно светло, чтобы я засветло дошел до дома.
- То есть было около половины десятого?
- Наверно, немного позже, но я не смотрел на часы.
- Вам был виден мыс? Вы смогли бы увидеть, если бы там кто-то двигался?
- До того момента, как я повернул? Да.
- Вы заметили кого-нибудь?
- Ни души.
- Или, может быть, услышали что-то - до поворота или после?
- Боюсь, что нет. Плохо дело, да? Если бы я пошел Дальше по пляжу, я мог бы стать таким удобным свидетелем! Но если вы когда-нибудь попробуете гулять там после наступления темноты, вы поймете, почему я повернул.
- Понятно, - проговорил Марч. - А в котором часу вы пришли домой вчера вечером?
Рейф вынул руки из карманов, взял со стола Дейла линейку и стал поигрывать ею.
- Черт возьми! Если бы я мог знать, что это важно! Я бы засек время, но боюсь, я все-таки этого не сделал. Вот что всегда плохо с этими убийствами и самоубийствами: они сваливаются на голову без всякого предупреждения. Если бы я знал, что с несчастной Сисси случится что-то подобное, я не отводил бы глаз от часов. Но вместо этого без всякой пользы болтался по окрестностям и в конце концов просидел у стены над морем до… Вот в этом-то и беда: я не знаю, до какого времени.
- До полуночи? - предположил инспектор.
- Может быть, - ответил Рейф.
Глава 23
Лайл вышла в сад. За теннисными кортами был тенистый уголок, сзади защищенный от посторонних высокой смешанной живой изгородью, а с боков - старыми деревьями с колючими ветвями. Рядом с изгородью стояла скамейка. Лайл опустилась на нее, откинулась на спинку. Над ней простиралось небо, наполненное светом, бледно-голубое. Перед ней - травянистый склон, засаженный рододендронами, азалиями, гевеями, сиренью и белой эукрифией, сияющей на солнце, как апельсин в цвету. Чуть пониже - несколько темных хвойных деревьев и падубов - золотистых, серебристых и староанглийского зеленого цвета. Рядом с ними - тонкий клен, трепещущий хрупкими бело-розовыми листьями. Эти полупрозрачные листья дрожали даже в самые безветренные дни. Все вокруг было совершенно неподвижно, лишь море, полное тайного движения, беспрестанно менялось - мерцало, переливалось в лучах солнца.
Лайл как человек, давно привыкший к этому пейзажу, просто впитывала воздух, тени, свет, аромат нагретых солнцем растений.
На несколько минут Лайл задремала, а проснувшись, увидела рядом с собой Дейла. Он стоял, заслоняя солнце, глядя на жену. Она подумала, что проснулась, когда его тень легла на нее. Когда он чуть сдвинулся с места, косые лучи, пробивающиеся сквозь ветви колючего дерева, снова согрели ее руки и грудь.
Дейл не сел рядом с ней, он просто продолжал стоять, слегка нахмурясь и глядя на Лайл, как будто хотел сказать что-то, но не решил, как начать.
Еще не до конца проснувшись, Лайл пробормотала:
- Что такое, Дейл?
А затем мирное сонное оцепенение мгновенно соскользнуло с нее, и она вернулась к прежнему состоянию напряжения и испуга. Дейл произнес:
- Мне нужно поговорить с тобой. Дело может обернуться плохо. Ты должна помочь.
Лайл посмотрела на него. Взгляд ее расширившихся глаз был кроток, щеки слегка порозовели.
- О чем ты?
Дейл заговорил. Терзавшее его нервное раздражение заставило его слова звучать грубее, чем ему хотелось.
- Ради бога, Лайл, проснись и не будь ребенком! Я думаю, ты не больше моего хочешь, чтобы об этой истории поползли слухи. Где, черт возьми, ты была весь день? Я хотел поймать тебя перед тем, как ты встретишься с Марчем. Что он тебе сказал? Что ты ему сказала?
Лайл задумалась, прежде чем ответить. Это разозлило Дейла. О чем тут думать? Гнев его начал прорываться наружу:
- Что ты ему сказала?
Даже резкий окрик не заставил ее поторопиться с ответом: Лайл пыталась заставить свой голос звучать ровно, но это у нее не очень-то получилось.
- Инспектор просто хотел узнать, что Сисси сказала мне и была ли она из тех девушек, что способны совершить самоубийство. Я ответила, что, по-моему, она была не из таких.
- Это все?
- Думаю, да.
- А что заставляет тебя думать, что Сисси не могла бы совершить самоубийство? - Его голос звучал грубо и зло. - Я-то считал, что она как раз такое бесхребетное создание…
Лайл перебила его:
- О нет, она была совсем не такая.
- Ты говоришь очень уверенно.
- Да, потому что она очень обрадовалась тому жакету, что я подарила ей. Вот что я сказала инспектору, и я Думаю, он меня вполне понял. Если девушка не настолько несчастна, чтобы не обрадоваться обновке, значит, ее горе не настолько сильно, чтобы заставить ее броситься с Утеса.
Лицо Дейла внезапно изменилось. Резким, порывистым движением он бросился на скамейку рядом с ней и схватил ее за руки:
- Этот чертов жакет! Почему ты отдала ей его? Он до сих пор стоит у меня перед глазами - весь в крови и грязи! Твой жакет! Ужасно!
- Дейл!
Он прижал ее руки к своим губам, потом к щеке, склонился над ними, покрывая поцелуями.
- Дейл!
- Черт возьми! Я не могу отделаться от этой мысли - а что, если бы это была ты!
- Каким образом это могла оказаться я? - еле слышно проговорила Лайл.
Дейл опустил ее руки ей на колени и обнял жену за плечи.
- Такие шутки играет с нами воображение. С тобой такого не бывает? Почему-то меня это страшно потрясло. Лучше бы ты не отдавала ей жакет. Мне не нравится, когда чужие люди носят твои вещи.
Лайл чуть не рассмеялась.
- Почему? Что еще мне делать с вещами?
- Сжигать.
- Дейл, это расточительно! Я не могла так поступить.
- Ладно, забудь об этом. Ты собираешься мне помочь?
Лайл охватило слабое беспокойство. Она ответила:
- Конечно. Что я должна сделать?
Ей захотелось, чтобы Дейл убрал руки с ее плеч, но он продолжал крепко обнимать Лайл.
- Вот что. Ты знаешь, что Алисия возила меня на аэродром?
- Да.
- Сначала мы просто покатались. Для ночного полета было слишком рано, поэтому мы ненадолго поднялись на мыс. В детстве мы часто устраивали там пикники. Лэл захотелось посмотреть на закат, поэтому мы отправились туда. Сисси мы не видели, зато видели Пелла, уехавшего в страшной спешке. Самое плохое, что Лэл и мне пришлось признаться в этом следователю. И если Пелла обвинят в убийстве, нам придется рассказать об этом в суде. До аэродрома мы добрались только к одиннадцати. До этого все время, которое мы провели вместе, будут разглядывать под микроскопом. Это самое плохое, что могло случиться, - ты можешь себе представить, что будут говорить люди и только ты можешь заставить замолчать злые языки. Ты должна всюду появляться с Алисией, делая вид, что вы - лучшие подруги. А мы с тобой должны изображать влюбленную пару в разгар медового месяца. Если люди видят, в каких хороших отношениях ты со мной и с Лэл, им будет нечего сказать.
Лайл отодвинулась в угол скамейки. Его рука упала на дубовую спинку. Не глядя на мужа, она произнесла:
- Алисия - моя подруга?
Дейл выпрямился, ударив кулаком по сиденью.
- Что ты хочешь сказать? Она - моя кузина и твоя кузина.
У Лайл вырвалось:
- Ты в нее влюблен?
- Ты с ума сошла?
- Нет. Я видела вас вчера в кабинете.
Темный румянец вспыхнул на щеках Дейла. На мгновение на его лице появилось такое ошеломленное и беспомощное выражение, что сердце ее пронзила боль.
- О чем ты говоришь?
Лайл забилась в угол, как можно дальше от мужа.
- Ты любишь ее?
- Я не знаю, что ты там увидела и подумала.
Она ответила очень спокойно и мягко:
- Я видела, как вы целовались. Алисия обнимала тебя за шею. Это случилось после того, как ушла мисс Коул. Я искала тебя, чтобы рассказать об этом разговоре. Она хотела… Нет, это не имеет значения.
- Ничто не имеет значения, - сказал Дейл изменившимся голосом, снова поймав ее руки. - Дорогая, мне очень жаль, правда. Я бы ни за что на свете не хотел причинить тебе боль. Мы с Лэл даже и не думали заводить роман, даю тебе слово. Просто мы друг друга очень любим, а она… Ну, она импульсивна. Она упрашивала меня взять ее с собой, когда я полечу в следующий раз, а я отказывался - и вдруг сдался. Алисия так обрадовалась, что бросилась мне на шею. И конечно же, ты должна была появиться в тот самый момент! Прости меня, дорогая! Давай помиримся.
В его глазах вспыхнула улыбка, он привлек жену к себе.
Где-то в глубине ее души раздался тихий шепот, холодный, как внезапный порыв ветра: "Это неправда. Это был не такой поцелуй. Это неправда". Но почему это не может быть правдой? Почему нельзя поверить его словам, улыбке в его глазах и снова стать счастливой? Лайл охватило острое, как голод, желание выплакать в его объятиях все свои страхи, сомнения и горести. Но Лайл справилась с собой Она не должна этого делать, хотя действительно смертельно устала и испугана. Если ей удавалось выносить все это она сможет терпеть и дальше. Если впереди ее ждут новые беды, она вынесет и их, но с открытыми глазами, а не отравленная и загипнотизированная ложным счастьем. В памяти Лайл всплыла и зазвучала строчка: "Я не хочу, чтоб смерть завязала мне глаза, и держала меня, и кралась позади". Она подняла голову и мягко сказала:
- Я сделаю все, что смогу. Чего ты хочешь?
- Ну, ничего слишком сложного, дорогая, но я боюсь, это может оказаться довольно тяжелым испытанием для тебя. Я подумал, мы могли бы вместе пойти и навестить мисс Коул. Она это оценит.
Дейл отпустил ее руки, и Лайл поднялась почти с радостью. Ее физические и душевные силы были полностью исчерпаны. Встречу с мисс Коул трудно будет выдержать, но это все же лучше, чем сидеть здесь в этот чудесный вечер, видеть море, небо, растения, славящие Господа, - и Дейла, который смотрит на нее, словно любит ее всем сердцем. Полгода назад это было настоящим раем. Теперь этот фальшивый рай заставлял ее содрогаться.
Глава 24
Дейл и Лайл отправились в деревню пешком. Дорога до почты заняла у них много времени, потому что Дейл останавливался и разговаривал со всеми, кто встречался им по пути. Он стоял, обняв Лайл за плечи или взяв ее под руку, и рассказывал молодой миссис Крисп, жене внука старого Обедайи, и его старшей дочери Эгги, и миссис Купер, и миссис Мэггс, жене булочника, и множеству других людей о том, как их обоих потряс и расстроил несчастный случай с бедной Сисси.
- Я всегда говорил, что некоторые места на Тэйн-Хэде нужно огородить. Там небезопасно в сумерках.
- Вы совершенно правы! - поддакнула молодая миссис Крисп. А Эгги припомнила, как ее отец рассказывал, что один мальчик свалился именно в этом месте, взбираясь на утес, примерно семьдесят лет назад. Тогда велись какие-то разговоры насчет того, чтобы огородить опасный участок, только ничего так и не сделали. Миссис Купер же была уверена, что вреда не будет, если огородить весь мыс.