- В передней. Ты еще успеешь убрать их оттуда, - сказал он.
Девушка проскользнула в переднюю и вернулась с его вещами, а затем повела его через гостиную в библиотеку.
В библиотеке была наружная дверь. Выйдя, Гилберт направился прямо к гаражу. Таким образом ему удалось выбраться из дома, избежав встречи с прибывшими гостями.
Девушка смущенно проследила взглядом за его удаляющейся стройной фигурой, затем заперла дверь библиотеки и вернулась в гостиную, где столкнулась со своей матерью.
- Где Гилберт? - спросила мать.
- Ушел, - ответила Эдит.
- Ушел?! - изумленно переспросила миссис Каткарт.
- Да. Он вспомнил о чем-то важном и должен был поспешить домой…
- Но он, я надеюсь, вернется сюда?
- Не думаю, мама, - сказала девушка спокойно. - Я полагаю, что обстоятельства задержат его.
- Но это немыслимо! - миссис Каткарт топнула ногой. - Я пригласила столько уважаемых людей для того, чтобы представить Гилберта, а он исчезает! Это скандал!
- Но, мама…
- Ради Бога, оставь это вечное - "но, мама"!
Миссис Каткарт уже более не сдерживала себя.
- Почему ты не остановила его? - прошипела она. - Как же тебе удастся привязать к себе своего мужа, если ты не можешь даже задержать его?
Девушка выслушивала слова матери, опустив глаза.
- Я делаю все, что могу, - тихонько прошептала она.
- Воображаю, что произошло бы, если бы ты не делала всего того, что можешь! Я затратила столько усилий на то, чтобы обручить тебя с одним из богатейших молодых людей Лондона, а ты даже не считаешь необходимым притворяться, что его присутствие тебе желательно! Мне кажется, что будь он даже дьяволом, то и тогда тебе было бы все равно!
- Мама! - воскликнула девушка и подняла на нее глаза, наполненные слезами.
- Опять это вечное "мама"! - сказала жестко миссис Каткарт. - Чего ты, собственно, хочешь? Что еще должна я для тебя сделать кроме того, что уже сделала?
И она сокрушенно развела руками.
- Я вообще не хочу выходить замуж, - прошептала девушка. - Отец никогда не заставил бы меня сделать это против моего желания.
Так заявлять было рискованно. Эдит на сей раз проявила больше смелости, чем обычно при объяснениях со своей матерью.
Но с некоторых пор девушка стала храбрее. Охватывавшее ее отчаяние постепенно перерождалось в возмущение, и, несмотря на то, что возмущение это внешне проявлялось очень редко, все же сила его росла с каждым разом.
- Твой отец?! - воскликнула миссис Каткарт, побелев от злости. - Да, твой отец был глупцом! Глупцом! - Последнее слово она прошипела. - Он разорил нас, потому что у него не хватило ума для того, чтобы сохранить унаследованное им состояние! Я думала, что он окажется предусмотрительным человеком. В течение двадцати лет я верила в него, думала, что он - олицетворение доброты, мудрости и рассудительности, а он в течение этих двадцати лет транжирил свое состояние, вступал на путь самых рискованных спекуляций, предлагаемых ему, легковерному, рыцарями наживы! Ты говоришь, он бы не заставил тебя? Конечно, он бы не заставил! - И она презрительно расхохоталась. - Он позволил бы тебе выйти замуж за своего шофера, если бы ты этого пожелала! Он был слабым, бесхарактерным человеком! Я ненавижу твоего отца! - Холодный блеск ее глаз источал столько искренней злобы и ненависти, что девушка содрогнулась. - Каждый раз, когда мне приходится встречаться с каким-нибудь сомнительным маклером для того, чтобы выжать из него какие-нибудь биржевые секреты, я начинаю ненавидеть твоего отца с новой силой. Я ненавижу его за то, что нам приходится экономить каждый пенни… И берегись, как бы я не начала ненавидеть и тебя!
Этот поток слов заставил Эдит замолчать. Но затем эти слова, оскорбительные для памяти ее отца, заставили ее забыть об осторожности, о том, что ее смелое возражение навлечет на нее гнев матери и вызовет у той новый приступ бешенства.
Девушка выпрямилась и пристально взглянула на женщину, которую звала своей матерью.
Она решительно вскинула голову.
- Обо мне ты можешь говорить, что тебе будет угодно, - сказала она твердо. - Но оскорблять память моего отца я не позволю. Я сделала все, что ты требовала. Я согласилась выйти замуж за человека, быть может, приятного и симпатичного, однако он для меня значит не больше, чем первый встречный на улице. Я готова была ради тебя на эту жертву. Но не разбивай мою веру в человека, воспоминание о котором является для меня самым святым на земле!
Ее голос дрожал, а на глазах блестели слезы. У миссис Каткарт нашлось бы достаточно аргументов для спора, но появление слуги помешало ей обрушиться на Эдит.
Несколько мгновений мать и дочь простояли молча друг против друга; затем, не говоря ни слова, мать круто повернулась на каблуках и вышла из комнаты.
Девушка выждала несколько мгновений, после чего прошла в библиотеку. Она заперла за собой дверь и включила свет. Здесь, наконец, она дала волю охватившим ее чувствам. Она уже не сдерживала себя, но слезы не принесли облегчения. Впервые в жизни заглянула она в сердце своей матери. Впервые она познала, сколько злобной ненависти таилось в этом сердце…
Эдит знала, что отношения между ее родителями были не из блестящих, но она никогда не подозревала о том, каковы эти отношения были в действительности. Ей приходилось наблюдать множество светских браков, и браки, построенные всего лишь на дружеских отношениях, не казались ей выходящими за пределы обычного. Хотя подобные браки не удивляли ее, но, еще будучи ребенком, она инстинктивно чувствовала, что этим бракам чего-то не достает…
Примерно так же сложилась бы ее жизнь в супружестве с Гилбертом. Возможно лишь, что она оказалась бы несколько более приятной, чем у других.
Именно сейчас, после бурных откровений матери, она поняла, что для подлинного брака непременным условием является взаимная любовь. Теперь ей стало ясно, почему ее жизнерадостный и веселый отец, умевший так звонко смеяться, со временем превратился в хмурого, угрюмого человека, стал похож на свою собственную тень. Теплые воспоминания о нем продолжали жить в ее душе.
Пелена спала с ее глаз: она почувствовала себя спокойной и уверенной. Эти несколько минут, проведенных в библиотеке у окна, многое изменили в ней.
За это короткое время она научилась по-новому воспринимать окружающую жизнь.
Эдит прошла в гостиную. Она непринужденно отвечала на приветствия и комплименты гостей, спокойно встречая взгляды матери. Миссис Каткарт обратила внимание на поразительное самообладание Эдит, и ей стало не по себе.
Для властолюбивой миссис Каткарт подобное поведение дочери явилось новостью. Эдит, не опускающая глаз, Эдит с вызовом смотрящая на нее - подобного раньше не наблюдалось.
Миссис Каткарт досадовала на то, что, видимо, хватила через край. Она охотно восстановила бы сейчас отношения, существовавшие между ними до начала "военных действий", но понимала, что лишила себя этой возможности.
Ее надежды на то, что Эдит, ввиду странного исчезновения жениха будет смущена и подавлена, оказались тщетными. Мало того, Эдит оживленно беседовала с гостями о своем замужестве, словно ничего не произошло.
К концу вечера стало ясно, что Эдит одержала верх в моральном поединке с матерью.
Миссис Каткарт выждала, пока последний гость покинет ее дом, а затем направилась в будуар, рассчитывая застать там Эдит.
Эдит стояла у камина и задумчиво разглядывала листок бумаги.
- Чем это ты заинтересовалась, моя дорогая?
Девушка подняла голову, медленно сложила пополам листок и ответила:
- Ничем особенным. Твой доктор Сеймур довольно забавен…
- Он очень толковый врач, - строго заметила мать.
Она питала к врачам безграничное доверие.
- Возможно… - холодно ответила девушка. - А почему тогда он живет в Лидсе?
- Похвально, Эдит! Ты перестаешь быть дикаркой, - заметила мать и попыталась улыбнуться. - Я никогда ранее не замечала в тебе интереса к людям из общества!
- Впредь я буду ими интересоваться в значительно большей степени, - сказала девушка.
- Что-то ты стала не очень любезна со мной, - продол жала мать, с трудом подавляя гнев. - Это, наверное, все оттого, что ты превратно истолковываешь мои слова…
- Я думаю, что мне пора идти спать, - сказала девушка, желая прекратить этот разговор.
- Быть может, ты все-таки снизойдешь до меня, - сказала миссис Каткарт со спокойствием, не предвещавшим ничего хорошего, - и объяснишь странное поведение твоего жениха. Между прочим, с ним очень желал познакомиться доктор Сеймур…
- Я не намерена давать никаких объяснений, - ответила девушка.
- Оставь этот тон, когда говоришь со мной! - взорвалась миссис Каткарт.
Эдит, направлявшаяся к двери, остановилась и, слегка повернув голову, остановила на матери неподвижный взгляд.
- Мама, - сказала она со зловещим спокойствием в голосе, - я хочу, чтобы ты запомнила то, что я скажу: если еще раз между нами произойдет то, что произошло сегодня, и мне придется испытать на себе твою злость, то я напишу Гилберту о своем отказе.
- Ты сошла с ума! - воскликнула миссис Каткарт.
- Нет. Я просто устала, - возразила Эдит. - Устала… Все… довольно.
При иных обстоятельствах миссис Каткарт обрушилась бы на свою дочь целым градом упреков, но на сей раз она поняла, хотя и несколько поздно, что следует промолчать. Затем, несмотря на поздний час, она вызвала к себе кухарку и добрых полчаса распекала ее по поводу некоторых деталей прошедшего обеда…
Глава 4.
"МЕЛОДИЯ В ФА-МИНОРЕ"
Гилберт Стендертон медленно одевался перед зеркалом, когда ему доложили о приходе Лесли. Его приятель тщательно нарядился, как это и подобало человеку, собравшемуся присутствовать в качестве свидетеля на свадьбе своего старшего друга.
Лесли Франкфорт был одним из тех счастливчиков, которым их доходы позволяют не утруждать себя какой бы то ни было деятельностью. Он был младшим совладельцем одной из крупнейших маклерских контор в Сити.
Молодой богач искренне разделял любовь Гилберта к классической музыке, и молодые люди сблизились на почве общего интереса к этому виду искусства.
Лесли вошел в комнату, где одевался Стендертон, бережно поставил свой цилиндр на стул и, присев на край кровати, высказал приятелю несколько критических замечаний относительно его внешнего вида.
- Между прочим, - сказал он неожиданно, - я вчера встретил вашего старого приятеля!
Гилберт обернулся.
- Вы говорите о Спрингсе, о старом музыканте?
Лесли кивнул.
- Да, он играл для какой-то веселой компании, возвращавшейся из театра. Славный старик…
- Да, да, - рассеянно заметил Гилберт.
Он прервал свой туалет, взял со стола какой-то конверт и протянул его собеседнику.
- Я должен это прочесть? - осведомился Лесли.
Гилберт весело хмыкнул.
- Собственно, читать там нечего. Это свадебный подарок от моего дяди, - сказал он.
Лесли вскрыл конверт и вынул из него чек. Увидев проставленную на нем цифру, он изумленно присвистнул.
- Сто фунтов! - сказал он. - Великий Боже! Да этого не хватит даже для оплаты трехмесячных расходов по содержанию вашей машины! Я полагаю, вы сообщите об этом миссис Каткарт?
Гилберт покачал головой.
- Нет, - коротко ответил он. - Я собирался сказать ей об этом, но не решился. Я глубоко убежден, Лесли, что вы несправедливы по отношению к ней. Она очень ясно выразила свое отношение к деньгам. И к тому же, я не бедняк, - закончил он, улыбаясь.
- Вы еще хуже, чем бедняк, - сказал Лесли. - Человек с шестьюстами фунтов годового дохода не может не вызывать сожаления.
- Почему?
- Потому что ваши будущие семейные расходы никак не смогут быть менее двух тысяч фунтов в год, а служа в министерстве иностранных дел, вам не удастся поднять свой доход выше шестисот фунтов.
- Но я могу пойти работать…
- Работать! - насмешливо повторил Лесли. - Работа не даст вам денег! Богатеют на спекуляциях или используя своего ближнего. Вы слишком мягки и великодушны для того, чтобы вам удалось разбогатеть…
- Вижу, что вы умеете наживать деньги, - рассмеялся Гилберт.
Лесли в ответ энергично потряс головой.
- Я еще никогда в жизни не зарабатывал ни пенни! - признался он. - Я живу на выплачиваемые мне дивиденды. А какое применение нашли вы своим деньгам?
Гилберт, занятый завязыванием галстука, взглянул на Лесли, удивленно подняв брови.
- Что вы хотите этим сказать? - спросил он.
- Я хочу спросить: надежны ли акции, в которые вы поместили ваши средства? И полагаете ли вы, что оставшиеся после вашей смерти средства будут достаточно велики для того, чтобы на них можно было прожить вашей семье?
Гилберт нахмурился.
- Нет, - коротко отрезал он. - После моей смерти останется очень немного. Моя жена будет располагать всего лишь двумястами фунтами годового дохода.
Лесли снова присвистнул.
- В таком случае, я надеюсь, что вы, по крайней мере, застрахуете свою жизнь на достаточно большую сумму в ее пользу.
Гилберт и не пытался перебивать Лесли, пространно рассуждавшего об обязанностях, возлагаемых на главу семейства, и о своих взглядах на страхование жизни.
- Люди бывают так неосторожны, - сказал он. - Я знавал одного человека…
Неожиданно он запнулся, увидев в зеркале искаженное будто смертельной мукой лицо Гилберта. Лесли вскочил и бросился к нему.
- Ради Бога, что с вами, мой милый друг? - воскликнул он.
- О, ничего, - сказал Гилберт. - Право, пустяки.
Он поднес руку к глазам, словно пытаясь освободиться от навязчивой мучительной картины.
- Я боюсь, что был слишком легкомыслен. Я слишком надеялся на состояние своего дядюшки. Мне следовало бы застраховать свою жизнь…
- И от мысли об этом вы сейчас так разволновались? - изумился Лесли.
- Да, именно от этой мысли. Никогда нельзя знать заранее, что случится… - сказал Гилберт.
Задумчиво глядя на своего друга, он добавил:
- Я бы многое отдал, чтобы отсрочить эту свадьбу…
Лесли расхохотался.
- Да не переживайте вы так! Все образуется, - похлопал он Гилберта по плечу.
Он взглянул на часы.
- Впрочем, вам пора поспешить, иначе вы опоздаете и приедете после невесты! Сегодняшний день - не для черных мыслей! Сегодняшний день должен быть праздничным днем, мой дорогой друг!
В глазах Гилберта промелькнуло умиротворение, и Лесли остался доволен впечатлением, которое произвели его слова.
- Вы правы, - мягко заметил Гилберт Стендертон. - Я забыл на мгновение о том счастье, которое выпало на мою долю…
Выйдя из дому, Гилберт спросил:
- Я полагаю, что у вас имеется список приглашенных на свадьбу гостей?
- Да, - ответил Лесли. - Миссис Каткарт позаботилась обо всем.
- Доктор Беркли Сеймур также будет присутствовать на свадьбе? - осведомился Гилберт.
- Беркли Сеймур? Нет, его нет в списке приглашенных, - ответил Лесли. - Ведь это доктор из Лидса, не так ли? Он вчера уехал из Лондона. Кстати, отчего вы исчезли в тот вечер?
- У меня было очень важное свидание, - заметил Гилберт. - Я должен был во что бы то ни стало повидаться с одним человеком…
Лесли понял, что заданный им вопрос не совсем уместен и поспешил переменить тему разговора:
- Я бы, на вашем месте, - сказал он, - не стал беседовать с миссис Каткарт на денежные темы до того как переехать с женой в свой дом…
- Вы правы, - мрачно согласился с ним Гилберт.
По пути в церковь он снова оценил все стоящие перед ним трудности. Быть может, все обойдется к лучшему и сложится вовсе не так скверно, как он предполагал. Видимо, одна из особенностей его характера заключается в том, что он всегда склонен преувеличивать возникающие трудности. Довольно часто случалось, что он опасался каких-либо невзгод, а его опасения оказывались напрасными. Очевидно, все дело в том, что он слишком долго был холостяком; мужчине поздновато жениться в тридцать один год…
…Свадебный обряд походил на сон. Нарядная публика, наполнившая церковь, мощные звуки органа, хор в белых облачениях, пастор со своими прислужниками, появление Эдит, казавшейся в своем белом платье неземным созданием, торжественный церемониал, вопросы и последующие ответы, коленопреклонение - все это казалось далеким от обыденности и прекрасным…
После того как они вернулись домой и сели за богато накрытый стол, он рассеянно прислушивался к застольным речам и поздравлениям. Затем взял ответное слово он; его речь лилась плавно и гладко, но он вряд ли потом смог бы вспомнить о том, что именно говорил…
Во время своей ответной речи он на мгновение обратил свой взгляд на свою молодую жену; глаза их встретились, и ему почудилось, что на сей раз в ее глазах было меньше боязни и отчужденности, чем обычно.
Он прикоснулся к ее руке и пожал…
После завтрака все прошли в гостиную.
Постепенно Гилберт начинал осознавать происходящее.
Од вытер потный лоб и тяжело вздохнул. Ему казалось, что он приходит в себя после действия наркоза, оказавшегося слабее, чем следовало. Смутно припоминал он то, что произошло с ним. Он видел себя перед алтарем - стоящим на коленях и шепчущим торжественные слова. И в то же время это был как бы не он, а кто-то другой…
Так как медовый месяц молодые решили провести в самом Лондоне, они сели в пригородный поезд, направлявшийся на лондонский вокзал Кингз-Кросс.
Поездка прошла в полном молчании. Гилберт чувствовал какое-то стеснение, от которого не мог избавиться. Он заметил, что в глазах его молодой жены снова появилось выражение страха, которому он не мог найти объяснения. Гилберт ободряюще прикоснулся к ее руке, но она вдруг отпрянула от него.
Он закусил губу.
На вокзале Кингз-Кросс они пересели в такси и поехали домой - на Сент-Джонс-Вуд. Прислуга находилась в отпуске, и дом был пуст. Этот дом был безукоризненно оборудованным, комфортабельным гнездышком, где имелись в избытке всевозможные приспособления, избавлявшие от необходимости заниматься черной работой.
Но Гилберт не испытывал радости, показывая ей свою квартиру. Тревожное предчувствие не давало ему покоя…
Затем Эдит направилась к себе в комнату переодеться, так как было решено пообедать вне дома.
Они пробыли в ресторане до десяти часов вечера, а затем вернулись домой.
Гилберт направился в кабинет, его жена прошла к себе, сказав, что вернется к кофе.
В ее отсутствие он добросовестно занялся приготовлением кофе, затем наполнил две чашки душистым напитком.
Она вошла…
Чудесный утренний сон развеялся окончательно, и к Гилберту вернулся ясный ум. Увидев Эдит, он поднялся со своего кресла и шагнул ей навстречу…
Гилберт понял, что именно сейчас и произойдет то, чего он боялся. Тревожное предчувствие не обмануло его.
Эдит еще не начала говорить, а он уже знал, о чем пойдет речь.
Прошло несколько минут, прежде чем она сумела найти нужные ей слова. Видно было, что давались они ей с трудом.