- Должно быть, вы срисовали откуда-то? Например, с фотографии.
- Простите, но я вас не понимаю.
- Она жила здесь!
Мэг почувствовала, как кожа покрывается мурашками.
- Когда… когда жила?
- А вы не знаете?
- Я не знаю. Прошу вас, скажите.
Женщины сели друг напротив друга на диваны, и Дженни по-прежнему смотрела на Мэган как-то странно, а время от времени косилась на портрет.
- Вы не в курсе? Агент по недвижимости вам не рассказал?
- Он сообщил лишь, что предыдущие хозяева прожили в доме недолго. Вскоре после того, как они переехали, мужу предложили выгодный контракт, и они на пять лет уехали в Абу-Даби. Пол, мой супруг, объяснил, что они были вынуждены продать дом, в противном случае не смогли бы отправиться в место, где будут свободны от налогов.
Дженни Марплз кивнула.
- Вполне логичное объяснение. Они были приятной парой, могли стать хорошими соседями. Мы все расстроились, когда они так внезапно уехали. - Она сделала глоток чаю и взглянула на часы.
- А что агент скрыл от нас? - решилась поинтересоваться Мэг.
- О, это все так печально, так печально. Элвин с мужем поселились здесь почти одновременно со мной и моим супругом Клайвом. Дом ей очень нравился - ну, вы понимаете. - Она заговорщицки посмотрела на Мэг. - Район исключительный. Многие мечтают жить в Хоув-4. Элвин рассказала мне, что им пришлось отдать все, что у них было, ради покупки этого дома, однако у ее мужа была хорошо оплачиваемая работа, дети выросли и жили самостоятельно, поэтому она надеялась, что через несколько лет их финансовое положение станет стабильным. К несчастью, все сложилось хуже, чем можно было ожидать.
Женщина взяла чашку и несколько секунд молчала.
- Что же случилось? - не выдержала Мэг и опасливо покосилась на портрет.
- Она сказала мне, что они едут в Йоркшир, чтобы провести пасхальные выходные с родителями мужа в Хэрроугейте. На обратном пути на М-1 они попали в ужасную аварию, которые случаются на автотрассах. Их сзади протаранил грузовик и буквально вмял в ту машину, которая ехала перед ними. Муж погиб мгновенно, а Элвин оказалась заблокирована в машине, ей сдавило ноги. Правую пришлось ампутировать.
У Мэг было такое ощущение, будто ее бросили в ванну со льдом. Она мгновенно вспомнила, что женщина в зеркале стояла на одной ноге. На левой. Мурашки теперь покрывали все тело.
- Бедная женщина, - пролепетала она. - Бедная, бедная…
- Да, это ужасно.
Дженни допила чай, и Мэг предложила еще чашку. Соседка с тревогой посмотрела на часы:
- Боюсь, мне пора. Надо быть на собрании благотворительного комитета по сбору средств.
Мэган обратила внимание, что та смотрит на портрет так, будто видеть его ей неприятно.
- Так грустно, ведь Элвин очень любила этот дом. Но ни банк, ни ипотечная компания не проявили сочувствия. У ее мужа не было страховки, вернее, она была, но из-за сложного финансового положения им пришлось прекратить выплаты. Элвин пыталась найти работу, чтобы как-то выплачивать деньги по ипотеке, но кому нужна немолодая женщина с одной ногой? У нее должны были отобрать дом. Ей было бы лучше им это позволить и купить на полученные деньги небольшую квартирку, но бедняжка не смогла этого вынести. Она повесилась в спальне.
Продолжая повествование, хочу привести рассказ о дальнейших событиях Фрэнсиса Уэллса.
"Ко мне обратился преподобный Майкл Карсил, викарий церкви Доброго Пастыря и приходской священник района Хоув-4 в Брайтоне и Хоуве. Рассказанная двумя его прихожанами Полом и Мэг Райерсон история показалась ему правдоподобной, но он не представлял, как поступить. Он предложил мне лично встретиться с супругами.
Я посетил их чудесный дом, оба совсем не показались мне людьми, живущими в мире фантазий. Они, как и все члены их семей, принадлежали к англиканской церкви, хотя и не были из тех, кто строго следует заветам. Пожалуй, Мэг была человеком более верующим, чем Пол, - хотя я не хочу сказать, что он вовсе был далек от Бога; на мой взгляд, он скорее был агностиком.
Я выслушал их рассказ о явлении Мэг одноногой женщины и последующем разговоре с соседкой. Затем лично осмотрел портрет и сравнил его с фотографиями покойной Элвин Хьюз, которые мне удалось получить, и пришел к выводу, что, вне всякого сомнения, это один и тот же человек.
По моему заключению, учитывая способ ухода из жизни миссис Хьюз - самоубийство, ее дух остался привязанным к этому миру: говоря языком людей непосвященных, дух не понял, что тело прекратило существование, и пытается найти его на знакомой территории. Несмотря на то что дух не делал ничего плохого, одно его появление нервировало Мэг и Пола и негативно отражалось на качестве их жизни. После более детального выяснения я понял, что оба уверены в том, что видели эту женщину.
Никто из супругов в ближайшие два года не терял близких, оба они производили впечатление людей здравомыслящих и умных.
Я также узнал о бегстве из дома предыдущих владельцев, которым стало известно о смерти миссис Хьюз, а также заключении коронера о самоубийстве, к которому несчастную подтолкнуло помутнение рассудка.
Я счел необходимым, прежде любых других действий, отслужить заупокойную мессу, причем именно в доме и в той комнате, где было замечено явление призрака.
3 июня я прибыл в дом Райерсонов в сопровождении молодого викария - человека в высшей степени разумного, получившего образование инженера, к тому же, как мне стало известно из нескольких весьма увлекательных бесед, он, как и я в его годы, не всегда был согласен с библейской концепцией Бога.
Итак, если хотите, два скептика пришли помочь двум другим скептикам, только очень напуганным и запутавшимся. Я подошел к решению этого вопроса вполне традиционно. Нам предстояло отслужить заупокойную мессу, полный ее вариант, согласно всем традициям англиканской церкви, результатом которой должно было стать окончательное освобождение духа.
Мы разложили на столе перед нами все необходимое и приступили к таинству, Пол и Мэг стояли напротив. Ближе к концу, когда я разломил хлеб и собирался взять вино для причастия, супруги внезапно побледнели. Я заметил, что они смотрят на что-то за моей спиной, повернулся и, к огромному удивлению, сам увидел одноногую женщину на костылях. Она растерянно мне улыбнулась, будто не понимая, что ей делать.
Неожиданно для самого себя я произнес: "Теперь ты свободна".
Она опять улыбнулась и начала растворяться, пока не исчезла полностью, как показывают в кино. Я повернулся к Райерсонам.
- Невероятно! - воскликнула Мэг.
- Я глазам своим не верю! - добавил Пол.
- Что вы видели? - спросил их я.
Наперебой супруги описали именно то, что видел я сам. Через год я был приглашен в их дом на роскошный ужин. Дом был совсем другим. И дело вовсе не в полном изменении отделки и мебели. В доме ощущалась положительная энергия, чего не было раньше.
Я часто вспоминаю тот день, когда увидел одноногую Элвин Хьюз. Было ли это лишь плодом моего воображения? Полагаю, нет. Но в таком случае что же я видел? Привидение?
Да, я думаю, именно так".
Главное - все делать вовремя
Наконец наступил вторник. Вторник всегда был самым важным днем недели для Ларри Гудмена, но этот не наступал особенно долго. Он был взволнован, как большой ребенок, а в животе порхали бабочки. Осталось недолго! Он побрился особенно тщательно, чем обычно, использовал больше, чем обычно, одеколона от Булгари, который любила его дама сердца, быстро оделся и позавтракал.
В семь часов утра он поцеловал на прощание жену Элейн, кормившую грудью их новорожденного сына Макса. Она пожелала ему хорошего дня на работе. Он заверил ее с широкой улыбкой, что непременно так и будет, и в прекрасном настроении покинул их шикарный дом на Статен-Айленд. Утро было прекрасным, теплым, а небо безоблачным, отчего настроение стало еще лучше, если такое вообще возможно.
О да, сегодня чудесный день - ну, по крайней мере, утро точно!
Через сорок минут он сошел с парома на Манхэттене, доехал на метро до Пятьдесят седьмой улицы и прошел немного пешком до отеля "Холидей-Ин". Секретарша должна была его прикрыть, как делала каждое утро вторника и пятницы, сообщая всем, что у него деловой завтрак с одним из клиентов.
Телефон просигналил - пришло текстовое сообщение, как раз в тот момент, когда он входил в фойе.
"2130. Целую".
Он опасливо огляделся, но увидел лишь группу японских туристов, компанию пожилых леди и пару с рюкзаками за плечами у стойки портье. В таких местах не бывают крупные игроки с Уолл-стрит, как и известные адвокаты.
Он отправил ответ:
"Раздевайся".
Поднимаясь в лифте на двадцать первый этаж, он чувствовал, как нарастает внутри возбуждение - и радость.
Опять пришло сообщение:
"Уже. Поспеши, или начну без тебя".
Ларри усмехнулся. Марси была самой порочной женщиной из всех, что он знал. И у нее было лучшее в мире тело. И самое красивое лицо. И самые прекрасные, длинные, шелковистые волнистые волосы. А вкус ее тела сводил с ума.
Они всегда встречались здесь, в этой непримечательной гостинице, где никто из них не рисковал встретить знакомых. Марси не приходилось лгать мужу, поскольку он в последнее время, по ее словам, был так занят собой, что редко интересовался, как прошел ее день, не говоря уж о расспросах, чем она занималась.
С Элейн все обстояло по-другому. Она хотела знать, чем занимался Ларри, во всех подробностях, поскольку целый день проводила с Максом. Она звонила мужу раз в несколько часов, спрашивала, где он, как проходит встреча, рассказывала о Максе, который совсем недавно стал ползать. К счастью, его секретарша Эрин была стойкой, как скала.
Ларри до дрожи боялся развода. Он уже пережил один четыре года назад, он едва не разорил его, причиной же стал его роман с Элейн. Ему надо быть осторожнее с этой женой, поскольку она терпеть не могла, когда ее дурачат, да и глупой тоже не была. Элейн была очень успешным адвокатом по бракоразводным процессам, известная в своих кругах бульдожьей хваткой, всем ее коллегам было отлично известно, что ни один из мужей ее клиенток не уходил, пока из него не вытрясали все, что только возможно.
Элейн было скучно дома с ребенком, но это не должно было продлиться долго - она собиралась в ближайшее время вернуться к работе. Ларри с нетерпением ждал этого дня, поскольку тогда назойливые звонки прекратятся. С самого начала их романа они были для него большой проблемой, Элейн всегда была очень подозрительна, и сейчас у нее есть время и право за ним следить.
Двери лифта распахнулись, и он вышел в коридор. Оглядевшись, двинулся в нужную ему сторону, попутно вытаскивая изо рта жевательную резинку и пристраивая ее в носовой платок в кармане.
Когда перед глазами появились цифры 2130, сердце забилось сильнее. Он задержался на несколько секунд, прежде чем войти, чтобы посмаковать еще немного этот сладкий момент предвкушения. За дверью играла музыка.
Марен не могла жить без музыки, она каждый раз приносила с собой МПЗ-плеер и портативные колонки. Он уловил звуки песни "Уэт, уэт, уэт" "Любовь повсюду", ставшей для них особенной. Банально, но очень приятно им обоим.
Ларри постучал.
Дверь распахнулась почти мгновенно, и он вскрикнул от возмущения:
- Ты мне солгала!
Так и было.
Она не была голой. По крайней мере, не абсолютно. На ней был пояс с подвязками и серебряное колье - его подарок. Это все.
Захлопнув дверь ногой, он сразу же опустился на колени, уткнулся ей в живот и принялся ласкать ее языком.
Марен вскрикнула. Он вдыхал аромат ее тела, наслаждался вкусом.
- О боже, Марен!
- Ларри!
Она так сильно сжала руками его плечи, что он испугался возможных следов на коже. Как он объяснит их Элейн? В этом была опасность Марен - временами она совершенно теряла над собой контроль.
Когда он поднялся, она попыталась рывком снять с него одежду и прижалась к его губам. Их языки, встретившиеся после долгой разлуки, двигались с бешеной скоростью. Рука ее скользнула вниз, под резинку его трусов.
- Кто-то рад меня видеть!
- Кто-то очень рад! Кто-то чуть с ума не сошел от тоски по тебе за выходные.
Шатаясь, они прошли по комнате, и, запутавшись в брюках, болтавшихся у лодыжек, он упал на кровать.
- Паршивые были выходные, - произнесла она. - Боже, я так по тебе скучала, мечтала, как мы будем любить друг друга.
- И я скучал по тебе, милая.
- Возьми меня сзади.
Он взял ее сзади. Затем перевернул и опять взял ее. Потом сполз с кровати, встал на колени и погрузил язык глубоко в ее лоно. Потом она была сверху.
Наконец, насытившись друг другом, они лежали в мягкой постели в объятиях друг друга.
- Ты самый лучший.
- Ты тоже.
Ван Моррисон пел "Такие дни, как этот", а Ларри думал: "Да, вот это жизнь. В такие дни только и чувствуешь, что по-настоящему живешь".
- Ты лучший любовник на свете.
- Смешно, я думал о том же самом, только о тебе.
- Ты и ведь и раньше это делал? - усмехнулась Марей.
- Нет, только читал в журналах.
Она улыбнулась:
- Как провел выходные?
- Отлично. Макс на меня срыгнул. Два раза.
- Как мило. - Она провела кончиком пальца по его лбу.
- Но ты ведь его любишь?
- Люблю. Знаешь, удивительно осознавать себя отцом.
- Я уверена, ты самый лучший отец.
- Хотел бы им стать, - пробормотал он и посмотрел на часы. Когда они были вместе, время летело особенно быстро. Совсем недавно, буквально несколько мгновений назад было восемь часов. На 11:30 у него запланировано заседание совета. Осталось лишь несколько минут, а потом надо встать, принять душ, одеться и возвращаться в реальность, опять спускаться в метро и ехать в центр, погружаться в работу менеджера инвестиционного фонда. И ждать встречи с Марен до пятницы.
- Что там происходит? - сказала она. - Почему сирены за окном?
Он почти не слушал ее, думал о встрече с клиентом во второй половине дня. Это был самый важный его клиент, грозящий перевести большую часть средств в конкурирующую фирму.
Встречи с Марси плохо отражались на его работе, он знал это.
Обычно в 7:30 он уже был на рабочем месте, изучал изменения на рынке и отчеты аналитиков. Дважды в неделю он этого не делал, в результате один клиент возмущен и недоволен.
Он отвлекся от своих мыслей, чтобы еще немного послушать Вана Моррисона и насладиться последними мгновениями рядом с Марси. И тогда он услышал вой сирен. Их было много.
Внезапно зазвонил его телефон.
Перекатившись на кровати, он посмотрел на экран:
- Черт. - Это была Элейн. Он сбросил звонок.
Через несколько секунд телефон зазвонил вновь.
Он снова сбросил.
И опять звонок.
Он повернулся к Марси и прижал палец к губам:
- Это она. Третий раз звонит. Мне лучше ответить, иначе будут проблемы.
Она выключила музыку, и они отчетливо услышали какофонию сирен за окном.
- Привет, дорогая, - произнес он в трубку. - Все в порядке?
Элейн была в панике.
- Ларри! Бог мой, Ларри, с тобой все нормально?
- Конечно! Все хорошо! Замечательно, а почему ты спрашиваешь?
- Ты где?
- В офисе, у меня скоро совещание.
- В офисе?
- Угу.
- Ты в офисе?
- Да, да, в офисе, милая.
В трубке повисла тишина. Затем Элейн закричала, переходя на визг:
- Значит, ты в офисе?
- Да, говорю же. Что случилось? У вас все нормально? Макс в порядке?
- И тебя не ударило по голове?
- Ударило по голове?
- Ты ведь в офисе?
- Да, черт, в своем кабинете!
- И что ты видишь?
- Что я вижу?
- Да, скажи, что ты видишь из своего чертова окна? - настаивала Элейн.
- Вижу голубое небо. Ист-Ривер. Я…
- Ты лжешь! - Она отсоединилась.
Марси повернулась к окну.
- Почему столько сирен? - задумчиво произнесла она, взяла телевизионный пульт и нажала кнопку. Экран ожил, и она переключилась на новостной канал.
Перед ними возникло испуганное лицо репортера с микрофоном в руке, на заднем фоне было здание, которое Ларри сразу узнал. Именно там находился офис его фирмы. На восемьдесят седьмом этаже Южной башни Всемирного торгового центра. Корреспондент еще не видела, как здание за ее спиной рухнуло, сложившись внутрь. Мимо в панике бежали люди, серые от пепла и пыли, некоторые с окровавленными лицами.
- Черт… что… что это?.. - пробормотал Ларри, переводя взгляд на "таг хоер" на запястье, которые точно указывали время и дату.
Сейчас было 9:59 утра 11 сентября 2001 года.
Уроки живописи
Это правдивая история, произошедшая в 1962 году.
Мне рассказал ее один из друзей, чей отец занимался продажей произведений искусства и был человеком довольно известным. Я лишь изменил имена и еще кое-что, совсем немного.
Галерея "Денемпонт" располагалась на Альбемарль-стрит в Мейфэре, где, наряду с соседней Корк-стрит, находятся лучшие художественные галереи Лондона. Та, о которой пойдет речь, специализировалась на работах французских импрессионистов только с безупречной историей, ни один человек во всем Лондоне не знал больше об этом направлении, чем ее владелец - Джеймс Девере Денемпонт.
Желающие продать картины прежде шли к нему, возможно из-за его репутации или самых высоких цен, которые они получали у него либо сразу, либо когда картина была продана - также по рекордной цене. К нему предпочитали обращаться и потенциальные покупатели, зная, что сделка будет выгодной во всех смыслах.
Денемпонт был мужчиной дородным, начинающим лысеть, весельчаком и бонвиваном пятидесяти пяти лет, любителем двубортных костюмов в полоску из магазинов на Сэвил-Роу, рубашек от Тернбулл и Ассер и ботинок ручной работы от Лобб. Галстуки он предпочитал лососевого или огуречного зеленого цвета "Гаррик-клаб", в котором непременно обедал ежедневно в течение рабочей недели. Как и в этот четверг в июне. Он уже собирался покинуть кабинет, располагавшийся над галереей, и намеревался в этот солнечный день прогуляться до Гаррик-стрит через Лестер-сквер, что заняло бы не более пятнадцати минут, когда просигналил селектор. Звонила его секретарша.
- Мистер Денемпонт, в галерею только что вошла дама, которая требует встречи с вами.
- Не могла бы она зайти позже, Анджела? Я собираюсь на ланч.
- Я так и сказала, но мадам ответила, что дело срочное, а днем она улетает в Италию. - Затем она добавила тем тоном, которым говорила в случае, когда дело было крайне важным: - Полагаю, вам необходимо ее принять.
- Хорошо, - раздраженно ответил он. Ему предстоял ланч со старым другом и важным клиентом Ангусом Хобартом, наследным пэром, которого он не мог заставить ждать. - Скажи, что у меня только пять минут. Мне спуститься?
- Мадам хотела бы поговорить наедине.
- Разумеется, проводи ее наверх.