Роми опять набрала номер мужа, и его уверенный голос ее немного успокоил. Отключившись, она с раздражением подумала, что ему легко оставаться спокойным. А ей предстоит в скором времени общаться со служащими таможни Швейцарии и Франции. А затем еще и Великобритании. Витторио убедил ее, что никому в голову не придет досматривать ее багаж в аэропорту. Оказавшись на территории Англии, она будет дома и сможет наконец расслабиться и больше не потеть от страха.
В 2:30 ночи она пересекла границу Франции, слава богу, без каких-либо проблем. Сонный офицер, не взглянув на нее и, кажется, даже в ее паспорт, махнул рукой, приглашая проезжать. Наконец она была почти на финишной прямой. В 3:30 зарегистрировалась в отеле на берегу озера близ Анси, прошла в свое шато и провалилась в сон. Проснулась Роми лишь к полудню. Прежде чем позвонить мужу, открыла чемодан с сокровищем, которое стало гарантией их спокойного будущего, и любовно просмотрела полотна, проложенные тканевыми мешочками с обувью и нижним бельем.
Следующим этапом должна стать переправа на ночном пароме Кале - Дувр, до которой, по ее подсчетам, восемь часов пути, учитывая остановки, чтобы перекусить и немного отдохнуть. Разрабатывая план с Витторио и Денемпонтом, они учли также возможные трудности на таможне, поэтому у нее были с собой значительные суммы в лирах и французских франках на случай необходимости дать взятку, которые ей не пригодились. Однако они сразу исключили возможность подкупа швейцарских и английских таможенников, поскольку это было слишком опасно. Ей мог грозить арест, а в ее ситуации это было бы катастрофой. Оставалось полагаться на женские ухищрения, которые вкупе с ее знатным происхождением и привлекательной внешностью могли произвести нужный эффект и помочь исполнению хитроумного плана, предложенного Денемпонтом.
Однако, несмотря на сопутствующую удачу, с каждой пройденной милей чувство тревоги возрастало.
У переправы в Кале она была в начале двенадцатого ночи, на час раньше, чем предполагала, и остановила машину в тихом месте среди грузовиков на обширной стоянке порта. Паром должен доставить ее в Дувр, как и было условлено, к трем часам ночи. Как раз к тому времени, когда служащие таможни будут в самом непригодном для работы состоянии. Учитывая часовую разницу во времени, ей нужен паром, отходящий в 2:30.
Предстояло как-то убить три с половиной часа.
Она бы с удовольствием выпила кофе, но боялась оставить машину без присмотра, поэтому все время до посадки повела в салоне: съела купленный на заправке багет, запивая минеральной водой, и курила одну сигарету за другой.
Пора. Роми повернула ключ и нажала кнопку стартера. Двигатель заурчал и затих, вызвав приступ паники. О боже, только не это! Запахло бензином, и Роми заглушила мотор.
Успокоившись, она снова попыталась завести машину. Снова и снова. Стоящие рядом грузовики завелись и стали двигаться вперед.
Затем у нее сел аккумулятор.
Роми выскочила из машины и замахала руками, бросившись к одному из водителей. Тот спустился вниз и спросил ее по-французски, в чем проблема. Она объяснила.
Через пару минут он привел двух других водителей. Они велели ей завести машину и включить вторую передачу, а затем стали толкать. Машина катилась быстрее, и наконец ее удалось завести. Роми сидела за рулем, обливаясь потом, слушала, как работает двигатель, и смотрела, как из выхлопной трубы валит дым, закрывая задний обзор. Поблагодарив водителей, она покатила к кассам.
Через несколько минут, продолжая бороться с дрожью, она въехала в нутро парома и нажала на тормоз у самого бампера стоящего перед ней "фольксвагена". Заперев машину, она задумалась, не опасно ли оставить чемодан в багажнике? Может, лучше взять его с собой? Этот вопрос заранее они не оговорили. Поразмыслив, она решила, что будет выглядеть странно на палубе с огромным чемоданом.
Вместо этого она дважды проверила, заперты ли все замки, и стала подниматься на верхнюю палубу, вдыхая запахи переработанного топлива, краски, моющих средств и чувствуя подступающую тошноту и нарастающую нервозность. На палубе она быстро нашла бар и стала ждать его открытия, изнемогая от необходимости выпить двойной эспрессо и порцию бренди. Через двадцать минут, когда паром наконец отплыл от берега, она залпом осушила бокал и с наслаждением сделала глоток кофе. Выйдя из бара, решительно прошла на корму и подставила лицо соленому ветру.
Так она стояла довольно долго, разглядывая удаляющиеся огни Кале и вспышки маяка, пока ее не стало трясти от холода. Тогда она спустилась ниже в закрытое помещение.
Заказав эспрессо, Роми подумала и выпила еще бренди. В какой-то момент, чередуя напитки, она поняла, что почти успокоилась и обрела уверенность в себе, сохранив бдительность.
На мгновение в душе вспыхнула тревога, но она подавила ее и убедила себя, что все будет хорошо! Надо лишь оставаться спокойной и выдержанной. Очень спокойной.
Море также было спокойным, и она не чувствовала качки, лишь слышала приглушенные звуки двигателя и чувствовала легкую вибрацию кресла.
Затем по громкоговорителю прозвучало объявление: "Всех водителей просим спуститься на палубы А и Б к своим транспортным средствам".
Ее словно парализовало от страха. В голове крутилось: "Заведись! Пожалуйста, заведись! - когда она открыла машину, а потом и багажник, чтобы удостовериться, что оба чемодана на месте. - Пожалуйста, заведись!" К счастью, двигатель ожил мгновенно, и она поблагодарила Бога, прочитав краткую молитву. Паром уже замедлял ход, а вскоре и совсем остановился. Через несколько минут вспыхнули стоп-сигналы автомобиля перед ней, и он пришел в движение. Роми включила передачу и покатила следом, жалея, что у нее нет возможности сделать хоть глоток эспрессо, который помог бы ей унять дрожь.
Она проехала вверх по пандусу, подчиняясь сигналам стоящих по обе стороны сотрудников, миновала огромный плакат с британским флагом и надписью под ним: "ПОВЕРНИТЕ НАЛЕВО". Еще пара минут, и она увидела таможенные ограждения и ведущую к ним очередь. С одной стороны вывеска была зеленой и гласила: "Товаров, подлежащих письменному декларированию, нет", вторая была красной: "Товары, подлежащие письменному декларированию".
Она направилась к зеленому коридору и остановилась за фургоном впереди нее. Справа, вдоль всего здания таможенной службы тянулась стойка с металлической столешницей, а за ней находился лишь один офицер с хмурым и сонным лицом. На проехавший перед ней фургон он даже не взглянул. Роми затаила дыхание, стараясь равнодушно смотреть прямо перед собой, но, к ее ужасу, мужчина поднял руку и махнул ей. Ей показалось, что она не справится, так сильно ее трясло. Офицер обошел машину и жестом велел ей опустить стекло.
Глубоко вздохнув, она изобразила на лице самую очаровательную улыбку из имевшихся в ее арсенале и выполнила просьбу.
- Добрый вечер, офицер, - вежливо произнесла она.
Лицо таможенника не стало более приветливым, пожалуй, даже сделалось еще более серьезным; вытянутое, как морда лошади, лицо под фуражкой казалось ей скорбным.
- Откуда вы прибыли, мадам?
- Из Италии, - произнесла она на ломаном английском. - Рядом… э-э-э… с Флоренцией.
- Какова цель вашего приезда в Англию?
- У меня здесь семья, - ответила она, следуя сценарию. - Моя сестра недавно потеряла мужа, я буду сопровождать ее на отдых в Шотландию.
Он бросил на нее взгляд, который она не смогла разгадать, лишь заметила откровенное недоверие.
- Отдых в Шотландии в ноябре? Не самый лучший месяц, учитывая погоду.
- Это точно! - нервно рассмеялась Роми. - Совсем не лучший!
И не думая улыбнуться в ответ, офицер продолжал:
- Предъявите паспорт, пожалуйста.
Она протянула ему документ, и он принялся внимательно его изучать, перелистывая страницы.
- Почему вы предпочли передвигаться на машине, графиня? Путь ведь не близкий.
Она пожала плечами:
- Я люблю ездить за рулем.
Он оглядел ее "альфу".
- Хорошая машина. Быстрая?
- Да, вполне.
Офицер кивнул и вернул ей паспорт.
Роми на мгновение показалось, что все уже позади. Сейчас он разрешит ей проехать. И вдруг:
- Откройте багажник, пожалуйста.
- Да, да, конечно, - произнесла она, запинаясь, и принялась выбираться из салона.
- С вами все в порядке? - прищурился таможенник.
- Да, да, благодарю.
- Вы вся дрожите.
- Выпила слишком много кофе, чтобы не заснуть.
- Должно быть, у вас есть уважительная причина, по которой вы поехали на ночном пароме?
Она подняла руки и повертела перед его лицом.
- Я планировала быть здесь раньше, но у машины пробило колесо, пришлось его менять, и это заняло больше времени, чем я ожидала. К счастью, мне помог водитель проезжавшего мимо грузовика.
Не сказав ни слова, мужчина прошел к багажнику и поднял дверь.
- Откройте чемоданы, пожалуйста.
У нее было такое ощущение, что все внутренности превратились в ледяную глыбу.
- Да, - пробормотала она. - Да, да, разумеется.
Взяв первый чемодан, он перенес его на металлическую стойку.
- Он закрыт?
- Нет, нет.
Щелкнул замок, и крышка поднялась. Под ее пристальным взглядом офицер стал перебирать вещи, ловко работая пальцами и довольно быстро пробираясь ко дну. Отстегнув закрепляющие ремни, он стал вытаскивать мешки с обувью и тщательно упакованную одежду. Каждую пару обуви он доставал и внимательно разглядывал изнутри, прежде чем отложить в сторону. Убедившись, что там ничего нет, он стал довольно неловко укладывать все обратно в чемодан.
- Можете закрывать, - наконец кивнул он Роми.
Она надеялась, что на этом процедура досмотра окончена, но офицер прошел к машине и достал следующий чемодан.
Ее охватил ужас.
- В нем вы найдете то же самое, - не вполне убедительно сказала она.
Офицер молча поставил чемодан на стойку и принялся изучать его, как и предыдущий.
Она сделала шаг назад, перед глазами все заволокло туманом, пот градом лил по спине. Пальцы мужчины ловко перебирали аккуратно сложенные вещи, приближаясь к днищу.
"О боже", - подумала она. Самое страшное могло случиться в любую секунду.
Внезапно офицер повернулся к ней и вскинул брови.
- О? - Он быстро переложил пакеты с одеждой на стойку и ловко вытащил одно из полотен, держа за верхние углы.
"Нет, все не кончено, а только начинается", - пронеслось в ее голове. Она стояла и смотрела на неподписанную картину Моне - нечеткий, словно погруженный в туман каменный мост через едва различимую мутную реку. Кисть мастера можно было определить сразу, это была одна из самых известных в мире работ великого французского художника. Когда Денемпонт прилетал в Италию, чтобы оценить коллекцию, это полотно вызвало бурю его восторга. Он не сомневался, что перед ним подлинник, к тому же, пожалуй, самый ценный экземпляр этой во всех смыслах великолепной коллекции.
Офицер повернулся к ней и заглянул прямо в глаза. На лице появилось насмешливое выражение.
- А это что такое, графиня?
- Я брала уроки живописи, - пояснила она. - Захватила несколько своих работ, чтобы показать сестре. Она очень талантливая художница, возможно, порадуется моим успехам. Я также думала взять у нее несколько уроков, пока буду в Шотландии.
- Уроки живописи?
Слова вылетели и повисли в воздухе.
Офицер пристально смотрел на нее и не отводил глаз. Затем выражение лица смягчилось, и он протянул:
- Хм-м-м…
Роми пожала плечами и очаровательно улыбнулась.
Больше офицер ничего не сказал, лишь принялся особенно тщательно разглядывать полотна одно за другим, поднося очень близко к глазам.
Закончив, он широко зевнул и повернулся к ней:
- Хорошо, спасибо, я закончил.
Офицер помог ей погрузить чемодан в багажник, и она забралась в салон, с трудом повернув ключ зажигания, так сильно тряслись ее руки. К счастью, и на этот раз двигатель не подвел. Когда она уже собиралась закрыть окно, офицер наклонился и произнес, смущенно улыбаясь:
- А по поводу уроков живописи, мадам…
- Да?
- Не поймите меня неправильно, но на вашем месте я бы продолжил их брать.
Идеальная жена
Попробуйте представить себе идеальную вторую половину… действительно идеальную… созданную благодаря генной инженерии с учетом всех ваших особенностей… отвечающую вашим самым завышенным требованиям… разделяющую ваши самые дикие фантазии. Представьте, что рядом человек, которым вы бы всегда гордились, который боготворил бы вас, поражал уровнем интеллекта, отменно готовил, не старел и не повышал на вас голос, а также сделал бы вашу жизнь такой насыщенной и прекрасной, на что вы никогда не надеялись…
Клайв Марплз сидел в своем кабинете, смотрел рекламный ролик на экране компьютера и старался представить; не мог, но очень хотел. Очень. Ведь этим мужчиной мог быть он, у него была бы такая женщина. И новая жизнь, о которой он всегда мечтал. Была лишь одна маленькая проблема. Он уже женат.
Откровенно говоря, Ширли когда-то казалась ему потрясающей. В те первые дни он, бесспорно, гордился ею. Но это было двадцать лет назад, когда она весила на пятьдесят фунтов меньше и держала себя в форме. В последние годы она разленилась, поглощала в больших количествах конфеты и шардоне, а остальные дела совсем забросила. Она была похожа на ленивца, развалившегося то где-то в доме, то у бассейна, и так день за днем, за исключением ее редких встреч с подругами с целью развлечься.
В этом мире, наверное, не осталось устройства, заменяющего труд человека, которое бы она не купила. Робот-пылесос был ее последним приобретением. Она внимательно просматривала все рекламные ролики по телевизору и объявления в журналах в поисках агрегата, способного сделать ее жизнь еще проще, чем она уже была. Клайв не сомневался, что, будь такое возможно, она покупала бы уже сваренные яйца в "Уэйтроуз" или "Теско", чтобы сэкономить силы на их приготовлении.
У них почти не осталось тем для разговоров, поскольку новости она больше не смотрела, газеты не читала, за исключением тех страниц, где писали, с кем сейчас встречается Симон Коуэлл, что было последний раз надето на герцогине Кембриджской и какими именами пополнился список знаменитостей, находящихся в разводе. Он уже не помнил, что они обсуждали, помимо тем, поднимаемых в журналах "Хэллоу!" и "ОК!".
Ширли никогда не хотела иметь детей. Его же отношение к ним было противоречивым, пока они не начали появляться у их друзей. Наблюдая за приятелями, ставшими отцами, он все меньше желал себе того же. Некогда аккуратные дома превращались в вертеп с визгом и плачем, неприятными запахами, какашками и горами грязного белья. Теперь, выбираясь за пределы дома, его друзья, у которых были дети, походили на вынужденно передислоцируемое войско. Они всегда были нагружены переносками, пакетами с памперсами, игрушками и бог знает чем еще.
Лучший друг, Чарли Картер, как-то сказал ему, что им тоже скоро захочется иметь детей - особенно Ширли. Но все было с точностью до наоборот, особенно у Ширли. Ее охватывал ужас при виде, сколько усилий требует воспитание ребенка, не говоря уже о том, что рожать ей пришлось бы самой. Каждый раз, увидев документальный фильм на эту тему или сцену в кино, она качала головой и восклицала: "Это не для меня, увольте!" Позже она стала цитировать слова Вуди Аллена о "бессмысленном воспроизводстве" и пожимала плечами: "Зачем все это? Зачем становиться рабом маленького монстра на ближайшие двадцать лет? А потом он начнет презирать тебя или станет наркоманом и будет тянуть деньги. А вдруг родится болезненный ребенок или инвалид? С этим я точно не справлюсь. У меня терпения не хватит".
У сестры одной ее подруги родился малыш с синдромом Дауна. У другой мальчик-аутист. У третьей девочка, отстающая в умственном развитии, которая до конца дней будет как шестимесячный ребенок. Все это окончательно убедило Ширли не рисковать.
"Более того, - говорила она, - рождение ребенка отрицательно сказывается на сексуальной жизни. Если не делать кесарево, влагалище растянется и никогда не восстановится. А если делать кесарево сечение, то мышцы перестанут поддерживать живот и с возрастом он станет висеть. И скажите, какой нормальный парень захочет увидеть, как из влагалища его жены вылезает окровавленный младенец?"
А также: "Большинство моих подруг потеряли интерес к сексу после рождения детей. Одна из них, Мэгги, вообще может читать книгу, пока муж занимается с ней любовью. Дети? Нет, это не для меня, увольте".
Клайв был уверен, что и не для него. Его все устраивало, за исключением сожалений, высказываемых все чаще его матерью, мечтавшей стать бабушкой. Он был вполне доволен жизнью, по крайней мере до недавнего времени.
Клайв сделал прекрасную карьеру в крупной компании компьютерных технологий и довольно высоко поднялся в должности, получал отличную зарплату и еще лучшие премии. Они с Ширли недавно переехали в шикарный дом, который больше подходил руководителю высшего звена. Вилла называлась "Кедр" - портик в георгианском стиле, гараж на три машины, стоянка на пять - он располагался в хорошем, закрытом для посторонних районе в стороне от Дайк-Роуд-авеню, под названием Форестер. На территории был красивый сад, бассейн, декоративный прудик, росли три вековых кедра, и отсюда открывался вид на море за районом Хоува.
Все дома здесь были похожи друг на друга, но ни один не повторял соседние в точности. У каждого были свои неповторимые особенности и названия, а не номера, что демонстрировало класс этого места. "Дуб", "Пихта", "Сосна", "Ива", "Вяз", "Клен", "Тополь". Разумеется, в саду росли соответствующие деревья. Под навесами стояли только новые модели БМВ, "ауди", "ягуар", "мерседес", "лексус" и "порше", поблескивая боками, словно машины только что достали из подарочной коробки.
Все семьи в Форестер, как полагал Клайв, были весьма состоятельными. Зимой проходили шумные праздники с обилием еды и напитков, летом гости собирались на барбекю и вечеринки у бассейна. Все жители время от времени уезжали отдыхать на дорогие курорты. И, по мнению Клайва, у них у всех был потрясающий секс, разумеется, пока не появились дети.
Проблема Клайва состояла в постоянно растущей уверенности, что все их соседи живут лучше, счастливее и веселее его. Как и члены гольф-клуба, который он регулярно посещал утром по воскресеньям.
Проезжая каждый день на машине мимо соседних домов, он ощущал, что все больше и больше завидует соседям. И не их домам и автомобилям - его "лексус-гибрид" мог соперничать со многими, как и "мерседес-кабриолет", принадлежащий Ширли. Нет, совсем не в этом было их превосходство. Он видел пары, которые были счастливы и наслаждались обществом друг друга. Ему же, откровенно говоря, не очень хотелось возвращаться домой.
Каждый вечер он видел почти одно и то же. Ширли, в бесформенном спортивном костюме или растянутом комбинезоне, лежала на диване, поглаживая кошку, ставшую такой же толстой, как она, смотрела очередную ерунду по телевизору, жевала конфеты, вытаскивая из коробки на столике, и запивала их шардоне.
Она поднимала руку, подавая ему знак ничего не говорить, дабы не помешать просмотру, и быстро произносила:
- Ужин в микроволновке, поставь на три минуты.
Потом она закидывала в рот очередную конфету, делала глоток вина и переводила взгляд на экран.