Таксист не совсем испортил ей настроение, но подпортил основательно, хотя и помог сделать выводы для себя: входя в образ, недостаточно поменять одежду, надо измениться внутренне. Но худшее ожидало ее впереди. Оказывается, из их группы прийти в одежде наизнанку решили еще пять человек, а одна девица поверх джинсов напялила белые трусики. Не прошло и двадцати минут, как Лариса забыла о своих невзгодах, поддавшись энергетике занятия. Поздним вечером, возвращаясь домой, ломала голову над новым заданием – как появиться на занятиях в форме пожарного.
14
Прошло больше месяца с тех пор, как Глеб вышел из тюрьмы. Как он и обещал, Галя переехала к нему, в квартиру на улице Богдана Хмельницкого. Несмотря на его пожелание отсрочить их свадьбу до истечения года со дня гибели Ольги, Галя настояла на том, чтобы они расписались. Вот только торжества не устраивали, никого не приглашали, лишь расписались в загсе. В глубине души Галя лелеяла мечту – когда все нормализуется, обвенчаться с Глебом, пригласив много гостей.
Несмотря на то что Глеба оправдали и должны были восстановить на прежней работе, ему в этом отказали, мотивируя это тем, что его место занято. За этими кознями стоял Иван Степанович Варава, всесильный заместитель директора по науке, фактический руководитель института. Глеб, вместо того чтобы восстановиться на своей должности через суд, сдался.
– Не хотят восстанавливать – не надо. Найду себе другую работу. А связываться с судами не буду, они и так у меня в печенках сидят.
Глеб забрал со штрафной площадки ГАИ разбитую "БМВ". В результате аварии, унесшей жизнь Ольги, автомобиль не превратился в груду металла, и опытный автомеханик смог бы его восстановить. Но Глеб ни за какие сокровища мира не согласился бы вновь сесть за руль этого "монстра", отнявшего жизнь Ольги. Можно было бы автомобиль отремонтировать, а затем выгодно продать, но Глеб вынес свой приговор "убийце" – продал почти за бесценок, на разборку. Вырученных денег после оплаты стоянки на штрафплощадке едва хватило на ржавые пятнадцатилетние "жигули", единственное достоинство которых заключалось в том, что они были на ходу.
Так и не устроившись на работу, Глеб грачевал, но "жигули" были чрезвычайно прожорливые и постоянно требовали расходных материалов и ремонта, поэтому заработки были никакие и практически не пополняли семейный бюджет. Гале не нравились эти поездки Глеба, которые не приносили ни денег в дом, ни надежды на будущее. Ее уговоры воспользоваться его законным правом на восстановление на прежней работе через суд не помогли. Глеб отмахивался от ее советов, потихоньку стал выпивать. Галя вдруг поняла, что мысли порой имеют реальное воплощение, но не всегда такое, как загадываешь. Глеб оказался совсем не тем призом, на который она рассчитывала в результате стольких усилий и идя на такой риск.
Ей вспомнился Варава – маленький полный человечек, главный распорядитель на похоронах Ольги, своей любовницы, пытающийся прятать горе за энергичной деятельностью. Галя понимала, что его бравада – это внешнее, а на самом деле он боязливый и неуверенный в себе человек, лишь по иронии судьбы и благодаря умению плести интриги вознесенный на высокую должность. Ему было чего опасаться и за что бороться. И Галя записалась на прием к всесильному заместителю директора института.
Она мужественно высидела два часа в приемной, но к Вараве все-таки попала. Он ее сразу узнал (она поняла это по его испуганному виду), но смог взять себя в руки.
– Мы с вами встречались на похоронах Ольги Костюк. Я тогда к вам подошла… – начала Галя, но он ее прервал:
– Ничего я не помню! Хотя нет, вспомнил. Вы шантажистка! Имели наглость врать мне на похоронах! Попрошу оставить мой кабинет, у меня есть дела поважнее, чем общаться с шантажисткой. А может, мне милицию вызвать? – Маленький толстый человечек даже раскраснелся от негодования.
Галя посмотрела ему прямо в глаза. Взгляд у нее был холодный, ничего не выражающий, так кобра выбирает себе очередную жертву на обед.
"Он – властелин-чиновник в своем кабинете-крепости, всесильный монарх. Его "я" и амбиции самодура обратно пропорциональны его росту. Надо вытащить его из кабинета – тогда он превратится в моллюска без раковины – или как-то напугать. Мнимая опасность бывает страшнее реальной".
– Вспомните квартирку на Богдана Хмельницкого, в которой вы столько раз бывали. – Галя пронзила его кинжальным взглядом таких черных глаз, словно вместо них были одни зрачки, и Ивану Степановичу вдруг стало неуютно в собственном кресле.
– Я никогда там не был, – запротестовал он и подумал: "Почему я должен перед ней оправдываться?"
– Были! – заявила, словно выстрелила, эта странная девушка. В ней было что-то змеиное, парализующее его волю. – В той квартире есть комнатушка, в которой ваша любовница Ольга занималась черной магией. Почему вы вдруг воспылали любовью к жене своего врага? Ведь долгое время она была для вас пустым местом.
– Чушь! – Толстячок вспотел, с ужасом вспомнив, как случайно оказался в той комнате. "Олечка приколдовала меня?"
– Ольга мертва, а вы продолжаете ее любить и бояться. Она вас навещает во сне, зовет к себе?
Варава, вспомнив о сновидениях, где они с Ольгой снова были вместе, замирая от страха, лишь кивнул.
– Вы не помните, что на похоронах, прощаясь с Ольгой, я что-то положила в гроб?
– Да я не обратил на это внимания, – выдавил из себя Варава. "Разве мне было там до того?"
– Свечу, над которой вы прочитали молитву, вы отдали мне, это вы помните?
– Очень смутно.
– В гроб я положила вашу фотографию.
– Где вы могли ее взять? – недоверчиво глядя на нее, спросил маленький человечек, еще больше вспотев от нахлынувшего страха.
– Фотографию нашла в той самой комнатке – осталась от Ольги. Ведь я теперь жена Глеба, вам это известно?
Варава старался взять себя в руки. "Что-то тут не так", – пронеслось у него в голове.
– Вы не могли попасть в ее квартиру до похорон – Глеб был в тюрьме! – заявил он.
– Я навещала Глеба, и он дал мне ключи от этой квартиры. Так что вы в моей власти!
– Что вы хотите этим сказать? – Иван Степанович похолодел от ужаса.
– Свеча, над которой близкий человек произнес молитву, в то время как душа покойного еще не покинула этот мир, является прекрасным подспорьем для заклинаний черной магии. Магически заряженная фотография в гробу покойника – это изуроченье, или порча, от которой нет спасения. Человек начинает вдруг сохнуть, болеть, и врачи не могут помочь ему. Ольга ведь незадолго до аварии страдала каким-то непонятным заболеванием? И я могу запустить механизм этой порчи.
У маленького человечка в голове пронеслись обрывки воспоминаний, они выстроились в логическую цепочку, и на смену страху пришло подозрение.
– Врачи предполагали, что Ольга отравилась, кажется, промышленным ядом. – Он изучал странную посетительницу. Вроде сопливая девчонка, но этот взгляд ничего не выражающих черных глаз!.. "Словно у мертвеца", – подумалось ему. От этой аналогии у него потек холодный пот по спине.
– В стенах вашего института работают с промышленными ядами? – насмешливо поинтересовалась Галя.
– Чего вы хотите? – охрипшим голосом спросил Варава.
– Восстановления Глеба в институте! – Внезапно Галя почувствовала, как тошнота подступает к горлу, еще немного – и ее вырвет прямо на приставной столик. Она резко вскочила и бросилась вон из кабинета. Услышала за спиной испуганный возглас:
– Куда вы?!
Беременность протекала очень тяжело: Галю мучил токсикоз, и такие приступы случались у нее по нескольку раз в день. В последнее время Галя чувствовала себя совсем плохо. Она никогда не блистала красотой, а сейчас осунулась, кожа пожелтела, не сходили черные круги под глазами.
Галя едва успела добежать до туалета. В кабинке ее словно вывернуло наизнанку, и, ослабев, она несколько минут приходила в себя. Во рту был вкус перегнивших листьев, пахло кислым. Галя ругала себя за то, что не смогла закончить разговор с Варавой. Возвращаться в кабинет не было сил. Она подошла к умывальнику с закрытыми глазами, прополоскала рот, умыла лицо, освободив его от остатков косметики. Ее испугало отражение в прямоугольном зеркале над умывальником. Галя понимала, что тогда, после похорон Ольги, показавшееся в зеркале изображение покойницы было лишь галлюцинацией, вызванной ее болезненным состоянием, но боялась заглядывать в зеркало, когда оставалась в квартире сама. Когда наносила макияж, просила Глеба при этом присутствовать. "Зеркалофобия!" – грустно улыбнулась она.
Сейчас в туалете она находилась одна. Попробовала расчесаться вслепую – щетка путалась в волосах и вдруг пошла легко. Галя открыла глаза и взглянула на щетку – на ней застрял клок волос. Волосы она стала терять с недавних пор, врач объяснил, что это следствие беременности, при которой организм женщины истощается, и ему требуется больше витаминов. Галя не удержалась и посмотрела в зеркало – оно запотело от пара, поднимавшегося от горячей воды, текшей из крана. В зеркале она смутно различила себя, и от сердца отлегло.
"Все у меня будет хорошо! – произнесла Галя, словно заклинание на свою дальнейшую судьбу. – Глеб вернется в институт, защитит докторскую, я рожу малыша, окончу институт! Ольги нет, она мертва и скоро исчезнет из памяти, как и все, что было с ней связано. Ее нет, а я есть!"
Закрыть кран не удалось – барашек провернулся, и струя горячей воды усилилась, брызги летели во все стороны. Зеркало сильно запотело и перестало что-либо отражать. Галя протерла зеркало платочком, чтобы подкрасить губы.
Из зеркала на нее хмуро, в упор смотрела Ольга, в том же наряде, в каком лежала в гробу. Уронив платочек, Галя бросилась прочь, сбежала по лестнице вниз.
Выскочив на улицу, она, пытаясь остановить такси, взмахнула рукой, и тут у нее перед глазами стали летать белые мухи. Потеряв сознание, она упала на мостовую. Последнее, что она услышала, – это перекрывший шум хорошо знакомый женский голос: "Мне скучно без тебя, Галя!"
15
Глеб любил ездить по ночному городу, который в это время сбрасывал агрессию дня, прихорашивался, развешивая гирлянды огней, словно фальшивые драгоценности. Уходила прочь дневная нервозность, суетливость, спешка, деловитость, и город надевал на себя обманчивую маску спокойствия.
Настроение у Глеба было хорошее – ночь только начиналась, а он уже успел неплохо заработать. Он знал, что лучше всего ждать клиентов возле увеселительных заведений или вокзалов, попусту не тратя бензин. Но эти места предназначались для "своих", и можно было нарваться на разборки, грозившие проколотыми шинами и разбитым лобовым стеклом. Поэтому он предпочитал все время кататься, внимательно посматривая по сторонам.
Свернув с улицы Братиславской на Броварское шоссе и двигаясь в направлении правого берега, справа, возле парка, Глеб заметил группу разодетых девушек и несколько стоящих возле них автомобилей. Это было постоянное рабочее место "ночных бабочек". Держались они так, словно гордились своим занятием, блистая фальшивой мишурой облачения-привлечения.
"Может, и в самом деле гордятся, учитывая их заработки за ночь. Наверное, не чета моим", – подумал Глеб и вспомнил, как, только начав заниматься извозом, он остановился возле прилично одетой женщины лет тридцати пяти, прятавшейся от мелкого дождя под зонтиком, и предложил ее подвезти. Он остолбенел, когда она, рафинированная интеллигентка, хорошо поставленным, красивым голосом, правильно строя фразы, словно учительница на уроке, сообщила, что находится на работе, и если он нуждается в ее услугах, то она может составить ему приятную компанию. Он торопливо пробормотал, что тоже находится на работе, и поехал дальше.
Потом Глеб часто задавался вопросом, что ее, интеллигентную женщину, заставило идти торговать своим телом на улице? Сейчас аналогичный вопрос он поставил себе: "Что меня, кандидата наук, в прошлом преуспевающего ученого, заставило грачевать? Может, это лампочка над "exit" перегорела, а я, вместо того чтобы искать выход в потемках, сижу на стуле в темном зале и уповаю на то, что кто-нибудь эту лампочку заменит и тем самым даст мне возможность выйти и поискать более достойное место?"
Автомобиль выехал на мост "Метро", и Глеб снизил скорость, подъезжая к зоне отдыха "Гидропарк" и высматривая в темноте клиентов. Мужчина в чем-то светлом махнул рукой. Идущий позади автомобиль попытался обогнать Глеба, но он успел увеличить скорость и был первым возле клиента. Молодой темноволосый мужчина приятной наружности в дорогом светлом плаще, под которым виднелись белый шелковый шарф и белый галстук под черную рубашку. В салоне запахло дорогим мужским одеколоном, знакомым Глебу по недавнему прошлому.
– Мне надо на Чоколовку. – У мужчины был легкий акцент.
Он оказался словоохотливым, сразу сообщил, что приехал из Турции. Здесь у него бизнес, занимается оптовыми поставками одежды, сейчас едет к друзьям, тоже туркам, которые держат магазин сантехники в районе Чоколовки. Затем ему надо будет поехать домой в Теремки.
– Поздновато для работы магазина, и не видно внутри людей, – заметил Глеб, когда они остановились возле витрины магазина с дежурным освещением.
– Они внутри, в подсобном помещении, – улыбаясь, сообщил Анвар – так звали пассажира. Он достал из портмоне сто долларов. – Это тебе залог, чтобы не уехал. Мне надо десять-пятнадцать минут. Приедем в Теремки, по-царски расплачусь и еще сделаю презент. Турецкие сладости – рахат-лукум, твоя жена любит сладости? Они ей очень понравятся, пальчики оближет. У тебя есть двести гривен? Мне надо друзьям дать, а у меня с собой только доллары. Ты не волнуйся, у меня дома гривны есть. Посидим у меня, турецкую музыку послушаем, кофе заварю, настоящий турецкий кофе. Сегодня, считай, твоя работа закончилась, ты хороший человек – тебе надо отдыхать. Сколько ты зарабатываешь за ночь? Сто гривен? Я дам тебе сто гривен, и будем вместе отдыхать, пить кофе, музыку слушать.
– У меня с собой только шестьдесят. – Глеб достал из кармана деньги, прибавил к заработанным двадцатку, хранящуюся в правах на всякий случай.
– Хорошо, пусть будет шестьдесят, – согласился Анвар, взял деньги и вошел в арку между домами, направляясь к черному ходу магазина. Глеб остался в машине, слушал музыку, льющуюся из старенькой автомагнитолы "Гродно". Через двадцать минут его начали одолевать сомнения, он вышел из машины, прошел к черному ходу. Над дверью горела красная лампочка, сигнализирующая, что объект под охраной и внутри никого нет. Он достал из кармана сотку, оставленную Анваром, и убедился, что это фальшивка, притом очень грубая.
– Как мальчика развели, психолог гребаный! Мудак, а не психолог! Все деньги коту под хвост! Нет даже на заправку!
Чтобы успокоиться, он, забравшись в машину, откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и неожиданно заснул. Проснулся через полчаса, и у него промелькнула мысль:
"Анвар знал об этом магазине, вполне возможно, что он живет где-то рядом. Не помешает пройтись, осмотреться. Анвар рассчитывает, что водитель, сообразив, что его одурачили, уедет отсюда, смирившись с потерей".
Глеб решительно вышел из автомобиля и отправился на поиски. Анвара он обнаружил на соседней улице в небольшом ночном кафе в компании двух девушек. Тот уже успел переодеться в кожаную куртку и джинсы. Анвар, увидев его, заулыбался, словно был рад встрече:
– Дорогой, я вышел, а тебя на месте не оказалось. Нехорошо подводить человека, я на тебя рассчитывал!
– Верни деньги, пока я не вызвал милицию, – хмуро сказал Глеб.
– Что ты ей скажешь? – нагло ухмыльнулся Анвар.
– Найду что сказать, заодно отдам фальшивую сотку долларов, на ней твои отпечатки.
– Еще доказать надо, что она моя, твои отпечатки там тоже есть, – хмыкнул Анвар, но, видно, доводы были убедительные, и он вернул деньги.
– С тебя еще десятка, я тебя сюда довез, – сказал Глеб, пересчитав деньги.
– Это мне за работу, – улыбнулся Анвар. – Лоха развел, за это мне причитается бесплатный проезд. Ты меня нашел – я тебе деньги вернул. Мы с тобой квиты.
Глеб подумал: "Ну не бить же его!" – и пошел к своему автомобилю.
Начинался рассвет, Глеб решил сделать последний кружок через Левый берег. Невысокая тощая фигура с длинным прямоугольным футляром в руке взмахнула другой рукой, и Глеб резко взял вправо, подрезав шедший позади него микроавтобус. Тот резко заскрипел тормозами, ругнулся звуковым сигналом и пронесся мимо.
– "Чирик" на массив, – сказал потенциальный пассажир, просунув голову с взъерошенными волосами в салон автомобиля.
Глеб вздохнул: "Маловато!" – но не в его положении было привередничать. Ночь, вопреки ожиданиям, выдалась неурожайной – после "турка" попалось всего два клиента.
Пассажир оказался компанейским молодым парнем лет двадцати пяти, работал музыкантом в ресторане "Разгуляйка". Он назвался Денисом и показался Глебу по-детски непосредственным и даже наивным. Парень простодушно сообщил, что любит музыку, вино, женщин и терпеть не может просить, поэтому часто остается без заработанных денег. Вот и сейчас, хозяева ресторана задолжали ему за два месяца, но он перебивается на чаевых, ночь была удачная, и он заработал два червонца, поэтому может себе позволить прокатиться на машине до дома. Хотя понятие "домой" очень условное – после недавнего развода он остался без квартиры и проживает у товарища-музыканта, пока тот уехал на заработки за границу.
Вскоре Денис предложил:
– Хочешь я тебе сыграю? – и, не ожидая ответа, извлек из футляра синтезатор и подключил его через прикуриватель.
Он сыграл "солянку" из разных композиций, от давних "Let it be", "Yellow river" до более современных "Ameno", "Sempire D’amor". Закончив играть, Денис сделал паузу, затем салон наполнился строгой, холодной музыкой и одновременно очень знакомой. Поймав вопросительный взгляд Глеба, музыкант сообщил:
– "Лунная соната" в моей обработке.
Они ехали вдоль массива, и Глеб вдруг с сожалением подумал, что этот чудный человек с чудесной музыкой сейчас покинет его. У него давно не было так легко на душе, как от общения с этим незнакомым парнем. Денис вдруг перестал играть и виновато сказал:
– Я слишком увлекся, и мы проехали нужный поворот, придется возвращаться.
– Ничего страшного, – ответил Глеб, хотя теперь ему предстояло сделать крюк километров пять, чтобы найти разворот на скоростной магистрали и вернуться на исходную.
– Я здесь недавно живу – всего четыре дня, – повинился Денис. – Сразу после развода я переехал к родителям, прожил у них неделю, и меня больше не тянет повторить этот эксперимент. Они любят меня, хотят мне добра, но у нас разные взгляды на жизнь. Они воспринимают все слишком прямолинейно. Они не могут смириться с тем, что я спрятал диплом инженера и стал музыкантом, что при разводе с женой не стал делить квартиру, барахло, а забрал лишь личные вещи и синтезатор. Сейчас мне подфартило – товарищ вместе с женой уехал в Германию, они попросили меня присматривать за их жильем. Пробудут там недолго. – Денис рассказывал, словно делился с другом.
"А дальше что? Когда вернутся знакомые, ты окажешься на улице?" – вертелся вопрос на языке у Глеба, но он сдержался и не задал его. Денис не сразу нашел свой дом, а когда машина остановилась, он протянул Глебу два червонца.
– Вот, возьми. Извини за беспокойство и за мою рассеянность. Это компенсирует затраченное время и бензин.
– Это же все деньги, которые ты заработал за ночь! – Глеб удивленно посмотрел на музыканта.