"Ульяна, ведьма, умирая, передала свою силу дочери – Ольге, а та – мне, той, которая ее погубила. Есть поверье, что ведьма не может умереть, пока не передаст свою силу преемнику, а до тех пор будет страшно мучиться на смертном одре.
Выходит, я ведьма? Вернее, у меня есть возможность стать ею с помощью Книги заклинаний. Или уничтожить Книгу и постараться забыть обо всем?! Ольга будет все реже появляться передо мной в зеркале и в конце концов совсем исчезнет".
Гале вспомнилась мать Ольги, Ульяна, которую все в селе боялись и ночами тайком бегали к ней, чтобы сделать приворот или наслать порчу на обидчика. Галя выпрямилась, без страха посмотрела в зеркало перед освободившимся креслом и увидела свое отражение.
– Красавица! – съехидничал мастер Марик, рыжий и веснушчатый, похожий на солиста Григорьева-Аполлонова из группы "Иванушки", видимо наблюдавший за ней.
Галя дернулась от неожиданности и продолжила сметать волосы щеткой.
"Ведьма я или не ведьма, а поэкспериментировать с волосами клиентов будет интересно".
Идея ее захватила, и, подметая возле кресла, где только что стригли краснолицего мужчину с гримасой недовольства на лице, Галя наклонилась, подхватила с пола пучок темных волос, положила их в карман халата и продолжила работу. Сердце танцевало в груди нервную лезгинку, и она боялась с кем-нибудь встретиться глазами, словно это могло ее выдать. Все ожидала вопрос: "Что ты подняла с пола? Зачем тебе эти волосы? Для чего?"
Однако никто на это не обратил внимания, и ей стали смешны ее страхи. Ее переполняла злость и презрение к находящимся в парикмахерской людям. "Вы еще узнаете меня!"
Поздним вечером, после ужина, сославшись на то, что ей надо будет подготовиться к занятиям, Галя уединилась в комнате и достала магическую Книгу заклинаний, похищенную у Ольги. За все время, что эта Книга находилась у нее, такое было в первый раз. Уже по одному виду Книги было понятно, что она очень старая: текст в ней был не печатным, а рукописным. Было неизвестно, сколько поколений магов пользовались ею и дополняли ее. Листы плотные, словно из пергамента или кожи.
"Кожи? Какой кожи?!" Ей вдруг стало страшно, вспомнилось, как в детстве ольшанская ребятня вечерами, сидя на завалинке, рассказывала жуткие небылицы, в которых фигурировали колдовские книги, написанные на человеческой коже.
"Пергамент, обычный пергамент, только очень плотный", – успокоила она себя.
Через полчаса Галя убедилась, что в написанном непросто разобраться – много незнакомых слов, кабалистических знаков, о смысле которых можно было только гадать. Об этой колдовской Книге впервые она узнала от ведуньи, бабы Анисьи, снявшей с Глеба порчу, насланную Ольгой. Поэтому, начав борьбу с Ольгой, Галя в первую очередь постаралась лишить ее этого страшного оружия – похитила Книгу.
Галя поняла, что, не имея специальных эзотерических знаний, она не сможет пользоваться Книгой. Это то же самое, как если бы в Средневековье воины попытались бы воспользоваться современным танком. Галя испытала разочарование.
"Эта Книга заклинаний в неумелых руках – бесполезная вещь, лишь старинный раритет". Она продолжала листать Книгу, абракадабру непонятных знаков сменила старинная кириллица с буквой "ять", уже можно было хоть что-то прочитать, однако вникнуть в смысл написанного было намного сложнее. После нескольких часов упорного труда, используя для справок интернет, она поняла, что Книга делится на две части. В первой имелись магические формулы, как приписывать и вызывать духов, во второй были записаны различные заклинания, привороты, отвороты, и здесь что-то можно было понять. Вскоре нашла то, что ей подходило, – заклинание на вызывание определенного лица. Вслух прочла магическое заклинание, подожгла волосы, взятые в парикмахерской, – комнату наполнила невообразимая вонь – и пошла спать.
На следующий день, первый раз за все время работы в парикмахерской, она буквально бежала туда, желая побыстрее узнать, сработало ли заклинание.
К ее разочарованию, краснолицый мужчина в этот день так и не появился в парикмахерской, ее магические усилия не увенчались успехом. Ночью она повторила заклинание, но вновь безрезультатно. Так продолжалось несколько ночей подряд. Другая на ее месте махнула бы на это рукой, сдалась бы, согласившись с ехидным внутренним голосом: "Можешь это продолжать до тех пор, пока у него не отрастут волосы и не возникнет необходимость прийти в парикмахерскую!" Галя не смирилась с поражением и пришла к выводу, что что-то неправильно делает, чего-то не учитывает и надо пополнить знания в области эзотерики. Ведь в ее руках были "задачи по высшей магии", а она даже не освоила "курс элементарной".
В свой единственный выходной она целый день провела в Исторической библиотеке. По каталогам она разыскивала книги по эзотерике, магии, кабалистике. Многие из них находились в книгохранилище, и, сделав заказ, надо было ждать несколько дней. Теперь она пользовалась любой возможностью, чтобы провести время в библиотеке, записывая в тетрадку все, что представляло для нее интерес. Перед сном она каждый раз открывала Книгу заклинаний и с радостью убеждалась, что та становится все более понятной, но понимала, что должна еще много чего узнать. Магия, как и математика, физика, точные науки, имела свои законы, правила, априорные утверждения. Гале было смешно вспоминать о своей первой неудачной попытке, которая не могла иметь другого результата. Она, как мантру, повторяла основные правила мага:
– Из заговора ни одно слово не может быть выкинуто и ни одно к нему прибавлено, каждое имеет свое значение, иначе заговор не подействует; магическая формула не подействует, если ты в ней сомневаешься; инвентарь для магических действий должен быть специально подготовлен, нельзя использовать случайные вещи.
Чем больше Галя изучала доставшуюся ей Книгу заклинаний, тем более трепетное чувство она у нее вызывала. Заговоры, заклинания, привороты, описанные в ней, были предназначены для воздействия на человека, управления им при помощи слов (вербально) с использованием определенного ритуального процесса и атрибутики.
В этой Книге был раздел, включающий вещи совершенно фантастические, не поддающиеся логике, – как повернуть время вспять, вызвав духов земли, как увидеть предыдущую жизнь. В начале этого раздела рыжими чернилами, резко отличающимися от предыдущих черных, было написано предупреждение:
"Хорошо подумай, перед тем как ЭТО использовать! Увидев свою предыдущую жизнь, ты не сможешь остаться прежним, и не жди от этого добра".
Значительную часть этого раздела занимали различные подготовительные упражнения, и чем больше Галя вникала в них, тем более знакомыми они ей казались. Они были схожи с аутогенной тренировкой и вызывали измененное состояние сознания. Несмотря на грозное предупреждение, Галя заинтересовалась этими упражнениями и ритуалом.
"Чтобы управлять другими, надо научиться управлять собой, своим телом!"
Вызывать в своем теле чувство тяжести, тепла, холода и выполнять простейшие упражнения на самовнушение она научилась в течение нескольких часов и поражалась своим способностям. Дальше пошли упражнения посложнее, которые постепенно позволили ей вызывать у себя измененное состояние сознания, и самое главное, она обрела спокойствие и уверенность в своих силах.
18
– Мое почтение, уважаемый Вадим Георгиевич! Я заместитель директора института, в котором работала до своей смерти Костюк Ольга Викторовна. – Маленький, в прошлом полненький, а ныне чрезвычайно исхудавший человечек сидел за огромным столом, перед ним стояла чашечка свежезаваренного кофе со сливками. Он сделал глоток, равный паузе, достаточной, чтобы собеседник на том конце телефонной линии оценил значимость занимаемого им поста. – Насколько мне известно, вы вели уголовное дело о ее причастности к некоторым, м-м-м, противоправным действиям, которые имели место в селе Ольшанка.
За время, прошедшее после встречи с Галей, он буквально высох, издергался, мотаясь по врачам, которые определяли у него различные заболевания, кормили дорогостоящими патентованными лекарствами, но лучше он себя не чувствовал.
– Уголовное дело было закрыто в связи со смертью гражданки Костюк. Потерпевшие дали письменные показания против нее, указав, при каких обстоятельствах она нанесла им увечья. Почему это дело вас вдруг заинтересовало? – Вопрос следователь задал автоматически, по его интонации чувствовалось, что он спешит закончить пустой для него разговор.
– Перед своей гибелью Ольга Викторовна сдала анализы, намереваясь лечь в больницу. Результаты этих анализов находятся у меня. Они показали наличие значительного количества токсичных веществ, которые не могли естественным путем попасть в ее организм. Она была отравлена. – Варава, уловив настрой собеседника, поменял тон на просительный, при этом потея и краснея.
– Согласно заключению судмедэкспертизы гражданка Костюк скончалась вследствие того, что множественные травмы, полученные при ДТП, стали причиной сердечной недостаточности и привели к летальному исходу, – словно отмахиваясь от надоедливой мухи, ответил следователь, и тем не менее он напрягся, поняв, куда клонит собеседник.
– Так-то оно так, но она была перед этим отравлена, – стоял на своем Иван Степанович. – Ехала в больницу для обследования и лечения.
– Уголовное дело было возбуждено по факту получения двумя гражданами села Ольшанка тяжелых ранений, нанесенных огнестрельным оружием. В связи со смертью главной подозреваемой, против которой, я повторюсь, имеются показания потерпевших, оно было прекращено. О причине смерти гражданки Костюк, я снова повторюсь, имеется заключение судмедэкспертизы. Поэтому уголовное дело закрыто. Если вы не согласны с выводами судмедэкспертов о причине смерти гражданки Костюк, то можете подать заявление в прокуратуру, но это вам ничего не даст. Вот если бы ее отравление было одной из причин ее смерти, это было бы другое дело.
– Я уверен, если провести эксгумацию ее тела, то можно будет доказать, что отравление негативно отразилось на ее психическом состоянии и привело к ДТП.
– Это лишь ваше предположение. Эксгумацию проводят при наличии неопровержимых фактов. У вас есть доказательства, что концентрация токсичных веществ в организме Костюк была угрожающей для жизни?
– Это привело к расстройству ее здоровья. И я знаю, кто в этом виноват! – выпалил Иван Степанович.
– Этого недостаточно, да и это бездоказательно. Виновного определяет суд на основании доказательств, полученных в ходе следствия. В данном случае прокуратура не найдет причин для возбуждения нового уголовного дела… Извините, у меня есть более важные дела, свою точку зрения я высказал. Всего хорошего, прощайте! – и он положил трубку.
Иван Степанович еще некоторое время слушал короткие гудки в телефонной трубке, затем с раздражением бросил ее на аппарат.
Мало того что Варава высох, постарел, в нем еще поселился страх. После визита странной жены Костюка, пытавшейся его шантажировать, он, будучи здравомыслящим человеком, отдал распоряжение начальнику отдела кадров, чтобы она немедленно связалась с ее мужем и предложила ему место младшего научного сотрудника. Но тот категорически отказался, и тогда сердце Ивана Степановича сжалось от плохих предчувствий.
Вскоре ему приснился сон. Он ночью бредет по кладбищу, подходит к разрытой могиле, на дне виднеется гроб. Он спускается по лесенке и открывает крышку гроба. В нем Ольга, у нее бледное лицо, как на похоронах, а губы – пунцовые. Внезапно покойница открывает глаза и садится в гробу.
Он цепенеет от страха. Ольга достает из-под изголовья его фотографию и ласково говорит:
– Почему ты так долго не приходил? Поцелуй меня.
Он хочет выбраться из могилы, но не может – лесенка исчезла.
– Я соскучилась по тебе! Обними меня, как прежде обнимал! – Ольга протягивает к нему руки, они удлиняются, а она отдаляется.
Иван Степанович в ужасе закричал, разбудив супругу. Он обливался потом, сердце вырывалось из груди. Возникла острая боль под лопаткой, кровь прилила к голове, он стал задыхаться. Жена, измерив ему давление, вызвала "скорую помощь". Врачи констатировали у него предынфарктное состояние, сделали уколы, и он заснул тяжелым сном без сновидений.
На следующий день сон повторился, а Ольга пообещала чаще видеться. Теперь каждую ночь он ждал с ужасом. У него вошло в привычку до двух-трех часов ночи смотреть телевизор, затем он оглушал себя сильными снотворными, чтобы не видеть сновидений. Мысли об Ольге, видение его фотографии в гробу преследовали его днем и ночью.
Он поехал к известному экстрасенсу, о котором узнал из рекламы в газете, это была ведьма в четвертом поколении. Узнав, что на него наслали порчу, положив в гроб к покойнице его фото, она сокрушенно покачала головой.
– Это очень сильное изуроченье, ваша жизнь в опасности! Снять порчу могу, если извлечете вашу фотографию из гроба – заберете у покойницы.
– Других вариантов нет? – дрожащим голосом спросил Иван Степанович.
Женщина-экстрасенс отрицательно покачала головой:
– Разве что тот, кто наслал порчу, сам умрет, тогда чары развеются.
19
Глеб мрачно смотрел в окно. За окном торжествовала зима: крыши домов, тротуары были покрыты снегом. Раньше он любил такую погоду, с нетерпением ожидая выходных, чтобы с лыжами отправиться в Голосеевский лес. Сейчас его погода и снег не волновали, забытые лыжи стояли в кладовке. С недавних пор он начал ощущать необычайную слабость, быстро уставал даже от незначительных усилий. Единственным его желанием было вернуться в постель, укрыться с головой одеялом и погрузиться в сновидения, более интересные, чем окружающая действительность. Во снах он видел незнакомые города, местности, знакомых и незнакомых людей. Он пытался анализировать свои сны, вычленяя и сопоставляя эпизоды, при этом используя современный инструментарий, который не так уж и отличался от подаренного миру Зигмундом Фрейдом. "Смысл психоанализа как раз в том, чтобы самосознание пришло к больному изнутри, чтобы переживание было изжито", – гениально заметил Стефан Цвейг, рисуя литературный портрет Зигмунда Фрейда. "Есть ли смысл в том, чтобы копаться в "кармашках" своего подсознания, изыскивать и изживать переживания?" – как-то задался вопросом Глеб, не смог найти ответ и пришел к выводу: психоанализ – удел богатых чудаков. Когда человеку нечего есть, то ему не до поисков в "сумерках сознания". Статистика психических заболеваний показывает, что им больше подвержены люди среднего и выше среднего достатка, представители интеллигенции.
Оценивая свое положение, Глеб видел неутешительную картину. Нет работы и стабильного заработка, и окружающие не могли не замечать, что он погружается в бездну, катастрофически теряя свой социальный статус. Лакмусовая бумажка – отношение соседей. Еще недавно он был для них Глебом Леонидовичем, Глебушкой – для старушек-старожилок, Глебом – для близких и хорошо знакомых. Сейчас при встрече ему в лучшем случае кивали и старались держаться от него подальше, как от чумного.
"В силу разных причин я оказался заложником неблагоприятных обстоятельств. Что я сделал, чтобы их перебороть? Ничего! Они имеют непреодолимую силу? Никак нет! – размышлял он. – В институт не устроился из-за гордости, а как же: не так давно без пяти минут доктор наук теперь должен согласиться на должность эмэнэса?! Месяц назад, когда Галя лежала в больнице после выкидыша, пообещал заняться частной практикой, принимать пациентов как психоаналитик, но даже не удосужился узнать, что для этого нужно. Перед Галей постоянно играю спектакль. Каждое утро с озабоченным видом выхожу из дома за пятнадцать минут до того, как она должна уйти, а потом бесцельно шатаюсь по улицам в ожидании, когда уйдет она. Затем возвращаюсь домой, отключаю телефон и ложусь спать.
В полвторого вновь сбегаю, так как Галя может после занятий, перед работой, забежать домой. Обычно иду на Владимирскую горку, бездумно вышагиваю по аллеям, разглядывая прохожих. В три часа возвращаюсь домой, поскольку Галя в это время уже должна находиться на рабочем месте в парикмахерской, и вновь ложусь спать, сновидениями скрашиваю свою жизнь. Сны разные, часто снится Ольга, Степан, но никогда не снится тюремная зона, недавнее прошлое.
Проснувшись вечером, иду к Гале на работу. Молчанием отвечаю на расспросы, чем занимался. Получаю от нее деньги на продукты – кроме зарплаты, ей каждый парикмахер доплачивает за то, чтобы возле его рабочего места всегда было чисто, и за другие мелкие услуги. Скупившись, иду домой и готовлю ужин. После одиннадцати приходит уставшая Галя, ужинает, потом, закрывшись в дальней комнате, готовится к занятиям, а я смотрю телевизор. Ложусь спать поздно, иногда занимаемся с Галей сексом. Любовью можно заниматься только с любимым человеком. А секс – это как аппетит, он есть или его нет, а бывает, что он и есть, но хочется чего-то другого. Темнота сближает нас на широкой кровати, но сексом мы занимаемся все реже. Похоже, и Галя ко мне остыла – раньше она чаще проявляла инициативу. Иногда во время секса мне кажется, что подо мной стонет в изнеможении Ольга! Словно вернулось то счастливое время, когда у меня была зеленоглазая красавица жена, верный, надежный друг Степан, перспективная, интересная работа, намечалась защита докторской диссертации. С рассветом наступает отрезвление и понимание, что всего этого больше нет и не будет!"
Глеб вышел из дома и пешком отправился к месту работы жены. Он любил центральный район, в котором вырос, здесь ощущался ритм большого города, его пульсация, словно именно тут пересекались тысячелетняя история и новое время, образуя невероятную ауру. Перемены, происходящие в жизни целой нации, динамичнее и нагляднее происходили именно здесь.
"Куда мы на самом деле идем после "победного" шествия через социализм к коммунизму, а затем – к капитализму? Политологи всех мастей твердят, что надо сделать ВОТ ЭТО, тогда мы, может, получим ЭТО или ТО, а скорее всего, неизвестно что. Занятые челночным бизнесом в 90-е годы, мы не заметили, как перешагнули через период стихийного капитализма и первоначального накопления капитала. Новое тысячелетие охарактеризовалось созданием монополий и финансовых кланов, другими словами, монополистическим капитализмом. Совсем как по учебнику политэкономии".
Раздумывая над судьбами нации, по улице Владимирской шел человек, который не мог определиться со своим жизненным путем.
– Заключенный номер 2043 на прогулке и без конвоя?! – гаркнул над ухом чей-то бас.
Опешив, Глеб обернулся. Перед ним стоял худощавый мужчина, хорошо одетый, с ежиком коротко остриженных волос. Глебу вспомнились нары, барак, промышленная зона, огороженная колючей проволокой. На зоне с ним мало кто общался, тем более дружил, поэтому имя мужчины он не мог вспомнить. Понятие дружбы на зоне чисто условное и означает принадлежность к тому или иному тюремному сословию. Первый год – "малолетка", потом "ситцевый", определяющий, к кому потом примкнешь, – к "мужикам", "приблатненным", "шнырям" или к нечисти – "чертям".