***
Гуляев брился, когда длинной трелью залился телефонный звонок.
- Виктор Петрович, это подполковник Дробот. - Словно боясь, что его не узнают, дал пояснение: - Начальник штаба базы.
- Да, Василий Сергеевич, слушаю.
- У нас чрезвычайное происшествие.
Гуляев посмотрелся в зеркало. Левая щека была уже выбрита, на правой оставался густой слой белой пены. Вот всегда так - поганые новости приходят в самый неподходящий момент.
- Опять что-то взорвалось? - Гуляев съязвил, понимая, что речь идет о чем-то ином.
- Пока без взрывов. Но вот утром нашли в лесу тело прапорщика Кудряшова. Убит…
- Только добреюсь…
Труп лежал головой в кустах. Ноги в армейских тяжелых ботинках высовывались на тропу. Рядом с убитым стоял участковый милиционер из Каменки. Увидев Гуляева, протянул руку.
- Капитан Кононов. Вот осматривал.
- И что?
- Убит ножом. Работал профессионал. Всего один удар. В спину под лопатку. И все…
- Где его убили?
- Метрах в десяти отсюда. С места, на котором он упал, его за ворот протащили сюда, к кустам.
- Вы его вытащили на тропу?
- Нет, так и нашли - голова в кустах, ноги на дорожке.
- Думаете, кто-то помешал убийце затащить труп в чащу целиком?
- Помешать это сделать убийце никто не мог.
- Почему так решили?
- Проверял. С поезда на станции Каменка сошел только один прапорщик. И один пошел через лес. Если бы кто-то ещё шел сзади, труп нашли бы ещё ночью. В три часа уже светает. Однако убитого нашли только в шесть, когда из поселка на базу двинулись служащие.
Майор Рубцов появился на месте преступления только час спустя.
Заметив его приближение, Гуляев взглянул на часы.
- Опаздываете, господин майор.
- Хорошо, что вообще добрался.
- Что так?
- Дорога перекрыта напрочь. Энергетики сидят на асфальте. Пришлось искать объезд.
- Вот взяли моду, - капитан Кононов не скрывал возмущения, - чуть что - задницей на асфальт. Что у нас, что в Донбассе. Все бастуют.
- Защищают права, - примиряюще заметил Гуляев. - Людям не платят зарплату третий месяц. Они отчаялись.
- Ладно, Витя, не выступай. - Рубцов недовольно нахмурился. - Хотели демократии - получили. Только не учли, что в демократическом обществе такие проблемы решают не задницей на асфальте, а голосованием. Когда бывает наедине с бюллетенем и своей совестью. Но уж коли выбрал не того - терпи, чтобы поумнеть к следующему разу. А пока новые выборы не пришли, на асфальте валяться не стоит.
- Но если людей довели?
- Они в этом и виноваты. Пусть теперь отдуваются. Ладно, кончили. Что тут у вас?
Гуляев коротко рассказал о том, что они успели установить.
- Есть признаки ограбления? - спросил Рубцов.
- Никаких. Часы на руке. В кармане пять стотысячных купюр. Удостоверение личности. Железнодорожные билеты. Пропуск в зону - все на местах.
- У меня возникает мысль, что человека подкололи в связи с дедом, которым мы заняты.
- Тогда виноватые подставились куда сильнее, чем если бы прапорщик оставался живым.
- Почему? - Рубцов с интересом поглядел на Гуляева.
- Кудряшов входил в круг лиц, которые находятся под подозрением. Теперь он из этого круга выпал. Человек, почувствовавший свою вину, постарался бы смыться подальше от следствия. А он приехал…
- Думаешь, убийство заказное?
- Не сомневаюсь…
Говоря о том, что убийство Кудряшова связано с происшедшим на базе, Гуляев исходил из простых посылок. Нападение на прапорщика не было результатом ссоры, острого конфликта, наконец, драки. Убийца нанес удар со спины. Единственный и предельно точный. В состоянии возбуждения нападающий, как правило, одним ударом не ограничивается. Кроме того, при осмотре места происшествия не было обнаружено следов противостояния двух людей. Кудряшова убили в момент, когда он шел по тропе и не ожидал нападения.
Документы и ценности прапорщика не пропали. Убийца не счел даже нужным пустить следствие по ложному следу. Он выполнил заказ и счел дело законченным.
Конечно, с другой стороны убийство могло стать местью, сведением счетов, но убитый был человеком покладистым, неконфликтным, да и о его возвращении в гарнизон знал ограниченный круг лиц.
То, что убийце оказалось известно время приезда Кудряшова, сужало круг подозреваемых. Больше того, именно в этом круге должны находиться люди, которым невыгодно объективное определение причин происшествия в арсенале. Они боялись, что такие причины установят. И боялись не зря…
***
Военная контрразведка и военная прокуратура в городе размещались в одном здании, чтобы зайти к Гуляеву, Рубцову пришлось спуститься всего на один этаж.
Рубцов открыл дверь, прошел к столу, заваленному бумагами, из-за которых торчала голова следователя. Протянул холодную влажную руку.
- Привет! Детективы любишь?
Гуляев насторожился. Папка в руках Рубцова говорила, что пришел контрразведчик не зря.
- Дашь почитать? - Гуляев посмотрел на коллегу, прищурив глаза.
- Не испугаешься?
Рубцов шлепнул папочку на стол Гуляева.
Тот открыл.
"Совершенно секретно.
Командиру войсковой части 84642 "К"
На ваш запрос сообщаем:
Войсковая часть 38442 расформирована приказом министра обороны от 19 марта 1994 года. Документация службы артиллерийского и ракетного вооружения сдана в архив 20 июня 1994 года. Последние документы о поступлении в часть автоматов Калашникова относятся к февралю 1993 года.
Войсковая часть 44216 выведена из состава Западной группы войск и расформирована в январе 1993 года. По учету службы вооружения, имеющемуся в архиве, транспорт со снарядами для 122-мм гаубиц "М-30" весом в одну тысячу тонн отправлен в Краснокаменский арсенал в феврале 1992 года.
Подлинное подписал майор Лузга".
- Интересное кино! - Гуляев оживился, словно рыбак, заметивший колебания поплавка. - Рубцов, ты гений!
- Приятно встречать понимающих людей. - Контрразведчик сохранял полную серьезность. - Лучше, если ты об этом доложишь моему начальству. Причем в письменном виде. А. пока читай, читай.
"ПРОТОКОЛ опроса капитана Игнатьева Петра Ивановича, командира роты войсковой части 12148.
Вопрос: По архивным документам, в феврале 1992 года командиром в/ч 44216 вы были назначены начальником караула для сопровождения груза боеприпасов. Вы помните этот случай?
Ответ: Так точно, я это помню.
Вопрос: Караул сопровождал эшелон к месту назначения до станции Каменка или в пути была смена?
Ответ: Никаких смен караула по пути не производилось. Тем более, мы не сопровождали состав до станции Каменка. Я даже не знаю, где она находится.
Вопрос: Вы ничего не путаете?
Ответ: Нисколько. Караул принял транспорт под охрану прямо на базе в/ч 44216, где я проходил службу в качестве командира взвода батальона охраны. Вагоны были закрыты и опломбированы. Эшелон прошел к месту назначения без задержек.
Вопрос: Как называлось это место назначения?
Ответ: Железнодорожная станция города Росток. По прибытии состава в порт я сдал транспорт, и мне выдали документы для выезда личного состава караула в Россию.
Вопрос: Солдаты после командировки не вернулись в батальон?
Ответ: Нет. Команду караула подобрали из тех, кто подлежал увольнению в запас. Это было для всех последним служебным заданием. Люди оказались довольными.
Вопрос: Когда, кому и где вы вернули караульные ведомости?
Ответ: Я вернулся на базу в/ч 44216 и сдал документы караула, как положено. Солдаты уехали в пункт сбора увольняемых в запас и отправились в Россию.
Вопрос: Могу я записать: "Караул, которым командовал старший лейтенант Игнатьев П. И., транспорт с боеприпасами с базы в/ч 44216 сопровождал до порта Росток (Германия), а не до станции Каменка (Россия)"? Так?
Ответ: Запишите. Это верно.
Вопрос: Хорошо. Теперь взгляните на этот документ. Это ксерокопия. Узнаете свою подпись?
Ответ: Узнаю. Это моя подпись.
Вопрос: Еще одна копия. Этот документ вам знаком?
Ответ: Да, это акт о приеме под охрану транспорта, который караул сопровождал до Ростока.
Вопрос: Вы это подтверждаете?
Ответ: Да, конечно.
Вопрос: Взгляните ещё на один документ. Подпись вам знакома?
Ответ: Фамилия моя, но документ вижу впервые. В Каменке никогда не бывал. Транспорт там никому не сдавал. И подпись не моя. В чем-то похожа, но это не моя рука.
Опрашивал капитан Лободюк В. Н.".
- М-да, господин майор. - Гуляев поднял вверх большой палец и посмотрел на Рубцова. - По очкам победа за вами.
- Читай, читай.
Рубцов с интересом следил за следователем, который теперь походил на охотника, который настиг крупную дичь: сосредоточенный взгляд, порозовевшие щеки, мягкие движения руки, бесшумно листавшей страницы дела.
"СПРАВКА о прохождении через станцию Каменка военных грузов войсковой части 48491
1 июля 1994 года со станции Каменка отправлено два четырехосных вагона (номера 26204568 и 24963012) в адрес в/ч 38442 с маршрутом следования до станции Терновка Уральской железной дороги. Из-за отсутствия получателя по указанному адресу с места назначения произведен возврат груза. На станцию Каменка 30 июля поступили два вагона - номера 26204568 и 24963012. Отправителю выставлены претензии по оплате возврата.
Начальник станции Коровин А. А.".
"СПРАВКА о прохождении военных грузов в/ч 48491.
Настоящим подтверждается, что в марте 1993 года через станцию Каменка военный транспорт составом в двадцать и более вагонов в адрес в/ч 48491, как указано в вашем запросе, не проходил. Выяснено, что указанные в том же запросе командира в/ч 84642 "К" с назначением на станцию Каменка в течение последнего года не регистрировались.
Начальник станции Коровин".
Гуляев прочитал последнюю справку и закрыл скоросшиватель.
- Гениально, господин майор! Простенько, но с большим вкусом. Выслать оружие в часть, которую расформировали, получить возврат и скрыть его - во работа! Или оприходовать боеприпасы, которые загнаны на сторону ещё за границей, потом помаленьку их списывать… Ну, молодцы!
- Думаешь, это Блинов?
- Вот уж нет. За всем этим виден генеральский размах. И какой масштаб - от Германии до Приморья. Если мы возьмем их за задницу…
Рубцов не разделил энтузиазма Гуляева.
- Не потей. Когда играют такие партии, то в жертву готовят пешки. Доказать, что к делу причастны чины, выше Блинова рангом будет непросто. Ко всему и Блинов может открутиться. Учти, манипуляции с оружием и боеприпасами совершались, когда арсеналом командовал полковник Бергман, Давид Иосифович. Дай бог доказать, что Блинов соучастник. А то и этого не сумеем.
- Леня! Бог не выдаст, свинья не съест. Докажем! Повторяю - ты гений.
***
Шоркин приехал на городскую квартиру Бергмана к обеду. Банкир занимал анфиладу из девяти огромных комнат, протянувшихся во всю длину нового трехэтажного кирпичного дома. Семнадцать окон, лоджия, два балкона. Зимний сад в эркере. Две ванные. Кондиционеры. Стены, отделанные деревянными панелями и затянутые шелковым муаром. В просторной столовой центральное место занимал массивный дубовый стол, вдоль которого выстроились стулья черного цвета с высокими спинками.
Обедали вдвоем. Бергман изображал гостеприимного хозяина: налил гостю коньяк, затем поочередно брал разные бутылки, предлагая выбрать вино на свой вкус.
Откуда-то со стороны лилась тихая музыка. Шоркин не считал себя знатоком - ни возможностей, ни времени музицировать у него никогда не имелось, но тут узнал без большого труда: симфонический оркестр играл Верди. Что-то из "Травиаты". Щемящие ноты грусти и нежности рождали чувство ожидания. Он напряженно ждал: вот сейчас Бергман задаст вопрос, и на него предстоит дать ответ. И тогда что-то безвозвратно уйдет, исчезнет из жизни. Как ни условны понятия "долг", "честь", "совесть", перешагнуть через них не так-то просто. Шоркин ждал этого момента с растущим чувством гадливости к тому, что собирался сделать.
Однако Бергман не касался главного, и за столом они говорили о пустяках - о винах, о вкусе и качестве водки. Только в зимнем саду, когда оба уселись в мягких креслах под пальмами и цветущими орхидеями, когда им подали черный кофе, банкир сказал:
- Вы позвонили сами, Михаил Яковлевич. Я понял, что это означает вашу готовность войти в траст. Верно?
- Да, я готов.
Бергман отхлебнул кофе, изобразив на лице предельное блаженство.
- Был бы рад услышать, что в моем кругу нет ваших людей.
- Они есть, Корнелий Иосифович.
- Кто же?
- Сергей Маркович Зайденшнер и Илья Ильич Якунин.
Шоркин назвал фамилии и вдруг ощутил облегчение. Он. преодолел раздвоение чувств и мыслей, которое испытывал ещё минуту назад. И вдруг снова стал самим собой, хотя уже и в другом качестве. Он сумел разорвать круг условностей, вышел из него и теперь будет жить иной жизнью. И пусть Бергман не тешит себя радостной мыслью, что теперь Шоркин у него в руках.
Бергман скорее всего угадал, что должен думать в такой момент его собеседник. Сказал задумчиво:
- А мы теперь, Михаил Яковлевич, в одной упряжке. И не надо думать, будто вожжи у меня в руках. Мы оба тянем лямки.
Шоркин благодарно улыбнулся.
- Тянуть так тянуть…
- Вот и отлично. - Бергман вдруг нахмурился. - Кстати, вы знаете Зайденшнера?
- Нет.
- Но вы его видели. У меня. Помните, такой профессорского вида?
Шоркин вспомнил. Память на лица он имел неплохую.
- Может быть, вы возьмете этот вопрос на себя? Понимаете? - Бергман неопределенно пошевелил пальцами, словно перебирал струны.
- Конечно.
- Отлично. Больше к этому мы возвращаться не будем.
Отворилась дверь, и в зимний сад бесшумно вошла молодая женщина. Она приблизилась к Бергману и обняла его за плечи.
- Я в город.
Сказала и осеклась, увидев незнакомого человека.
Бергман встал.
- Знакомьтесь, Михаил Яковлевич. Это Финка, моя сестра.
Шоркин поднялся. Вежливо склонил голову, но удивления не скрыл.
- Финка?
Бергман улыбнулся и притянул женщину за плечи к себе.
- Руфина. Руфинка. Финка. Простой ряд слов. Мы её так зовем дома.
- Очень приятно.
Руфина словно не обратила на него внимания. Только спросила:
- Вы нас на время не оставите одних?
- Почему на время? - Шоркин сдержал задетое самолюбие - дама его выставляла - и сделал вид, что принял её слова нормально. - Мы разговор окончили, я готов откланяться.
Он протянул Бергману руку, кивнул в сторону его сестры и вышел, плотно притворив за собой дверь. Он спускался по лестнице, когда его окликнули:
- Полковник, вы не обиделись? Подождите меня.
Шоркин задержался и обернулся. Едва касаясь рукой перил, по синей с золотыми звездами ковровой дорожке спускалась Руфина. Весь её облик восточной красавицы - черные жесткие волосы, расчесанные на пробор, брови, словно прочерченные по линейке, глаза темные с маслянистым блеском, бледная, без каких-либо следов загара кожа, полные чувственные губы, рельефная тяжелая грудь, тонкая талия, широкие бедра - одновременно сочетал в себе нечто привлекательное и настораживающее.
- Ты в город? - Она не отягощала себя стремлением выглядеть вежливой.
- В город.
Они вышли во дворик.
- У тебя машина?
Она понимала, что, если на стоянке нет автомобилей, кроме её собственного, задавать вопрос бессмысленно. Но она его задала.
- Нет, - Шоркин беспечно тряхнул головой, - я марафонец. Сегодня забег в честь трехсотлетия российского флота.
Она засмеялась громким булькающим смехом.
- Могу подвезти.
- Опасное предложение. - Он уже принял её обращение на "ты" и отвечал тем же. - Незнакомый мужчина в дороге может наброситься… Так, во всяком случае, сегодня нас предупреждают специалисты.
Руфина оглядела его от головы до ног. Кончиком языка коснулась губ, дразня его.
- Садись. Люблю неожиданные приключения.
Она распахнула правую дверку, сама обошла машину и села за руль. "Порше" - дорогой, блестящий свежим лаком автомобиль - с места рванулся в сторону города. На вираже шины свирепо визжали.
- Я интересная?
- Ты красивая.
- Разве есть разница?
- Да, красивые не всегда интересны.
- Однако ты нахал!
- Не имел тебя в виду. Мы говорили вообще, разве не так?
- И на том спасибо. Ты женат?
- Да.
- Но вы уже давно разошлись во взглядах. Верно? Брак тяготит вас обоих, хотя разрывать его пока нельзя. Так?
- Нет. И почему брак обязательно должен меня тяготить?
- Разве ты не собираешься меня закадрить? Если да, самое время пожаловаться на жену.
Шоркин ухмыльнулся.
- Сказать откровенно?
- Конечно.
- О том, чтобы тебя кадрить, даже в уме не держал.
- Это интересно. Ты - голубой?
- Нет. Правда, одно время был красным. Потом меня стали считать красно-коричневым. Короче, голубой - не мой цвет. У тебя есть муж?
- Нет, но уже было два. И обоих я прогнала.
- Что так?
- По натуре я любовница. Мне противно, когда близость превращается в обязанность. Я чувствую отвращение, когда муж начинает обнимать меня с видом, словно собрался копать картошку.
- Круто.
- Нормально. Если нет чувств, надо расходиться. Любишь музыку?
Она неожиданно сменила тему, даже не взглянув на него. Скорость её пьянила. Она зачарованно смотрела на дорогу, почти ложась грудью на руль.
- Включи магнитофон.
Шоркин не шевельнулся.
Стрелка спидометра качнулась за цифру 120.
- Не любишь попсу? - Она по-прежнему не смотрела в его сторону. - Тогда проводи меня в "Магнолию". Сможешь?.
"Магнолия" - один из самых дорогих магазинов города. Те же вещи, которые можно купить в других местах, стоили здесь на сто-двести тысяч дороже. Зато по словам "я одеваюсь в "Магнолии" можно было безошибочно судить о положении человека в новом обществе и толщине его кошелька.
Шоркин лишь один раз побывал в "Магнолии". В полупустом торговом зале его сразу встретил лощеный хлыщ - продавец - и затем следовал по пятам, пока Шоркин ходил по магазину. Проводив до двери, вежливо улыбнулся: "Заходите еще". Шоркин вышел наружу с ощущением униженности. Он не мог отделаться от впечатления, что продавец ходил за ним с единственной целью - проследить, как бы посетитель не сунул тайком в карман дорогой галстук или не надел на себя новую шляпу, и что его слова "заходите еще" прозвучали издевательски.
- Почему нет? Провожу.
Шоркин представил лицо продавца, когда тот увидит его вместе с Руфиной. Уж где-где, а в "Магнолии" её должны знать хорошо.
Они вошли в магазин через дверь, услужливо распахнутую краснощеким вышибалой в камуфляже. Тут же бесшумно возник уже знакомый продавец.
- Здравствуйте, госпожа Бергман. Что вы желаете? - Затем продавец взглянул на Шоркина и сделал вид, что страшно рад его приходу. - Мы с вами знакомы, не так ли? Как вас, извините…