Необходимо было срочно менять тактику. Но на какую? Звонить по номерам? Ну, хорошо, ответит человек на другом конце. А дальше что? Требовать от него оставаться на месте и ожидать опергруппу для задержания и доставки в 81-ю больницу? Чушь. Никто этого не будет делать. Человек не имеет возможности определить, кто звонит. И вот неизвестный представляется сотрудником полиции и что-то требует. Какая будет реакция? Что это разводка телефонных мошенников. Это с огромной долей вероятности спугнет человека, заставит его выключить телефон, и тогда вообще – ищи свищи. Хуже ситуации не придумаешь.
Объяснить ему, что дело в эпидемии? Ничем не лучше. Тоже не поверит. Выключит телефон, попробует скрыться. Нет, так поступать точно нельзя. Не имеет смысла и может распугать всех контактных. Тогда остается только одно – триангуляция. То есть, определение местоположения телефона по сигналам вышек сотовой связи. Но это можно сделать только силами мобильного оператора, а он потребует основание – решение суда или прокурора.
У Самотохина не было на это ни разрешения, ни собственной компетенции. Да и по звонку такие дела не решаются. Нужен человек с официальной бумагой, только тогда можно инициировать нужные действия. И снова на это требуется время.
Не раздумывая более, Самотохин набрал телефон Головина, чтобы доложить ему ситуацию. Тот выслушал, быстро записал главные тезисы доклада, после чего лично созвонился с Главным управлением МВД, чтобы там подумали, как решить возникшую ситуацию.
Глава 7
В которой шоу-группа развлекает состоятельного клиента, но тот реагирует неожиданным для всех образом.
Мрачный зал подземелья освещали только два факела с дубовыми древками, залитыми маслом. Пляшущее дымное зарево отбрасывало подвижные тени на стены, отделанные природным камнем. На цепях, свисающих с потолка, висел, извиваясь и издавая стоны, мужчина, затянутый в десятки кожаных ремней поверх рыхлого голого тела. Свет факелов, сохранявший яркость вблизи чадящего пламени, быстро терял силу, поэтому у пола почти ничего нельзя было различить. Мужчина был виден лишь выше пояса, а ниже черная кожа, стягивающая его тело, сливалась с густыми тенями.
Цепи звенели при каждом резком движении, под сводами зала разлетались эхом глухие вскрики, а иногда сдавленные выдохи. Перед подвешенным мужчиной стояла на коленях женщина, почти неразличимая в полумраке. На ней было серое средневековое платье и черная накидка с надвинутым до глаз капюшоном. Иногда ее руки в черных кружевных перчатках мелькали на бедрах мужчины, иногда пропадали из вида.
Внезапно свистнула плеть, раздался звучный шлепок. Мужчина вскрикнул громче обычного, затем захрипел, задергался часто и хаотично. Коленопреклоненная женщина вскочила на ноги и отпрянула в испуге.
– Что с вами? – сиплым голосом спросила она по-русски.
Мужчина не ответил. Он лишь дергался на цепях, как боксерская груша после удара, роняя на волосатую грудь хлопья пошедшей изо рта пены. Женщина откинула капюшон, и стало видно, что никакая она не женщина, а переодетый в женское платье длинноволосый парень лет двадцати пяти. У него были жиденькие усы, едва начавшие грубеть от бритья, и раскосые глаза восточного типа. Парень вытер губы рукавом платья и еще отшагнул назад.
– Включите свет! – приказал он по-казахски.
Черная тень метнулась к стене. Звучно щелкнул электрический выключатель, зажглись лампы, спрятанные между деревянными стропилами потолка.
Мужчина, закованный в цепи, перестал дергаться и безвольно повис, роняя с губ хлопья пены. Из-за его спины выглянул перепуганный голый парень, по виду тоже казах, как и переодетый в женское платье. Третий, облаченный в костюм палача и с плетью в руке, остался у стены, дрожа от страха. На полу, у ног подвешенного, разлилась лужица пролитого им семени.
– Что с ним? – осторожно спросил по-казахски самый молодой из парней, прячущийся за спиной подвешенного. – Он что, умер?
– Кажется, да, – ответил переодетый в женское платье. – Проверь!
– Вроде не дышит. Точно, откинулся. Сердце, что ли, не выдержало?
– Говорил тебе, осторожнее! Он уже сильно не мальчик.
– Так он сам просил его не жалеть! Кошмар. Выходит я его, мертвого…
– Рот закрой и оденься! – приказал парень в женском платье.
Говорил он с уверенностью предводителя, да и по возрасту он был заметно старше.
– Успокойся? Тебе легко говорить! Не ты же его мертвого жарил!
– Так ты и денег больше всех получил авансом! – обрезал его старший. – Так что заткни фонтан и делай, что говорят.
– Ментов вызывать придется… – Голый вздохнул. – Показания давать. Тут уже не откупишься, как от патруля на улице. Меня вышлют с просроченной регистрацией, и зарубят въезд в Россию лет на десять. Кому я тут нужен буду через десять лет? А то и убийство повесят…
– Паниковать прекрати! – приказал старший. – Надо подумать, взвесить обстоятельства. А пока всем выключить мобилы. И не просто выключить, а вынуть батареи и SIM-карты. У Эдика есть мой номер, а все карточки на одно имя. Он мне их сам дал, когда начали на него работать. Так что он в курсе.
– У Серика тоже карточка Эдика, – напомнил парень в костюме палача.
– Тот смартфон сдох, – успокоил его старший. – Хрустнул в кармане, когда я придавил Серика, чтобы примотать к кровати. Живее давайте. Потом будем думать, что и как.
Трое казахов бросились к сундуку, стилизованному под Средневековье, достали из него ворох одежды, а с ней и мобильные телефоны. Вскоре батареи и карточки были изъяты, казахи сняли с себя маскарадные костюмы, предназначенные для ролевой игры БДСМ и переоделись в обычную одежду, убрали длинные волосы, а свободными рубахами скрыли имплантированные женские груди. Парни как парни, только маникюр да макияж выдавали трансвеститов или геев.
Они были перепуганы донельзя, и только старший не показывал вида. Его звали Олжас Ксымханов, и еще год назад он, вполне легально, работал танцором в московском ночном стриптиз-клубе для трансвеститов. Потом менеджер предложил зарабатывать больше, но уже не танцами с раздеванием, а удовлетворяя куда менее скромные желания особо важных клиентов. Покрутившись в новой роли пару месяцев, Олжас сообразил, что в одиночку ему не разбогатеть, как хотелось бы. У этого бизнеса были куда большие перспективы, чем встречи с клиентами тет-а-тет. Эротические фантазии богачей не были стеснены ни рамками приличий, ни отсутствием финансов, ни здравым смыслом, а потому новая работа требовала не усилий одиночки, а слаженной работы дружной команды, способной на импровизацию и на шаги, выходящие за рамки обычного.
Для такой деятельности мало было найти партнеров нетрадиционной ориентации. На самом деле ориентация вообще мало значила, куда важнее было найти людей, беззаветно любящих деньги и готовых за эти деньги на все. В Москве таких отыскать не сложно, она их словно магнитом притягивала, но Олжас не хотел собирать под своим началом малознакомых проходимцев, от которых в любой момент можно было ожидать удара в спину. Только тот, кто знает, что такое голод и нищета, способен по-настоящему любить деньги. И Олжас вспомнил о своих школьных друзьях, оставшихся в Казахстане. Один из них, Айбатыр Сатимжанов, еще в подростковом возрасте, совершенно неожиданно для Олжаса, сделал ему непристойное, как тогда казалось, предложение. Но Олжас согласился, потому что уже тогда понимал, что противоположный пол не интересует его.
Приехав на побывку в Казахстан и переговорив с Айбатыром о предполагаемом проекте, Олжас сразу получил согласие, а в довесок к нему еще две кандидатуры. Айбатыр предложил своего нынешнего приятеля Енсапа, который в школьные годы учился в параллельном классе, и недавнего знакомого Серикджана. Тот в свое время открыл Айбатыру тайную жизнь ночных клубов, но год назад уехал в Москву, к осевшим там родственникам. Его контакты были у Енсапа.
Вернувшись в Москву с новыми друзьями, Олжас связался с закрепившимся в Москве Серикжаном, и они вмести начали ставить на ноги новый бизнес. Начали с простого, с шоу трансвеститов в московских ночных клубах. Эта весьма эпизодическая работа приносила куда меньше, чем хотелось бы, а еще была связана с суровой конкуренцией, но имела, на взгляд Олжаса, одно важное преимущество. Она сплотила команду, заставила каждого работать на всех, а всех на каждого. Как только эти притирки закончились, произошел переход на новый уровень. Используя старую клиентуру, с которой начинал работать в одиночку, Олжас значительно расширил спектр предоставляемых услуг, подписываясь на такие рискованные сессии, от которых большинство конкурентов просто отказывалось. По аналогии с героями фильма "Иллюзия обмана" Олжас назвал команду "Четыре всадника" и возглавил ее.
Вскоре о "Четырех всадниках" заговорили как о самых отмороженных трансвеститах, готовых на любые причуды клиентов, включая самые жесткие формы БДСМ. Платили за это много, поэтому другие виды деятельности, как менее прибыльные, постепенно отпали сами собой. Друзьям уже не хватало времени на обычные сессии в клубах, а потому Олжас давал на них согласие только при отсутствии другой работы или когда команде требовалось отдохнуть и восстановиться. "Молодость – молодостью, а жопа не железная, ей отдых нужен!" – приговаривал Олжас. Такая переборчивость создала иллюзию труднодоступности, из-за чего "Четырех всадников" на ночные сессии мечтал заполучить почти каждый гей-клуб. Но Олжас уже редко на это разменивался, предпочитая ввязываться в самые рискованные, но и при этом самые высокооплачиваемые авантюры.
Именно такой авантюрой стал вызов через менеджера к очередному толстосуму. Услышав список пожеланий клиента, Олжас присвистнул. В таких жестких играх "Четырем всадникам" участвовать еще не приходилось. За некоторые из них, вроде реального избиения палками или плетьми, можно было запросто прописаться в местах не столь отдаленных. Это при том, что избиение палками с одновременным анальным сексом было далеко не самое рискованное, что входило в число требуемых услуг.
Но после обсуждения с друзьями, после оценки предложенной суммы, половина из которой выплачивалась авансом за день до выезда, все однозначно согласились на проведение столь суровой БДСМ-сессии.
Но в день перед выездом в загородный дом клиента возникла непредсказуемая проблема, поставившая Олжаса в тупик. Серикджан, по праву считавшийся правой рукой Олжаса, выкинул такой номер, что поставил под угрозу выполнение уже частично оплаченного контракта.
Сначала он пропал. Без предупреждений, без объяснений. Просто выключил телефон, и все. Не сообщив, когда собирается объявиться. Это заставило оставшихся "трех всадников" изрядно понервничать, поскольку деньги клиента, согласно контракту, распределились между четырьмя счетами, и предполагалось что все оплаченные участники будут отрабатывать деньги. В какой-то момент Олжас подумал, что Серикджан, что называется, кинул друзей, забрал поступившие на счет деньги, весьма немалые, и скрылся в неизвестном направлении. Но под утро, за несколько часов до выезда к клиенту, Серикджан все же явился, сообщив, что гостил у московских родственников.
Впрочем, толку от его появления было немного – Серикджан, похоже, простыл, чувствовал себя скверно, кашлял и жаловался на температуру. Наглотавшись таблеток, он уединился в комнате и улегся спать. Такое поведение не устраивало Олжаса, оно могло сорвать очень выгодный заказ, прибыль с которого обещала вывести всю команду на совершенно иной уровень. Но устраивать скандал среди ночи было бессмысленно.
Однако наутро скандал устроил сам Серикджан. Он наотрез отказался куда-то ехать и в чем-то участвовать, кричал, брызгал слюной, страшно кашлял и требовал уделить ему внимание.
– Наркоты он обожрался, что ли? – выдвинул предположение Айбатыр.
Это было похоже на правду, так как Серикджан вел себя совершенно неадекватно. В конце концов он заявил, что никто никуда вообще не поедет, нужно срочно вызвать врача и ждать, что он скажет.
Олжас психанул, потребовал вернуть аванс, но устраивать долгие препирательства уже не было времени. В создавшейся обстановке не хватало только опоздать к клиенту. К тому же нужно было еще заехать в клуб и взять у менеджера в аренду костюмы в средневековом стиле, так как заказчик настаивал на необходимости именно такого переодевания.
Что делать с авансом Серика, Олжас не знал, но и срывать все мероприятие не собирался. Главное, выполнить работу, а с деталями можно разобраться потом.
– Черт с ним! Поехали! – приказал Олжас.
Но не тут-то было! Совсем слетев с катушек, Серикджан бросился на Енсапа в попытке его удержать. Завязалась потасовка, но девятнадцатилетний Енсап значительно уступал противнику в сноровке и весе. Пришлось выручать товарища.
– Вяжите Серика! – велел Олжас. – А то он нам все мероприятие пустит под откос!
Навалившись все вместе, друзья сбили Серика с ног, заволокли в комнату и там кое-как примотали его к кушетке, установленной для отработки приемов связывания и фиксации в стиле БДСМ. Вязали всем, что попадалось под руку. Впрочем, у Олжаса не было задачи зафиксировать Серика намертво. Захочет, отвяжется. Но чуть погодя.
Серик отбивался отчаянно, словно за жизнь боролся. Пришлось придавить его всем телом, да так, что у него в кармане лопнул смартфон. Впрочем, уже полученных, но не отработанных денег Серику с лихвой хватило бы на несколько новых. Переживет. Нечего было устраивать дебош.
Справившись с фиксацией товарища, оставшиеся "всадники" поспешили покинуть квартиру, расселись в микроавтобусе Олжаса и отправились в клуб за костюмами. Выбрав несколько платьев, а также костюмы палача и старинного воина, как требовал заказчик, друзья, чувствуя, что уже опаздывают, поспешили за город по указанному в контракте адресу.
Вопреки худшим опасениям Олжаса, никаких накладок не случилось. Пожилой хозяин особняка, окруженного глухой кирпичной стеной, был очень рад, что ребята приехали хотя бы втроем, а потому не выставил никаких претензий за отсутствие четвертого партнера. Олжас заподозрил, что другие команды геев и трансвеститов часто вообще не выполняли взятых на себя обязательств в последний момент, чем приучили пожилого богача довольствоваться малым. Это было веским аргументом в пользу идеи выложиться по максимуму, превзойти ожидания заказчика и получить долговременный контракт на самых выгодных для себя условиях или хотя бы премиальные за самоотдачу.
Согласно сценарию, БДСМ-сессия должна была начаться в подвале, с пыток "подозреваемого в колдовстве". Пытки, правда, были весьма своеобразными, хотя и достаточно невинными в сравнении с тем, что предусматривал сценарий далее. Но Олжас твердо решил выдержать все до конца.
Вот только конец вышел совсем не таким, какого ожидали "всадники". Старого хрена надо было разогреть, для чего Енсап и Айбатыр, в самом начале сессии, переодевшись в кожу и латекс, изображали двух лесбиянок, предварительно подвесив клиента на дыбе, правда, не выворачивая рук. Рот ему заткнули шариком-кляпом, а чтобы не подглядывал во время переодевания, глаза закрыли черной повязкой. Клиент попросил покурить перед началом, указав на большую вазу с марихуаной и специальный станочек с папиросной бумагой для свертывания сигареток. Олжас не возражал, и скоро подвал наполнился синеватым кумаром. Клиент предвкушал, он сладко постанывал в ответ на "ласки" рукояткой плети, которой Олжас весьма бесцеремонно массировал эрогенные зоны клиента. Они разыгрывали оргии в гареме и наказание непослушного раба, который отказывался выполнять требования госпожи. Ее роль исполнял Айбатыр. Ребята, помня о гонораре, разошлись не на шутку, клиент тоже просил не церемониться с ним, так что истязали по полной…
Хозяин, не предлагая гостям, всосал изрядную дозу кокаина. Увидев это, Олжас заволновался, ему приходилось видеть последствия передозировки, зрелище страшное и нисколько не возбуждающее. Такого хотелось бы избежать. Впрочем, хозяин никаких тревожных симптомов не выказывал, нанюхавшись дури, он начал повизгивать, как боров, и пытался поймать "красавицу" Енсапа. Тот ловко уворачивался от неуклюжего шалуна, но хозяин, растопырив руки, с завидным усердием все же пытался овладеть "непокорной азиаткой".
Игры кончились, когда Олжас и Айбатыр в образах древнеримской стражи заломили "преступнику" руки и привязали к кресту. При этом Айбатыр требовал сказать правду, не важно какую, а Енсап, чтобы не терять даром времени, делал "массаж простаты" клиенту, не используя для этого руки. Олжас тоже не стоял без дела. На всякий ответ "заговорщика", типа, не знаю, наносил удары плетью по спине, ягодицам и бедрам, стараясь при этом не задеть Енсапа. От столь затейливых игрищ клиент наливался пурпуром и сладко стонал через кляп. Но в какой-то момент он вдруг захрипел, задергался и, выпучив глаза, попытался что-то сказать. Но "всадники", войдя в раж, приняли это за искусную игру и продолжали истязать клиента, пока тот не обмяк, повиснув на руках без признаков жизни. И теперь труп увлекшегося фантазиями богача болтался на цепях, роняя с губ пену в лужицу только что пролившегося семени.
Вынув SIM-карты из телефонов и облачившись в нормальную одежду, Айбатыр и Енсап глянули на Олжаса. Енсап все никак не мог согреться, и не только потому, что ему пришлось работать полностью обнаженным, в отличие от Олжаса и Айбатыра. Его не отпускала мысль, что он имел сексуальную связь с покойником, на которого старался теперь не смотреть. Заметив это, Олжас прикрикнул:
– Кому сказал, панику прекратить? Взяли себя в руки.
– Ты не кричи, лучше не станет, – пробормотал Айбатыр, прекрасно понимая, что творится на душе у Енсапа. – Вляпались так вляпались.
– Как думаете, в доме, кроме нас, кто-то есть? – спокойным тоном поинтересовался Олжас.
– Как это узнать? – Айбатыр пожал плечами. – Пока шли от ворот, вроде никого не видать было. Я еще подумал, мол, странно, что собака не лает. Такой дом, и без охраны.
– Может, он распустил всех, чтобы не палиться? – робко предположил Енсап. – Охрану, прислугу…
– Собак… – хихикнув, продолжил Айбатыр.
Олжасу такая реакция не понравилась, он понимал, что смешки в создавшейся обстановке говорят о неадекватности восприятия. Нужно было срочно занять ребят делом, иначе оба быстро слетят с катушек и впадут в панику. Малейшей искры достаточно.
– Собак тут и не было, скорее всего, – ответил Олжас, словно пропустив неуместный смешок мимо ушей. – При возможности держать людей в охране от собак одна маета. А вот охрану, Енсап прав, клиент мог запросто распустить. Как и прислугу. И если так, у нас есть шанс обойтись без вызова ментов.
– Ты с ума сошел? – не на шутку встревожился Айбатыр. – Поймают, будет хуже в сто раз.
– А если не поймают? Кто нас видел? Свалим сразу домой, в аул к деду! Там не найдут. Этого старикана не успеют хватиться. – Олжас, хоть и старался не терять контроля, но страх и возбуждение друзей передались и ему.
– Фигня это, – негромко подал голос Енсап. – Там камеры на стене, я видел. Будем крупным планом во всех ментовских сводках.