- Когда мы увидимся, Миша? - поторопилась она задать вопрос.
- Завтра у меня весь день расписан по минутам.
- Но мы могли бы провести с тобой ночь. - Снова намекнула она на своей переезд.
- Какая ночь, зайчик? У меня голова идет кругом. Я тебе позвоню.
Раздались короткие гудки. Она положила трубку на аппарат и задумалась: неужели Пантов дал понять, что от её разговора с отцом зависит их дальнейшая судьба? "Да нет - быть не может!" - тут же отвергла она все свои сомнения. Наверное, ему и в самом деле нужна помощь. И о своих проблемах он рассказал, только для того, чтобы она хоть немного посочувствовала ему. Ей даже стало приятно, что Пантов поплакался и доверился ей, чего никогда не делал Агейко. Разве она не видела портреты депутата, развешанные по всему городу? Разве не о его предвыборной программе каждый день сообщается по телевидению? Разве не он, Пантов, не вылезает из командировок? Он известное лицо в городе, но, как это ни странно, такой же, как все смертные, человек из костей и мяса. Ему не хватает времени - он, действительно, слишком замотался между всяческими мероприятиями.
И ей вдруг пришла в голову неожиданная, но дикая идея. Да, она обязательно поговорит с отцом, а заодно узнает, насколько он дорожит дочерью и любит ли ее…
Распоясавшийся Филька, забравшись деду на колени, орудовал расческой, предпринимая очередную попытку привести волосы спикера в надлежащий для панка вид. Хоттабыч улыбался, но терпел.
Эдита вошла в кухню, когда мокрая шевелюра отца, усилиями Фильки-парикмахера, все-таки была установлена в гребень. Она улыбнулась, стараясь придать своему лицу доброжелательное выражение.
- Вы уже завтракали?
Дед и Филька одновременно отрицательно замотали головами.
- Гренок с яйцом поджарить? - спросила Эдита, зная, что и тот и другой считали это нехитрое блюдо лучшим лакомством.
Оба в знак согласия закивали головами.
Они вместе позавтракали, изредка перекидываясь словами о погоде. И когда Филька, разлохматив дедовы волосы, помчался смотреть утренний мультфильм, Эдита поняла, что лучшего времени для разговора может не представиться.
- Отец, я выхожу замуж.
Он надел очки и развернул газету. Только после минутной паузы, как бы между прочим поинтересовался:
- И за кого же, если не секрет?
- Та сам знаешь.
- Я бы не советовал тебе этого делать. Но ты взрослая, самостоятельная женщина…
- У меня будет ребенок, папа.
Хоттабыч отбросил газету и посмотрел на дочь поверх очков:
- Ты в этом уверена?
Эдита изобразила на своем лице грустную улыбку:
- Ты ведь сам только что заметил, что я уже не девочка, а взрослая женщина. Какие могут быть шутки?
- И от этого никак нельзя избавиться? - тут же спросил Хоттабыч.
- От тебя ли я это слышу, папа?
- Извини, но я не хочу, чтобы мой очередной внук или внучка носили фамилию Пантова.
- И только поэтому ты мстишь ему? - набравшись смелости, выдохнула Эдита.
- О какой мести ты говоришь? - спикер сморщил лоб и внимательно посмотрел в глаза дочери, - Я вообще с ним теперь не поддерживаю никаких отношений. Мы перестали даже встречаться!
- Не только в этом заключается твоя месть…
- Ну-ка, ну-ка, - с подогреваемым интересом, склонил голову на бок Хоттабыч, - Где же я ему ещё перешел дорогу?
- Ты делаешь все, чтобы закон о приватизации водообъектов, разработанный его фракцией, не был принят.
Хоттабыч рывком встал и засунул руки в карманы.
- И что же вы хотите, мадам?
Хоттабыч всегда переходил с дочерью на "вы", когда сердился. Но в этот раз, как успела заметить Эдита, старик даже не сердился. Он был разгневан! Но она тоже решила не отступать и не прерывать начатого разговора. В конце концов, когда-то все надо разложить по полочкам. Она с вызовом посмотрела на отца.
- Чего я хочу? Только справедливости.
- И в чем же, позвольте узнать, заключается, ваша справедливость? - задал он вопрос и сам же на него ответил, - В том, что этот проходимец сначала охмурил мою дочь, затем свозил в Париж только для того, чтобы добиться влияния на спикера? Я ведь предупреждал тебя, что этим все и закончится.
- Прекрати, папа! Да будет тебе известно, что твоя легкомысленная дочь сама повисла у него на шее…
- … И поступила глупо и опрометчиво, - закончил он за нее. - По твоему жениху и его благотворителям давно плачет решетка. И если бы не был он защищен депутатской неприкосновенностью, давно бы отбывал свой срок в местах не столь отдаленных.
- Ты говоришь это только из-за ненависти к нему!
- Я это говорю, основываясь на достоверных фактах! - он сжал губы и постарался успокоиться, - Хорошо, если у нас с тобой пошла такая беседа, я постараюсь тебе кое-что объяснить.
- Надеюсь, ты будешь объективным и непредвзятым.
Хоттабыч пропустил последние слова дочери мимо ушей.
- Закон о приватизации нужен вовсе не твоему Пантову, а местным олигархам, которые дают деньги на его избирательную компанию и поддерживают предпринимательскую фракцию в думе. А в думу на новый срок Михаилу Петровичу ох, как нужно попасть! Потому что уголовных грешков за ним - великое множество. Сутенерство, контрабанда, подтасовка избирательных бюллетеней…
- Я не верю ни одному твоему слову. Впрочем, - после недолгой паузы, тяжело вздохнула она, - это не твои слова. Это слова Агейко!
- Ты слепа, дочь! - развел руки спикер, - Делай, как знаешь. Только не забывай, что у тебя ещё есть Филька.
Он вышел из кухни. Эдита, закрыв лицо ладонями, громко разрыдалась. Она не понимала, кто её обманывает - отец или Пантов. Но то, что ей кто-то лжет, она догадывалась.
7
"Я ведь тебя, сука, все равно бы нашел. Даже если бы ты удрал не во французский легион, а в какой-нибудь африканский" - вспомнил Бобан слова боевого товарища, когда Евнух открыл дверцу его машины. Что мог ему ответить Борис Бобин? Что, завербовавшись, искал смерти? Он лишь положил руки на руль и опустил на них голову.
… На утро он понял - умирает. Ему становилось все хуже и хуже. Но заставляя себя не обращать внимания на боль, он даже обрадовался тому, что все мучения вот-вот останутся позади. Он надолго терял сознание и приходил в себя минут на десять. Пытался приподнять голову и оглядеться, но снова проваливался в темноту. Последнее, что он запомнил - два человека взяли его за ноги, стащили на носилки и бросили в машину. А в сознание он пришел только через трое суток и увидел не закопченные своды полевой палатки, а возмутительно белый потолок.
- Мы тебя все же выцарапали у той, что с косой, - улыбнулся ему сержант, командир подразделения, - Теперь выздоравливай - и в строй.
Но когда он окончательно оклемался и приехал в расположение батальона, его вызвали в штаб и спросили: "Хотите продолжить службу?" "Нет, наслужился. Спасибо за все". Ему безропотно отдали вещи, паспорт и триста сорок долларов, которые набежали, пока он валялся на госпитальной койке.
Он вышел за ворота части и задумался: каким путем возвращаться в Россию? И возвращаться ли? Решил заглянуть в Польшу. Может быть там найдется, какая-нибудь работенка? Он был согласен подработать даже вышибалой в каком-нибудь кабачке, или слесарем в автомастерской.
До Праги он ехал зайцем. Пару раз его ссаживали с электропоездов, но он залезал обратно. От чешской столицы до Варшавы тоже добирался на перекладных: прятался от проводников, умолял, уговаривал, но доехал. То ли его вид вызывал жалость, то ли среди чехов остались ещё добрые люди, забывшие об оккупации советскими войсками их страны, но в одно прекрасное утро Борис Бобин оказался в Варшаве. Но не повезло - угодил в лапы полицейских. У него до сих пор не было зарубежного паспорта.
Трое суток он измерял шагами пустоту одиночной камеры, а когда его освободили, довезли до автобусной станции, отдали только сорок долларов, которых и хватило на билет до Бреста. Два месяца он отработал кочегаром в Минске и, поднакопив денег на билет, решил отправиться в родной город.
Со своим одноклассником Вовкой Неароновым он встретился случайно, и тот, с завистью оглядев мускулистую фигуру, Борьки Бобина, предложил ему работу в качестве телохранителя у депутата Пантова. О том, что ему пришлось пережить за последний год бывший воин-десантник и французский легионер не рассказывал никому.
И вот неожиданная встреча с Евнухом.
Он приподнял голову и посмотрел в глаза бывшему товарищу:
- Что ты хочешь от меня? Ну, убей…
- Нет, друг, смерть - самый легкий выход из положения. Месть должна быть равноценной.
- Я же хотел, чтобы ты жить остался…
- А мне показалось, что ты спасал свою шкуру.
- Думай, как знаешь.
- Тогда нам нужно встретиться где-нибудь в укромном местечке и поговорить. С чувством, с толком, с расстановкой.
То, что Бобан выглядел физически крепче и сильнее Евнуха, было неоспоримым фактом. Но то, что Евнух славился своей быстрой смекалкой и аналитическим умом, знал каждый боец в их разведывательной роте. "Конечно, предполагал Бобан, Евнух не будет с ним состязаться в силе, а непременно придумает что-нибудь, от чего кровь может застыть в жилах даже у него, многое повидавшего за свою недолгую жизнь, Борьки Бобина. Но он не хотел выглядеть трусом. К тому же свой ход он уже сделал.
- Говори, где и когда? - ответил он.
- Я тебе позвоню. Надеюсь, что ты не собираешься завтра же увольняться с такой выгодной работы?
Он хлопнул ладонью по его руке, как они всегда делали перед операцией в Чечне.
- Не мели глупостей. Страшнее того, что с нами произошло, уже не будет.
- Страшнее того, что произошло со мной, - поправил Евнух и, как будто боясь обжечься отдернул руку от Бобана, - Пока ты своим концом расписывался с Кляксой в доме отдыха, я мочился через трубочку и сгорал от жажды мести.
Он с силой захлопнул дверцу машины, показывая, что разговор закончен, но тут же снова повернулся к нему:
- И вот ещё что. Прошу тебя не как бывшего друга, а как человека: оставь Кляксу в покое. И ты, и твой начальник. Ей не нужны больше его букеты.
- Хорошо, - кивнул головой Бобан. - Я больше не приеду.
ЗАСЕДАНИЕ 8. ГОЛОСОВАНИЕ
1
Денис Карлович Бурмистров в недоумении повертел в руках конверт с пятью сургучовыми печатями. На лицевой стороне отправления был изображен малыш с несколькими надувными шариками и сделана типографская надпись: "Поздравляем с днем рождения". В нижнем уголке конверта, где обычно указывается обратный адресат, синел прямоугольный штамп фирмы - отправителя - "Заказные услуги". Еще один штамп "Заказное", который стоял на самом верху, показался Денису Карловичу слишком огромным и зловещим.
Банкир достал из кармана коробочку с золотой ковырялкой и, заметно волнуясь, через несколько секунд запустил её в ухо. "Странно, - подумал он, - очень странно. Сургуч, которым почтовые работники давно уже не пользуются. Нелепое поздравление, и абсурдное название фирмы, о которой он не имел никакого представления. Да и почему секретарь сама не вскрыла письмо, как это всегда делалось при получении банковской корреспонденции, а принесла его нераспечатанным сразу ему?"
- Откуда это, Настя? - поднял глаза Денис Карлович на секретаря.
- Принес посыльный. Дождался, чтобы я его зарегистрировала, как заказное, и попросил, не распечатывая, вручить лично вам в руки.
- А как выглядел этот посыльный?
- Обыкновенный мальчишка-подросток, которые обычно в дни летних каникул подрабатывают на почте. Да он не первый раз доставляет к нам заказную корреспонденцию.
Словно боясь обжечься, банкир бросил конверт на стол и, ещё раз взглянув на надпись "Заказное", попросил:
- Откройте, Настя.
Девушка, чуть уловимо дернув губами, принялась надламывать печати.
"Заказное, заказное… - крутилось в голове у Бурмистрова, - Не с черным ли умыслом был поставлен этот штамп? Уж он-то, бывший авторитет и нынешний председатель правления банка "Интерресурс" знал, что скрывается за этим словом. Только за последний год в стране были "заказаны" несколько банкиров. Президент нефтяного коммерческого банка вместе со своим телохранителем - расстрелян на загородной даче. Управляющий технического банка - в подъезде собственного дома. Председатель правления банка "Русь" отравлен в столовой. Президент стройбанка подорвался, когда, усевшись в свой автомобиль, отдал приказ водителю трогаться. Труп ещё одного банкира обнаружили в лифте… Получали ли они перед смертью подобные конверты?
Девушка, вынув тонкий листок и пробежав по нему глазами, улыбнулась:
- Это не нам. Видимо, ошиблись адресом.
Но её слова не произвели на Бурмистрова никакого утешительного воздействия.
- Что там? - даже привстал он.
- Какого-то Леонида Докучаева поздравляют с днем рождения и просят, чтобы он никогда не забывал о старых друзьях.
Денис Карлович, выронив из руки ковырялку, медленно опустился в кресло.
- Вы свободны, Настя.
- А письмо вернуть обратно на почту?
- Не стоит. Это чья-то шутка. Оставьте его пока у меня.
Когда девушка вышла, он откинулся на спинку и закрыл глаза.
И все-таки они его вычислили. Конечно, теперь его мало интересовал вопрос о том, кто и за какую цену мог продать уголовному миру информацию о добром здравии и коммерческом процветании Докучая. Но ни бывший карманник Анисим, ни совладелец туристической фирмы рэкетир Мороз, ни бывший фарцовщик Марк никогда бы не посмели самостоятельно выйти на авторитетов и рассказать об обмане. О том, как съезжались со всех концов страны хоронить в закрытом гробу не обезображенного до неузнаваемости Леньку Докучая, а совсем неизвестное тело какого-то лихача-любителя. Впрочем, тот же разорившийся на компьютерной торговле Анисим, или Марк, получивший самую маленькую долю капитала, могли за приличный куш сообщить о Докучае-банкире кому-нибудь из третьих лиц. Кому? Кто этот третий? Почему он не захотел шантажировать самого Бурмистрова, а ни с того ни с сего накапал авторитетам? Значит этот человек или обладает несметным богатством и за что-то пытается отомстить Денису Карловичу, или чересчур идейный, с большим самомнением о себе. Богаче себя Бурмистров в этой области никого не видел. А из идейных, как ему казалось, он знал лишь одного человека - журналиста Агейко. И если к газетчику попали материалы о прошлом банкира, то он, несомненно бы придумал, какой ход им дать. Не спроста же бывший мент напрашивался на интервью, в котором Денис Карлович ему отказал.
Но не о мести теперь нужно было думать, а о том, как не стать "заказанным" и побыстрее уносить ноги.
Он взял конверт и снова вынул из него сложенный вдвое листок.
"Милый наш друг Леха Докучай! От всего сердца поздравляем тебя с днем рождения. Мы очень рады этому событию, надеемся в самое ближайшее время увидеться с тобой и по душам покалякать о былых деньках. Ах, хитрец, как же ты нас растрогал, а потом и насмешил своей выдумкой - вот уж нахохочемся при встрече! А пока, наш вновь новорожденный, береги себя и не делай глупостей. Помни: мы всегда рядом с тобой. Группа товарищей".
Надо срочно что-то предпринимать.
Он нажал на кнопку селектора и попросил секретаря принести ему точный баланс денежных средств. Затем переключился и пригласил в кабинет начальника охраны. Тут же в дверь постучали и в комнату вошел пожилой мужчина. Это был бывший подполковник, начальник одного из отделов федеральной службы разведки.
- Вызывали, Денис Карлович?
- Мне кажется, что нужно усилить службу охраны и увеличить число моих телохранителей, - без всяких вступлений, сказал Бурмистров.
- Есть на то основания? - разведчик внимательно посмотрел в глаза своему боссу.
- У банкиров они всегда есть. Разве вы не читаете газет? Что ни день - то убийство.
- Извините, но мне нужно точно знать, кому вы насолили и началась ли за вами охота?
Бурмистров посмотрел на пустую коробочку, где должна была храниться ковырялка, и, не обнаружив её на месте, потянулся к уху пальцем: ну разве расскажешь даже собственному начальнику охраны, что насолил он не кому-нибудь из конкурентов по банковскому бизнесу, а бывшим друзьям-авторитетам.
Он, Бурмистров, как никто другой из крупных предпринимателей, ясно представлял масштабы криминального бизнеса и знал, что жизнь любого делового человека всегда находится в опасности. В то же время, хотя и пользовался услугами охраны, но придерживался мнения, что как раз его жизни, угрожать ничто не может. При этом, исходя из личной практики, знал: если захотят убить - то убьют непременно. А многочисленный штат охранников содержал, только лишь отдавая дань сложившейся в бизнес-кругах моде.
Но неожиданное письмо со скрытыми угрозами о скорой расправе, заставило его забыть о фатальности и собственном мнении. Нет, конечно же, о своем лихом прошлом, он не станет рассказывать не то чтобы начальнику охраны, а даже родной матери.
- Так вы уверены, что за вами началась охота? - переспросил подполковник.
- Мне подкинули письмо от воров в законе, которые требуют, чтобы я с ними делился. Иначе…
- А вы мне его можете показать?
- Нет. Я сжег его в порыве гнева.
- Это плохо, - вынес заключение начальник охраны, - По крайней мере по тексту можно было догадаться, в какой стадии находится покушение на вас.
- Не понял? - поднял испуганные глаза Бурмистров.
- Вы человек умный, поэтому не буду от вас скрывать: предотвратить убийство, когда киллер уже "в работе", очень сложно. Если замысел находится в ранней и даже средней стадии, то нужна всего лишь профилактика. Но когда приказ получен и остается только нажать на спусковой крючок пистолета или снайперской винтовки…
- Вы меня очень утешили, - выдохнул Бурмистров и, вспомнив фразу "Надеемся в самое ближайшее время увидеться с тобой и по душам покалякать о былых деньках", добавил, - Но мне кажется разговор в письме шел не об убийстве, а о похищении.
- Это уже легче. Недельки на две, пока не выясним, кто ведет на вас охоту, вам придется лечь в убежище.
- А как же дела, работа? Руководство области не правильно поймет мое отсутствие.
- Вам что дороже, жизнь или дела?
- Тогда я предпочел бы найти убежище за границей. По крайне мере можно будет оправдаться - улетел за новыми кредитами.
- Вот куда бы я вам не советовал ехать, так это за границу. Там вас найдут в два счета.
Бурмистров не стал требовать объяснений. Он ещё помнил, что за рубежом отлично поставлен компьютерный учет прибывших и не слишком скрывается информация о конкретном местонахождении человека. За месяц перед своей "смертью" они с Морозом летали в Германию, где укрылся "богатенький Буратино" - торговец нефтепродуктами, не пожелавший платить налоги их группировке. Через своего человека в посольстве они определили не только страну, но и гостиницу, где поселился "нефтяник". Остальное было делом техники, и через неделю они вернулись в Россию с забитым до отказа долларами чемоданчиком.
Правда, был и другой, нелегальный путь перехода через границы. Но Бурмистров решил пока послушаться совета своего охранника, а "нелегалку" использовать в случае самой крайней необходимости. Тогда, когда придет срок совсем и навсегда убираться из страны. Но для этого нужно было перевести все собственные накопления на зарубежные счета.